ELka-1939

Дверь камеры с характерным звуком открылась, заставляя Ёлку вернуться из прошлого в настоящее. Девушка вытянулась по струнке, отслаиваясь от стены, служившей ей опорой. Из камеры вышел капитан Кеннеди. Всё ещё суровый, но уже не настолько мрачный, как некоторое время назад. — За мной, — коротко бросил мужчина, и Ёлка поспешила за ним. Сохраняя на лице и в глазах бесстрастное выражение. Они шли быстрым, не размеренным шагом и вскоре оказались на уровне, где располагались каюты старших офицеров «Молниеносного». Ёлка не была здесь ещё ни разу. Никогда, особо и не надеялась побывать, даже в самых смелых своих мечтах. И вот она всё-таки здесь. В каюте капитана Модена Кеннеди. Он сказал, чтобы она села, и она сделала это, расположившись в мягком, кожаном кресле, оказавшемся очень удобным. И понятия не имела, что теперь делать дальше. Это была невероятно удачная возможность, с которой было совершенно не понятно, что делать. Чисто теоретически… Но практика оказалась невыразимо далека от теории. И всё, что ей оставалось делать — так это следить взглядом за Кеннеди. Здесь можно. Здесь нет камер, здесь нет свидетелей. Кеннеди стянул перчатки, небрежно бросив их на отполированную до блеска тёмную столешницу, и теперь достал из мини бара початую бутылку виски и два стакана. — Он назвал нужные имена? — спросила Ёлка, не успев даже как следует обдумать возможность заговорить первой. — Назвал, — ответил Кеннеди, смотря на девушку. Прикидывая, сколько ей налить. На два пальца и хватит. — Ими уже занимаются. Он поставил перед девушкой стакан, садясь в кресло напротив. Она взяла предложенный Кеннеди напиток, даже не спрашивая, что именно она сейчас будет пить. Ей решительно всё равно. Виски обжигает, добавляя происходящему ещё большей остроты и нереальности. Так и мерцают, сбываясь мечты. — Гадость какая, — проговорила девушка, поморщившись. Слишком крепким оказался для неё напиток. Кеннеди ничего не ответил, отдавая должное своей порции. Взгляды их встретились. — Кстати об именах, как тебя зовут-то? — спросил капитан. — Ёлка, — ответила она. Теперь была очередь Кеннеди недовольно скривить лицо. — Не криффова кличка, а имя. — Илеана, — она улыбнулась. Очень давно никто не называл её по имени. — Илеана Бэйлис. — Илеана, — повторил Кеннеди, словно пробуя имя на вкус. Сладкое, нежное, обманчиво хрупкое. — Бэйлис, правда что ли? — От папы алкогольная фамилия досталась, — ей самой фамилия не особо нравилась. Лишний повод для дразнилок. Бэйли-мэйли. Водка, виски… и другие алкогольные производные, слышимые детьми от взрослых. Но хоть какая-то польза от фамилии всё же есть, раз она заставила Кеннеди улыбнуться. Смотреть в глаза вышестоящим офицерам, а тем более их пристально разглядывать, подчинённым не полагалось. Но и пить в их обществе — тоже. Ёлке хотелось пересчитать каждую ресничку, обрамляющую голубые глаза капитана Кеннеди. Хотелось пройтись по каждой морщинке, касаясь сначала кончиками пальцев, а затем и губами. Но она по-прежнему не знала, как начать наступление. Рыжие, чуть вьющиеся волосы, седые виски. Умопомрачительно прекрасный бог громовержец. По крайней мере, для неё. А о вкусах, как известно, не спорят. Она слишком долго фокусировала на нём рамку прицела, не решаясь выстрелить. Кеннеди прикончил остатки виски в своём бокале. — Потанцуй для меня, Илеана, — наконец, произнёс Моден, наслаждаясь произведённым эффектом: удивление, радость, желание выполнить полученный приказ. — Я… мне нужна музыка, капитан, сэр, — мягко проговорила девушка, добавляя в голос нежности, называя его ранг и обращение «сэр». Не с целью отсрочить выполнение просьбы капитана, но выполнить как можно более эффективнее. А для этого действительно нужна была музыка. — Музыка, так музыка, — согласился капитан, поднимаясь с места, подходя к стоящему неподалеку рабочему столу. Выполняя на сенсорной панели поиск директории, содержащий аудиозаписи личной коллекции Кеннеди. Пальцем поманил девушку к себе. — Выбирай. Она оказалась как никогда близко к Кеннеди. Всего с десяток сантиметров, не больше, отделяло их друг от друга. И, кажется, уже даже и танцевать не надо. Но всё же, сначала музыка. К своему удивлению, Илеана нашла среди прочих свою любимую мелодию. Ту, что вечно крутилась у неё в голове. Ту, под которую Кеннеди видел её танцующей в ангаре. Зазвучала музыка. Кеннеди сел в кресло, а девушка начала танцевать. Несколько первых строк, по-настоящему танцевать под которые, на самом деле, невозможно. И только потом начинается всё веселье, под которое и можно начинать движение навстречу вечности, крутясь на месте, двигаясь всем телом в такт звучащей мелодии, ритм которой становится с каждой секундой всё быстрее и быстрее. Становится жарко и куртка отправляется в неуправляемый полёт, отброшенная за ненадобностью, куда-то в сторону. Кепи пока на месте, залихватски смещённая чуть набок. Перчатки… она не помнила, когда сняла их, сунув в карман брюк. Чёрная майка, серые брюки, форменные ботинки. Да, не так всё было в её мечтах. Но к ситхам несовершенные мечты. Пальцы перебирают воздух. Она хочет, чтобы музыка не заканчивалась никогда. Она была бы рада, чтобы музыка превратилась в вечность, вечность, которую можно провести, танцуя для Модена Кеннеди. Она хочет, чтобы мелодия, наконец, замолчала. И тогда… Финальный проигрыш. Она снова рядом с Кеннеди, мерно покачиваясь на волнах мелодии, тихой и размеренной сейчас. Пальцы артиста перебирают струны гитары. Это будет день, когда я умру… Музыка стихла. Илеана садится на колени к капитану, обвивая шею мужчины руками. Он притягивает её к себе, крепко, по-хозяйски, хватая за бёдра. Целуя, горячо и требовательно. — Целоваться ты не умеешь, — произносит Кеннеди. — Это плохо? — спрашивает Илеана. — Напротив, — отвечает капитан. — Будет чему научиться. И он снова целует её, теперь уже медленнее, размереннее, позволяя освоиться с новым приёмом. — А сейчас? — спрашивает она, расстегивая воротник мундира. — Уже лучше, но всё ещё нужна практика. Ещё один поцелуй. Точнее череда влажных, неспешных слияний губ. А потом он её отпускает, увлекая за собой вглубь каюты, предлагая принять душ и переодеться во что-нибудь более подходящее моменту. Она раздевается, быстро принимает душ. И выбирает в шкафу одну из чёрных рубашек капитана, обозначенных им в качестве подходящей одежды. Возвращается к Кеннеди. Форменный пиджак снят, как и ремень, сапоги. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты (девушке хочется расстегнуть все остальные), так что виден кусочек тела с пушистыми завитками волос. Брюки тоже пока на месте. Кеннеди пожирает её взглядом — тонкую фигурку, в накинутой на плечи рубашке, слишком большой для неё — пару мгновений, а затем хлопает себя по колену. Девушку уговаривать не приходится. И вот она снова в его руках. Его губы скользят по её телу. Губы, шея, спускаются ниже. Исследуют мягкие, податливые бугорки маленьких, упругих грудей. Он легонько сжимает их пальцами, одну, а затем другую, слыша, чувствуя, как дыхание девушки учащается. Чуть оттягивает соски, а затем вдавливает их внутрь. Проводит туда-сюда по чувствительным бугорками большими пальцами, а затем целует, даже легонько кусает, срывая с губ девушки стон. Прекращает эту сладкую пытку, скользя вниз по телу девушки. Гладя плоский живот, раздвигая ножки чуть в стороны, кладя ладонь на низ живота, поглаживая из стороны в сторону. Кладя ладонь на мягкие пухлые складки половых губ, легонько нажимая и поглаживая. — Кто-нибудь трогал тебя здесь, Илеана? — спрашивает мужчина, чуть разводя складки в стороны. Гладя пальцами розовую плоть. — Такая гладкая, нежная. — Нет, капитан, — выдыхает она, подаваясь навстречу его ласкам. Крепче обнимая. — Жарко. — Сейчас можешь звать меня Моден, — разрешает Кеннеди. — Да, жарко, я помню. — Моден, — выдыхает она, когда его движения становятся настойчивее, кончики пальцев ищут и находят главную точку. Скользят по основанию, а затем сосредотачивают внимание на головке клитора. Нежные, размеренные движения становятся быстрее. Влага быстро высыхает, пальцы забираются глубже, чтобы исправить ситуацию, и с новой порцией смазки касаются заветной точки. — Кончи для меня, — слышит она его горячий шёпот. И это заводит её ещё сильнее. Пальцы гладят, беспощадно терзают, ускоряя ритм вибрации. — Моден, — срывается с её губ его имя, превращаясь в стон. Звёзды гаснут и зажигаются вновь. — Теперь моя очередь, — говорит капитан, кладя ладонь девушки себе на брюки. Она чувствует его, гладит через ткань. Расстегивает молнию, выпуская зверя на волю. Касается кожи, обхватывая ствол своими пальцами. Водит вверх-вниз, замечая ответную реакцию Кеннеди, прикрывшего глаза. Но хватит игр. — Пойдем, в постель, Илеана, — произносит капитан. Магическое заклинание. Теперь её очередь ждать. И слушать, как шумит вода в душе. Пара минут, не более. Он выходит из душа. Большой. Рыжий. Голый. И очень красивый. Лёгкий полумрак. Совсем немного света. Она сидит на краю кровати и смотрит на него влюблённым взглядом сверху вниз. Так смотрели древние на своих богов, сошедших с небес. Он кладёт руки ей на плечи, проводит ладонями по коротко-стриженным волосам девушки. Она касается его члена. Сначала ладонями и пальцами, затем, набираясь смелости, губами и языком. Открывая для себя новую вселенную ощущений. Ещё одну в этот вечер, догадываясь, что и эта — далеко не последняя. Сначала размеренно, медленно и не смело. Но затем… резче, глубже, смелее, повинуясь задающим темп рукам на своем затылке. Не хватает воздуха, но плевать, она как-нибудь справится. Надышится вдоволь после… — Ложись, — слышит она его голос и послушно выполняет команду. — Ножки в стороны. Он накрывает её своим телом, большой и сильный мужчина. Этой части она никогда раньше не видела в своих мечтах. Тонкие руки обвивают широкую шею мужчины. Ей хочется поцеловать его сейчас, но он уворачивается от её губ. Не важно. Смазанный поцелуй девушки скользит по его шее, вот от этого ему не увернуться, это уж точно. Их взгляды встречаются. Встречаются и они сами: головка члена скользит по промежности, соприкасаясь с клитором девушки, скользит ниже, уверенно пробираясь глубже. — Будет больно, но совсем чуть-чуть, — предупреждает он, ввинчиваясь внутрь. Стоны девушки становятся громче, она прижимается к нему ещё ближе, подаётся навстречу. Внутри неё так узко, так горячо. Так хорошо. Неспешный, размеренный ритм становится с каждым движением резче, жестче, настойчивее. Глубже и сильнее. Громче становятся и стоны Илеаны, почти срываясь на крик. Она хочет, чтобы он поскорее кончил. Она хочет, чтобы он ни кончал никогда, двигаясь в ней ещё быстрее и резче. В космосе холодно. Но здесь — жарко. Очень. Рамка прицела становится зелёной. Цель захвачена. Выстрел. Они лежат в постели ещё какое-то время. Маленькая, тоненькая Илеана в руках здоровяка (по всем параметрам) Модена. Чиркает спичка, мужчина закуривает, предлагает и Илеане, но она отказывается, зарабатывая похвалу, ибо «курить вредно». Сладкая дымка сбывшейся грёзы. Теперь можно считать реснички, гладить пушистые брови… запоминать каждую чёрточку, каждый изгиб. Короткие завитки волос. Нос. Пальчик женщины касается губ Модена, чуть оттягивая нижнюю, проводит по подбородку, исследует шею с обвисшими складками кожи. Но пора возвращаться в реальность. В намерении выбраться из постели, он садится на край, касаясь ступнями пола, теперь ища тапочки. Илеана пользуется моментом, набрасываясь на широкую спину в попытке урвать ещё пару мгновений блаженства. Он целует её пальцы и говорит что-то про время и про то, что пора собираться. Она не протестует, зная, наверняка, что удержать его всё равно не сумеет, только зря разозлит. А злить Модена Кеннеди Илеана не собирается. И потому отпускает. Звук работающего душа. Илеана лежит в постели, дожидаясь своей очереди, ощущая, как из неё вытекает сперма, смешанная с капельками крови. Крови, кстати, вопреки ожиданиям совсем немного… *** Пилот натягивает свою непритязательную форму. Кеннеди, однако же, облачаться в форму не торопится, вместо тёмно-серого мундира на мужчине сейчас домашний халат из плотной, тёмной ткани. В конце концов, он у себя дома и не ему сейчас с выражением профессионального игрока в саббак на лице добираться до маленькой каморки, положенной в качестве каюты пилоту LK-1939. Уже почти пора уходить. Но приказа убираться к ситхам пока не звучит. Что-то ещё должно случиться в эти несколько минут, продлевая сладкое послевкусие. — Вот ещё что. Надеюсь, ты в курсе, что от любви бывают дети? — произносит, наконец, капитан, потягивая из того же стакана, из которого пил виски, минеральную воду, вспоминая, кое-что очень важное, в самом деле. Она согласно кивает. Да, чисто теоретически, хвала Силе. Мужчина исчезает в спальне и возвращается оттуда с маленькой, можно сказать, крошечной, особенно по сравнению с большой ладонью мужчины, таблеткой. — Чтобы предотвратить нежелательные последствия, — произносит он и протягивает пилюлю женщине, которая слизывает её с ладони, затем глотает и запивает. — Кстати, рекомендую с другими быть более осторожной в этом вопросе. И заботиться о защите до, а не после. — Других не будет, — просто отвечает она. Звучит как обещание или даже клятва. Заявление, которое капитан никак не комментирует. — Теперь можете идти, пилот, — он возвращается к официальному тону. Она уходит, снова превращаясь в пилота Первого Ордена. — Других не будет, — повторяет Моден. Наивная девочка, полагает, по всей видимости, что будет продолжение. Но, сказать, по правде, Кеннеди и сам пока не знает, хочет ли обострять ситуацию: хочет ли повторять этот без сомнения приятный опыт. Он подумает об этом позже, может быть. А пока время вернуться к насущным проблемам.