Маленькое Солнце для мёртвого бога

       Находиться в опустевшем поместье оказалось крайне непривычно. Практически невыносимо. Без дружелюбного ворчания Вэнь Цин, робких улыбок Вэнь Нина и тёплых объятий Лань Чжаня дом казался практически вымершим. Если бы не кролики, да нелепые попытки Сюэ Яна развеселить бога мёртвых, место, прежде наполненное жизнью, и вовсе могло бы показаться заброшенным. Нет, в нём по-прежнему регулярно убирались и заботились о саде, животных, но Усянь больше не ощущал своё поместье как нечто родное и ценное. Просто место, где можно уснуть, поесть и выпить вина. Не более того. Он часами сидел в саду в окружении кроликов и кувшинов с вином, надеяться забыться и унять волнение за супруга. В конце концов, бог мёртвых принял его решение оказать помощь другим заклинателям. Не хотелось уподобиться Цинхэн-Цзюню, заперев Лань Чжаня в поместье и запечатав его, чтобы никто не ушёл. А ведь он мог бы... И тогда сердце не ныло бы от тоски... И дышать было бы легче. Однако он знал, что поступил правильно, дав свободу своему мужу. — Старший Вэй, от чего ты так тревожишься за Чжань-гэ? — с искренним непониманием в голове спросил Сюэ Ян, в очередной раз наполняя чарку господина вином. Он старался не оставлять того в одиночестве, переживая о чужом состоянии и желая позаботиться о нём. — Братец же очень силён и талантлив. Разве может кто-то ему навредить? — с детской наивностью и непосредственностью поинтересовался он. – Да и с ним ведь Цин-цзе и Нин-гэ… — Ох, А-Ян... — покачал головой Усянь, залпом осушая очередную чарку вина. Неподалёку кролики умиротворённо жевали овощи, успокаивая одним своим видом. Упитанные и холёные, они не могли не радовать. — Каким бы сильным не был А-Чжань, он... лишь человек. Что он и горстка сильных заклинателей с несколькими десятками посредственных мелких орденов смогут сделать против немаленькой армии Вэнь Жоханя? — вздохнул небожитель, объясняя мальчику расстановку сил. — В лучшем случае подобная война затянется на долгие годы. В худшем... их всех перебьют, — Усянь красноречиво покосился на пустую чарку, и Сюэ Ян поспешно её наполнил. Бог мёртвых прекрасно понимал, что для победы альянсу заклинателей требовалось существенное преимущество, которым, увы, не мог стать один недостаточно опытный ребёнок, воспитанный небожителями. Нужно было что-то опаснее и смертоноснее… «Впрочем... Если А-Чжань рискнёт использовать боевые мелодии из «Песни смятения», да ещё и обучит им других... Тогда шансы на успешное ведение войны могут значительно увеличиться, — размышлял небожитель, силясь оценить перспективы подобного решения. Увы, несмотря на свой возраст, он не был богом войны и при жизни никогда не участвовал в полноценных военных конфликтах, поэтому не мог похвастаться обширными познаниями в тактике и стратегии. Зато... Он имел отличные представления о том, какие последствия несла за собой любая война. Вне зависимости от того, кто в ней участвовал. — Но не думаю, что А-Чжань когда-то рискнёт поделиться подобными знаниями. Он знает, как опасно использовать те мелодии...»        Когда спустя несколько недель после расставания с супругом к нему в поместье заявился Пэй Мин, Усянь удивился, пусть и не показал вида. Он любезно предложил гостю расположиться в беседке у пруда, а исполнительный Сюэ Ян торопливо подготовил чай и закуски, после чего поспешил оставить небожителей наедине. Он знал, что ему запрещено слушать разговоры старших, что совершенно не мешало ему притаиться неподалёку, чтобы немного послушать. — Генерал Пэй, чем обязан вашему визиту? – без особого интереса и с наигранной улыбкой поинтересовался бог мёртвых, с сожалением глядя на кувшин вина, который собирался открыть до визита нежданного гостя. Пэй Мин никогда не вызывал у него какого-либо негатива – тот любил красивых женщин и не считал нужным хранить им верность, но ничего брошенным им девам никогда и не обещал, не скрывая своей легкомысленности. К тому же, в отличие от многих других небесных чиновников он оставался довольно честным и предпочитал высказываться прямо, а не юлить и плести интриги. И, пожалуй, до вознесения Се Ляня Усянь искренне считал его одним из самых порядочных божеств. Что, впрочем, не означало, что он стремился к какому-либо общению с богом войны – у них было слишком разное мировоззрение. Увы, к этому моменту Старейшина Илина был уже изрядно пьян, а потому оказался не в силах проявлять вежливость и дружелюбие. Он просто желал остаться в одиночестве и ещё вина. Вино помогало ему не думать, как и много столетий назад, когда он только вознёсся. — Ты как всегда серьёзен, господин Вэй! – хохотнул бог войны, ничуть не обидевшись на недостаток гостеприимности. – Ты же знаешь, что мне поклоняются в ордене Цишань Вэнь, поэтому я периодически бываю в этой части Поднебесной, — пояснил он, хотя в этом не было нужды. – Видел твоего супруга. Сражается, как истинный небожитель! – воодушевлённо проговорил он. – Уверен, совсем скоро он проявит себя и станет новым богом войны! — Хм, — невесело усмехнулся Усянь. – Не такой жизни я ему желал… — покачал головой небожитель, искренне надеясь держать супруга как можно дальше от других небесных чиновников. Особенно от Владыки и его приближённых. – Но ведь ты здесь не для того, чтобы хвалить моего А-Чжаня, верно? — Ты очень проницателен! — кивнул Пэй Мин, продолжая добродушно улыбаться. Он слишком давно знал бога мёртвых, чтобы обижаться на его поведение. В конце концов, тот всегда был слишком отчуждённым, да и другие боги не спешили заводить с ним дружбу из-за связи со смертью и тёмной энергией. – Владыка хочет, чтобы ты вернулся в Небесную столицу и взял себе новых помощников, учитывая, сколько войн сейчас происходит по всей Поднебесной, — сообщил он. – Он переживает, что один ты не сможешь справиться со всеми душами… Сообщение пришлось передавать лично, потому что Усянь принципиально использовал сеть духовного общения исключительно для передачи коротких сообщений Вэнь Цин и Вэнь Нину, игнорируя всех остальных. Даже Небесному Императору был неведом его пароль. А явиться лично, Цзюнь У, видимо, посчитал ниже своего достоинства. Богу мёртвых было всё равно. Он был только рад не встречаться с Небесным Императором без острой необходимости. — Кто же добровольно захочет разделить мои обязанности, генерал Пэй? – рассмеялся Вэй Ин, но его взгляд оставался серьёзным. Ни намёка на улыбку. – Или же Владыка желает кого-то наказать? – хмыкнул он, понимая, что не каждый смог бы вынести подобную ношу. Даже брата с сестрой Вэнь он практически никогда не брал с собой, оставляя на них бумажную работу и давая им мелкие поручения – от самой тяжелой части своей работы он их старательно ограждал. О возвращении в Небесную столицу и речи не шло. Прежде Усянь ощущал себя там как в ловушке, теперь же и вовсе не видел смысла в возвращении: у него было слишком много дел по всей Поднебесной. Он и в Илин-то возвращался, чтобы поспать пару часов, да выпить кувшин вина. На большее времени не хватало… Да и разве решился бы он бросить Сюэ Яна или других сирот, за которыми приглядывал? Он нёс ответственность за каждого ребёнка в Илине, которого подобрал с улицы. И забрать их с собой или же бросить на произвол судьбы он не мог. — Ты прав, постоянная встреча с мертвецами скорее походит на наказание, — задумчиво кивнул Пэй Мин. Как и большинство богов войны, он пребывал в искренней уверенности, что его звание являлось наиболее важным и почётным во всём божественном пантеоне. И полностью разделял предубеждение многих божеств о покровительстве мертвецам или, к примеру, земледелию... – Значит, ты не вернёшься, господин Вэй? — Не сейчас, — покачал головой небожитель, зная, что его решение не могло обрадовать Цзюнь У. Тот предпочитал держать всех небесных чиновников как можно ближе. Вероятно, чтобы было удобнее следить за ними. Но лучше уж вызвать его гнев, чем угодить в западню или оказаться слишком далеко от возлюбленного, когда тому потребовалась бы помощь. — Ты слышал про Его Высочество Наследного принца? – неожиданно сменил тему Пэй Мин, подлив себе ещё чаю и потянувшись за сладостями на небольшой тарелке. — Да, — кивнул Усянь, помрачнев ещё сильнее. – Но не хочу говорить об этом. Странный вопрос. Разве хоть кто-то из небесных чиновников не слышал и не обсуждал низвержение юного бога войны? Это была самая обсуждаемая тема как на небесах, так и среди жителей и мертвецов в Сяньлэ. Вести распространились так широко, что даже живущая в уединении Повелительница Дождя слышала про беду, приключившуюся с Се Лянем и о падении его родного королевства, несколько лет назад предсказанного Вэй Ином. Хорошо, что он успел запастись чаем, который и был сейчас заварен. Если бы только было ещё кому его пить! Вэнь Цин и Лань Чжань, особенно сильно ценившие данный сорт находились слишком далеко, чтобы иметь возможность им насладиться. Одно воспоминание о близких людях вновь порождало тоску и дурное предчувствие. То самое, что свило себе надёжное гнездо в самом сердце ещё в день свадьбы…        Когда Лань Чжань покидал их дом в Илине, уже ставший родным, и супруга, он совершенно не осознавал всех последствий своего решения. Пусть во время их уроков Вэй Ин и учил его размышлять, продумывать различные варианты действий в любой ситуации, ставить под сомнение любое категоричное утверждение, но… Всё это касалось борьбы с нечистью и помощи простым людям! Мог ли он хоть когда-то предположить, какими взглядами его будут одаривать чужаки? Он не рос рядом со старшим братом и прежде совершенно не осознавал их внешнее сходство, неизменно вызывавшее вопросы у других заклинателей, которым когда-то давно солгали, что младший наследник Лань умер от тяжёлой болезни. Теперь же все могли увидеть двух юношей, столь похожих лицом, но столь отличных во всём остальном… Лань Сичэнь, неизменно облачённый в традиционные белые одеяния ордена Гусу Лань, добродушно улыбающийся всем и каждому. Со знаменитой лентой на лбу. И холодный Лань Чжань, держащийся отчуждённо, кутающийся в любимую чёрную накидку бога мёртвых, расшитую алыми ликорисами по подолу. Без ленты, конечно же. Разительный контраст… И, к огромному неудовольствию Старейшин Лань, родство братьев не вызывало никаких сомнений, что вызывало немало разговоров и пересудов между заклинателями, прозвавших братьев двумя Нефритами. — Я слышал, его похитил сам Старейшина Илина! – перешёптывались между собой заклинатели из мелкого ордена Яо, всегда отличавшиеся любовью к сплетням и домыслам. — Да, говорят, он напал на наследника Цзян, — кивнул глава Яо, задумчиво поглаживая бородку. Про него тоже многие судачили, называя большим любителем разжигать споры и разносить слухи. — Но разве Старейшина Илина не мёртв? – удивился кто-то из юношей. Совсем молоденький, наверняка для него рассказы о Вэй Усяне являлись чем-то вроде детских страшилок. — Ага, больше похоже на детские байки, — поддержал друга другой молоденький заклинатель. — Меня никто не похищал, — сухо сообщил Лань Чжань, невольно ставший слушателем чужого разговора. – Я сам пошёл с Вэй Ином. И дядя с братом об этом знали, — заявил он, испытывая раздражение из-за того, что кто-то снова пытался опорочить имя возлюбленного. Сцепив руки за спиной, юный заклинатель с гордо поднятой головой направился в сторону зала, где брат с главой ордена Цинхэ Не обсуждал дальнейшую стратегию. Он изначально следовал туда, но вынужден был задержаться из-за чужого неприятного разговора. В голове Лань Чжаня не укладывалось то, с какой лёгкостью незнакомцы, слышавшие о Старейшине Илина лишь благодаря старым байкам и детским страшилкам, позволяли себе обвинять его в любых злодеяниях. Пропал ребёнок – виноват Старейшина Илина. Началась война – виноват Старейшина Илина. Долго не заканчивался дождь – виноват Старейшина Илина. Порой доходило до абсурда, и это при том, что долгие годы никто не вспоминал о тёмном заклинателе и не знал, что тот жив и обосновался в Илине, да ещё и нескольких учеников взял. Теперь же многие косо поглядывали на брата с сестрой Вэнь и самого Лань Чжаня, обсуждая то, чему они могли научиться у страшного монстра. Почему-то никто не верил, что их знания могли принести практическую пользу другим заклинателем. Для них ужасный Старейшина Илина по-прежнему оставался чудовищем, подчиняющим мёртвых, а не изобретателем, создающим полезные талисманы, или меценатом, который помогал бездомным детям. «Вэй Ин был прав, когда говорил, что люди склонны делать выводы, не разобравшись в ситуации… — порой размышлял юноша. – Почему другим можно мстить, а его все осудили, когда он всего-навсего отплатил смертью за смерть, покарав всех, кто уничтожил его родной орден?.. Да, жестоким и страшным методом, но у него не осталось выбора. Чужие суждения они… Это… неправильно…» — А-Чжань, — приветливо улыбнулся Сичэнь, заметив вошедшего в зал для собрания брата, который очевидно был чем-то расстроен. – Ты что-то хотел? – мягко спросил он, подозревая, что явилось причиной волнения младшего. Сложно было не обратить внимание на чужие пересуды. — Лгать запрещено, — без каких-либо вступлений заявил Лань Чжань, цитируя одно из правил Гусу Лань и полностью игнорируя присутствие Не Минцзюэ, молча наблюдавшего за диалогом. – Так почему же вы с дядей всем солгали о моей смерти? Теперь другие винят Вэй Ина в моём похищении. — Разве могли мы сказать, что отпустили одного из наследников с чужаком? – покачал головой Сичэнь, бросив настороженный взгляд на нахмурившегося и сложившему руки на груди главу Не. Тому претили подобные разговоры, но пока что он предпочёл остаться лишь слушателем. Не позволял себе лезть в чужие отношения, не зная всей ситуации. Помимо двух глав орденов в зале также находился Су Шэ, который после нападения на Облачные Глубины старался находиться как можно ближе к Сичэню. Он тоже предпочёл молчать, сделав вид, что задумчиво разглядывал карту земель ордена Вэнь, хотя в действительности настороженно прислушивался, ловя каждое слово. — Лгать запрещено, — упрямо повторил Лань Чжань. – Сколько правил вы с дядей нарушили? – покачал головой он, укоризненно глядя на брата и только на него. – Я пошёл с тобой, чтобы помогать людям и остановить тиранию Цишань Вэнь, но слушать клевету в адрес Вэй Ина я не собираюсь. — Второй молодой господин Лань! – воскликнул Не Минцзюэ, прерывая спор. Ему совсем не хотелось стать свидетелем семейной ссоры. — Моя фамилия Вэй, — отчеканил юноша и, резко развернувшись, направился к выходу, не имея ни малейшего желания продолжать разговор. Он сказал всё, что посчитал нужным. Сичэнь проводил брата мрачным взглядом, но тут же взял себя в руки, попытавшись улыбнуться старому другу. — Дагэ, прошу, прости его, — изобразив тяжёлый вздох, проговорил новый глава Гусу Лань. – А-Чжань не до конца осознаёт, что именно с ним произошло, —без тени сомнения солгал он. Сичэнь уже обсуждал с дядей сложившуюся ситуацию. Оба понимали, что правда могла слишком сильно ударить по репутации ордена, а потому не сочли нужным её раскрыть. И пусть ему тоже не нравилось, как другие отзывались о господине Вэе, с этим он ничего поделать не мог. Оставалось лишь наблюдать издалека, не вмешиваясь. Вновь он оставался в стороне, опасаясь за собственное положение. На выходе из зала, Лань Чжаня встретили Вэнь Цин и Вэнь Нин, которые поспешили увести его в их покои, которые они делили втроём – в Нечистую Юдоль прибыло слишком много людей, опочивален для всех не хватало, а «ученики ужасного Старейшины Илина» предпочитали держаться вместе. Так было спокойнее. И гораздо проще исполнить указание бога мёртвых. Впрочем, они бы непременно позаботились о мальчике, воспитанном ими с малых лет, и без дополнительных просьб. В конце концов, он успел стать им родным. — А-Чжань, — вздохнула Вэнь Цин, издалека наблюдавшая за спором юного заклинателя и адептов ордена Яо. И пусть она понимала его гнев и недовольство происходящим, но ещё лучше она осознавала, что им стоило показать свои добрые намерения делом, доказав, что они придерживались праведного пути, а не вступать в конфликты, портя отношения с другими людьми. – Споры ни к чему. — Но они оскорбили Вэй Ина и порочат его имя! – запротестовал юноша, сев за стол и принявшись начищать меч. Монотонное занятие успокаивало его и не давало сосредоточиться на негативных эмоциях. — Г-господин Вэй з-знает, ч-что о нём д-думают д-другие з-заклинатели, — взволнованно проговорил Вэнь Нин, заваривая для всех чай. Конечно же, он тоже слышал байки о Старейшине Илина. В его детстве, много лет назад, они были ещё распространённее, чем теперь. – Но ему в-все равно… — Верно, — согласилась Вэнь Цин, которой, учитывая её темперамент, стоило немалого труда удерживать себя в руках. – Главное, что мы знаем, каков он на самом деле, — мягко заметила она. – Однако если ты всякий раз будешь вступать конфликты с другими, то… это может привести к самым печальным последствиям. Усянь очень волнуется о тебе, он бы не желал, чтобы другие косо на тебя смотрели. — Но ведь уже косо смотрят на нас всех! — возмутился Лань Чжань. Увы, адепты Цзян и Су Шэ распространили вести о возвращении Старейшины Илина по всей Нечистой Юдоли. И почему-то все мгновенно поверили им. Без всяких доказательств, ведь… разве можно было не поверить чьим-то словам, если их подтвердили адепты самого праведного из орденов заклинателей? — Мы т-тоже п-привыкли, — неловко улыбнулся Вэнь Нин, заикаясь чуть больше, чем обычно, и задумчиво разглядывая изящные пиалы. К подобной роскоши он не привык, потому что во владениях бога мёртвых ценились, в первую очередь, простота и удобство. — Ты же знаешь, до встречи с Усянем… — тихо начала Вэнь Цин. Она не любила вспоминать о прошлом, не желая заново переживать болезненные моменты. Согласившись стать помощницей бога мёртвых, она отреклась и от прошлого, и от любых связей с орденом Цишань Вэнь. – Мы сталкивались с ненавистью и осуждением в родном ордене… В Безночном Городе… — она замолчала, собираясь с мыслями. — Н-не с-слишком жаловали целителей, — закончил за неё Вэнь Нин, который также старался позабыть о прошлом и обо всех злых словах, адресованных их семье другими заклинателями из Безночного города. — Да, нашу ветвь клана Вэнь считали бесполезной и ненужной, — согласилась Вэнь Цин, налив себе чай. Её руки слегка дрожали. И это отчётливо бросалось в глаза всем присутствующим. Вэнь Нин ласково погладил сестру по плечу. «Как это глупо… — мысленно посетовал Лань Чжань, отложив меч в сторону. Он-то знал, что за десятилетия, проведённые среди небожителей, сестра с братом нашли способ излечения нескольких болезней, которые прежде считались смертельными, разработали противоядия от самых сложных и опасных ядов… — Ведь хорошие целители один из столпов любого успешного ордена… Без них так легко растерять многих перспективных адептов из-за проклятий или неудач на ночных охотах…» Однако, тонко подмечая нервозность членов своей маленькой семьи, юноша не рискнул развивать эту тему. Он понимал, что они желали ему исключительно добра и заботились о нём. Но как же тяжело было стерпеть злые слова в адрес возлюбленного! За годы жизни в Небесной столице Лань Чжань привык к отчуждённости большинства небесных чиновников. И также легко он привык к любви и восхищению со стороны простых жителей Илина. И подобное поведение других заклинателей не укладывалось в голове: да, Вэй Усянь воспользовался путём тьмы, чтобы отомстить за родной орден, но… ведь всю свою жизнь он стремился помогать простым смертным… даже если старательно делал вид, что это не так… — Мгм, — кивнул юный заклинатель, показывая, что всё понял.        … Уже ночью Лань Чжань резко проснулся, ощутив, как что-то придавило его прямо поверх тонкого одеяла. Распахнув глаза, он напряженно вгляделся в темноту, мгновенно напрягшись. Однако он также быстро успокоился и расслабился, стоило ему ощутить лёгкий запах вина и лотосов, который мог исходить только от одного человека… вернее, совсем не человека. — Вэй Ин, — улыбнулся Лань Чжань, обнимая возлюбленного. Он не видел супруга уже несколько дней, и успел сильно истосковаться по нему. — А-Чжань, — ответно улыбнулся бог мёртвых, теснее прижимаясь к сонному юноше. – Надеюсь, ты хорошо себя ведёшь? – лукаво поинтересовался он. — Ага, конечно, — раздражённо проворчала разбуженная Вэнь Цин и накрылась одеялом с головой, лишь бы не слышать воркование влюблённых. Небожитель негромко рассмеялся, даря спокойствие каждому в их небольшой семье. На душе у всех троих сразу стало теплее, пусть они и знали, что с рассветом он снова исчезнет…        В последнее время Усяню часто приходилось бывать в Сяньлэ – пусть он и не являлся простым смертным лично, но… в войне жителей Сяньлэ и народа Юнани умирало слишком большое количество людей. И чтобы их души, исполненные негативных эмоций, не превратились в озлобленных призраков или оживших мертвецов, он частенько появлялся после сражений, чтобы сыграть умершим мелодию забвения и отправить их на новый круг перерождения. Сопровождение воинов после битвы тоже входило в его обязанности небожителя, дабы потом простые жители не столкнулись с наплывом огромного количества тёмных тварей. Усянь мог бы посчитать подобное ироничным, учитывая, что несколько столетий назад он сам устроил нашествие мертвецов, подчинив их своей воле, однако не испытывал каких-либо эмоций на сей счет, понимая всю важность своей работы. Неудивительно, что многие заклинатели из мелких орденов почитали бога мёртвых, как своего покровителя. А порой и вовсе молились ему перед очередной ночной охотой… Неспешно ступая по очередному полю битвы, на котором оставили свою жизнь сотни воинов обоих государств, он заметил фигуру в белом, стоящую слишком далеко для того, чтобы можно было разглядеть её лицо или какие-то отличительные признаки. Однако зачем смотреть на лицо тому, кто был способен видеть души? Усянь чуть нахмурился, не понимая, что кто-то столь важный и значимый мог позабыть в чужой стране посреди мёртвых тел. От Пэй Мина, простых людей и мертвецов он был наслышан про некое «Белое бедствие», преследовавшее Се Ляня, но, будучи чересчур занятым упокоением душ по всей Поднебесной, не мог бросить все дела и отправиться на выручку приятелю. Да тот и не просил, ни разу не попытавшись связаться с Вэй Ином после возвращения к смертным. Другие небесные чиновники тоже отчего-то не вмешивались, предпочтя наблюдать за чужим падением со стороны. Усянь знал, что большинство из них забавляло наблюдать за страданиями принца, столь легко возвысившегося и столь же стремительно упавшего. Или же их сковывал страх перед неизвестным демоном? Впрочем, это не имело никакого значения. Жители Небесной столицы не сделали ничего для того, чтобы хоть как-то помочь справиться с неизвестным, что лишь укрепило разочарование Усяня в них. Стремительно двигаясь в сторону Белого бедствия, небожитель хмурился всё сильнее. От понимания того, кто же осмелился лениво прохаживаться среди павших воинов, из глубин сознания поднималась давно забытая, застарелая злость. Нет, не злость. Ярость, проснувшаяся в нём в день гибели родного ордена и с тех пор никогда не покидавшая Усяня, потому что её подпитывала тёмная энергия. Она лишь скрылась глубоко внутри его сердца, лениво ожидая пробуждения. А Белое бедствие, заметив появление бога мёртвых, на несколько секунд испуганно замерло, а после стремительно исчезло, использовав сжатие тысячи ли. Усянь остановился в сотне метров от места, где прежде стоял тот… чью чёрную и гнилую душонку он разглядел давным-давно. И всё равно не верилось, что ОН оказался способен поучаствовать в уничтожении чужого государства и низвержении Се Ляня забавы ради… Или не только ради забавы? Вэй Ин невольно поднял руку с повязанной на ней лобной лентой и осторожно погладил её кончиками пальцев другой руки. Неожиданное открытие его… не напугало, нет, однако вызвало немало опасений. Мрачные мысли тревожили. Будь он моложе, небожитель непременно кинулся бы на поиски «демона», попытался бы разобраться в ситуации и вывел бы того на чистую воду, ни на минуту не задумавшись о последствиях собственной горячности. Однако… Теперь у него был его А-Чжань, Вэнь Цин и Вэнь Нин… Усянь нёс ответственность за каждого из них, а потому не мог действовать беспечно и поспешно, рискуя подставить под удар своих родных. И всех, о ком он заботился. Пришлось сильнее сжать белоснежную ленту в пальцах, пытаясь успокоиться и вернуть себе душевное равновесие. Ярость являлась не лучшим советчиком, особенно в ситуациях, когда у него отсутствовали какие-либо доказательства. А обвинять кого-либо без них… чревато последствиями. По крайней мере, среди других божеств. — Владыка… Что же ты творишь? – покачал головой небожитель. Он уже собирался достать из-за пояса флейту и сыграть погибшим на этом поле брани, как ощутил слабое касание к плечу. Чуть повернув голову вправо, Усянь заметил маленький призрачный огонёк, парящий совсем рядом. Несчастная душа, не способная уйти за грань. Таких, как она, здесь были сотни, но лишь одна осмелилась приблизиться к нему. И не просто приблизиться, но ещё и коснуться, дабы привлечь внимание. — Ты же малыш из храма Наследного принца? – удивлённо спросил он, вглядываясь в замершего перед ним духа. Как бог мёртвых он помнил каждую встреченную им душу. И спустя год, и спустя десять лет, и спустя сотню… И сам не знал, то ли это было его наказанием, то ли особым даром, позволившим вновь встретить возлюбленного и сестрицу. Коротко прикинув в уме возраст умершего мальчика, он тяжело вздохнул. Слишком юный. Не успевший толком насладиться жизнью. Не познавший мир. Огонёк согласно вспыхнул. — Ты сражался за него здесь, верно? – предположил Усянь, легко поймав огонёк на ладонь и мягко улыбнувшись. Он не уточнял, о ком говорил, но и без того было понятно. – Как жаль, что всё закончилось так… «Нет! Жить и умереть во имя Его Высочества величайшая честь для меня! – запротестовал дух, вспыхнув чуть ярче. Однако призрачное пламя не обжигало. Да и огонёк был ещё совсем слабеньким, не способным причинить реальный вред кому-либо. – Я счастлив, что был полезен ему!». — Но теперь тебе и остальным следует двигаться дальше, — миролюбиво сообщил Усянь. – Вас ждёт новый круг перерождения… «Нет! Нет! Нет! – запротестовал дух, испуганно замерцав и попытавшись освободиться. Безуспешно, ведь его держали крепко. – Не хочу покидать Его Высочество! Хочу оберегать его… Всегда!». — Но ведь ты сейчас совсем маленький, — покачал головой небожитель. – Как ты можешь ему помочь? – вздохнул он, прекрасно понимая чувства маленького духа. Он ещё тогда, несколько лет назад в Сяньлэ, заметил решимость юного верующего и его преданность Се Ляню. «Я стану сильнее!», — пообещал призрачный огонёк. — Это… похвально, — невольно улыбнулся Усянь. – У Его Высочества сейчас тяжёлые времена, почти не осталось последователей… Ему нужны такие верующие, как ты, — согласился он. «Даже если от него отвернутся все, я продолжу следовать за ним…» — только и ответил дух, не испытывая ни тени сомнений. Он твёрдо знал, чего желал. И этим очень походил на маленького Лань Чжаня, решившего взять в спутники на тропе самосовершенствования божество. Подобная решимость невольно вызывала уважение. — Что ж… — задумчиво протянул бог мёртвых, и его глаза тут же приобрели алый оттенок. – Я помогу тебе, малыш, — сказал он, подняв руку с огоньком ближе к лицу. Чуть сощурившись, он легко подул на духа, наполняя его небольшим количеством тёмной энергии. Достаточным для того, чтобы позволить мальчику укрепиться в мире живых и постепенно становиться сильнее. Пусть Усянь и мог бы сделать гораздо больше, например, наполнить дух достаточным количеством тёмной ци для превращения в маленького демона, он не рискнул поступить столь опрометчиво. Да и опасно было вот так просто наполнять чужую душу тёмной энергией – это могло иметь самые непредсказуемые последствия, вплоть до расщепления души на множество мелких осколков. А этого Вэй Ин допустить не мог… — Будь осторожнее, малыш, и пригляди за Наследным принцем… — улыбнулся он, отпустив огонёк на свободу. Тот обрадованно закружил вокруг. А сам Усянь… в тот же миг резко пошатнулся, ощутив острую боль в районе сердца – это загорелся давно позабытый сигнальный талисман, спрятанный в складках ханьфу. Этот талисман он придумал для того, чтобы не волноваться о супруге. Зачарованный на крови Лань Чжаня, талисман сработал бы только при условии, что кому-то удалось ранить юного заклинателя… И, если теперь он вспыхнул, это могло означать лишь одно… — Не может быть… — не веря собственным глазам, проговорил небожитель, стремительно вытряхнув из одежды уже истлевшую бумагу. Его руки дрожали, когда он быстро чертил на земле заклинание сжатия тысячи ли, позабыв, и о душах, о которых так и не позаботился, и о призрачном огоньке, который его искренне благодарил…