- Мама, я так рада, что ты здесь, я так сильно скучала, - выпалила Асока единым духом и тут же прижалась к Шаак, падая в её горячие объятия. И это на время заслонило все нынешние горести старшей тогруты, она так хотела остаться с дочерью наедине, ведь им столько всего нужно было сказать друг другу. Но сейчас такой возможности не было и потому Шаак начала с главного:
- Как ты, милая? Ты и правда...
- Нет, ровно в тот день, когда я тебе написала, всё и случилось, - ответила Асока с сожалением и чем-то похожим на чувство вины. Было заметно, что возможная беременность очень волнует Асоку и Шаак поспешила успокоить дочь, произнеся как можно ласковее:
- А я этому даже рада, ты всегда успеешь стать матерью, а пока побудь просто женой, единственной и любимой, ребёнок тебе такой возможности не даст, уж поверь мне.
Тут подошёл Энакин, они с Шаак пожали друг другу руки и она позволила дочери уйти с ним, понимая, что молодые хотят побыть вдвоём, отдавшись веселью. Шаак лишь понимала, что ей будет непросто с новыми родственниками, но старалась не показать этого, сохраняя доброжелательное и приветливое выражение лица. Однако, подошедший Мэйс Винду, тем не менее, заметил то, что на самом деле ощущала эта женщина. Он просто подошёл и пригласил на танец и в тот же миг всё вокруг просто перестало существовать для этой пары. Тем более то, что за ними во все глаза следила Луминара, сидевшая возле Сатин. Она не скрывала от неё свои горести от отношений с Винду и Сатин знала, что у этой пары далеко не всё безоблачно. Они постоянно то сходились, то расходились, при этом ничего не обещая друг другу. И, конечно же, Сатин было известно, что у Мэйса появилось новое увлечение, но считала, что оно мелкое и несерьёзно. Считала так ровно до этой минуты, когда увидела нежность взглядов, обращенных друг на друга и бережная осторожность в прикосновениях и такое очарование царило вокруг них, что сомнений в намерениях обоих просто не оставалось. И Сатин не смогла сдержаться и вместо того, чтобы успокоить подругу, обрушила на неё недовольство:
- Это ты виновата в том, что происходит! Я тебе не раз говорила, что одной страстью его не удержать! Ему нужно семейное тепло и духовная близость!
Луминара в ответ тоже вспыхнула, как спичка, и высказалась, не думая о том, что говорит:
- Ты хочешь сказать, это всё потому, что я большую часть времени посвящала обучению и карьере и благодаря этому стала Магистром и членом Совета? А не бросила всё, чтобы потом все душевные силы тратить на преследование мужчины, которому не нужна?
Сатин и сама понимала, что зря дала волю эмоциям и теперь могла потерять подругу.
- Прости, я не должна была, - сказала она гораздо мягче - Просто я очень волнуюсь о тебе и не хочу, чтобы ты потеряла сама себя в погоне за любовью.
- Не волнуйся, это давно уже случилось, - сказала Луминара и налив себе до краёв стакан виски, залпом опрокинула его. Она всегда делала так, когда ей требовалось разрядится. Не плакала, не истерила, а просто пила. В последнее время довольно часто. Тем временем танец закончился и Винду решил отвести Шаак в беседку, где хотел откровенно сказать ей всё, что чувствовал. О том, что понял, как сильно любит эту женщину и хочет быть с ней. Но уже сейчас, не в силах сдержаться, обняв её за плечи, притянул к себе и трепетно прижался губами к её губам и с удовольствием почувствовал, как Шаак ответила ему, немного робко, но с нежностью и чувством. Они снова пропали для всего мира, но только до тех пор, пока Мэйс не увидел бокал в руке Луминары и перед тем, как выйти вместе с Шаак, он на некоторое время подошёл к Унлулли и попросил её больше не пить. Шаак могла бы почувствовать себя неловко, но этого не происходило, ей было достаточно того, как Винду говорил с Луминарой. Один его тон сказал ей больше, чем рассказ об их отношениях. Тогрута не ощущала вины, да, они никогда не были особенно близки с Луминарой, но ей было жаль её, потратившую столько времени на чувство, которое так и не нашло ответа. За то Сатин нашлось, что сказать и пользуясь тем, что Шаак осталась одна, та начала выговаривать ей за недостойное поведение.
- Я вовсе не считаю взаимную любовь чем-то грязным и стыдным, - спокойно возразила ей Шаак - И потому я не считаю нужным скрывать свою любовь, если она есть. Если бы я даже была замужем, но полюбила другого, то я развелась бы. И вряд ли наш сегодняшний разговор привнес в моё мировоззрение что-то новое. Мне лишь остаётся надеяться, что он не скажется на твоём отношении к моей дочери.
- Жена брата моего мужа никогда не станет моим врагом, - конкретно выразилась Сатин и на этом женщины разошлись и к себе домой Шаак отправилась со смешанными чувствами, но всё равно душу ей очень грело подсознательное ощущение чего-то большого и светлого, способного заслонить собой все неприятности.
***
Мэйс проснулся в сметенных чувствах и ощущении собственной вины. Не перед Луминарой и не перед Сатин, а перед Шаак, которой он так и не сказал того, что хотел. И потому утром, невзирая на ранний час, но будучи просто не в силах дождаться подходящего времени, набрал контакт тогруты и едва та ответила немного сонным голосом, заговорил, быстро и страстно, как прежде разговаривал очень редко:
- Шаак, прошу тебя, не думай о том, что чувство, зародившееся на Шили исчезло. Это совсем не так, я люблю тебя, слышишь, люблю искренне и всем сердцем и очень хочу никогда с тобой не расставаться.
- Мэйс, не спуши, мне нужно разобраться во всём, побыть одной, может день, а может и два, не знаю, - ответила она чуть растерянно.
- Хорошо, я тебя подожду, но не более двух дней, иначе я просто сойду с ума, - уверенно произнёс Винду, точно уверенный в том, что именно так всё и будет. Потом к нему неожиданно пришла Сатин и попыталась заговорить о Луминаре, но Мэйс ясно дал ей понять, что даже многолетняя дружба не даёт ей право лезть в его личную жизнь, тем более, что дружба и предполагает собой возможность самостоятельно решать личные сложности.
***
Во время обеда в жилище Кеноби, Сатин то и дело следила за тем, чтобы тарелка Асоки не пустовала, ей казалось, что та слишком хрупкая и бледная, а ведь, между тем, ей скоро рожать.
- Зачем нужно меня откармливать? - спросила Асока с недоумением - Я вам не животное на убой.
Аппетит у неё начисто отсутствовал, а в мыслях ещё жили воспоминания о том, каким ужасным было сегодняшнее утро. Она проснулась рано утром от оглушающей музыки за стеной и когда Асока постучалась в соседнюю комнату, то с удивлением и негодованием увидела на пороге Баррисс. Как оказалось, она пришла к Тру, желая научить его танцевать медленный танец. Асока едва не впала в истерику. Впрочем, почему же, едва? Сразу же позвонила Энакину, чтобы пожаловаться, но тот был настолько занят, что не стал её особенно слушать. Да и сейчас слушал не её, а Сатин. Он лукаво смотрел на Асоку и с улыбкой усмехался:
- Сатин права, я всегда любил приятные округлости.
Асока едва досидела до конца обеда, чтобы скорее позвонить Шаак и узнать, как скоро её новое жилище будет приведено в порядок, ведь жить почти на виду у Баррисс, которая теперь усиленно взялась за Тру, было просто выше её сил. Шаак сказала, что завтра утром они встретятся, а вечером она позвонит снова. Но получилось так, что комлинк Асоки зазвонил во время ужина и Сатин велела перезвонить после окончания трапезы, ибо в их семье не принято говорить во время еды. Асока тяжко вздохнула, жить здесь ей захотелось ещё меньше. Перед сном Оби-Ван сообщил, что Энакина посылают на миссию прямо завтра, но не успела Асока вознегодовать по этому поводу, как Сатин неожиданно вступилась за неё, сказав, что негоже сразу после свадьбы разлучаться, пускай лучше полетит Мэйс. И это всех устроило. Вот только не совсем было понятно, чего именно больше хотела Сатин, действительно ли встать на сторону Асоки или же просто отдалить Мэйса от его новой и крайне опасной страсти?
