Эффект бабочки

На следующее утро Сан-Ву проснулся один в постели. Солнце все еще освещало пол их комнаты, и простыни засветились ярко-белым на фоне его усталых глаз, когда они моргнули. В результате того, что он пил накануне вечером, появилась легкая головная боль, несмотря на то, что он был тяжеловесом, и он потер лоб перед тем, как сесть. Когда он заметил, что Ги-хуна нет с ним в постели, он медленно сел и оглядел комнату, сначала в сторону ванной, а затем на балкон. На нем стоял его муж, полностью одетый, и Сан-Ву подумал, не хотел бы он, чтобы у него была сигарета, чтобы выкурить, когда он смотрел вниз через перила. Сан-Ву сдвинул простыни и встал с кровати, ища чистую рубашку среди своего недавно разложенного чемодана. Он натянул ее на голову и открыл стеклянную дверь на балкон, ступив рядом со своим мужем, который все еще смотрел на мир за его пределами. Ги-хун не взглянул на своего мужа, и Сан-Ву заметил, что его глаза на самом деле были сосредоточены на бассейне, где они целовались накануне вечером. «Днем это выглядит совсем по-другому, не так ли?» - задумался Ги-хун, и Сан-Ву задумался, о чем еще он думал. Сан-Ву смотрел вниз, когда он наклонился вперед и уперся рукой в ​​перила. «Это так, - сказал он. Глаза Ги-хуна наполнились любовью, и он перевел взгляд на небо, голубое и чистое от облаков, как будто это было все время, пока они были в отпуске. «Это было довольно удачно, - подумал он. «Не могу поверить, что мы завтра уезжаем», - пробормотал он, медленно моргая, как будто фотографировал глазами. "Что ты хочешь делать?" «Мы можем пойти на пляж в последнюю ночь», - решил Сан-Ву. Ги-хун улыбнулся ему с приятным удивлением на лице, благодарный за то, что Сан-Ву стал немного больше любить пляж с тех пор, как они вместе пошли в воду. В то утро Ги-хун и Сан-Ву воспользовались бесплатным завтраком на курорте, который они до сих пор игнорировали во время отпуска, а затем вернулись в свой номер, чтобы привести в порядок свои чемоданы перед вылетом на следующее утро. Они решили, что им придется встать значительно раньше, чтобы было достаточно времени взять такси в аэропорт и успеть на рейс. Путешествие на самолете продлится всего один час, но Ги-хун знал, что это будет намного быстрее, поскольку эйфория от отпуска покинула его, и они вернулись к тому состоянию, в котором все было дома. Когда они вернутся в Сеул, их поездка в Чеджу-до будет казаться, что этого никогда не было, поскольку Ги-хун забыл сфотографироваться после того, как они прибыли на курорт в свой первый день. Сегодня был день отдыха для них двоих, дав им несколько часов, в течение которых они могли подзарядиться и впитать последнюю каплю расслабления, которую они могли почувствовать перед отъездом. Они поужинали в ресторане курорта в последний раз перед тем, как отправиться на пляж на закате, хотя они были в обычной одежде, поскольку не собирались плавать. Ги-хун и Сан-Ву нашли изолированную часть пляжа, немного дальше, чем они ходили раньше, и положили два полотенца на песок вплотную друг к другу, образуя большой квадрат, на котором они могли сесть. Сан-Ву вытянул ноги и откинулся на руки, наблюдая, как оранжевое солнце садится в океан, высасывая цвет из мира по мере своего движения. Ги-хун сидел, согнув колени, пока он сорвал остроконечную морскую ракушку с темного песка и начал кончиком пальца обводить ее края. На пляже было тихо, если не считать волн, устойчивых и спокойных, когда они накатывались на береговую линию перед ними. Долька апельсина, оставшаяся в небе, напомнила им обоим закат, под которым Сан-Ву поцеловал его, когда они воссоединились после почти двадцатилетней разлуки, хотя ни один не упомянул об этом. Когда над горизонтом оставалась лишь полоска солнца, Ги-хун произнес слова, тяжелые и полные сожаления. «Я бы хотел сделать больше снимков». Сан-Ву посмотрел на песок перед собой, не зная, что сказать. «Я так увлекся всем, что просто забыл», - задумчиво продолжил Ги-хун, ставя ракушку обратно на песок. «Сады, вид с вершины…» «Ты все еще можешь фотографировать», - сказал Сан-Ву. «Еще не совсем темно». Ги-хун кивнул, затем вытащил телефон и сделал несколько снимков затухающего заката и волн, с тоской вспомнив, что они вдвоем не снимались вместе. Он опустил телефон и решил задать вопрос, который возник у него в голове после того, как они поцеловались накануне вечером. «Сан-Ву», - пробормотал он, затем замолчал. «Ты все еще сожалеешь о том, что отправился в эту поездку?» «Я изначально не хотел приезжать, но ни разу не пожалел, что был здесь. Было приятно проводить с тобой время ». Это было классно. Ги-хун не ожидал ничего более сердечного, чем это. "Ты хотел, чтобы мы сделали что-то подобное раньше?" «Это место заставило меня задуматься, как бы это было, если бы мы отправились в медовый месяц», - признался Сан-Ву. «Но я не знаю, сильно ли это изменило бы наш брак. Думаю, я бы по-прежнему делал то же самое, что делал до того, как мы приехали в эту поездку. Слишком много работаю и слишком поздно. Легко убежать от вещей, которых, по твоему мнению, ты не заслуживаешь ". Ги-хун посмотрел на него, чтобы встретиться с ним глазами, но Сан-Ву смотрел, как вода плещется по песку перед ними. Небо стало совершенно черным, поглотив и окутав все вокруг чернильной тенью, пока звезды мерцали над головой. Это было едва заметно, но Ги-хун мог это увидеть, если бы сосредоточился на них. «Почему ты вышел за меня замуж, если думал, что не заслуживаешь меня?» «Ты заставил меня чувствовать себя иначе». "Что изменилось?" "Ничего не изменилось. Я был так уверен, что ты меня бросишь, потому что я едва мог дать тебе то, что тебе нужно, и я просто… позволял расстоянию увеличиваться. Я чувствовал, что это неизбежно. Мы всегда были такими разными, и я хотел, чтобы тебе было легче расстаться, когда ты будешь готов ». Ги-хун в замешательстве положил руку ему на плечо. Сан-Ву повернулся к нему лицом. "Это просто заставило меня почувствовать, что я постоянно преследую кого-то, кто никогда по-настоящему меня не полюбит". Сан-Ву сглотнул комок, выросший у него в горле. «Ты поймал меня, засранец. Перестань пытаться это испортить, - вздохнул Ги-хун. «Ты все, что я мог когда-либо желать - все, что я когда-либо хотел». "Ги-хун, я ..." «Я должен извиниться за то, что сказал о том, что ты слишком много работаешь. Ты так много работаешь, чтобы мы жили в такой красивой квартире, и я не должен обижаться из-за этого. Даже когда ты чувствовал себя так же, ты все равно доставлял еду и оставлял мне записки, и я просто преуменьшал эти вещи, потому что это был не ты. Я должен был быть более понимающим. Я должен был знать, что что-то не так и… «Хён». Это обращение заставило Ги-Хуна застыть на месте. Прошли годы с тех пор, как Сан-Ву называл его «хён», и от этого глубокого звука у него заболело сердце. К этому чувству он уже привык. Его рука упала с руки Сан-Ву, когда они посмотрели друг другу в глаза. «Тебе не нужно ни за что извиняться. Я имею в виду это, - сказал ему Сан-Ву. «Ты не сделал ничего плохого». «Сан-Ву», - начал Ги-хун, покачивая головой и прерывая их зрительный контакт, когда он снова посмотрел на море. «Вернется ли что-то на круги своя, когда мы вернемся домой?» "Нет." Простое обещание. Но сколько это на самом деле стоило? «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы все стало лучше. Ты этого заслуживаешь ». «Необязательно делать это в одиночку. Тебе не обязательно делать это в одиночку. Я сыграю свою роль, и мы все исправим вместе. Мы уже начали это делать ». Затем Ги-хун лег на полотенца, вытянув ноги и положив руки на грудь. Он еще раз взглянул на звезды наверху, молча считая их в уме, слушая ритмичный звук разбивающихся волн. Сан-Ву скопировал его и лег рядом с ним, оба лежали бок о бок на белой ткани, пока прохладный морской ветер танцевал вокруг них. «Я беру свои слова назад», - задумчиво сказал Сан-Ву. «Это как в Пусане». Это было. Почти тридцать лет назад, когда Ги-хун и Сан-Ву провели целый день на пляже Хэундэ, плывя по течению и зарывая друг в друга в песок, они тоже так же лежали под звездами. Тогда все было по-другому, но ночное небо было таким же - Ги-хун не думал, что кто-то из них когда-либо уделял достаточно внимания, чтобы быть в состоянии определить тонкие изменения в нем, особенно в их шумном родном городе. Мир казался таким же, но они двое - нет. Тогда они были влюблены, но никогда не целовались. Сан-Ву вспомнил, как Ги-хун пытался указать на созвездие (астериум, Сан-Ву поправил его), изображение которого он видел в школьной тетради, хотя он был полностью неправ в своем заявлении. Конфигурация Большой Медведицы была одной из самых простых, но Ги-хун так и не смогее определить. Сан-Ву обнаружил, что анализирует звезды наверху, кладя голову на одну из своих рук, когда он кончиком пальца обводил формы и искал нечто большее, чем просто набор звезд. В нем он искал подтверждения Ги-Хуна; повод заставить его осознать свою ошибку смехом и улыбкой; Причина для Ги-хуна, чтобы похвалить его и повернуть голову, чтобы смотреть ему в глаза, натыкаясь на них носами при этом. Если бы это сделал Ги-хун, то Сан-Ву было бы так легко поцеловать его. Но он так и не нашел подходящих звезд. Сан-Ву не хотел целовать его без причины - Ги-хуну нужно было его пригласить. Он всегда знал, насколько Ги-хун восхищается возбуждением спонтанности, и все же Сан-Ву не мог найти в себе смелости. внутри себя, чтобы просто протянуть руку и преодолеть разрыв между ними своими губами, нежными и сладкими. Мысль о том, как Ги-хун отреагирует на поцелуй той ночью, испугала его больше всего на свете. В некотором смысле Ги-хун был таким же непредсказуемым, как и океан. И это чертовски сильно напугало Сан-Ву. Голос Ги-хуна, тихий и спокойный, прервал сбивающий с пути ход мыслей Сан-Ву. «Мы не были вместе, когда были в Пусане». Эти слова больше походили на наблюдение, которое он хотел сохранить в памяти, чем на высказывание вслух. Ги-хун все еще смотрел вверх и в другую сторону от него; не достаточно близко. Сан-Ву знал, что Ги-хун знал, о чем он на самом деле имел в виду, когда его муж внезапно повернулся к нему, их плечи тряслись, когда они лежали еще ближе друг к другу на полотенцах. «Я до сих пор не умею находить созвездия», - признался Ги-хун. «Однажды, перед тем как моя дочь переехала в Соединенные Штаты, она указала мне на некоторых из них. Одним из них был медведь - что-то вроде Урсы. Она сказала, что в ней похоронена Большая Медведица. Может быть, поэтому мы не смогли найти его в ту ночь ... Мы искали что-то маленькое, тогда как нам следовало искать что-то большое ». Сан-Ву моргнул, нахмурив брови, пытаясь сфокусировать зрение через линзы очков, все еще не зная, что он должен был искать. «Покажи картинку». Ги-хун сделал, как просил Сан-Ву, и протянул ему телефон. Сан-Ву отвел взгляд от неба, чтобы изучить его, а затем небрежно провел его над собой, чтобы визуализировать конфигурацию. «Каждая прямая и диагональная линия составляют ручку, а ручка соединена с прямоугольником, который соединен с большей заостренной формой». Снова положив телефон рядом с собой, Ги-хун выбрал глазами группу звезд и начал группировать их в формы. После нескольких минут молчаливых поисков, проведенных ими двумя, Ги-хун заговорил первым, указывая вверх между ними вытянутым пальцем. "Ой! Это оно?" Сан-Ву пристально посмотрел на фигуру, о которой говорил Ги-хун, затем разочарованно вздохнул. «Нет, я так не думаю. Похоже, но конец ручки изогнутый, а не прямой ». «Га -Ён сказала, что их двое, и один меньше другого. Как ты думаешь, они близки друг к другу? " Закрыв глаза, Сан-Ву попытался вспомнить разрозненные уроки астрономии, которые ему предлагали на уроках естествознания еще в старшей школе. «Думаю да», - пробормотал он. «Разве они не являются зеркальным отражением друг друга?» «Если они отражены, то это означает ...» - голос Ги-хуна затих в звуке волн, и Сан-Ву снова начал погружаться в свои мысли, пока Ги-хун не прошептал: «Боже мой». Тогда Сан-Ву открыл глаза, и Ги-хун наклонился между ними, чтобы схватить его за запястье. Другой рукой он указал на соседний набор звезд. «Он перевернут ... но скажи мне, что дело не в этом, Сан-Ву». Достаточно одного взгляда и следа пальца Сан-Ву, чтобы убедиться, что Ги-хун был прав, и его сердце начало биться, когда он понял, что так близок к тому, чтобы найти свою причину. «Ты нашел это», - сказал он, снова опуская руку на полотенце. Он стал недоверчивым и внезапно встревоженным, когда взглянул на выражение лица Ги-хуна, задаваясь вопросом, не пройдет ли возможность поцеловать его снова и снова. Если бы звук его пульса в ушах не был таким оглушительным и он мог вспомнить, как дышать, Сан-Ву вырвал бы свое запястье из рук Ги-хуна и вместо этого взял бы его за руку. Зрачки его мужа расширились и заблестели от волнения, сверкнув звездами созвездия, которое они искали почти тридцать лет назад в небе над пляжем Хэундэ. На его лице начала формироваться легкая улыбка, нежные морщинки обозначились по бокам его глаз, когда Ги-хун начал весело смеяться. СанВу чувствовал то же самое, что и на пляже в Пусане, испуганный и переполненный эмоциями, настолько ощутимыми, что они угрожали ему задохнуться. Он вспомнил, как прошлой ночью держал Ги-хуна в бассейне; как Ги-хун прошептал «поцелуй меня» таким прерывистым тоном, что Сан-Ву почувствовал, что его решимость полностью растворилась в светящейся воде, окружающей их. Чем дольше он лежал в тишине, Сан-Ву понимал, что был полностью неправ. Это не было похоже на Пусан. Больше не было сомнений в том, что Ги-хун чувствовал к нему, и на этот раз они нашли правильные звезды. Ему не нужно было бояться непредсказуемости своего мужа,его сдерживали иррациональные страхи, которые обычно заставляли его саботировать свой брак и жертвовать удовлетворением, которое он заставлял его чувствовать. Ги-хун сам сказал это - они не были вместе в Пусане. Но были вместе в Чеджу-до. Когда Ги-хун заметил, что у мужа не хватает слов, он повернул голову к нему. Он все еще улыбался, но по его чертам начало расплываться беспокойство. Не теряя ни секунды, Сан-Ву повернулся, чтобы встретиться с ним взглядом, и когда их носы соприкоснулись, Сан-Ву положил руку на щеку Ги-хуна и сжал их губы. Ги-хун растворился в нем, и рука, которая слабо сжимала запястье Сан-Ву, опустилась ниже и переплела их пальцы. Оба не могли не поблагодарить Вселенную за кульминацию жизненного выбора, который привел их туда - нежное трепетание крыльев бабочки и эффекты, ощущаемые за многие мили. Они целовались снова и снова, как в бассейне, и Сан-Ву был в бреду, когда Ги-хун отстранился и улыбнулся ему в рот. Большой палец Сан-Ву погладил его щеку, пока Ги Хун говорил между ними. "Я не могу поверить, что по прошествии всего этого времени мы ..." «Я знаю, - прошептал Сан Ву, - я знаю». «Я люблю тебя, Сан-Ву. Больше чем что либо. Эти последние несколько дней с тобой были лучшими в моей жизни ». Ги-хун потерся кончиком носа о Сан-Ву, и Сан-Ву поцеловал его еще раз. «Спасибо, что привел меня сюда», - вздохнул он. «Хотел бы я выразить словами, как много для меня значило пребывание в отпуске». Он заправил прядь волос за ухо Ги-хуна, и Ги-хун сжал его руку. "Я могу сфотографировать? Я хочу запомнить это, - застенчиво спросил Ги-хун, его щека горела, когда Сан-Ву коснулся ее. "Что? Пляж?" "Нас." Сан-Ву на мгновение помолчал, затем кивнул. Сердце Ги-хуна переполнилось, и на его лице отразилось волнение. Он сел, взял свой телефон и открыл камеру, свободно держа ее между ними. Сан-Ву сел рядом с ним и снял очки, Ги-хун поднял телефон, чтобы поместить их двоих в рамку, и указал пальцем на кнопку. Ги-хун придвинулся ближе к мужу и прислонился к нему, прежде чем сладко улыбнуться в камеру. Уголки губ Сан-Ву приподнялись от сентиментальности всего этого, и Ги-хун несколько раз нажал кнопку, чтобы запечатлеть момент, прежде чем снова опустить телефон. Сан-Ву наблюдал, как Ги-хун просматривал фотографии, его лицо и грудь были теплыми, даже несмотря на то, что морской бриз остыл. Ги-хун остановился на третьем из пяти, и Сан-Ву услышал, как у него перехватило дыхание. «Это…» - задумчиво произнес Ги-хун, и Сан-Ву не смог удержаться от улыбки. Картинка была темной, но лунный свет осветил их лица достаточно, чтобы они могли видеть детали. Кусок пляжа позади них был виден по краям, и на снимке была запечатлена только середина их груди до их лиц. Волосы Ги-хуна были слегка спутаны от ветра, как и волосы Сан-Ву, но форма все еще сохранялась. Их кожа деликатно отражалась по контурам скул, а линия подбородка четко очерчивалась тенями. С учетом того, насколько близко они расположились перед камерой, с мягкими выражениями лиц и еще более мягкими глазами, восхищение на снимке было ощутимым. Для них это было идеально. Сан-Ву обычно никогда не позволял Ги-хуну фотографировать себя просто потому, что ему не нравились камеры и внимание, хотя Ги-хун утверждал, что это было потому, что Сан-Ву ужасно смотрел на что-либо, кроме как очень неудобно, когда кто-то направил линзу в его сторону. Ги-хун стеснялся спросить. Он полностью ожидал, что Сан-Ву откажется от предложения сфотографироваться вместе, даже после всего этого, потому что в людях всегда были черты, которые оставались неизменными даже перед лицом перемен. Когда Сан-Ву согласился с самым тонким кивком, Ги-хун точно знал, что их поездка в Чеджу-до исцелила их отношения сверх того, что он мог даже представить. После всего, Сан-Ву был готов дать ему это. И он будет хранить это вечно. Не имело значения, что у Ги-хуна не было доказательств их посещения садов или пика высоко над городом - не тогда, когда у него было это, чтобы держаться. Всю оставшуюся жизнь белые бабочки будут приходить и уходить, а азалии цвести и увядать. Вид с вершины пика на Востоке со временем изменится, но слова, которыми они обменялись на вершине, никогда не изменятся. Под солнцем и луной Чеджу-до Ги-хун и Сан-Ву снова влюбились, и не было ни секунды, чтобы кто-то из них изменился, увидев все, что для них сделало пребывание там. На острове для них не оставалось времени. Возможно, через несколько лет спасения и памяти они вернутся в будущее и вернутся на этот самый пляж, чтобы еще раз взглянуть на звезды, висящие над береговой линией. Ги-хун и Сан-Ву хотели снова и снова переживать эти воспоминания, пока Сеул не был похоронен в далеком прошлом, но они не могли остаться. Им пришлось вернуться домой. Так они и сделали.