ELka-1939

Сражение на Мон-Кале — кровавая баня. В космосе и в верхних слоях атмосферы. Казалось, что все, кто ещё имел желание и возможность бороться против Первого Ордена собрались здесь. Разношёрстный флот не Сопротивления, но сопротивления. Но адепт-генерал Энрик Прайд, назначенный Верховным Лидером Кайло главнокомандующим вместо генерала Хакса (переведённого на «должность» придворного шута) к этому был готов. Потери обоих сторон были колоссальны, но то, что означало для Мон-каламари и их союзников катастрофу и гибель, для Первого Ордена было лишь почти приемлемым уровнем потерь. Ёлке в очередной раз повезло. Череда головокружительных погонь и преследований привела её истребитель в верхние слои атмосферы, так что, когда выстрел врага попал в цель, заставляя пилота катапультироваться, у неё были неплохие шансы остаться в живых. Подобный манёвр в космосе, да ещё и посреди кипящего вокруг сражения, наверняка лишь отсрочил бы неизбежную смерть. Подбитая ДИ-шка летела над океаном, пучина приближалась всё ближе с каждой секундой. Плавучих городов не наблюдалось… разве что маленький островок, затерявшийся среди бескрайных водных просторов — единственная надежда на спасение. Корабль уже не спасти: само по себе чудо, что он продержался так долго, позволяя ей дотянуть до безопасного места. Машина сгинула, а Ёлка теперь выбиралась из кресла, отстегивая ремни безопасности. Она приземлилась аккурат на мелководье маленького островка, кажется и вовсе не обозначенного в навигационных картах. Маленькая пещера, своды которой как нельзя лучше подходили для того, чтобы укрыться в тени. Сказать по правде, заходить внутрь этой пещеры у Ёлки не было ни малейшего желания. Но жариться под палящими лучами полуденного солнца хотелось ещё меньше. Поэтому она предпочла спрятаться в укрытии. Она послала сигнал бедствия, приготовившись к долгому ожиданию. Неизвестно, сколько времени ещё продолжится бой. И сколько времени им понадобиться, чтобы добраться до неё — сигнал бедствия от сбитого пилота ДИ-истребителя — не самая приоритетная цель для спасения. В пещере обнаружились каменные ступеньки (всего ничего, пять или шесть), упирающееся в неширокую полутораметровую полоску мокрого песка, а далее снова была вода, видимо лестница продолжала идти вниз. Что было там, внизу, так навсегда и осталось загадкой, разгадывать которую у Ёлки не были ни возможностей, ни желания. На песке валялись устрицы — по всей видимости, её завтрак, обед и ужин на ближайшие несколько суток. В некоторых раковинах обнаружились чёрные жемчужины, которых собралось в итоге целая горстка. По временам вода угрожающе пузырилась, порождая в воображении Ёлки страшные картинки с монстрами, которые живут в глубине и которые вот-вот выйдут на поверхность и сожрут её: отголоски кошмаров, когда-то мучивших её в детстве. Но никакая хтоническая гадость не выбиралась из океанической пучины и не шлёпала ластами-лапами по каменным ступеням, не клацала челюстями с множеством острых зубов. Вода пузырилась, а затем это зловещее действо прекращалось. Мелкая волна выносила на песчаную прослойку очередную порцию устриц. Если что-то и жило в глубине, то оно оказалось весьма гостеприимным. Ёлка собирала очередную партию ракушек (суеверно кланяясь тому, что жило или не жило в тёмных водах, как бы благодаря), поднималась по ступням вверх и садилась у входа в пещеру, открывала ракушки и смотрела на небо, ожидая спасателей. Она намеренно не проверяла хронометр. Время жило по своим собственным законам здесь, может быть, даже искривлялось и шло во все стороны сразу, повинуясь… своим собственным желаниям? Она решительно не хотела знать, сколько прошло времени. Солнце лениво ползло по небосклону. Зашло. А потом появилось опять, начиная по новой своё условное движение. Ёлка видела сон, в котором остров был крупнее в размерах, став достаточно большим для того, чтобы на него мог приземлиться челнок, на которых обычно летали старшие офицеры. Дочка или даже внучка знаменитой лямбды времён Империи. Ёлка видела сон, в котором сам капитан Кеннеди спускался по трапу, спасая её. Такого, конечно же, не могло случиться в реальности. Вместо шаттла — транспортник с несколькими десятками ранее подобранных жертв обстоятельств, вокруг некоторых из которых суетились медики. Максимум повреждений Ёлки — небольшое расстройство желудка от переедания устриц, да некоторая степень обезвоживания. Ничего такого, от чего можно было бы умереть. *** Шестой ангар. Двенадцать новых ДИ-шек, только что с конвейера, ещё ни одна из машин не бывала не только в битве, но вообще на вылете. Новенькие, сияющие, без частички космической пыли. Двенадцать пилотов из разных эскадрилий, собранные теперь в одну. Смертников больше нет, только Ёлка уцелела. Теперь они эскадрилья выживших. Не только эти двенадцать, конечно же, пилотов и машин осталось несколько больше. — Всё, что движется ко мне — пусть движется обратно, — беззвучно произнесла Ёлка, касаясь крыла машины. Древняя мантра, старые слова, в которые она не то чтобы серьёзно верила сейчас, взрослая. Но одна из немногих ниточек, что связывали её с прошлым, с той частью, в которой было что-то хорошее. Ей было чем заняться все эти дни, прошедшие после битвы при Мон-Кале, новый ДИ-истребитель следовало оборудовать всеми теми примочками и модификациями, что были на её прошлой машине. И уже почти всё было готово. Кротко пискнул коммуникатор на запястье, оповещая о новом сообщении. Она прочитала его и едва удержалась от того, чтобы не броситься бежать, вместо этого, перемещаясь в пространстве очень быстрым шагом. Условная ночь на «Молниеносном». Очень поздний вечер, если выражаться точнее. Сердце бешено билось, пальцы предательски дрожали, и поэтому она сжала их в кулаки. Отдышалась в одном из лифтов, неожиданно для себя самой запыхавшись от очень быстрой ходьбы. И с непроницаемым выражением на лице она пересекала последний отрезок пути — коридор, ведущий к каютам старших офицеров. Последним препятствием на пути оказался дежурный офицер, поинтересовавшийся целью её визита, а точнее наличием кода доступа. «Вы заблудились, пилот?» так и читалось в его глазах. Ёлка набрала на панели код, отрешённо замечая, что пальцы не дрожали — это хорошо. Двери открылись, пропуская её, а затем закрылись за её спиной. Затем ещё одна дверь, последняя. Кодов к которой у неё не было. Но за дверью её уже ждали. Капитан Кеннеди собственной персоной, встречающий её с распростёртыми объятиями. Всё так похоже на сон, но это реальность. Мужчина сжал её крепко-крепко, рискуя что-нибудь сломать. И только сейчас Илеана ощутила себя в полной безопасности. Смерть всегда была рядом с пилотами ДИ-истребителей и они всегда были готовы встретиться с ней лицом к лицу. Но все тени мира, все демоны вселенной не могли тронуть её сейчас, когда она была в объятиях Кеннеди. Время остановилось. Сжатая в крепкой, мужской хватке, Илеана чувствовала себя так уютно, спокойно, как никогда раньше за всю свою жизнь. Она, наконец-то, была дома. Поцелуй. — Переоденься, моя хорошая, — слышит она мягкий шёпот Модена. — И мы с тобой пообщаемся. Время остановилось, но события всё равно происходят. Она скрывается в спальне, раздевается, быстро принимает душ, надевая затем одну из рубашек Модена. Возвращается к нему. На маленьком столике россыпь закусок, два бокала, претендующих на изящность, и бутылка с тёмно-красным содержимым. — Надеюсь, вино тебе понравится больше, Илеана, — произносит мужчина, разливая уже чуть подогретый напиток в бокалы. С лёгким звоном бокалы встречаются, она пробует предложенный напиток. Вино и впрямь нравится её куда больше того, что было в прошлый раз. Илеана прикрывает глаза, наслаждаясь насыщенным ягодным вкусом, его теплотой и бархатной мягкостью. — Да, вино мне нравится, Моден, — отвечает она, облизывая губы. — Но больше, всё-таки ты. Провокация, увенчавшаяся успехом. Женщина садится к мужчине на колени. Пить совсем не хочется, хочется целовать его. Что она и делает, не отказывая сейчас себе в исполнении своих желаний, что совпадают с тем, чего хочет мужчина. Поцелуй. Затем ещё один и ещё. — Надеюсь, в этот раз лучше, чем в прошлый, — выдыхает она. — Некоторый прогресс имеется, — заявляет он, откровенно дразня её. — Но стоит больше практиковаться. А она не против. Она только «за» большее количество подобного рода тренировок под его чутким руководством. Снова вино, терпкий вкус которого гонит прочь тревожные мысли, которых и вовсе не должно было возникать в мозгу капитана Кеннеди. Но которые почему-то там были, где-то на самом краешке сознания, среди прочих, куда более важных проблем и задач, стоящих перед военным. Из двенадцати пилотов эскадрильи в живых осталась только одна Илеана. Истребитель пропал с радаров, а вместо него возник сигнал бедствия. Мигающая красная точка среди сотен таких же. Естественно Кеннеди не следил за этой одной конкретной точкой во время и после сражения, добравшись до списка погибших и выживших пилотов ДИ-шек только тогда, когда все по-настоящему важные и стоящие его внимания вопросы были улажены. LK-1939 значилась в списках живых. И после нескольких дней, полных смерти и разрушений, после нескольких дней дикой пляски войны, ему захотелось… несколько часов лично для себя. Небольшой награды, заслуженного развлечения. — Расскажи-ка мне как ты осталась жива, моя милая, — не то чтобы ему действительно было это интересно. Просто хотелось услышать её голос. Щебет прекрасной пташки, попавшей в силки смерти и выпутавшейся из них живой и невредимой. — Ловкость рук и никакого мошенничества, — игриво отозвалась она, ощущая, как мужчина гладит её бёдра, убирая в стороны ткань, прикрывающую их. — Меня сбили, и я оказалась достаточно удачливой, чтобы дотянуть до маленького островка в океане. Понятия не имею, сколько времени и я там провела, но достаточно, чтобы в жизни больше не съесть ни одной устрицы. И насобирать жемчуга, кажется, на целое ожерелье. Информация о неожиданной находке была принята к сведению — после он забрал у неё мешочек с драгоценными чёрными жемчужинами, справедливо полагая, что у него они будут в гораздо большей сохранности и безопасности, нежели у неё. Обещал вернуть, когда придёт подходящее для этого время. Она отдала собранный жемчуг без капли сожаления, без колебания, готовая отдать всё, что он скажет, всё, что он от неё потребует. Жизнь, душу… Влюблённая лотальская кошка по весне. Поцелуи и ласки, что становятся всё настойчивее. Руки мужчины по-хозяйски гладят её тело, изучая каждый сантиметр, раздевают, обнажая теперь полностью. Она жадно смотрит на него, пока раздевается он. Пальцы расстегивают пуговицы, вынимают заправленную в брюки ткань чёрной рубашки. Она смотрит, как Кеннеди стягивает через голову майку, она тяжело вздыхает. Сидеть и ждать больше невозможно и потому она поднимается с кресла, и идёт в атаку. Но он готов, разводит в стороны руки, поймав Илеану в ловушку своих объятий. Теперь нет ткани, которая мешала бы чувствовать друг друга. И теперь по-настоящему горячо. Но ещё на месте брюки. Ненадолго. И вот уже ничего не мешает. — Давай попробуем сегодня нечто новенькое, — коварно произносит Кеннеди, прижимая женщину к себе. Для юной, неопытной Илеаны всё пока в новинку: ещё один возбуждающий фактор. — Давай, — соглашается она, зная, предчувствуя, что не сможет никогда и ни в чём отказать Модену Кеннеди. Он произносит номер, сжимая в руках её ягодицы. Шестьдесят девять. Чисто теоретически… она не знает, что это значит даже чисто теоретически. Это за пределами знаний восьмилетних девочек о мире, а потом в её жизни были одни исключительно ДИ-шки, и она понятия не имела, что значит сочетание «шестьдесят девять» в мире секса. — И это значит? — спрашивает она. Вызывая на лице Кеннеди тень улыбки. О! Она не знает! — Сейчас узнаешь, — отвечает он. Хотя, кажется, она начинает догадываться, что это может значить. Предчувствие у неё такое. Хорошее, ради разнообразия. Предчувствие, которое её не обмануло. Вёрткий язык, скользящий по телу, заставляющий потеряться в вечности и снова найти себя на краешке невыразимо прекрасного совершенства. Дразнящий, горячий, ловкий, сводящий с ума. Задающий темп её собственным ласкам. Медленнее, быстрее. Слаженный дуэт. Огонь, текущий по венам. Огонь, пылающий внутри и снаружи. Она обнимает подушку, нервно сжимая тонкими пальцами. Стоя, полулежала на четвереньках; вместе, плотно сведены ноги. Резко и сильно, начиная сразу стремительно и во всю длину он входит в неё, с бешеным, не ослабевающим напором, разгоняясь только сильнее и наращивая и без того быстрый с самого начала темп. Бешеная гонка. Время всё ещё стоит на месте. По крайней мере, так кажется Илеане. Время всегда ведёт себя странно, когда она с Кеннеди. Целый второй раз, чтобы сделать такой вывод. Подняться с постели нет сил и желания. Но надо принять душ, ибо таков приказ капитана. А потом она снова забирается в кровать, устраиваясь под боком Модена. Приказа собираться и уходить не было. Мужчина привлекает её к себе, рассеяно поглаживая. Думая уже не столько о ней, сколько о том, что их ждёт в будущем. В широком смысле слова. — Ничего не забыл? — спрашивает Илеана. И добавляет, видя, что забыл. Но ничего страшного. Сегодня её очередь помнить. — Волшебную таблеточку выдай, пожалуйста. — Ах, да, — произносит мужчина, доставая из прикроватной тумбочки маленькую бледно-желтую пилюлю. Кеннеди смотрит на хронометр. Пара часов в запасе у них ещё есть. — А теперь — спать, — произносит он, проваливаясь в сон чуть ли не сразу. У Илеаны так легко заснуть не получается, но в итоге и она засыпает, чувствуя во всём теле приятную легкость-тяжесть. Чувствуя себя счастливой.