Маленькое Солнце для мёртвого бога

       Облачные Глубины горели. Нет, они не просто горели. Они были полностью объяты пламенем, захватившим многие жилые постройки, общие помещения и даже стоящий в отдалении библиотечный павильон. Только домик, спрятавшийся в поле с горечавками, пока уцелел, потому что находился слишком далеко от места сражения – до него ещё не успели добраться. Привычная прохлада Облачных Глубин сменилась жаром от огня, чистый горный воздух уступил место смраду обожженной плоти и густому запаху крови. Отвратительные ощущения, от которых кожа покрылась липким потом, а волосы и одежда пропитались кошмарными запахами. Чужая кровь хлюпала под сапогами… Вэй Ин неспешно двигался по тропинкам, незримый для сражающихся заклинателей, и с тоской оглядывался по сторонам. Он искренне любил это живописное место, пусть в последние годы его и населяли крайне неприятные люди с прогнившими душами. И вопреки расхожему мнению бог мёртвых не любил войну и смерть. Войну, потому что она означала для него непрерывную работу без минуты покоя. А смерть... Любая смерть оставляла боль и горечь в сердцах выживших... Увы, за столетия, проведённые в звании небожителя, он повидал слишком многое, поэтому не испытывал отвращения от своего физического состояния. Давным-давно привык… Да и тяжёлые попытки выжить на Луаньцзан давным-давно уничтожили в нём чувство отвращения или брезгливости. Теперь же, рассматривая лежащие бездыханные тела в белых одеждах Гусу Лань или с символом солнца на одеяниях Цишань Вэнь, Вэй Ин ощущал тоску и сожаление. Какими бы людьми ни являлись Старейшины и главы обоих орденов, война неизменно затрагивала стариков, женщин, детей и простых людей, которые лишь желали жить спокойной жизнью. И, судя по тому, что он видел, адептам ордена Вэнь был отдан приказ не щадить никого: они явно вознамерились остаться единственным орденом заклинателей в этой части Поднебесной, раз действовали без жалости, ведь на попытку подчинения происходящее никак не походило. Скорее на стремление к полному истреблению врага… «Хорошо, что эта война не коснётся А-Чжаня... Будь он здесь, наверняка бы тоже пострадал...» — покачал головой Усянь, привычно вертя в руках флейту. Он мог бы выполнить свою работу уже сейчас, но решил дождаться окончания битвы, чтобы сопроводить все души разом. Так было гораздо проще. К тому же... В Облачных Глубинах у него осталось одно незавершенное дело. Клятва, которую он дал много лет назад... Бог мёртвых ухмыльнулся. Его зрачки в один миг окрасились в алый цвет под стать ленте в его волосах. «Вот и подошло время в последний раз посмотреть в глаза Цинхэн-Цзюню...» – думал он, уже зная, что нападение на орден его глава не пережил: его имя уже значилось в списке душ, о которых следовало позаботиться. Дом главы ордена, как и темница госпожи Лань, находился в отдалении от остальных построек Облачных Глубин. Однако до него битва всё-таки добралась: двери оказались выбиты, на пороге отчётливо виднелись чьи-то следы. А внутри... Усянь усмехнулся, увидев Цинхэн-Цзюня, застывшего в позе для медитации. Судя по кровавому пятну на его груди, сердце мужчины пронзил меч, отнявший его жизнь одним-единственным ударом. Учитывая простоту внутреннего убранства и отсутствие лобной ленты, адепт Цишань Вэнь, вероятно, даже не знал, что убил главу вражеского ордена. — Жил как паршивый пёс... и сдох как вшивая псина, — хмыкнул бог мёртвых, понимая, что один из сильнейших заклинателей своего поколения даже не попытался защититься. Он не участвовал в обороне ордена, не помогал адептам, а лишь смиренно принял смерть от кого-то из солдат Цишань Вэнь. — Какое же жалкое зрелище... — покачал головой Усянь. Спустя годы он уже не испытывал той всепоглощающей ярости, как когда обещал мучителю подруги все муки Диюйя. Лишь глухую застарелую ненависть, напомнившую о старой клятве. А клятвы нарушать не следовало, даже если они почти утратили свой смысл. — Это ты? — послышался удивленный голос из дальнего угла. Повернувшись на звук, Усянь увидел дух Цинхэн-Цзюня. Тот сидел в той же позе и, видимо, совершенно не переживал из-за окончания собственной жизни. Возможно, он даже ждал его, а потому не попытался спастись. «Хотя... Разве можно это жизнью назвать? — на несколько мгновений задумался небожитель. — Убил собственного учителя, скрыл преступление... Взял деву против воли в жены, оболгал и заставил родить детей, удерживал её годами в отдалении от мира, и сам от него скрылся, отрешившись от дел ордена и воспитания собственных сыновей. Отвратительно...» — Я же обещал, что сопровожу тебя в Диюй за все твои прегрешения, — невозмутимо пожал плечами Усянь. Он не считал нужным выказывать открытую агрессию, ведь человек перед ним не стоил столь сильных эмоций. Тем не менее, его глаза по-прежнему отливали алым, а вокруг клубилась тёмная энергия, ластясь к полам ханьфу своего хозяина, как преданный зверь. — Значит, ты действительно божество... — кивнул Цинхэн-Цзюнь. Удивлённым он при этом не выглядел: их прошлая встреча не оставила места для сомнений. Он лишь озвучивал очевидную истину. — И ты забрал моего сына... — Ты никогда не был отцом ни А-Чжаню, ни Сичэню, — покачал головой бог мёртвых. В конце концов, именно он уже много лет занимался его обучением и воспитанием. — Что ты сделал для своей семьи за все эти годы? — хмуро поинтересовался он, не желая продолжать обсуждать своего супруга. — Неужели оно того стоило? – вздохнул он, не понимая, как можно было променять нормальную жизнь известного заклинателя на последствия больного влечения к женщине. — Стоило, — без тени сомнений подтвердил заклинатель, заставив Усяня скривиться от отвращения. Подобного следовало ожидать, но он всё равно надеялся, что внутри этого человека осталось хоть что-то светлое и доброе. Что ж… Он ошибся. Чужая душа прогнила насквозь, и теперь он отчётливо это видел. Поняв, что Цинхэн-Цзюнь совершенно не раскаивался в содеянном, небожитель, более не тратя время на слова, отправил его прямиком в Диюй с помощью мелодии флейты. Закончив, он тихо рассмеялся, не в силах понять, как же некогда самый праведный орден заклинателей смог воспитать подобных чудовищ… Уже после небожитель лежал на поляне у домика с горечавками, пожевывая травинку, и ожидал окончание сражения. Гораздо легче было разобраться со всеми разом, чем сопровождать каждую душу по отдельности: в периоды войн он не мог позволить себе подобной роскоши и уделить внимание каждому, иначе рисковал задержаться на территории Облачных Глубин на несколько дней. Особенно с учётом того, что неспокойно было во всей Поднебесной. И на территории великих орденов заклинателей, и в Сяньлэ, и во множестве других уголков... будто люди, сговорившись, разом решили пойти друг против друга в борьбе за территорию, власть и богатство. Словно многие оказались поражены какой-то непонятной болезнью, вызывающей агрессию, зависть и злобу. Впрочем, бог мёртвых хорошо знал, что души людей всегда подвержены этим чувствам… В какой-то момент пошёл дождь, запоздало туша пожары, пожиравшие Облачные Глубины. Усянь лишь улыбнулся, не двинувшись с места. Он вслушивался в звуки окружающего мира, краем сознания отмечая шелест деревьев и постепенно удаляющиеся людские голоса: выжившие адепты Гусу Лань спешили скрыться, а захватчики из Цишань Вэнь преследовали их. Никто не обыскивал территорию в поисках ценных артефактов или книг, потому что нападавшие стремились уничтожить Облачные Глубины, стереть, словно их не было вовсе, а не ограбить. Наконец бог мёртвых неспешно поднялся, откидывая мокрые волосы от лица. Привычным движением он поднёс флейту к губам и заиграл, с помощью музыки призывая души всех погибших в этот день заклинателей на поляну. Первым показался совсем молоденький юноша, кто-то из младших адептов, испуганно оглядывающийся по сторонам. Усянь ободряюще улыбнулся ему и поманил рукой ближе. За юношей медленно следовал старик, чьи белоснежные одеяния были безжалостно запятнаны кровью. За стариком показалась служанка средних лет, держащая за руку маленькую девочку… Постепенно на поляне собиралось всё больше и больше духов погибших в битве или застигнутых врасплох внезапным нападением. Среди них хватало заклинателей обоих орденов, часть которых следовало отправить на круг перерождения, а остальных... вслед за Цинхэн-Цзюнем отбывать наказание в Диюй... Той дождливой ночью пение флейты не смолкало над Облачными Глубинами много часов подряд...        ... Когда ужасно утомившийся Усянь вернулся в поместье, мечтая лишь об объятиях супруга и спокойном сне, то сильно удивился, мгновенно почувствовав чужаков в своих владениях. Вместо спальни ему с сожалением пришлось направиться в главный зал, в котором ощущалось присутствие посторонних. Стремительно распахнув двери, он остановился на входе, вглядываясь в открывшуюся ему картину. — Как это понимать? — нахмурился он, глядя на кучку заклинателей из Гусу Лань, расположившуюся в его владениях. Брат и сестра Вэнь методично обрабатывали раны Лань Цижэня и ещё нескольких мужчин. Сичэнь с потерянным видом сидел подле младшего брата, который с хмурым выражением на лице наносил заживляющую мазь на его предплечье. Заметив его, все присутствующие замерли. — Не припоминаю, чтобы звал гостей, — недовольно проговорил Вэй Ин, продолжая задумчиво разглядывать прибывших. Всего двадцать человек, серьёзно потрёпанных битвой. Большинство уже в возрасте. И ни одной женщины рядом с ними, ни одного ребёнка — все, кто не сумел сбежать, остались умирать в Облачных Глубинах. То ли нападение оказалось слишком внезапным, то ли верхушка ордена, поняв, что врага не одолеть, не озаботилась спасением младших адептов и простых людей. Бог мёртвых не знал, да и не хотел ничего знать, чтобы не испытывать ещё больше презрения к выжившим. «Крохотная горстка заклинателей, да несколько старых книжек... Вот и всё, что осталось от наследия некогда великого ордена... От Лань Аня...» — с лёгкой печалью размышлял он. Не такого конца он ожидал, издалека наблюдая за строительством Облачных Глубин. — Господин Вэй, — поднялся со своего места Лань Сичэнь и приблизился, сразу же почтительно поклонившись. — Я взял на себя смелость просить вас о приюте для себя и адептов Гусу Лань, – мягко проговорил он. Усянь тихо хмыкнул. Прежде он подобной вежливости по отношению к себе не замечал. Зато как только от него что-то потребовалось… — Мальчишка, разве я не говорил тебе, что ваши войны нас не касаются? — раздосадованно вздохнул небожитель, проходя к собственному месту и садясь. — А ты всё равно посмел заявиться сюда в поисках помощи. Сюэ Ян, вертящийся неподалёку, поспешил налить господину успокаивающий чай, заблаговременно приготовленный Вэнь Цин, которая вместе с братом предпочла молчать. — Нам больше некуда было идти, — печально проговорил один из стариков, не ведая, с кем он разговаривал. — Облачные Глубины сожжены. Нашего дома больше нет. — Знаю, — снисходительно кивнул Усянь и сделал несколько глотков чая, стараясь держать чувства в узде. — Я только что вернулся оттуда... — Ты был там, но не помог?! — мгновенно рассердившись, воскликнул Лань Цижэнь. Его бородка слегка обгорела, придавая заклинателю ещё более нелепый вид, чем ранее. — Почему же? — усмехнулся Усянь. — Я упокоил души умерших и помог им отправиться на круг перерождения, — пожал он плечами, напряженно глядя на заклинателей. Присутствие родных не сулило для Лань Чжаня ничего хорошего, особенно для его душевного равновесия. И уж, тем более, оно влияло на настроение небожителя, знавшего мрачные тайны каждого из присутствующих. — Вэй Ин... — тихо позвал его супруг, заметив, как бог мёртвых нервно поглаживал ленту на запястье, стремясь успокоиться. Они обменялись долгими взглядами: несмотря на грубые слова и внешнее недовольство, Усянь не стал бы отказывать в помощи нуждающимся, если бы его не попросил об этом возлюбленный. Ради него Вэй Ин готов был поступиться собственными принципами и выгнать незваных гостей из поместья. Однако Лань Чжань лишь кивнул, показывая, что отпустил былые обиды — у него давным-давно началась новая жизнь, и он был ей полностью доволен. — Хорошо, А-Чжань, — покорно согласился Усянь. — Я помогу им, но... — он перевёл мрачный взгляд на заклинателей. — После того, как оправитесь от ран, убирайтесь из моего дома и больше не показывайтесь в Илине. Лань Цижэнь хотел что-то возразить, но Сичэнь резко дёрнул его за рукав, призывая к молчанию. Наследник ордена не желал провоцировать лишние споры и вступать в конфликт с единственным, кто действительно мог им помочь в столь безвыходной ситуации. Раздосадованно вздохнув, бог мёртвых отправился в собственные покои, чтобы отдохнуть. Последний день выдался слишком тяжелым, он буквально валился с ног, и лишь гордость вместе с чувством собственного достоинства не дали ему упасть без силы перед всеми…        С тех пор, как в его поместье поселились остатки Гусу Лань, Усянь выглядел крайне напряжённым и недовольным. Он почти не улыбался и старался большую часть свободного времени проводить в своей мастерской или во внутренних покоях, куда не допускались посторонние. Лань Чжань замечал это, но оказался не способен отказать в помощи кровным родственникам. Пусть те и причинили ему немало боли в детстве, пусть сломали жизнь его матери, о чём он узнал сравнительно недавно, юноша был не в силах возненавидеть дядю и брата. Особенно после того, что им пришлось пережить по вине ордена Цишань Вэнь. Всегда больно терять родной дом… А Вэй Ин из-за обязанностей небожителя стал всё чаще и чаще отлучаться из поместья: во всех уголках Поднебесной происходило нечто зловещее. Люди гибли сотнями. И кто-то должен был ответить на молитвы страждущих и упокоить несчастных. Из-за этого каждое проведённое вместе мгновение приобретало всё большую ценность. И пока бог мёртвых отсутствовал, а его помощники заполняли многочисленные отчёты, Лань Сичэнь рассказывал младшему брату про жизнь в мире заклинателей, текущее положение дел и восстание против Цишань Вэнь, которое он тайно планировал вместе с главой ордена Не ещё до того, как Облачные Глубины были сожжены. Юный заклинатель слушал старшего брата и проникался искренним негодованием в отношении происходящего, пусть прежде и слышал много раз, что люди всегда начинали войны из-за собственной прихоти. Правители желали усиления власти, увеличения богатства и расширения границ, а страдали всегда простые люди, не имевшие возможности выразить своё мнение или повлиять на сильных мира сего. Такова была жизнь. И, увы, с этим ничего нельзя было поделать. Так ему много раз говорил Усянь, повидавший десятки войн. Однако… сколь разными казались взгляды возлюбленного и мировоззрение Сиченя! И кому из них стоило верить, Лань Чжань совершенно не знал: сомнения рождались из-за боязливых шепотков жителей Илина, опасавшихся, что распри заклинателей доберутся и до них, несмотря на защиту бессмертного мастера и его учеников. — Ты сомневаешься, А-Чжань? – вздохнул Вэй Ин, прижимая к себе чёрного крольчонка. Супруги вдвоём находились на кроличьей поляне. И пока юноша кормил своих питомцев, небожитель поглаживал одного из них и наслаждался ощущением мягкой шёрстки под пальцами. — Мгм, — кивнул Лань Чжань, умиротворённо следя за тем, как пухлый белый кролик быстро уминал лист капусты. – То, что творит орден Вэнь… чудовищно, — вздохнул он, вспоминая рассказы брата. — Разве тебе не кажется чудовищным, что никто из Старейшин Гусу Лань даже не попытался вывести из Облачных Глубин детей, женщин и стариков? – хмыкнул небожитель, не переставая гладить крольчонка. – Возможности были, но ими никто не воспользовался, — покачал головой Усянь, вспоминая безжизненные тела тех, кто оказался не способен ни сражаться, ни бежать. Сколько несчастных, кто мог бы ещё жить и жить, если бы их не бросили… — Ты прав, — согласно кивнул Лань Чжань, признавая лицемерие родного ордена и родственников. – Но… — он замялся, задумчиво глянув на супруга. – Я не хочу, чтобы и другие пострадали… — юноша невесело улыбнулся, понимая, что вряд ли Цишань Вэнь остановились бы лишь на одном уничтоженном ордене. – Ты говорил, что Сяньлэ падёт… И постоянно уходишь по делам… Я не хочу, чтобы вокруг творился хаос. Хочу мира и спокойствия для всех… – бесхитростно признался Лань Чжань. Он всегда оставался предельно откровенен с возлюбленным. — И ты знаешь, что нужно для того, чтобы остановить хаос? – с лукавой улыбкой поинтересовался бог мёртвых, отринув дурные мысли прочь. — Остановить зачинщиков войны? – как и всегда, прямолинейно предположил Лань Чжань, вопросительно глядя на супруга. — Ох, А-Чжань! Ты столь наивен! – рассмеялся Усянь, опустив кролика на траву. – Если бы в этом мире всё было так просто, войны бы завершались по щелчку пальцев, — заметил он, отодвинув пушистые комочки подальше от мужа и осторожно опустив голову ему на колени. Юноша тут же принялся ласково перебирать густые чёрные волосы и поглаживать кожу головы, позабыв о тяжелом разговоре. Да и стоило ли спорить, если на стороне бога мёртвых находился опыт нескольких столетий? Куда лучше было потратить совместное время с большей пользой… После свадьбы их объятия почти всякий раз оканчивались поцелуями. Вот и теперь, Лань Чжань склонился к супругу и легко касался его губ своими. Усянь довольно улыбнулся сквозь поцелуй. Именно в таком положении их и застал Лань Цижэнь: супруги неспешно целовались в окружении мирно жующих кроликов. — Вопиющее бесстыдство! — недовольно воскликнул мужчина, окидывая их раздражённым взглядом. Вид чужого счастья отчего-то совсем не вызывал у него светлых чувств. Лань Чжань ощутимо вздрогнул, неторопливо отстранившись и плавно поднявшись на ноги. Вэй Ин тоже встал и ободряюще коснулся его руки своей. Он не выглядел удивлённым, будто ожидал встречи, или смущённым, будто подтверждая слова супруга о том, что являлся самым большим развратником в Поднебесной. — Невежливо указывать на бесстыдство супругам в закрытой части поместья, куда не зовут посторонних, — сухо отозвался Усянь, и его лицо будто разом лишилось всех эмоций. При этом он крепче сжал руку мужа, показывая тому, что всё-таки переживал. – Что вам нужно, господин Лань? – поинтересовался он. Лань Цижэнь лишь скрипнул зубами из-за столь грубого напора и недоброжелательного вида хозяина поместья, будто не понимал, что такая реакция вызвана его собственным поведением. — Ты… Ты! – он нервно дёрнул свою бородку. – Поганый мальчишка! Похитил моего племянника и совратил его! – бросил мужчина, позабыв, ради чего изначально искал небожителя. Уж слишком его разозлило увиденное. — Ваш племянник умер в возрасте шести лет от болезни, — покачал головой Лань Чжань, равнодушно глядя на родственника, которого когда-то слушался беспрекословно. Теперь же этот человек не вызвал у него прежнего страха или благоговения. Прошло много лет, былое воспитание и старые наставления стёрлись из его памяти. – Кажется, так было написано в домовой книге Гусу Лань? – вспомнил он. — А ведь ложь запрещена, — хмыкнул Усянь, напомнив о правилах, которыми частенько играли по своему усмотрению. – Но вы ведь с юности не обращаете внимания на правила, верно? Только попрекаете ими других… — заметил он, крепче сжав чужую ладонь в своей. – И вы позволяете себе терять лицо, видя, что А-Чжань вырос сильным, талантливым заклинателем и счастлив… Вместо того, чтобы просто порадоваться за него? Вы не находите это бесцеремонным? Лань Цижэнь буквально побагровел, выслушивая чужие обвинения. Больше всего его раздражало то, что слушать пришлось правду. Обычно никто не решался говорить с ним в таком тоне и в подобных выражениях – статус Старейшины одного из великих орденов вынуждал всех относиться к нему с почтением. И его это полностью устраивало. — Вэй Ин, — Лань Чжань покачал головой и ласково сжал его руку в ответ. – Он того не стоит… Пойдём, — негромко предложил он, не желая продолжать конфликт. Он уже давно перестал переживать из-за мнения старшего родственника, но не хотелось, чтобы у супруга вновь испортилось настроение из-за неизбежной ссоры. Усянь молча кивнул, скрывшись во внутренних покоях вслед за возлюбленным. Лань Цижень остался наедине с кроликами, разгневанно глядя вслед супругам. Он не мог поверить в столь наглое поведение этих двоих и не понимал, почему ему не оказали должного уважения в соответствии со статусом. А бог мёртвых тем временем сладко целовал юного заклинателя в их спальне, не вспоминая о раздражающем смертном…        Однако тем же вечером небожителю вновь пришлось покинуть поместье, чтобы отправиться в Пристань Лотоса: адепты ордена Цишань Вэнь напали на ещё один великий орден. Похоже, они действительно вознамерились взять всю полноту власти в этой части Поднебесной в свои руки. «Они нападают под покровом ночи, пользуясь темнотой и эффектом неожиданности», — размышлял Усянь, прогуливаясь между горящих построек и сражающихся людей. Вокруг снова всё горело, громко кричали люди, слышался звон мечей… Он ждал завершения битвы, чтобы приступить к работе, сидя в дальнем конце Пристани. Лениво болтая ногами в воде, Вэй Ин поглядывал на нескольких речных гулей, подобравшихся поближе к берегу: их привлекли запах смерти и возможность поживиться человеческой плотью. Усянь нахмурился, почувствовав и присутствие живых рядом: супруга главы ордена спешно усаживала сына и нескольких адептов в лодку, приказывая им плыть как можно дальше, чтобы не сгинуть в пучине сражения. Наследник ордена, ровесник Лань Чжаня, сопротивлялся и кричал, что хотел остаться и сражаться за родной дом, но мать не оставила ему выбора, накрепко связав его и сопровождающих Цзыдянем. Речные гули рядом возбужденно завозились, предвкушая скорую кормежку. Присутствие потенциальных жертв рядом их сильно возбуждало. — Не сметь! – процедил Усянь, сверкнув в сторону мертвецов красными глазами. – Сопроводите их до безопасного места. Охраняйте их, — строго наказал он, подчиняя себе гулей. В своём мастерстве он уже давно достиг того уровня совершенства, когда для подчинения мертвецов не требовалась даже музыка. Хватало мысленного приказа. – Ослушаетесь – пожалеете! – бог мёртвых взмахнул рукой и твари, ведомые его волей, незаметно поплыли вслед за удаляющейся лодкой, скрытно подталкивая её вперёд, подальше от опасности. Небожитель вздохнул. Пусть он и не имел права вмешиваться в дела смертных, но мог помочь хоть чем-то. И помогал, оставаясь в тени. Пожалуй, не будь у него Лань Чжаня и помощников, он бы, не задумываясь, последовал примеру Се Ляня, чтобы остановить войну. Однако чувство ответственности не давало ему забыть о долге. — Спасибо, — раздался напряженный женский голос позади. Усянь неторопливо обернулся и увидел тяжело дышащую и раненую Юй Цзыюань, только что попрощавшуюся с сыном. Несмотря на испытываемую боль и тревогу, выглядела она очень решительно и воинственно. «Раз она может меня видеть, значит, скоро умрёт», — с тоской подумал небожитель, легко кивнув. — Твой сын не умрёт сегодня, — спокойно проговорил он, сложив руки за спиной. – Мои помощники в Илине позаботятся о нём, но… тебе скоро придётся отправиться со мной… — мягко заметил бог мёртвых, и его глаза медленно вернули естественный серый цвет. — А моя дочь? – напряженно поинтересовалась женщина, нервно сжимая в руке меч. Она была готова вернуться на поле битвы, но ей было жизненно важно узнать кое-что ещё. — В ближайшее время ей ничего не угрожает, — легко ответил Усянь. Он знал, что не должен был раскрывать правду о чужом будущем, но… почему бы не успокоить мать на пороге смерти? Большего он сделать для Юй Цзыюань не мог, зато в его силах было придать ей сил и уверенности в последние минуты жизни. — Хорошо, — благодарно кивнула женщина. И, стремительно развернувшись, направилась обратно в Пристань Лотоса, чтобы продолжить сражаться. Она узнала всё, чего жаждало её сердце. А небожитель тем временем связался с Вэнь Цин по сети духовного общения, предупредив её о скором визите новых гостей…