Передайте ему Цзыдянь, когда придет время…

Я жизнь люблю - она моя. Она размазала меня, Как сопли по стене Употребила верное средство, Свой излюбленный ход, Когда закончилось детство — Мне перекрыли кислород

      Цзян Чэн открыл глаза на стук банки, которую поставили на стол, сделал страдальческое выражение лица и перевел недовольный взгляд на девушку, которая только и делала, что рассматривала и запоминала всю его мимику.       — Садитесь, Господин.       Он поднял голову на верх и мысленно произнес: «О, небожители, за что мне это?»       Он сел на кровать, девушка аккуратно перевязала ему руки. А затем все также держа его руку, начала гладить его выше запястья. Цзян Чэн удивленно замер и задержал дыхание. Не встретив сопротивления, девушка перебиралась выше, по внутренней стороне руки, закатывая широкие рукава.       Цзян Чэн пристально смотрел за ее руками. Она отпустила левую руку и начала гладить правую в такой же манере, намеренно задевая внутреннюю сторону бедра. Цзян Чэн шумно задышал и закрыл глаза. «Тц, недотраху привет. Ладно, какая разница идти в дом удовольствий или просто согласиться сейчас»       Девушка провела вверх по руке по внутренней стороне бедра, она явно смотрела прямо в его глаза. Цзян Чэн же намеренно не давал ей шанса на зрительный контакт:       — Ты действительно хочешь этого? Завтра я уезжаю и больше сюда не вернусь. Не надейся на что-то большее.       Девушка хихикнула:       — Почему ты думаешь, что я на что-то надеялась, мы явно из разных слоев населения.       Цзян Чэн кивнул и мысленно ответил:       — «Дело не в этом, мне просто это не нужно, я со своей то жизнью не могу разобраться, не то что с чем-то бы еще. Да и что я ей смогу дать, будучи бродячим заклинателем? Я даже не почувствовал ничего кроме возбуждения.» ***       *[Девушка начала смелее гладить по внутренней стороне бедра и потянулась к поясу. Чэн чуть-чуть отодвинулся торсом, чтоб ей было удобней, и она распахнула его ханьфу, затем развязала нижние одеяния и начала гладить по бедрам и низу живота, отдаляя и приближая руку к члену. Цзян Чэн немного закусил нижнюю губу и, почувствовав опять отдаляющиеся руки, наклонился за поцелуем к стоящей на коленях девушке. После поцелуя он прошептал ей прямо в губы:       — Тебе не стоит меня слишком сильно заводить, ты играешь с огнем.       Она улыбнулась, встала на колени у него между ног и потянулась к завязкам нижних штанов. Затем аккуратно оттянула нижние штаны, чтобы вытащить стоящий член, а у Цзян Чэна моментально всплыло осознание того, какой теперь член, и он ухмыльнулся. Девушка же никак не отреагировала и лизнула член от основания до головки, а затем медленно заглотила головку, и посасывая ее, провела руками по всей длине. Он шумно выдохнул через рот, немного нахмурил брови, и дальше уже мог дышать только ртом, когда девушка заглотила почти до конца, уперев головку в заднюю стенку горла. Она чередовала: то брала глубоко, то начинала посасывать головку. И ритм она выбрала мучительно плавный и медленный для Цзян Чэна. Так что через какое-то время он сам начал неосознанно поднимать бедра вверх, пытаясь ускорить этот процесс. Но девушка продолжала ласкать его в своем темпе. Он не выдержал и сорвался с тихим рыком, хватая ее за волосы и насаживая на себя глубоко три раза в своем более быстром темпе до тех пор, пока она не закашлялась, и он, осознав это, отпустил ее волосы, едва не кончив. Но она вернула его руку обратно себе на волосы, и он насадил ее на себя еще четыре раза прежде, чем излиться с низким стоном, и девушка все проглотила и вылизала его еще стоящий член.       Он поднял ее с колен, раздел, затем разделся сам и поставил ее в коленно-локтевую на кровати. Не увидев сопротивления, он плавно вошел, держа ее одной рукой за волосы, чтобы сильнее выгибалась, а другой за бедра и, не сдержавшись, пару раз не больно отшлепал ее, сжимал и гладил ее за зад. После чего сорвался на свой темп, периодически сжимая ее ягодицы. От такого темпа и такой формы члена девушка кончила и обмякла.        Чэн погладил ее по пояснице и уложил на спину и продолжил, девушка начала очень громко стонать, не в силах сдерживаться и начала очень сильно зажиматься внутри, от чего Цзян Чэну пришлось вытащить и кончить ей на живот, пару раз проведя по члену.        Потом он засунул в нее два пальца правой руки, а левой начал оглаживать клитор большим пальцем. Девушка потеряла связь с действительностью и через какое-то время забилась в конвульсиях и рассмеялась.]* ***       Он свалился рядом с ней на бок на кровать, достал из-под себя покрывало и одеяло, под которое сразу же залез. Его начало клонить в сон. Девушка встала, взяла тряпку обтереться сняла покрывало, залезла под одеяло и тут же уснула.       Сонный Цзян Чэн серьезно задумался:       «Ну что, с первым разом тебя в новой жизни, Цзян Чэн. С такой внешностью можно не заглядывать в публичные дома…Может в этой жизни у меня будет шанс на создание своей семьи? Не то чтобы я очень хотел этого, но так было бы, наверное, легче. Не тонуть в этой пучине одному. До смерти я бы никогда об этом не задумался, поднял бы на смех любого, предложившего мне это. После уже начинаешь задумываться, что оставляешь этому миру после себя. А я вместо наследника передал Цзыдянь и орден помощнику! Моя матушка удушила бы меня еще раз. Конечно, когда Цзинь Лин подрастет еще и научится справляться с обязанностями в Ланьлине, Цзян Кеншуй начнет взваливать на него еще и проблемы Юньмэн Цзян и отдаст Цзыдянь, но все должно было бы быть совсем не так. Я должен был оставить наследника, а не взвалить все на племянника и помощника. Это было не так сложно подобрать одну единственную женщину хотя бы для наследника, а не для брака.»       Цзян Чэн ничего не испытал к этой девушке, скорее всего он бы вовсе ее не запомнил, если бы она не навязывалась так сильно. Было легче дать, чем терпеть это все и дальше. Ему было некогда думать о ней, но секс поможет ему расслабиться, почему бы и нет? Хоть в этой жизни он может позволить себе вольности?       В прошлой жизни, он мало занимался подобными вещами, к тому же он не испытывал от этого какого-то удовлетворения или особого наслаждения.       Он никогда никого не любил. Не до этого было, сначала нужно было отомстить за родителей, потом отстроить Пристань Лотоса, маленький А-Лин на его руках, а ещё смерть человека, который обещал всегда быть с ним, но получилось, как получилось. Он даже не всегда спать успевал. А сейчас он сожалел о том, что не уделил чуточку времени для своего наследника.       Иногда были моменты, когда становилось невыносимо от одиночества, и он решал этот вопрос походом в дом удовольствий раз в год, чтобы заглушить эту пустоту в объятиях девицы, которую он даже не вспомнит утром, сразу же после этого убирая у себя малейшую тягу к сексу и вызывая отвращение от самого себя.       Сейчас Цзян Чэн был довольно сильно расстроен, потому что он все потерял после смерти, у него теперь ничего нет из того привычного, что его всегда окружало. Он не привык, что ему ничего не нужно делать ежесекундно. Он просто не знает, как это все пережить и что ему теперь делать.       А еще ему было обидно, что он не довел дела до конца ни в ордене, ни с племянником. И теперь, после его смерти он уже наслышался о дерьме, которое произошло. Он думает, если бы он был живой, этого всего не произошло бы. А самое главное — А-Лин, которому он не помог на пути к Главе Ордена, который по слухам, до сих пор переживает его смерть. И он ничего не сможет теперь исправить. Его не было тогда, он лишь видит результат того, что уже произошло. Однако, он быстро с этим смирился. Смерть. Он проиграл даже ей.        В итоге все его переживания вылились в секс, который принес чуточку облегчения и осознание, что он теперь живой.       А еще его интересовало, что же это было за видение с девушкой, смеющейся громко и звонко, перед пробуждением.       «Завтра нужно будет осмотреться в Пристани Лотоса, а затем, выбрав домик для дальнейшей жизни, осмотреть Ланьлин, а так же послушать, что люди говорят там.» ***       На следующий день он поехал к пристани лотоса, чтобы осмотреть старания своего помощника, нынешнего главы ордена Юньмэн Цзян, Цзян Кеншуя.       Пристань встретила его солнечной, но при этом прохладной погодой. Повсюду ходили важные господа со своими слугами и охраной, рыбаки, торговцы, фермеры. Пристань стала горазда оживленнее и очень похожа на ту, что он видел в детстве.       Поздним вечером пристань вопреки его ожиданиям расцвела еще раз. Из ресторанов полилась музыка, заставляющая танцевать. На улицу вышли богатые дамы под ручку со своими кавалерами в роскошных нарядах и прическах. Зажглись фонари вдоль торговых улиц. Торговцы выставили различные сладости и вина на прилавки. Вся атмосфера пристани сменилась на праздничную, и при этом умиротворённую.       Он сел на веранду ресторана, выставленное меню которого, ему больше всего понравилось, и сделал заказ. Нужно было отужинать. Его столик был крайним, и он наблюдал за движением людей по улице, подставив руки под подбородок. Он был доволен новой пристанью, в ней царил покой и, не смотря на вольность нравов, он ни разу не увидел, чтобы кто-то воровал или что-нибудь крушил. Все вокруг придерживались правил приличия, несмотря на то, что выпивших было довольно много.       И тут вдруг его взгляд зацепился за высокого статного человека в фиолетовом ханьфу вдалеке, которое разительно отличалось от снующих туда-сюда адептов и заклинателей Юньмэн Цзян из свей толпы обычных горожан.       Ему принесли его заказ, он налил себе розового вина и посмаковал его. «Как же я сильно скучал по всему этому, даже по этому вину, которого нету в Цинхэ Не.» Там вина были с большим градусом и преимущественно сухие и белые. А это вино красное сухое, с добавлением сока лотосов которое придавало ему сладкий привкус. «Больше никогда не смогу взять и капли белого вина»       Одна слеза упала с его глаз, он проморгался и запретил себе придаваться воспоминаниям. Оказалось, что он слишком рад был здесь оказаться вновь. Однако, тут его могли очень быстро узнать, а он пока что не сильно этого жаждал. Высока фигура приблизилась к ресторану. «Цзян Кеншуй!» Главу ордена сопровождали сзади два сильных заклинателя, он ходил и осматривал свои владения. Цзян Чэн не сдержался от короткой улыбки. Кеншуй переодически о чем-то разговаривал с заклинателями. Цзян Чэн еле затоптал желание встать и пообщаться со старым другом. Он сидел в своем черном плаще и нацепил на себя заклинание «Отвода Глаз». Чтобы лишний раз не вызывать к себе внимание… Особенно с женской стороны, как он уже успел убедиться.       Он бросил последний раз взгляд на проходящего мимо главы ордена, как вдруг заклинатель, сопровождающий главу ордена заметил его, нахмурился и тут же что-то сказал товарищу и главе ордена. «Этого еще не хватало. Конечно, он подумал не ладное на такое заклинание. Не нужно было его так сильно рассматривать, проклятье! Нужно незаметно уйти…» Только вот уйти от трех сильных заклинателей по середине оживленной улицы та еще задача. «Как только я встану они сразу последуют за мной и, чем подозрительнее я себя поведу, тем больше у них оснований его преследовать.» Пока он обдумывал, как бы свалить, Глава Ордена зашел на веранду и сел прямо напротив него. А два заклинателя остались у входа рядом с лошадьми.       — Здравствуйте, господин, снимите, пожалуйста, заклинание. Если вам кто-то угрожает, вы можете сказать это мне, и я разберусь с этим.       — Глава ордена Цзян - Цзян Чэн наклонил голову и вытянул руки в приветственном жесте. Затем снял заклинание вместе с капюшоном.       — Позвольте узнать ваше имя, я ни разу не встречал вас в Пристани Лотоса.       — Чжи Люшен, Господин Цзян. Я приехал, чтобы посмотреть на Пристань Лотоса и выпить местного вина.       — Я рад, что пристань пользуется популярностью среди путников. Я много для этого сделал.       «Я вижу, Цзян Кеншуй, ты потрудился на славу и лично проверяешь все. Поэтому тут царит покой, порядок и уют.»       — Скажите, господин Чжи, из-за чего вы использовали заклинание «Отвода Глаз»?       — Слишком много внимания со стороны женского пола, Господин Цзян. — Хмыкнул в ответ.       Он повернул в голову влево и увидел как раз подтверждение своим словам, неловко передергивая плечами.       Глава Цзян хохотнул и заказал один кувшин вина. И теперь Цзян Чэн присмотрелся к его рукам, на котором уже не было Цзыдяня.       «Он не носит его? С ним что-то случилось? Или он уже передал его А-Лину?»       — Я слышал, у главы Цзян всегда находится на правой руке Цзыдянь, господин Цзян.       — Господин Чжи, Цзыдянь ведь не моя семейная реликвия, я носил ее лишь потому, что предыдущий глава ордена слишком рано покинул этот мир. Сейчас Цзыдянь находится у того, у кого должен находиться по крови. Подскажите, пожалуйста, а откуда вы прибыли?       — Я странствующий заклинатель, приехал из Цинхэ Не, по пути останавливался в Центральных землях       — Значит, дома у вас как такого нету? Почему не вступили ни в один орден? Вы не кажетесь мне слабым заклинателем — он отпил пиалу вина.       «Я хорошо его обучал, ощущение, будто он знает обо мне все наперед, и когда он только успел настолько овладеть этой мудростью?»       — Я думал поселиться в землях ордена Цзинь. Не думаю, что я буду интересен какому-либо ордену. Мне слишком много лет, чтобы обучаться фирменному стилю фехтования.       — То есть вы не хотите подчиняться правилам, установленным в орденах? Позвольте посмотреть на ваш меч.       Цзян Чэн покосился на свой перетянутый не именной меч и понял, что он конкретно попал. Он будто бы находится на милом и непринужденном допросе. На него надавили и пригвоздили к месту. А весь список вопросов был заготовлен, как только его увидели. Заклинатель, сидящий один, скрывающийся от кого-то и с мечом без имени. Истинный наёмник. Однако, он не хотел развивать сейчас конфликт из-за которого может начаться потасовка, в ходе которой, в лучшем случае, он никогда не вернётся в Пристань, а в худшем кто-то из них будет ранен. Ему еще предстоит долгая жизнь, не стоит портить ее и осложнять с самого начала. Поэтому он молча протянул свой позорный меч.       Глава Цзян осмотрел его, извлек его на половину из ножен, а затем протянул назад.       — Почему вы не купите себе именной меч по своим силам?       — Для этого на этот меч надо еще накопить. Я не из богатой семьи. И полумеры я не люблю. Нет смысла покупать меч, который мне будет в пору хотя бы на 3 из 4 моих сил. А этот меч достался мне от заклинателя, которого уже нет в живых— он немого расстроено опустил взгляд на стол.       В первой жизни меч это была его гордость. Как и у любого уважающего себя заклинателя. Он ухаживал за своим мечом чуть ли не каждый день. Даже в условиях войны он умудрялся найти масло высокого качества для своего меча и качественную тряпицу. Зря что ли он получил свой титул? Сейчас же глядя на это безобразие его разъедала тоска и грусть, которая попирала его гордость. Было горько видеть всю палитру эмоций старого друга, когда он извлек меч. Это была смесь негодования и неприятия.       — Вы нигде не остановились еще? Я предлагаю вам пройти со мной и устроится в гостевых покоях Пристани Лотоса.       Цзян Чэн резко поднял взгляд и понял, что его посчитали достаточно опасным, чтоб держать подле себя. Там ему не удастся что-то провернуть незамеченным. Слишком много там слуг. Он хотел и одновременно не хотел оказаться в до боли знакомом месте. Он был уверен, что будет тяжело сдержать ту бурю эмоций. Но сейчас лучше согласиться, если он хочет идти своими ногами, а не быть в розыске по меньшей мере в двух орденах Цзинь и Цзян.       — Еще нет, господин, Цзян. Мне нужно прямо сейчас туда направится с вами?       — Да, я думаю, будет лучше, если вы сначала разместитесь. Пристань будет не спать до 12 ночи, а некоторые заведения до пяти утра.       С этими словами Цзян Кеншуй поднялся из-за стола и задвинул за собой стул. Цзян Чэн повторил тоже самое, и они вдвоем вышли, он держался чуть позади Главы Ордена. Цзян Чэн взял свою лошадь за поводья. А за ним пошли двое заклинателей.        «Эх, знал бы ты, Кеншуй, кого в резиденцию ведешь.»       Войдя на территорию ордена, Цзян Кеншуй раздал указания людям, и у Цзян Чэна забрали лошадь в конюшню, а его самого повели в гостевые покои. Он шел, и его накатывала ностальгия волнами, тут ничего не изменилось: всё те же гобелены, те же домики, та же скрипучая доска, которая скрипела даже новая в этом месте. Он шел сильно поджимая губы и слегка хмурясь, пытаясь не выдать весь океан его эмоций, а когда наступил на ту скрипучую половицу грустно хмыкнул. Чем привлек внимание главы Цзян, который тут же развернулся и глядя в небо произнес:       — Хах, эта половица как вечная сторожевая собака ордена, с ней еще предыдущий Глава боролся. Он ходил и ругался на всех, что не могут убрать это. Даже новая доска будет тут скрипеть. Вероятно, кто-то наложил заклинание именно на нее.       Цзян Чэн сдержал еще один порыв, глядя на лицо помощника, который ностальгически посмотрел в небо, наверное, надеясь его там отыскать. Он понял, что его помнят, уважают, чтут и постоянно его вспоминают. С одной стороны это было приятно, а с другой грустно было смотреть на лица небезразличных людей, которые по нему тосковали.       Глава Цзян нырнул во внутренний двор, наверняка, в свой кабинет, а Чэна повели в его покои. Когда он закрыл за собой дверь, он лег на покрывало кровати лицом вниз и решил чуть-чуть отпустить себя. Слишком много всего до боли знакомого. Слишком теплые чувства вызывает у него его родной орден. Уезжать от сюда расхотелось совсем.       Ему принесли чай, он встал с кровати и решил умыться. Выпил пару пиал чая и решил прогуляться по ордену. Он прошелся по всей пристани и зашел во все свои любимые места, куда позволяли приличия. Он отчётливо чувствовал на себе все это время долгий нескрываемый взгляд. Кто-то приглядывал за ним, но не скрывался в тени, так что слежкой это было назвать нельзя. Когда он возвращался назад, его окликнули по названному имени и пригласили в кабинет главы.       Он зашел после стука и сел напротив Кеншуя.       — Осмотрелись?       — Немного, господин Цзян.       Затем произошло то, что он не ожидал, Цзян Кеншуй резко направил меч в полете на него, который вылетел с подставки из ножен. И чисто на инстинктах он отбил его стилем Юньмэня. И тут же замер со своим недо-мечем в руках, смотря на Кеншуйа исподлобья. Второй атаки не последовало, Кеншуй встал и положил меч в ножны на место.       — Я должен был убедиться, простите — и улыбнулся.        Цзян Чэн еще больше впал в ступор и все также стоял с мечом в руках.       —Убедиться в чем?       —Насколько мне известно, только двое человек на моей памяти начинали обороняться именно с этого приема, при внезапной атаке. Поэтому именно это я и сделал.       Цзян Чэн засунул меч в ножны, сел обратно, отпил чай и спросил:       — Как?       — Серьезно? Цзян Ваньинь, твою мимику я при всем желании ни с чем не спутаю. Сначала я подумал, что мне попался наемник, затем я все еще опасаясь подумывал переманить тебя в орден, пока ты не вступил в орден Цзинь. А потом ты явно начал нервничать после скрипучей половицы и сделал вот этот жест, из-за которого я безошибочно понял, кто передо мной находится. К тому же в те места, которые ты ходил… даже так можно было бы заподозрить… ты всегда ходил в такие места, чтобы тебя оставили в покое, и никто не нашел. Подозрительно, что человек, только прибывший в орден, прошелся по всем ним, определенно зная куда идти. Не каждый адепт найдет туда дорогу.       — Тц. Проклятье, я попался на своей привычке прокручивания эфемерного Цзыдяня. Я, наверное, никогда от этого не избавлюсь.       — Ты всё так же цыкаешь и закатываешь глаза. — Он обошел свой стол и сел рядом с другом, сначала сжал его плечо, а потом обнял за плечи и чуть-чуть похлопал по спине. — хорошо, хоть хмурится так сильно перестал. Смотри сразу каким красавцем стал!— он отстранился и посмотрел ему в глаза держа за оба плеча. — расскажи мне, что произошло? Я же лично тебя хоронил.       — Я проснулся в глухой деревне под Цинхэ Не, в чем мать родила, на кровавом круге призыва с листочком наилучших пожеланий и списком будущих целей. Тц. Пришлось с копьем и палками совершать злодеяние и вообще пытаться выжить. Тот никчемный меч, я принес его оттуда. С ним я мог хотя бы как-то заработать деньги.       — Удружили значит тебе? — Усмехнулся       — Все сказал? — Хмуро и опустив голову, посмотрел он на собеседника.       —Ладно-ладно — рассмеявшись ответил Кеншуй. И добавил уже серьезно: — Я рад, что ты жив и что ты здесь. Я так понимаю, ты не останешься и пойдешь к Цзинь Лину в орден помогать?       — Я думал об этом, но я не знаю как показаться ему на глаза. А сейчас выходит, что меня можно очень быстро раскрыть. Я не уверен, что хочу теребить племяннику не зажившую рану. К тому же последние новости…       — Дааааа… твой братец смог перевернуть небо и землю местами, пока ходил по этой земле.       —Так было всегда. Где появлялся он, там можно было забыть о спокойствии…       — Так значит ты уже в курсе о Цзинь Гуаньяо и то, что это именно он убил тебя?       — Да, я уже слышал— сказал Цзян Чэн скрипнув зубами. — Сын шлюхи, решил ради должности пройтись по головам! Я его душу развеял бы!       — Не Хуайсан говорит, что он превратился в сильного мертвеца и так и не умер из-за темной энергии Не Минцзюэ. Он ведь свалился в его гроб после смерти, когда храм начал рушиться. Пропитался. Теперь Не Хуайсан пытается отправить душу своего даге на перерождение. Исходя из писем, у него плохо получается. Так что твое желание может быть не так далеко от действительности.       — По делом ему. – сказал Цзян Чэн, приподнимая брови в порицательном жесте.       Цзян Кеншуй налил чай в обе пиалы и отпив произнес:       — Мне показалось, или ты стал значительно сильнее?       — А ты что на месте топчешься? Мне тоже так показалось. Это подарок от того темного заклинателя: другая внешность и сила.             Кеншуй рассмеялся и ответил:       — Да-да-да, я вспомнил, как официантка на тебя волком смотрела. Ты серьезно «Отвод Глаз» используешь, потому что на тебя теперь женщины бросаются? Ты же радоваться должен, ты теперь девицу даже у Сиченя увести можешь!       Цзян Чэн закатил глаза:       — Обхохочешься.       — Найди себе жену, раз уж ты теперь свободен от многочисленных дел ордена. И не заваливай себя делами так больше, поживи для себя уже наконец-то. Я помню сколько бы у тебя дел не забирал тогда, ты все равно находил откуда-то новые! Я до сих пор поражаюсь этому твоему умению. У меня вот так вот не получается из неоткуда дела брать. Хватит с тебя, ты уже на два поколения вперед переработал за Главу Ордена. Пора тебе оставить все прошлое там, где ему самое место.       — Как его оставишь, если Вэй Усянь научил заклинателей возвращать в этот мир души.       Кеншуй тяжело вздохнул и сказал, смотря на стол, скрестив руки:       — Я видел его перед тем, как он пропал на всегда. Так себе зрелище. Без слез на него не взглянуть было. Он целыми сутками пытался найти то, чего нет в библиотеке ордена. А за ним хвостом бегал Цзинь Лин и пытался забрать его в Ланьлин. Через месяц он пришел ко мне серый весь и сказал, что я, мол, больше так не могу, я хочу отдать тело обратно хозяину. Я даже не нашел в себе силы его остановить… Он уже умер внутри, от него на тот момент осталась лишь оболочка. Я бы никогда не поверил, если бы не увидел, что кто-то подобный ему может настолько отчаяться и сдасться.       После долгого молчания Чэн произнес:       — А он не говорил, как он хочет вернуть обратно тело? Обратный призыв? Стоп. А я как появился?       — Вот уж не знаю, Ваньинь. Я к этому безбашенному в голову не залезал. Мне хватило представления в храме Гуаньинь, чтобы убедиться, что этому человеку я переходить дорогу не хочу. Он тогда одним свистом призвал духов проституток, которые надавали лещей Цзинь Гуанъяо. Две секунды и весь храм кишит темными тварями! Ты просто не видел это! Это ужас! У меня там волосы шевелились.       — Он и раньше был способен на многое, ты меня этим не удивишь. - не весело усмехнулся Цзян Чэн, глядя в окно слева. — Этот человек был способен найти в себе силы сражаться без золотого ядра и основал свое искусство, к которому другие даже подходить боялись. А потом сделал тигриную печать ради того, что б одолеть темное железо и выиграть войну. Мне ли ты будешь рассказывать, на что способен мой старший брат?….. был способен.       — …н-да. А потом он придумал как воскрешать людей… Кстати. Он упоминал, что в его воскрешении задействован Не Хуайсан, а ты так удачно появился возле территорий этого ордена, с помощью такого же ритуала. Этот Хуайсан не чист на руку, вечно строит из себя дурака, а потом оказывается, что он все раньше всех знал и в общем-то сам организовал. Конечно, никто ни разу этого не подтвердил, да и он сам не признался. Однако, я склонен думать, что я второй человек, который знает о твоем существовании.       — Тц. Значит до правды я не доберусь. А раньше ведь совсем другой был, только и делал, что трясся из-за старшего брата. Всё говорил, что он убьет его.       Они помолчали какое-то время, пока Кеншуй не предложил:       — Ваньинь, хочешь вина?       — Нет. У меня только сегодня мигрень прошла.       — А ты уже успел на радостях наклюкаться до полного отупения! - Со смешком сказал Цзян Кеншуй       — Так себе радости — хмыкнул Цзян Чэн.       — Так ты вступишь в орден Цзинь?- переспросил Кеншуй.       — Пока не знаю, я планировал навестить те земли и возможно там поселиться, поближе к племяннику.       — Хах, ну да, конечно, кто еще будет вытаскивать золотистую жопу из передряг? — Тц!       — Я слышал, он там недавно старейшин на место ставил, не хотят они видеть Цзинь Лина в образе главы ордена. Наверное, чуть переворот не сделали. Рядом с ним теперь этот Мо ошивается, а он ему чуть ли не сопли подтирает. Как его там по второму имени то… Цзинь Чжисюн, он же Цзинь Сюаньюй. Вылитая копия Гуанъяо, только еще более миловидный. Псих. Если ты думаешь, что Вэй Усянь способен на все, то ты просто не видел этого, до его лечения. Я увижу его послезавтра на совете у верховного заклинателя Ханьгуан-цзюня, могу взять тебя с собой в сопровождение.       — Не нужно меня никуда брать. — Отрезал Чэн— Не хочу привлекать лишнее внимание. Ты завтра уезжаешь?       — Да, с утра.       — Тогда и мне тут более нечего делать.       Они оба встали, Кеншуй положил руку ему на плече и произнес:       — Ладно, если что, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я никому о тебе рассказывать не буду. Только избавься от своих старых привычек, которые тебе уже под кожу заели. Повесь какое-нибудь кольцо на другой палец, другой руки. Будет хотя бы не так заметно. И постарайся глаза не закрывать, когда очень хочешь. Придумай что-нибудь, как это заменить.       Цзян Чэн кивнул и вышел из кабинета в свои гостевые покои.