Атцахлин

      Наруто потянулся к телефону, взглянул на часы: время уже позднее, но если попытаться…       По телу пробежала дрожь. Четкая, простая и ясная мысль кристаллизовалась на границе сознания; врезалась в мозг, острая, как сталь.       Наруто, ухватившись за нее усилием воли, вырвался из палаты прочь.       На ходу сочиняя в голове диалог, он поспешил вдоль по темному пустынному коридору. Наруто с удивительной ясностью слышал свое дыхание, отсчитывал встревоженный ритм сердца, пока часы над покинутым постом дежурной медсестры отбивали время в такт скрипу старых половиц.       Ладони вспотели от волнения. Наруто оглянулся — никого. Тихая больничная ночь: густая и темная. Одинокий стол медсестры освещен огнем бензиновой лампы — он колебался и содрогался, словно от невидимых порывов ветра, горел несмело и не мог достать ни до пола, ни до стен, вырывая из темноты кусочек глухой ночи: желтые тонкие листы рецептов и пустую стертую спинку стула.       Внутренне воспрянув духом, Наруто решительно толкнул дверь отделения и проник на тускло освещенную лестницу. Безмолвная, бетонная и широкая, она стремилась вверх вдоль стерильно-глянцевых дышащих молчанием стен. Торопясь изо всех сил, Наруто миновал безлюдный пролет и вбежал по ступеням на этаж. Туда, где была палата Саске.       За стеклом выкрашенной масляной краской двери мягко горела лампа, рассеиваясь в золотистой пылью. Наруто, тяжело выдохнув и ощущая в боку колющую боль, приник к нему, силясь разглядеть кого-нибудь из персонала.       Толстое стекло запотело от взволнованного дыхания, перестало быть прозрачным. Наруто наскоро провел по нему ладонью и разочарованно сник. Пост медсестры не был пуст: пляшущие тени переворачиваемых больничных листов скользнули по противоположной стене вслед за скрипом шариковой ручки.       Наруто внутренне выругался. Пробраться бы незамеченным… Желание добиться подтверждения собственных догадок отбивало в голове набатом простую и в то же время с трудом осознаваемую мысль.       Наруто думал: все же было на поверхности, все это время оно было на поверхности, а он, как дурак последний, смотрел совершенно в другую сторону. Сейчас, когда сознание услужливо подбросило ему новое, сил молчать больше не было.       Саске — равнодушный, бесчеловечный, уверенный, агрессивный, бесстрашный, спокойный, озлобленный, с его честными, прямыми ответами, с его непрямой искалеченной логикой…       Кто ж знал, что все на самом деле иначе.       Наруто вздрогнул, услышав над головой звук торопливых шагов — кто-то спускался с лестницы. Если его заметят, весь план пойдет коту под хвост. Наруто не был уверен, что его решимость выживет до завтрашнего дня, и, выбрав риск, зажмурился, осторожно прижал ладонь к стеклу и толкнул его, стараясь не издать ни звука. Дверь неслышно поддалась напору, и в тот самый миг, когда шаги за его спиной прошли мимо, Наруто удалось незаметно проникнуть в коридор.       Пригнувшись у стены и стараясь ничем себя не выдать, он судорожно выдохнул, пытаясь унять обезумевшее от страха сердце. Полпути пройдено. Осталось миновать сестринский пост и скрыться во тьме узкого прохода, в конце которого, словно притягивающий сознание маяк, беспокойным флуоресцентным светом неровно мигала лампа.       Наруто сполз по стене. Раздумывая, ждать ли ему ухода медсестры или попробовать проскользнуть мимо поста, он прижался затылком к бетону и прикрыл глаза, вслушиваясь в тихое перелистывание страниц и нервное чирканье ручки. Удушливый воздух пах спиртом, хлоркой, кислым больничным супом, старым линолеумом и тряпками. Холодные стены покрылись ледяной влагой, словно болезненной испариной.       Наруто горько усмехнулся: сказал бы ему кто-то, чем именно он будет заниматься на Атцахлине, он бы покрутил у виска пальцем и послал бы куда подальше.       Под его веками цветным калейдоскопом из сочных пятен, переплетаясь и наслаиваясь друг на друга, вспыхнули образы: блеснувший диск солнца в иллюминаторе, иссиня-зеленый, влажно дышащий океан под брюхом самолета и холодные темные глаза человека, одним взглядом определившие его судьбу.       Понял ведь все еще уже тогда.       Понял все уже тогда, и никакого смысла врать себе не было. Если на свете и существовала какая-то сила, способная одним точным стежком сплести воедино судьбы, для Наруто этой силой оказался взгляд, выступивший в памяти, как выжженная печать на сердце.       Казалось, он уже знал его — сквозь время и пространство, сквозь сны и реальность — робкий, тихий, бледнее самого воздуха шлейф проклятия и божественного провидения: вычерченная в мягком свете линия его губ, красивые черты —такие увидеть и уже никогда не забыть. Образ, сплетенный памятью сердца, никогда не случавшийся, выбрался наружу, расцвел потаенным желанием. Заснеженная трасса, спущенное колесо, темные-темные глаза в зеркале заднего вида, в волнении разошедшееся сердце. Ворох ледяной пыли, запах жженого брезента, сонный замораживающий морок, теплые руки, горькая раненая боль.       Боль стравила душу, спутала мысли, а потом взяла и расплевалась с остатками гордости, растворилась в глубине безоружного разума. В тот серый промозглый день, когда Саске стоял у подоконника, курил электронные сигареты, рассказывал о ненависти, Наруто слышал и чувствовал чужую боль, хороня в ней свою.       Это было похоже на детскую игру, однажды обнаруженную Наруто на старом компьютере отца, — картинки с фальшивыми зеркалами, разбитыми на куски. Сложив осколки в правильном порядке, можно было получить цельный незатейливый рисунок. Выстраивая их, Наруто проигрывал: в центре неизменно оставался пустой участок с рваными краями, битый зияющий разлом, и как бы он не пытался к ней подступиться, картинка отказывалась складываться.       Он разглядывал кусочки, переворачивал их, пытался перетасовать, но ничего не выходило. Легче не вдумываться, не углубляться, не вникать — скользить по поверхности взглядом, полным тупого равнодушия, но Наруто был не был другого склада.       Джирайя, разгадав неподдающуюся детским рукам нерешаемую сложность, заглянул ему через плечо и задумчиво произнес:       — Глупо надеяться на другой результат, раз за разом делая одно и то же. Зайди с другой стороны, — сказал он. — Начни сначала.       Наруто слабо улыбнулся. Так он понимал себя: с желанием выместить свою боль, с желанием объяснить ее Учихе, с желанием показать, что с людьми можно и нужно иначе, — неожиданно понял и Саске. Рванул же тогда спасать Сакуру, Сая, обманывая себя, боясь спросить себя начистоту, зачем он все это делает, какого хрена он вообще в это ввязался… Вместо этого — застрял в странном нелогичном противостоянии-соперничестве, но обнаружил слишком поздно. В бесконечных попытках собрать все осколки в единое целое, Наруто раз за разом глядел на рваные края пустующего разлома, пытаясь отыскать недостающий элемент, и, запутавшись окончательно, плюнул на все и начал сначала.       Перед лицом белой гладью, как в детстве, сквозь время, засветился чистый экран без единой детали, готовый к сборке новой картинки. Безошибочно выбирая наощупь верные детали, Наруто выкраивал новую реальность, отбрасывая старые убеждения, как когда-то в детстве сложил из зеркальных осколков фото с подвесным мостом. Река, оседланная железным плетением стального грубого блеска тяжелых изгибов, обмылок луны над ней и металлическая стружка звезд. Знал же всегда: если все начать заново, картинка обязательно соберется целиком.       По полу потянуло сквозняком: Наруто поежился, чувствуя, что начинает мелко дрожать, и снова взглянул на сестринский пост. Ждать ее ухода можно бесконечно. Наруто решился на крайние меры. Пригнувшись и едва дыша, он осторожно направился мимо ее стола в надежде, что из-за высокой стойки его не заметят.       Мысленно Наруто стремительно летел по коридору, почти не касаясь ногами пола, и уже должен был давно оказаться у больничных палат, а в реальности ноги заплетались от волнения. Чем ближе он подходил к заветному прямоугольнику прохода, тем меньше в нем оставалось уверенности.       — Вы чего не спите? — раздался со спины возмущенный женский возглас. — Болит что-то?       Наруто замер, внутренне чертыхнулся. Выпрямившись, он медленно обернулся, молясь, чтобы медсестра не догадалась, как он сюда пробрался и с какого он этажа.       — Не спится.       — Вы из какой палаты? — деловито спросила та, прищурившись и приподнимаясь со своего места.       Ломкий свет лампы выкрасил ее волосы с отросшими корнями в насыщенно-алый, скользнул глянцевым бликом по тонкому стеклу очков. Медсестра поправила медицинский халатик и испытующе вгляделась в Наруто, ожидая ответа.       Наруто поморщился: было в ней что-то отталкивающее. Если такая вцепится, заблудившимся дурачком притвориться явно не удастся, и тем не менее Наруто не придумал ничего лучше, чем назвать палату Саске.       — Фамилия?       — Узумаки, — сказал Наруто, представляя, как визгливый голос требует удалиться из отделения.       Неожиданно раздавшийся телефонный звонок спас ситуацию. Медсестра, подняв трубку, махнула в его сторону рукой, и Наруто, с облегчением выдохнув, нырнул в темный проход коридора.       Осторожно касаясь стен, Наруто двигался вперед, вглядываясь в мигающий тревожный свет кварцевой лампы в дальнем конце, густо-синим окрасивший небольшой клочок бетона над оконной рамой.       Палата Саске была именно там: рядом с окном, откуда из темноты виднелись крючья изломанных ветвей. Словно черные тонкие лапы пауков, они плели из снега призрачную пряжу. Каждый шаг, гулко отдаваясь в пустоте, растерянно таял эхом под потолком. Наруто приближался к нужной двери, рвано и осторожно дышал, словно перед решающим заездом.       Казалось, застыло само время, темной лентой растянулось по пустынному коридору, и у двери, подсвеченной переливами кварца, Наруто замер, завис, затаил дыхание в полушаге от задуманного, пытаясь совладать с собой и с обнажившимися сомнениями, неожиданно всплывшими в сознании.       Как начать чертов разговор? Что сказать? Как? И надо ли?.. Что, если он уже спит, что, если Наруто зря это затеял, что, если не прав?.. Справедливо рассудив, что чем дольше он мнется, тем сильнее снижаются шансы сказать задуманное, и, не дав себе больше ни единого шанса на размышления, Наруто решительно толкнул дверь.       Тихо скрипнув, она поддалась и медленно отворилась — полукругом, тонким серпом люминесцентного неона растворяя испуганную черноту, хлынувшую из больничной палаты. Тьма, подобравшись к ногам, беспомощно сжалась, спряталась по углам, стаяв в голубоватом свечении.       Саске не спал.       Его силуэт, обрисованный блеклым желтым светом уличного фонаря, оттесненный ночным сумраком, выделялся явственно и четко на фоне утонувшей во мраке комнаты. Белую футболку, обтянувшую торс, лизнуло прозрачной высиненной тенью из коридора и снова выбелило вслед за глухим хлопком вновь запертой двери.       Саске повернулся на звук, вглядываясь в проем. Наруто, укрытый темнотой, словно плотным покрывалом, выступил в призрачно-лунную полосу света, льющуюся из окна. На лице Саске тенью скользнуло узнавание: настороженное неожиданным визитом выражение сменилось на равнодушно-спокойное, черты лица разгладились в обманчивом свете ночи.       Наруто бросил взгляд на гипс, тянувшийся от запястья до локтя, перебинтованную ногу и сконфуженно отвел глаза.       — Зачем пришел? — вполголоса спросил Саске, потянувшись здоровой рукой к оконной ручке.       — Я поговорить, — начал Наруто.       — Ночью? — насмешливо-удивленно спросил Саске.       Растянутым, медленно-смазанным движением он дернул раму, но та не поддалась. Наруто обратил внимание, что Саске выглядел странно и измученно, будто слился с бесцветным миром больничного пространства, безжизненным и плоским, и двигался на ощупь в отяжелевшем воздухе.       — Я ненадолго. Это важно, — ответил Наруто, глядя, как Саске пытается распахнуть окно. — Да что ты мучаешься… Давай помогу.       — Узумаки, отвали. Иди к себе, я спать хочу.       — Отойди.       Наруто подался вперед, легко отодвинув Саске в сторону. Не сопротивляясь, он спокойно отступил, освободив место.       С силой дернув ручку, Наруто потянул раму, и та со скрипом поддалась: в комнату мгновенно проник холодный зимний воздух, забрался под футболку, заледенил кожу. Наруто присел на незанятую больничную койку и смотрел, как Саске достает из пачки сигарету и прикуривает ее.       Минуты потянулись наравне с неловким молчанием. Наруто тихо сопел, наблюдая, как Саске медленно выпускает из легких дым, как обхватывает губами фильтр и стряхивает пепел за подоконник, не решаясь первым нарушить тишину.       — С чего ты взял, что мне интересна очередная хрень, которую ты мне скажешь? — неожиданно спросил Саске.       — Хрень… — задумчиво повторил за ним Наруто.       Сигаретный дым грубо ворвался в ноздри, вытащил Наруто из оцепенения, и он закашлялся.       — Это я должен был тебя спросить. Еще в самом начале, — начал он низким голосом. — Я постоянно думал: чего ты от меня хочешь-то? Что ты вообще несешь? Милосердие какое-то, ненависть, Сакура… Так подумать: полная чушь. Я велся на это и понять ничего не мог. А потом понял, Саске. Сейчас понял.       — Поздравляю, — холодно отозвался Саске. — Мне неинтересно. Иди спать.       — Нет, — покачав головой, Наруто поднялся с кровати и решительно подошел к окну, встав напротив Саске. — Я думал: что вообще между вами с Сакурой творилось? Ее я могу понять. Она тебя любит, а себя — нет. Но какой смысл было держать ее рядом с собой, мучить, изводить изменами?       Саске никак не отреагировал, молча выпустив дым в окно. Сизой призрачной лентой он потянулся прочь в морозную ночь, и Наруто, мысленно собравшись с силами, выдохнул:       — Ты ведь не ее мучил, а себя, Саске.       Саске повернулся к нему, смерил Наруто предупреждающим опасным взглядом. Во мраке, тускло освещенным фонарным светом, его глаза показались непроницаемо черными, и только зрачки, намертво вцепившиеся в Наруто, тлели сгустками пламени, горячими угольками ненависти.       Наруто обдало ледяным валом и огнем одновременно — показалось, ему удалось заступить за незримую черту, за которой он вот-вот поднесет к глазам свои окровавленные ладони, а в них — зеркальное крошево, осколки фальшивого стекла.       — Чушь, — отрезал Саске.       — Нет, не чушь.       Наруто напрягся. Страх отступил, иссяк и перегорел, оставив место слепой уверенности — не отступающей от трудностей, перешагивающей через страх, видящей глубину в пустоте, смысл в хаосе. За чертой — жирный черный пепел: разотри между пальцами, и он станет прахом.       — Ты так самоутверждаешься, Саске, — пояснил Наруто. — Тебе попалась Сакура, готовая жопу тебе лизать, лишь бы ты был рядом, а ты и рад. Ты так себя важным и нужным кому-то чувствуешь. Потому что думаешь, будто не достоин большего. И отказаться от нее ты тоже не мог, иначе — с кем ты останешься? Ты же кормишь свое эго за счет таких, как Сакура и Сай.       — Бред, — зло оборвал его Саске.       — Не бред. — Наруто подошел к нему ближе. — Ты ведь гей, Саске, тебе не нужна никакая Сакура. И Саем ты рад был пользоваться, потому что он по своей воле никогда от тебя не уйдет, он другого просто не знает. Но ты все равно боишься, что уйдет, и поэтому запугиваешь его. Потому что до усрачки боишься потерять.       — Какая чушь, — оборвал Саске, но зачем-то ответил: — Мне плевать на них обоих. Ты зачем сюда пришел, Наруто? Выговаривать мне бред воспаленного сознания? Позови врачей, они выслушают. В крайнем случае — психиатричка на пятом этаже.       — Не плевать, — грустно усмехнулся Наруто, проигнорировав последний выпад. — Совсем не плевать. Ты просто считаешь себя недостойным ничего другого, Саске. Считаешь, что никто не сможет полюбить тебя настоящего.       — Наруто, — участливо обратился к нему он, сощурившись, но голос его выдавал: Наруто отчетливо чувствовал вибрации, словно Саске дрожит от злости. — Ты обкурился?       — Я думал, ты за что-то очень сильно не любишь их, поэтому издеваешься, но, Саске… Не любишь ты только себя.       — Все, достаточно, — сказал Саске, выпуская дым. — Заканчивай нести хуйню и вали к себе.       — Ненависть, Саске. Я помню. Вспомнил, — увлекся Наруто, игнорируя его слова. — Ты хотел, чтобы людей вокруг тебя объединяла ненависть, или что там такое… Я долго понять не мог, что это значит? А потом понял: ты не про людей. Ты про себя. Потому что сам себя ненавидишь. Потому что по какой-то причине считаешь…       — Наруто.       — …что ничего, кроме ненависти, не заслуживаешь.       — Пошел на хрен отсюда, — вышел из себя Саске.       Саске щелчком выбросил сигарету в окно и, совершив одно стремительное движение, крепко взял Наруто здоровой рукой за предплечье и потащил его к двери.       — Стой, — воспротивился Наруто, перехватил его руку на полпути, вцепившись в запястье. — Это еще не все.       — Я не собираюсь выслушивать твой бред.       — Я еще самого главного не сказал.       Оба замерли посреди комнаты. Саске, окаменевший, смотрел на Наруто зло и встревоженно. Как загнанный зверь перед решительным броском. Казалось, даже дышал тяжело — движения давались ему с трудом.       Наруто опустил взгляд, ощутив кончиками пальцев, как под тонкими линиями вен живой силой рвано бился чужой пульс. Саске, опомнившись, поспешно высвободил запястье и сделал шаг назад. Свет из окна набросил на заостренные черты лица пепельно-серебристую тень, делая их болезненно-серыми, и Наруто внутренне сжался: знал же, что легко никому не будет, но пути назад уже не было.       — Мне плевать на Сакуру и Сая, — неожиданно спокойно сказал Саске. — Хочешь Сакуру? Сая? Да подавись. Плевать я хотел, что на эту дуру, что на…       — Ничего я не хочу, — покачал головой Наруто. — Ты никогда не признаешься в том, что не желаешь их ухода. Тебе проще сделать вид, будто так и надо: уйдут, так ты только убедишь себя в том, что не достоин большего.       — Какого, на хрен, большего…       — Я не идиот и не ждал, что ты со мной сейчас согласишься, — перебил Наруто, стараясь не потерять мысль. — Но ты сам меня вынудил. Точнее, выпросил.       — Кто тебя о чем просил? Что ты, блядь, такое несешь?       Наруто вздохнул. Он впервые видел Саске настолько раздраженным: вид у него был такой, словно он собирался броситься на Наруто с кулаками.       Чувствуя, как Саске усиленно пытается защититься словами, прикрыть дерзостью оголтелый страх, но, несмотря на это, все равно продолжает с диалог, Наруто внутренне убедился в правильности своих действий и слов.       — Я все понять не мог, — задумчиво выговорил Наруто, прямо глядя на Саске. — При чем тут я вообще, чего ты от меня постоянно добиваешься? Резкий порыв ветра выступил из ночной тиши, дернул истрепанные занавески, с силой толкнул Наруто в спину, бросил в лицо Саске прохладу и сдул с его бледного лица длинную темную челку.       — Я голову себе сломал, почему ты себя так со мной ведешь.       Ветер промчался по комнате, растерялся в бетонной тюрьме из стен, дернулся в закрытую дверь и с силой ударил, выдувая тьму и проливая свет из коридора на больничный пол.       — Я все помню, — тихо продолжил Наруто. — Машину, шиномонтажку. Помню первый день на склоне. Сай тогда сказал, что погода говно, и отказался ехать. Он не профессионал, в отличие от тебя, и то понял, что не стоит. А ты поехал. За мной. Как потом от лавины меня спас, не бросил там в лесу. Да блин, ты даже мой борд и то не выбросил!       — Что ты там мог понять? Я на нем тебя вез, — огрызнулся Саске. — Удобство, не более.       — Удобно было вообще не тратить силы на меня и самому спасаться, — парировал Наруто. — Но ты рискнул и притащил меня в ту развалюху с вонючей печкой. Не похоже на человека, который ненавидит всех на свете, не находишь?       — А потом? — резко оборвал его Саске. — Тебе память отшибло, что было потом? — Не отшибло.       Он взглянул на Саске решительно и прямо, и что-то было такое в его взгляде, отчего Саске мрачно и настороженно замолчал. Наруто продолжил:       — Ты пошел на это по той же самой причине.       Саске прикрыл глаза и устало сжал пальцами переносицу, словно терпел надоедливую головную боль.       — Ты испугался, — выдал Наруто и тут же осекся, заметив его реакцию. — Саске, хватит выебываться, я серьезно сейчас говорить пытаюсь!.. Ты решил сработать на опережение, так? — продолжил он. — Доказать самому себе, что такое чудовище, как ты, может причинять только боль. Чтобы самому потом больно не было.       — Бред, — в очередной раз сказал Саске и отнял руку от лица, в неверии покачав головой. — Полный бред. Ты обдолбался, что ли? Или тебе последние мозги отшибло?       — Я тоже с трудом бы в это поверил, — ответил Наруто. — Но когда ты меня вытащил, помнишь, что ты мне говорил? Я решил, что тебе просто скучно или нравится надо мной издеваться, но нет, Саске. Единственный твой искренний порыв, который ты поспешил прикрыть очередным словесным говном.       — Я понял, — неожиданно сказал Саске. — Ты ебнулся.       — Саске, можешь сколько угодно это отрицать, — устало сказал Наруто. — Но в одном ты точно со мной спорить не сможешь. Я сам тебе не позволил разбиться неделю назад. Я знаю, о чем говорю.       — Никакой связи.       — Она есть.       — Какое мне может быть до этого дело? — неожиданно сорвался Саске. — Что ты от меня хочешь? На хрена ты мне все это рассказываешь?       — Я просто хочу сказать, что…       — Окей, Наруто, — злобно перебил его Саске, словно не желал слушать того, что еще мог сказать ему Наруто. — Как ты там говорил? Чудовище? Позволь мне доказать, что ты прав.       Он резко сделал шаг навстречу Наруто и оказался почти вплотную. Наруто не шелохнулся и не отступил, и как только Саске поднял руку, тот успел ее перехватить, крепко сжав в своей ладони, а другой уперся в его плечо. Саске грубо надавил на него всем весом, и оба привалились к стене. Наруто приложился затылком о бетон — все тело прошибло резкой, тупой болью: казалось, по шее потекло ледяное и жидкое, словно его облили холодной водой, а перед глазами отвратительной зеленцой вспыхнула тошнотворная муть.       Саске, пытаясь высвободить здоровую руку из захвата, неосторожно дернулся и прижал коленом его ногу. Наруто вздрогнул от боли, поднял взгляд: лицо Саске оказалось близко-близко, он мог разглядеть в черных глазах светлую кайму своего отражения, обведенную мутным желтоватым бликом уличного фонаря.       Красивый, какой же он красивый… Неповторимый сплав острых линий и черт: бледная тонкая кожа лица, лунный пепел, осевший на длинных ресницах, совершенно не мужских, будто подведенных тушью; глаза — невозможная глубина, беспредельная чернота, абсолютный мрак, рвущийся наружу из бездонной пропасти к пропасти неба.       — Никакое ты не чудовище, — тихо выговорил Наруто в лицо Саске. — Я не это имел в виду.       Саске не обратил на слова внимания: попавший в западню, он попытался высвободится из захвата и дернулся, отчего Наруто больно стукнулся подбородком о его плечо, прикусив изнутри щеку. Рот наполнился солоноватым, в глазах защипало, словно в них насыпали песка. Наруто зажмурился, пытаясь остановить новую волну боли.       — Ты очень красивый, Саске, — шепотом выдохнул Наруто ему куда-то в шею. Легкая прядь темной челки дрогнула от его дыхания, и Наруто ощутил, как резко напряглись мышцы чужого тела, скрытые белой тканью футболки. — Я тебя когда впервые увидел, тогда, в самолете, сразу все понял.       Саске вздрогнул и еще до того, как успел понять что происходит, застыл, оглушенный, когда Наруто поднял голову и провел губами по его щеке, несмело замерев у уголка рта.       В непроницаемом плотном тумане, осмелев от близости и не до конца осознавая, что творит, Наруто неуверенно ослабил хватку и коснулся ладонью затылка Саске, пропустив пальцы сквозь неожиданно жесткие волосы.       Надо же, почему-то думалось, что они мягче на ощупь…       Все тело пронзило странное ощущение, кровь бросилась в голову, зашумела в висках: его дыхание на щеке, неожиданно теплое, его запах — непривычный, болезненный и горячий, запах жженого металла и йода. Неровными толчками захлебывалось сердце: словно обезумевшее, заколотилось ребра, будто пыталось проломить грудную клетку.       Саске стоял, словно зачарованный, и в тот момент, когда губы Наруто переместились ниже, дорожкой из невесомых поцелуев от уголка его рта по подбородку, к шее, Саске опомнился и с силой оттолкнул его от себя.       — Не смей, — сипло вырвалось у него.       Он выставил вперед здоровую руку и уперся ей в грудь Наруто. Выражение лица изменилось: Саске набирался холодной ненависти, воздух вокруг него, казалось, затрещал.       — Еще раз так сделаешь…       — Я просто хотел сказать…       Наруто непроизвольно потянулся к его запястью, желая не то успокоить, не то удержать. Саске вырвался и снова отступил на шаг, глядя на него безумными глазами. Резануло по живому. Наруто сглотнул. Внутри заныло тупое чувство жгучего разочарования напополам с тоской.       — …что можно иначе.       — Пошел вон, — резко сказал Саске. — И не подходи ко мне больше с этой хуйней.