Атцахлин

      Саске щелкнул задвижкой и распахнул окно.       Морозный колючий воздух проник в спальню, потревожив тяжелые шторы. По обоям медленно поплыли тени; свет мутных фонарей, желтой гирляндой уходящих в самую глубь трасс, огибал рамы и теснил непроглядную темноту комнаты. Издали слышался гул подъемников, приглушенные голоса людей, а завьюженный ветер, успокоившись, затерялся между залитых снежной глазурью сосен.       Саске поежился, чувствуя, как ледяной воздух пробирается по коже под футболкой, нащупал в кармане зажигалку. Огонек вспыхнул оранжевым уютным теплом. Саске прикурил и, задержав дыхание на секунду, выпустил из легких тяжелый дым.       Дом одиноко хранил молчание и тонул в густой, подкрадывающейся на бархатных лапах ночи.       Саске взглянул на гладкий прямоугольник телефона и хмыкнул. Наруто, конечно, не придет.       Не для того ему предлагалось зайти. Для начала достаточно поселить в его голове идею, что это возможно. Саске прекрасно понимал, что Наруто рано или поздно вырвется из плена страхов и неприязни, устанет тонуть в омуте противоречий — смирится со своей непреодолимой тягой, прочувствует ее насквозь, измучает сам себя.       Ни гордость его, ни чувство собственного достоинства не выдержат: срез сердечного ритма с частотой более ста ударов в минуту — интервал сократится стремительно и быстро, импульсом пройдет по мягкой коже губ, приласкает кончик языка, согревающим дыханием коснется виска; интервал растянется болезненно и горько — отрезвляющее отчуждение вгрызется прямо в плоть, выжжет равнодушием, наполнит гулкой пустотой.       Наруто растеряется — перепад давления выбьет воздух при наборе высоты и сомнет легкие при падении. Точь-в-точь как сегодня — глупый дурак, невыносимая бестолочь, непроходимый болван… Мог запросто сорваться в пропасть и уже не выбраться.       Талая-талая голубая вода, высиненная, помутненная лихорадочным ореолом радужки… Саске сбросил пепел за подоконник. Вопрос был не в том, произойдет это или нет. Вопрос был в том, когда это произойдет.       Он взял телефон и, задержавшись взглядом на одном из недавних контактов, нажал на вызов. В трубке раздались протяжные, длинные гудки.       — Сай, — сказал Саске, стоило на том конце раздаться приглушенному голосу. — Где тебя носит?       Фоном из трубки послышался невнятный шум, а затем что-то разбилось. Саске поморщился. Следом раздался знакомый мат, Сай на доли секунды замешкался с ответом и сдержанно кашлянул, словно его застали врасплох.       — Что у тебя там происходит? — уточнил Саске.       — Да это… — начал было оправдываться Сай, но передумал. — Я скоро подойд… Саске сбросил звонок, не дослушав фразу.       Шумно затянувшись дымом, он свободной рукой зачерпнул горсть снега с карниза и сжал его в комок. Ледяная каша жалобно захрустела — грязноватая вода, тая, щекотно скатилась по запястью. Пальцы жгло холодом. Саске вытянул руку наружу и разжал ладонь — комок снега разбился о черную наледь.       Маленькая, нелепая, стремительная смерть. Глупый идиот.       Саске неотрывно смотрел вниз: на расчерченную поземкой землю, на сугробы с наметенной ветром сажей, на плотно утоптанный снег у дороги, пока пальцы не пронзила колючая маленькая боль. Опомнившись, он поморщился и выбросил в окно окурок; острые искорки вспыхнули в воздухе и погасли, подхваченные ночным ветром.       Саске захлопнул раму. Экран телевизора мягко проснулся с щелчком пульта, и холодный электрический лазерный всплеск облизал тьму спальни — свет дрогнул, потускнел и отразился в оконном стекле. Диктор монотонно заканчивал рассказывать что-то об экономическом развитии.       Сай вернулся спустя пятнадцать минут: взъерошенный, со странным воодушевлением в неуверенных движениях. Бледную, почти идеально белую кожу щек поддернул розоватый, едва угадываемый румянец.       — Я думал, ты уже спишь, — сказал он, стягивая водолазку через голову и аккуратно складывая ее на стул рядом со шкафом. — Я был у Наруто. Хотел забрать те твои бумаги, которые Сакура случайно, — он изобразил кавычки на последнем слове, — с собой забрала.       — Забрал? — безразлично уточнил Саске.       — Да, — выдохнул Сай и, подойдя к кровати, улегся рядом. Обнаженные плечи, искусственно подсвеченные телевизионной картинкой, засеребрились снежной белизной — переливы мягко стекали по изгибам и линиям его живота и груди. — На кухне оставил.       В неярком освещении волосы Сая казались черным размытым пятном, бледная кожа налилась статичными бликами, рот замер в немом молчании. Но глаза, отражая быстро меняющиеся картинки на экране, блестели живо и непривычно взволнованно.       Не моргая, он наблюдал за тем, как Саске неотрывно смотрел телевизор и изредка тянулся рукой к стаканчику с холодным кофейным напитком.       — Саске, — спустя несколько минут тишины, на фоне которой разгорался боевик, позвал Сай. — Ты когда-нибудь задумывался, что невозможно стать свободным от того, от чего постоянно убегаешь?       — Это метафора, — холодно отрезал Саске.       — Метафора?       — Или мазохизм. Глупость, — пояснил он и пошарил рукой в складках одеяла в поисках телефона.       Экран вспыхнул заставкой с заснеженными пиками гор. Новых уведомлений не было. Саске отбросил телефон обратно на кровать.       — Люди не пользуются свободой, которая у них есть, а только требуют ту, которой у них нет. Выйдешь из тюрьмы — будешь свободен. Попадешь в руки террористов — начнешь мечтать о тюрьме. — Он повернулся к Саю и смерил его давящим взглядом. — Ты был свободен выбирать, чем тебе заняться в жизни, и ты решил сгнить в притоне Данзо. А мог бы?       — А мог бы рисовать… — тихо протянул Сай.       Густые ресницы едва заметно дрогнули, глаза, словно подведенные карандашом, знакомо оледенели.       — Правильно, — подтвердил Саске, подвигаясь ближе. — Ты мечтал о свободе, когда отсасывал своим клиентам?       Сай промолчал, вздрогнув от ощущения прохладных пальцев, коснувшихся груди и скользнувших вниз. Спину прошиб неприятный липкий пот. Скрипнула кровать, зашелестела ткань покрывала — Саске навис над ним темной тяжелой тенью.       — Мечтал, когда в тебя вставляли член и возили по полу? — приглушенный голос прозвучал над самым ухом.       Сай прикрыл глаза, поддаваясь давлению уверенных рук. Звякнула пряжка ремня, штаны соскользнули до середины колена. Саске перевернул его на бок, прижимаясь к нему всем телом, и крепким захватом сдавил плечи. Сай, сквозь грубую ткань джинсов чувствуя чужое возбуждение, сглотнул — в горле комом застряло что-то тяжелое, несглатываемое.       Во рту пересохло.       — Мечтал?       Саске чувствительно сжал пальцами его сосок, и по телу Сая пробежала дрожь.       — А ты? — отозвался Сай. — Мечтал, что Наруто согласится и придет?       Саске окаменел над ним сумрачной неподвижной тенью, словно вопрос Сая ударил его под дых. В темноте показалось на миг — его глаза, отразив блик с экрана телевизора, блеснули багровым. С губ сорвалась тихая усмешка.       — Возомнил себя умным? — тихо спросил Саске. — Смелым стал, Сай? Этот болван и тебе что-то наобещал, и ты на радостях решил, что тоже чего-то достоин?       — Возможно.       Резким движением Саске скрутил за его спиной руку так, что мышцы взвыли раскаленной болью.       — Блядь, Саске!.. Ты ебнулся?       — Сай, ты ведь шлюха, — перебил его Саске неожиданно спокойным голосом, продолжая давить на руку. — Самая настоящая шлюха. Ты сам убеждал меня в этом на протяжении долгого времени и, заметь, весьма в этом преуспел.       Сай прикусил губу и попытался высвободиться. От этого стало только хуже: перед глазами взвилось белое пламя, и он напрочь забыл все слова на свете.       — Не надо, — раздельно произнося каждый слог, тихо начал Саске, — больше…       Он сжал руку Сая еще сильнее; под веками горячим багрянцем забились искры острой боли.       — Общаться…       Сай тихонько застонал.       — С Наруто. Ты меня понял?       Саске неожиданно сдул с напряженного лица Сая темную прядку волос и медленно разжал хватку.       Сай одернул руку и потер ноющее предплечье.       — Что ты разошелся-то… — произнес он и потряс кистью, разгоняя кровь. — Меньше кофе на ночь пей, нервным становишься.       — Без тебя разберусь.       Боль отступала медленно. Сай ощупал свою руку и исподтишка посмотрел на Саске. Словно ничего не произошло, он устало откинулся на подушку и невидящим взглядом уставился в телевизор.       — Саске… — немного погодя, позвал Сай, не выдержав напряженного молчания. — Я не буду общаться. — Он осторожно перевернулся на другой бок и неуверенно дотронулся до его живота, задевая пояс джинсов. — Хочешь, я тебе?..       Саске скосил на него ничего не выражающий взгляд и сделал неопределенный жест рукой. Сай, угадав в этом молчаливое согласие, медленно сполз ниже и аккуратно потянул зубами молнию на его джинсах.

***

      Старые города хранят в себе удивительные истории, как утреннее солнце, крадучись, роняло лучи на покатые крыши и играло причудливым узором теней, раскидывая солнечных зайчиков по невзрачным улицам.       У потемневшего от плесени двухэтажного здания, которое рассматривал Наруто, щурясь от ярких лучей, наверняка тоже была своя история.       Оно вросло в землю по самые окна — странным, мистическим полукольцом его окружали здания из красного кирпича с затейливыми арками и балконами. Покосившаяся выцветшая вывеска болталась на тонких почерневших цепях и слабо постукивала на ветру. Наруто скользнул взглядом по неаккуратно выведенной краской надписи: «Мыс Семь ветров правее по солнцу».       Он прочитал вывеску еще несколько раз, надеясь разгадать ее неочевидный смысл, но так и не смог выудить из своей головы ни единой ассоциации, хотя бы отдаленно подсказавшей, что бы это могло значить.       Наруто подтолкнул носком ботинка мелкий камешек. Тот, плюхнувшись в снежную подтаявшую жижу, заволновал отражение солнечного диска. Наруто огляделся.       Городки Атцахлина, утопающие в запахе морской капусты и криках взволнованных чаек, словно пестрые клочья на выбеленной снегом и пропаханной сопками и взгорьями земле, бились живым пульсом.       Утром, когда Наруто вместе с Кибой выехали с горнолыжной базы в один из таких городов, вмерзших в лесистое левобережье, прямо под низким небом еще с дороги стали видны и почерневшие от старости халупы, и раскрошившийся шифер на крышах, и бетонные блоки заборов. Проводя все свое свободное время на базе или на склонах, Наруто как-то не задумывался, что на Атцахлине, на этом богом забытом острове, во всю кипела своя тихая жизнь.       Наруто достал из кармана телефон, открыл сообщения. Обито прислал ему адрес сразу после разговора с Саем.       Наруто сверил текст с табличкой, убедившись, что адрес верный. Киба, согласившийся проводить его в нужное место, оказался прав: сам бы он вряд ли разобрался в безумном хитросплетении местных улиц, подворотен и закоулков. Череда пятиэтажных и двухэтажных домов, когда-то наскоро слепленных из грязно-серых шлакоблоков, торчала друг за другом в полном беспорядке — казалось, их строили наугад, раскидывая по местности случайным образом, и те лезли друг на друга вверх по сопкам вдоль узких серпантиновых дорожек.       Редкие сугробы поблескивали на утреннем солнце ослепительно и свежо. Наруто еще раз оглядел здание, выдохнул — морозный воздух медленно и плавно рассеял клубы белого пара, — а затем улыбнулся чему-то и поднял голову к небу.       …Косые солнечные лучи проникали сквозь ржавые двери гаражной пристройки. Свет лился тихо и ласково — Наруто завороженно рассматривал медленное движение пылинок над старыми пожелтевшими журналами. Мир, заключенный в кривых стенах старого гаража Джирайи и насквозь пропахший горьковатым машинным маслом, казался ему удивительным и волшебным.       Потертые обложки книг, трехлитровые банки с мутной жидкостью, выцветший календарик с полуобнаженной актрисой, сваленная в кучу рухлядь, бесчисленное количество приборов и запыленных инструментов, порой таких же черных, как подкамазный мазут, пропитавший пол гаража, — каждая мелочь и деталь, казалось, манила и приоткрывала дверцу, за которой прятались волшебные тайны.       — Мелочь, — окликнул его Джирайя, придерживая крышку капота. Его кривые шишковатые пальцы были измазаны в масле, а глаза смеялись приветливо и мягко. — Ты мне тут все вверх дном перевернешь. Книжки лучше почитай.       — Не умею читать, — жалобно буркнул Наруто.       — Картинки тогда посмотри, — навскидку предложил Джирайя. — Не мешай только и не бегай тут.       Наруто насупился и грузно опустился на обветшалый стул — дерево жалобно скрипнуло, а подранное сидение с торчащими нитками выпустило облачко пыли.       С улицы доносилась птичья трель, шумели листья. Глухая теплая тишь, золотистые мошки над цветущей изгородью. Рядом пылился стол с ветхими сложенными в стопку журналами. Цунаде водрузила на них яркую алую сумку с огромной брошью — лакированная кожа блестела, как зеркало. Наруто не мог отвести глаз и ловил на ее поверхности отражение своего лица в золотом ободке солнечных зайчиков.       — Ну что там? — поинтересовалась Цунаде из-за двери, протискиваясь внутрь. — Я говорила, давай отвезу на техобслуживание…       Наруто проводил глазами ее массивную фигуру и от скуки потянулся к одному из журналов — яркие картинки замельтешили перед глазами красочным хороводом. Наруто увлеченно рассматривал на страницах необычно и странно одетых людей.       — А им не холодно так ходить? — спросил Наруто.       — Кому? — не понял Джирайя.       — Это еще что? — Цунаде выхватила из его рук журнал так стремительно, что Наруто не успел ничего сообразить. Что-то внутри сжалось от страха: Наруто понял, что сделал что-то плохое, но что — никак не мог сообразить. — Джирайя, убить тебя мало!.. Нельзя детям такое смотреть!       Острое чувство вины растеклось под кожей жгучим ядом. Наруто опустил глаза в пол и зажал уши: Цунаде пустилась во все тяжкие, отчитывая крестного.       Из-под газеты торчал рваный клочок глянцевой бумаги. Наруто остановил на нем взгляд и тихонько потянул за краешек. С черно-белого, местами выцветшего фото смотрели две пары внимательных глаз — темных и серых. Маленькая хрупкая дружба двух мальчишек.       Наруто вздрогнул, кожей ощутив взгляд Цунаде, и выронил фото.       — Ничего себе, — удивленно сказала она, присев на корточки и подобрав с пола фотографию. — Какие вы здесь молодые… — Цунаде развернула фото в сторону Джирайи.       Тот сощурился, всматриваясь в изображение, а затем его лицо странно разгладилось — так и застыл со смутной, нечитаемой тоской на лице.       — Кто это? — с интересом спросил Наруто.       — Это твой крестный, — палец с аккуратным алым маникюром указал на светловолосого мальчишку — в нем легко угадывались родные черты Джирайи. — А это наш старый друг. — Тонкие черты, умный незнакомый взгляд другого темненького мальчика.       — А где он сейчас? — спросил Наруто, поочередно смотря то на Цунаде, то на Джирайю.       — Не здесь, — выдохнула Цунаде, и ее глаза цвета каштанов на миг поддела странная печальная дымка. — Никогда не бросай друзей, Наруто, — неожиданно серьезно сказала она. — Особенно в беде. Особенно одних. Никогда не угадаешь, насколько сильно им может потребоваться твоя помощь.       Цунаде вздохнула и положила фото поверх журналов.       — Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не смог сделать, когда была возможность, — добавил Джирайя.       Его голос тонул, теряясь в лабиринте памяти, то угасая, то проступая живо и отчетливо.       — Я запомню, — чуть слышно повторил Наруто и прикрыл глаза.       Из-за спины послышался морозный скрип снега. Наруто обернулся.       — Будешь? — Киба, вынырнув из соседней пристройки с вывеской «Кафе 24», протянул Наруто маленький стаканчик чая с одиноко плавающим в нем куцым ломтиком лимона.       — Давай, — обрадовался Наруто.       Теплый картон согрел изрядно замерзшие пальцы. Мягкий пар пощекотал ноздри и приятно успокоил, и ослепительно солнечное, поблескивающее инеем морозное утро стало чуточку уютнее.       Наруто посмотрел на Кибу, и тот приветливо улыбнулся в ответ.       — Я уже жалею, что позвонил. — Он кивком указал на темное здание. — Скажи, Киба, чего мне так просто не живется?       — А зачем ты ему позвонил, по-твоему? — Взгляд Кибы стал серьезнее.       Наруто неопределенно пожал плечами и слегка нахмурился.       — Ты не поймешь.       — А ты все равно скажи.       — Ладно. — Наруто кашлянул и, старательно подбирая слова, произнес: — Ты знаешь, мне кажется, я иначе поступить теперь просто не могу. Этот Саске…       — Саске?       — Да. Я слов не могу подобрать, насколько сильно он меня теперь раздражает.       — Мы ведь сюда из-за Сая приехали.       — Да, но в целом… — Наруто обреченно на него взглянул и вздохнул. — Именно из-за него. То есть, я все равно помог бы Саю, но Саске… Мне кажется, он мной как-то манипулирует. Я все вспоминаю, как он меня спас на том уступе, и думаю: вот зачем? Я не мог упасть, камень бы выдержал… Но все случилось так быстро. Я в тот момент толком и не сообразил, что произошло и почему Саске так испугался. И я не понимаю, о чем он думал. Это была реальная или мнимая опасность? Тогда мне показалось, будто ему… — Наруто махнул рукой и сделал глоток чая. — Ладно, неважно… Мы разговаривали на пути домой, и он наговорил мне такого дерьма. Он словно каждый раз бросает мне вызов. Это как соревнование, Киба, и я не уверен, что хочу в этом участвовать, но что-то толкает меня доказать ему, что он не прав. Каждый раз я прихожу к выводу, что не могу поступить иначе. Не могу смотреть на то, как Сакура мучается рядом с ним. Не могу смотреть на то, как Сай идет у него на поводу. Так не должно быть, Киба.       — Всем ты помочь не сможешь, — задумчиво произнес Киба. — Ты как будто на нем зациклился.       — Мне кажется, он сам сильно страдает, — продолжил Наруто. — Невозможно стать таким на пустом месте. Саске на полном серьезе считает, что помогал мне, Сакуре, Саю, и называл это милосердием… Такая вот любовь-ненависть к людям в одном флаконе. — Наруто пожал плечами. — Я хочу доказать, что он не прав.       — И? — поинтересовался Киба. — Зачем?       — Я пока сам толком не могу сказать, — ответил Наруто. — Не сформулировал. Вон, смотри. — Он указал на странную вывеску и весело улыбнулся. — Я даже смысл здешних топонимов разобрать не могу, а ты мне про такие высокие вещи… Что за мыс «Семь ветров» правее солнца?       — По солнцу, — поправил Киба. — Солнце встает на восходе. Местный центр мира. — Он усмехнулся. — Его называют так, потому что там никогда не прекращается ветер, даже когда на море полный штиль. С этого мыса лучше всего видно рассвет за океаном.       — И все? — удивленно спросил Наруто. — Я думал, это указатель до местной достопримечательности…       — Ну, тут как посмотреть, — хитро улыбнулся Киба, обнажив острые резцы, и прочертил в воздухе пальцем линию сверху вниз. — Остров лежит с севера на юг. Почти весь океан закрывают горы и утесы, и сейчас мы находимся в самой низкой точке у залива, где, по идее, никаких ветров быть не должно. Но они есть. И мыс есть. Это единственное место на острове с таким необычным климатом.       — Понял, — приглушенно заключил Наруто, сдерживая улыбку, и покачал головой.       Киба рассмеялся и хлопнул его по плечу.       — Забей, — сказал он. — Это тебе не столица, здесь все не как у людей.       — Уехать не хочешь? — спросил Наруто. — Любишь это место?       Киба слегка поморщился.       — Не хочу. И дело тут не в любви. Неважно, люблю я это место или нет. — Киба отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. — Когда что-то находится внутри тебя — это становится частью тебя самого. Врастает под кожу. И тогда ты — уже часть чего-то другого, возможно, большего… Ты можешь ненавидеть или презирать это «что-то», но отказаться все равно никогда не сможешь.       Его сощуренные глаза сияли — Наруто смотрел в них, и казалось, будто они источали трепещущий пульс самой жизни — яркой, бурной и непокорной. Словно исполинское видение самого Атцахлина, воссозданное самим его духом и им же извергнутое, — той грозной, непреодолимой и роковой опасности — нашло отражение в его взгляде.       — Не сможешь, — бездумно повторил Наруто и вздохнул. — Это точно.       В нагрудном кармане его куртки завибрировал телефон. Наруто торопливо вытащил его и открыл входящее сообщение.       — Обито, — пояснил он нехотя. — Ждет меня.       Если уж взялся за что-то — доводи дело до конца. Так говорил Джирайя, когда Наруто впервые вывихнул руку на склоне и провел несколько мучительных часов наедине с острой болью. Когда-то под язвительно-острым светом люминесцентных ламп внутри серых стен больницы, пропахших хлоркой и резким запахом спирта, картинка мира схлопнулась и обнажила простую непоколебимую истину. У всего есть конечность — фатальная, неизбежная. Наруто, прокладывая путь вперед, послушно пошел по этой дороге и ни разу не свернул назад. Разрешив миру быть таким, какой он есть — сам шел насквозь, не меняясь и не оборачиваясь.       И в душном сумраке наркотической дымки, в глухих стенах обитого темным деревом кабинета, под пристальным взором тусклых ламп, Наруто понимал это как нельзя четко, упершись взглядом в обезображенные складки лица напротив.       — Основная задача — не вмешиваться.       Наруто следил за движением рук Обито — один за одним на столе ловко появились бумаги со столбцами цифр. Обито подтолкнул к нему одну из них, указав на требование поставить подпись.       Цунаде как-то говорила: «Не смей сдаваться». Уверенно вкладывала Наруто в ладонь шариковую ручку. Слабенькие детские пальчики не слушались, с трудом удерживали ее в руках.       — Это все травма, — с понимающим видом вздыхала ее старая подруга Шизуне. — Он так рано отца потерял, мог запросто растерять этот навык…       Наруто пробирала странная недетская горечь, и он упорно пытался удержать свои пальцы на ребристом пластике. Не сдавался.       Еще один вбитый кол убеждения, словно стальной стержень, стал опорой возводимому будущему.       — Дейдара должен прийти первым.       Перед глазами Наруто мелькали одинаковые строчки: суммы, требования — безэмоциональные, скупые.       Героиновая муть — серая проседь дыма медленно поднималась к потолку прямо с пальцев Обито. Сквозь воспаленную пелену его зрачков Наруто угадывал рассредоточенный, но внимательный взгляд. Редкий свет в комнате неярко мигал, будто собирался погаснуть, но никак не решался.       — Подпиши здесь.       Наруто уверенно расписался.       Обито удовлетворенно кивнул, взял с поверхности стола телефон, набрал чей-то номер. Путь прочь из тесного затхлого кабинета был свободен. Наруто толкнул тяжелую дверь с позолоченной ручкой и выбрался в длинный коридор.       У самого выхода Наруто прикрыл глаза. Казалось, в голове стало абсолютно пусто: ровным счетом ни одной мысли. Только непоколебимая уверенность в том, что все идет правильно. Сделать выбор однажды — значило идти вперед, никуда не сворачивая, ни о чем не жалея.       Толкнув створку входной двери, Наруто выбрался на свежий морозный воздух. Ветер рванул светлые пряди волос, солнце лизнуло щеки теплом. Киба, стоявший у промерзшего тополя, ободряюще улыбнулся.