Поиски утраченного

28 ноября

Несмотря на то, что до гостевой комнаты, в которой жил Баки, было не меньше пятидесяти метров, Стив слышал тихое жужжание радиоприёмника, которое время от времени прерывалось треском тлеющих в камине дров. На стеклянном столике, стоявшем в двух метрах от камина, лежала квадратная белая коробка, разрисованная детскими рисунками, и мозолила ему, Стиву, глаза. Как оказалось, найти старый радиоприемник — дело плёвое, чего не скажешь о последствиях таких поисков. У Стива до сих пор было неспокойно на душе, и ощущение того, что он делает что-то неправильное заполнило всё его тело. Руки дрожали, как в лютый мороз, нервно дёргался глаз. Коробку с ёлочными игрушками он обнаружил ещё два дня назад: она стояла на самой нижней полке в шкафу со всяким хламом, который Тони наотрез отказывался выкидывать, и, каждый раз добавляя туда что-нибудь новое, накладывал очередное заклинание невидимого расширения. В отличие от радиоприёмника, коробка с игрушками ждала своего звёздного часа ещё с начала ноября — с того самого дня, когда через пару дней после Хэллоуина Морган умоляла отца нарядить ёлку и открывала злосчастный шкаф, если Стив проходил мимо или оказывался поблизости. Но в тот раз он состроил из себя строгого отца и попытался объяснить, что от праздников нужно отдыхать, и если праздновать их один за другим, то они просто потеряют свой смысл. Он уже упорядочил вещи на полках, поставив между книгами и свечами рождественские украшения: несколько пластиковых оленей с красными, мигающими носами, снежные шары, в которых сидели разные животные и снеговики, и пару золотых колокольчиков. То же он проделал и с каминной полкой. Подушки на диване заменил на украшенные рождественским орнаментом мягкие валики. Дело осталось за малым: наложить заклинание на пол и поставить ёлку. Но что-то сдерживало его, нагнетая, и ёлка, и игрушки оставались нетронутыми. Некоторые негласные традиции, вроде обязательного совместного завтрака, были частью его обыденной жизни, как и до отстранения от работы, так и после. Он не принимал эти жесты и привычки за правила, но почему-то не мог перешагнуть через свои чувства и в конце концов нарядить праздничную ель. Он так привык делать это с мамой или с Тони или с Морган (или как в прошлом году, когда они готовились к Рождеству все вместе), что отойти от этой нормы ему казалось чистым безумием. Черте что, думал он, творится в его голове, раз его так заклинило на ужасно простых вещах. Может, он и правда сошёл с ума, запертый в этих бесконечных четырех стенах и без работы. А может, ему просто скучно, и эта скука творит с ним что-то несусветное, заставляя его разум слоняться между адекватностью и помешательством. Неожиданно, громкий голос диктора вырвал его из раздумий. Стив вздрогнул и оглянулся. Баки стоял на выходе из коридора и наблюдал за ним. Как и всегда на нём была надета старая одежда Тони — пижамные штаны и кофта с длинным рукавом с вышитым на груди серо-чёрным нюхлером с золотым клювом. Волосы растрепались и походили на старую, потрепанную временем кисть с неровно подрезанным ворсом. Лицо совсем побледнело, и по цвету напоминало лучший мамин фарфоровый сервиз с лёгким, дымчатым оттенком. В противовес этому его взгляд, казавшийся усталым, выдавал едва заметную искру, а синяки под глазами были меньше, чем обычно. Губы расплывались в непривычной ухмылке, и что-то подсказывало Стиву, что это хороший знак. — Мне захотелось кофе, — признался Баки, неуверенно сжимая радиоприёмник, из которого доносились музыка и тихое пение. Стив сразу узнал Элисон Блэр и мотив её самой популярной песни «Мы сияем». — От завтрака оставалось немного, на чашку. Стив качнул головой в такт музыки. — А не хочешь помочь мне нарядить ёлку? — спросил он и, увидев непонимание в глазах Баки, добавил: — Рождество же. — Я девять лет не отмечал Рождество, — растерянно пробормотал Баки. — Ерунда, — сказал Стив, но внутри него что-то щёлкнуло: он представил как бы себя чувствовал, если бы выпал из жизни на девять лет. Мысли хватались одна за другую, вороша все его страхи, и ему едва хватило сил, чтобы сглотнуть и улыбнуться. — Это несложно. Я расскажу тебе как это делается. Пока они пили кофе и доедали испеченное Джарвисом печенье, Стив всё думал о том, а что было бы если бы в тот день похитили не Баки, а его или ещё хуже — Тони. От одной только мысли его бросало в дрожь, но он контролировал себя, как мог. Не зря он потратил три года на обучение разного рода умениям и навыкам, которые могут быть полезны в работе мракоборца. Руки пришлось спрятать под стол, и Стив стучал пальцами по мягким штанам в такт непрекращающейся музыке. — Я читал о тебе в газете, — начал Баки, когда Стив, сделав очередной глоток кофе, резко дёрнул рукой, торопясь спрятать её от чужих глаз, и опрокинул на стол чашку. Кофе в ней оставалось немного, так что с образовавшейся лужей Стив справился быстро — направил на неё волшебную палочку, и в считанные секунды кофе испарился с поверхности стола, не оставив и следа. — Всё, что там пишут, правда? — Я не знаю, — честно ответил Стив. — Тони сказал, что Мейс мудак и мне не стоит читать эту статью. — Но, получается, ты знаменит. — В определённых кругах. Когда меня отстранили, то навесили сверху ещё уйму ярлыков, из-за которых я немного «прославился», — иронично произнёс он. — Мы потеряли потенциального свидетеля, и это стало моей роковой ошибкой, так что Мейс спустил на меня всех собак и прочих тварей. Министерство прикрывает свой голый зад, а я попал под раздачу. Ерунда. Последнее слово прозвучало будто бы эхом. К горлу подкатила тошнота, и он, вцепившись пальцами с край столешницы, всё ещё старался держать себя под контролем. Вот только думал он не о контроле, не о Мейсе и даже не о том, что было бы. Он мысленно рассуждал о том, почему ему самому так важно поверить в собственные слова, и удивлялся той каше, что варилась в его голове. Когда весь этот бардак образовался и почему Стив это позволил? — Так и не скажешь, — Баки откинулся на спинку стула и глянул за спину Стива. Туда, где горел камин и блестел пол, подготовленный для рождественской ёлки. — Может, Тони прав и тебе не стоит читать ту статью. Если это всего лишь ширма и попытка напустить тумана в глаза, то всё, что с тобой случилось, и правда ерунда. — А если нет? Баки пожал плечами. И как ни странно, этот недоответ показался Стиву самым правильным. Что бы там он, Баки, не прочитал в газете, он не отвернулся от друга и, несмотря на то, насколько сломлен был он сам, был готов поддержать. Стив не желал говорить о чёртовой статье, из-за которой не мог просто ступить в камин и через несколько секунд оказаться в доме матери и увидеть дочь. Из-за которой каждый выход на улицу отзывался для него тревогой. Из-за которой он, несмотря на все наложенные для защиты чары, постоянно задергивал шторы во всём доме. И отчасти такое поведение было предсказуемо для бывшего мракоборца. С другой стороны, Стив думал, что раньше шестидесяти не будет вести себя как параноик. Он трусливо прятался не потому что боялся, что с ним что-то случится. Это как раз было в порядке вещей. Он прятался в страхе, что может всё потерять, в страхе, обвившимся вокруг него змеиным кольцом, путешествия по которому так или иначе приводили его к одним и тем же мыслям. Чтобы разговор не стух на пустом месте, Стив спросил Баки о квиддиче, и тот с удовольствием поделился тем, что успел прочитать. То, с каким энтузиазмом Баки говорил о командах, игроках и результатах матчей, вдохновляло, но в то же время Стив, вороша свою память, не мог вспомнить тот момент, когда Баки заинтересовался магическим спортом: случилось ли это ещё в школе или этот интерес из новоприобретённых. В конце концов, за этим разговором они вышли из-за стола. Радиоприемник остался там, но Баки немного прибавил громкость, чтобы не пропустить повтор легендарного мачта прошлогоднего чемпионата Англии по квиддичу. Стив много о нём слышал от Льюиса и Картер, которые были самыми большими поклонниками волшебного спорта среди всех его знакомых. Сам он никогда не интересовался тем, что такого легендарного произошло в тот день на игровом поле. Тяжелую артиллерию в виде уговоров и мольбы применять не пришлось. Как только Баки заметил разрисованную коробку, Стив понял — у него будет помощник. Восторженный взгляд друга бегал от одной игрушки к другой, и в душе он надеялся, что некоторые из них Баки узнает. Те несколько штук, которые когда-то украшали рождественскую елку в доме Роджерсов. Стив распаковывал коробку с искусственной ёлкой руками. Он всегда так делал, когда Морган была рядом (потому что она ещё слишком мала для волшебства), и ему показалось правильным ненадолго отказаться от магии рядом с Баки. Для вскрытия клейкой ленты пришлось взять нож, который легко разрезал тонкую плёнку, и наружу вынырнули несколько пушистых, еловых веток. Хвойный аромат разлетелся по комнате, затмив собой даже запах горящих дров. — Интересно было бы взглянуть на это в живую, — сказал Баки, и Стив оглянулся на него. Он крутил в руках один из стеклянных шаров светло-синего цвета с нарисованными на нём серебристыми созвездиями. — Это пояс Ориона? — Ты хочешь посмотреть на пояс Ориона? — удивился Стив, не понимая. — Квиддичный матч, — объяснил Баки, продолжая рассматривать игрушку. Время от времени он на пару секунд закрывал глаза, словно надеялся, что что-то изменится, когда он откроет их вновь. — Ты часто ходишь на квиддич? — Нет, — Стив покачал головой. Его взгляд упал на диван, на котором валялись блестящие кусочки упаковочной бумаги, части мишуры и обвалившиеся разноцветные конфетти. — Я не поклонник. — Но ты же играл в квиддич, — удивлённо воскликнул Баки. В его глазах, однако, Стив увидел разочарование, которое тот старательно прятал, как что-то неуместное и постыдное. — Мы играли вместе, я видел фото. Зачем... Зачем ты играл в квиддич в школе, если тебе это не нравилось? Стив вздохнул и покраснел. Он надеялся, что унесёт эту тайну с собой в могилу, как герой средневекового романа. Впрочем, сохранить секрет и в очередной раз соврать Баки он не смог. Солгать сейчас означало лгать всю оставшуюся жизнь и таскаться на все матчи с Баки, изображая заинтересованность и любовь к спорту. К этому он не был готов, да и если честно идти по такому пути не хотел. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он тихо выдохнул: — Из-за Тони, — ответил он и снова опустился на колени возле коробки с ёлкой. — Я хотел ему понравиться. Он чувствовал себя, как извергающийся вулкан. Его тошнило от волнения, а щёки горели. И плевать, что они с Тони женаты и воспитывают дочь. Глупые поступки из прошлого служили для него машиной времени, и он снова ощущал себя неуверенным подростком, сомневающимся в каждом своём шаге. Он никогда и никому не рассказывал об этом, но всегда думал, что Баки догадывался об истинном мотиве того его поступка. — А Тони знает? — осторожно поинтересовался Баки. — Нет, и я никогда ему об этом не скажу. Тебе, кстати, придётся пообещать то же самое. Стив ждал, что Баки начнёт отнекиваться и придумывать отговорки в стиле: «Я расскажу ему, только если он сам спросит», но вместо этого он просто рассмеялся. Легко, невесомо. Рассмеялся так, как будто этих девяти лет не было. — Вот поэтому я и не хочу говорить ничего Тони. Он отреагирует так же как и ты. — Будет озадачен, почему это такая тайна? — Будет смеяться и подтрунивать. Не хочу добавлять в его коллекцию ещё один повод. — Не думаю, что так будет, — возразил Баки и присел на пол рядом со Стивом. В его руках уже не было игрушки с нарисованными звёздами, а взгляд внимательно изучал торчащие из коробки елочные ветки. Хаотично растопыренные в стороны иголки походили на настоящие, как и исходивший из коробки запах. И только насыщенный травяной цвет не вписывался в идеальную картину. В глазах Баки читалось разочарование, но он ничего не сказал. Вместо того, чтобы выражать недовольство из-за ненастоящей ёлки, он решил продолжить разговор о Тони, и Стив не знал, что из этого было хуже. Баки спрашивал об их жизни после школы. Интересовался о том, как, когда и где прошла свадьба и кто был шафером Стива. Пока они ставили ёлку и закрепляли её в специальной подставке, Стив рылся в памяти и отвечал на вопросы Баки так ёмко, как только мог. Несмотря на то, что время от времени они с Тони вспоминали скромную свадьбу, пересказывая всё это Баки, он волновался, и это было то волнение, которое сложно объяснить. Живот крутило, в горле было сухо, как в пустыне, и только сердце, мерно стуча, наполнялось восторгом. Дабы не быть голословным, Стив показал Баки свадебную фотографию, которую на время праздников спрятал между книг. В оковах серебряной рамки Стив и Тони, переглядываясь, улыбались друг другу. Их руки были крепко сцеплены. В руках Тони сжимал невероятной красоты букет белых цветов — подарок Нат. — Вы что, поженились, как только закончили школу? — нахмурился Баки, разглядывая фотографию. Казалось, он пытался увидеть все мелкие детали, из-за чего подносил рамку близко к лицу. — Через три года, — спокойно ответил Стив. — После того, как я окончил обучение на мракоборца. Стив бы согласился стать мужем Тони ещё в школе, если бы конечно тот его об этом попросил. Те три года обучения стали для них с Тони настоящим испытанием. Выбрав разные дороги, они едва находили время друг для друга. Хуже всего было на втором курсе, когда у Тони умер отец. Стив всегда вспоминал эти времена с тоской и горечью, потому как несколько месяцев Тони был лишь жалким отражением себя прежнего. Тогда Роджерс отдал всего себя ему, старался успевать всегда и везде. В тот же год они стали жить вместе, рано по мнению мамы Стива и остального их окружения, но чужое мнение последнее, что заботило их обоих. — И ещё через полтора года у нас появилась Морган, — закончил свою мысль Стив. — Хотел бы и я так, — отозвался Баки. Он выглянул из-за ёлки с левой стороны от Стива. — Вспоминать что-то и лыбиться, как придурок. — Я счастлив, заткнись, — бросил Стив быстро. И в ту же секунду пожалел. Было ли это грубо? Несомненно. Ему не понравилось, как это прозвучало. Сорвавшиеся с губ слова казались настолько неуместными, что чувство вины начало грызть его, как термит дерево. Руки, выпрямлявшие ветки ёлки, дрогнули. Одна из иголок воткнулась в ладонь, царапнув кожу. — Хотел бы я, — повторился Баки, — тоже что-нибудь помнить. Стив не нашёлся с ответом. Повисшее молчание напоминало густой воздух перед грозой. Во рту появился горький привкус, предвестник изжоги, который совсем не помогал сосредоточиться на важных вещах, и вместо того, чтобы искать выход, Стив думал только о том, когда это он успел растерять все навыки общения. Вряд ли его проблема стала бы отличной темой для разговора, но в накрывшей его панике он не мог и сложить два и два, чего говорить о чём-то большем. К удивлению Стива, затянувшееся молчание совсем не смутило Баки. Он продолжал поправлять ветки, и те под его пальцами распускались, как весенние цветы. Его взгляд не стоял на месте, и пока руки работали он с восхищением рассматривал расставленные по полкам украшения. Он разглядывал каждую мелочь — от фигурки снеговика в снежном шаре до рисунка на золотом колокольчике, и тут Стив понял, словно впервые осознал, что за все эти девять лет, проведенных в заточении, Баки пропустил все возможные радости обычной жизни. Можно ли считать его появление рождественским чудом, Стив не знал, но при мысли об этом широко улыбнулся. — Мне нравится олень в зелёной шапке, — сказал вдруг Баки и отошел от ёлки, чтобы поближе разглядеть оленя с красным носом. — У него есть имя? — У них у всех есть имена, — ответил Стив, отойдя от ёлки на несколько шагов, чтобы найти ветки, которые требуют внимания. — Это Брюс. Морган назвала этого оленя в честь мужа Нат, который всегда носит зелёную шапку. Так же у нас есть Джеральд, Лула, Брунгильда и король Артур. Помимо имени, у каждой игрушки была ещё и история. Сам того не осознавая, Стив начал делиться ими с Баки. Он рассказал, что Джеральд не совсем олень, а плюшевый двурог, на которого Морган нацепила детский обруч с оленьими рогами, и что Лула — не очень удачный результат волшебства Тони, который думал, что шить это просто. Делясь с Баки воспоминаниями, Стив поймал себя на мысли, что говорить с ним о семье, о Тони и Морган, было так легко как никогда и ни с кем другим. А Баки смеялся, беззаботно пританцовывал в такт звучавшим из радиоприемника песням, словно отыгрываясь за все потерянные возможности. Когда пришло время украшать ёлку, Баки вызвался нацепить большую золоту звезду, украшенную крупными серебристыми бусинами, на макушку. Он пододвинул кресло и встал на него, чтобы дотянуться. Стив наблюдал, но осознание происходящего снизошло на него не сразу. Кресло, слишком мягкое для того, чтобы служить надёжной опорой, сдвинулось с места и заскользило по полу со страшным скрипом. Этот звук отозвался эхом в ушах, прозвенел как колокольчик, призывающий отстегнуть немного галеонов на благотворительность, но, несмотря на эти неудобства, Стив быстро среагировал. За секунды он подскочил к Баки и не дал случиться катастрофе. Баки не выглядел сильным. Несмотря на то, что за несколько дней, проведенных у Стива и Тони, он слегка поправился, по-прежнему казался слабым и обессиленным. От напряжения его руки дрожали, а хватка тонких пальцев, которыми он вцепился в плечо Стива, отзывалась болью, но он никак не мог понять, откуда эта сила взялась. Стив всё ещё держал Баки под мышками, боясь, что если отпустит, то его друг тут же повалится на пол. Опушенный в пол взгляд был отстраненным, напуганным. — Прости, — тихо проговорил он, и его голос непривычно хрипел, словно его горло жгло от бодроперцовой настройки. — Я... — Всё нормально, — так же тихо ответил Стив. Напоив Баки водой, он усадил его на диван и осторожно вытащил из крепкой хватки золотую звезду. — Что-то не то у меня с координацией, — пробубнил Баки. — Давай ты сам, — он кивком указал на золотую звезду. — Безопаснее будет отправить её туда каким-нибудь заклинанием. Стив согласился. Когда звезда заняла своё законное место (под чутким руководством Стива и его волшебной палочки), они продолжили наряжать ёлку. Энтузиазма в Баки поубавилось, но это сказалось только на скорости, с которой тот перебирал и развешивал игрушки. Как и перед маленьким происшествием, Стив продолжал рассказывать о Тони и Морган, и видимо не зря. В четыре с небольшим, когда ёлка была украшена на половину, на пороге дома появился Тони. Старк выглядел взволнованным. Ветер растрепал его волосы, и Стив заметил, что тот пропустил стрижку. Его мантия намокла от снега, а ботинки были испачканы в грязи. В руках он сжимал какой-то журнал, но прежде, чем Стив успел его спросить об этом, Тони сказал: — В «Визард Бьюгл», — сглатывая, как после долгого бега, он развернул журнал, — написали о тебе и о твоём расследовании. Они раскопали информацию о тех пропавших, о которых Министерство не знает. Не удержавшись, Стив взглянул на Баки. Баки читал статью из «Ежедневного пророка», так что прекрасно понимал, о чём толкует Тони. Но он совсем не выглядел удивленным, напротив в его взгляде читался интерес и любопытство, а ещё ужасно звучащая, зудящая под коркой Стива фраза: «Я же тебе говорил».