Ода о мертвом нарциссе

      — Брат, — Изуна прохрипел, слабо поднимая правую руку куда-то в сторону. — Обещай мне, что отомстишь за меня, обещай…       — Обязательно. Обязательно отомщу, — Мадара поправил повязку на глазах Изуны и опустил его руку, при этом не выпуская ее из своих ладоней. — Не разговаривай, береги силы.       Он вот уже три дня сидел у футона умирающего, но так этого и не понимающего Изуны, уже через пару часов после ранения у него поднялась высокая температура и начался бред. Повязка на глазах пропиталась кровью, как и весь матрас, да и вся его одежда, которую так и не сменили, боялись тревожить рану. Только срезали всю ткань с области поражения. Его так сильно лихорадило, что зубы вечно стучали друг о друга, он этого не замечал, зато замечали все остальные находящиеся в комнате и слышащие только стук смещающихся челюстей в полнейшей тишине.       — Не дай… — он снова крутил головой и пытался вырвать свою руку из ладоней Мадары. — Не дай ей забрать моего ребенка…       Момо по правую руку всхлипнула, ее бесконечные слезы падали на щеки Изуны, тот будто плакал не переставая вместе с женой, очень жаль, что пустые глазницы больше не могут воспроизводить влагу. Зачем Тобираме ребенок его брата, о котором еще никто и не подозревал, Мадара не знал, Изуна уже который день нес бессвязный бред. На третий день он смирился с мыслью о смерти, Он больше не мог видеть брата таким и все раздумья были скорее отстраненные, его психика защищалась как могла и делала это достаточно успешно.       — Поверь, твоя жена никому не отдаст Тоши, я буду всегда с ними, — Мадара вытер с его щеки слезы Момо и еще раз прошелся по лбу. Он был очень горячий.       — Да, следи за Тоши, он такой… такой хороший ребенок… она хочет забрать его… не дай ей… — Изуна нес бред полу шёпотом и почти всегда речь шла о Тобираме. — Я ничего не вижу!.. Я не вижу…       — Изуна!       — Я не вижу! Не вижу!       Он задыхался, ему было страшно. От такой активности рана раскрылась и Изуна стал кашлять еще сильнее, от этого все становилось только хуже. Они с Момо пытались держать его за две руки, но в нем просыпались последние отчаянные силы, он вырывался.       — Не вижу! — Изуна рыдал в голос, он вырвал руки и пытался стянуть с себя повязку, Мадара вовремя схватил его. — Мама! Мама, где ты, я не вижу!       Вдруг он успокоился, дыхание чуть выровнялось, руки вернулись на место. Изуна тихо завыл.       — Мам, забери меня, — он хотел перевернуться на бок, но у него не получилось и он от безысходности совсем слегка поднялся на локтях, насколько было возможно. Его голова была устремлена вперед, он будто с кем-то разговаривал напротив себя. — Мне так больно, возьми меня к себе.       Момо не выдержала, она разрыдалась и выбежала из комнаты. Они снова остались вдвоем. Его всего била дрожь, он не мог её ослабить. Эмоции эхом отдавались об затылок и кубарем падали куда-то вниз.       — Я так хочу увидеть ее. Мадара… — Изуна лёг обратно и повернул голову в его сторону.       — Да, Изуна, — Мадара наклонился поближе к брату, чтобы лучше услышать что тот говорит.       — Ты должен убить её, во что бы то ни стало, — брат сглотнул слюну, которая была вперемешку с его кровью, — Должен.       — Хорошо.       Солнце освещало всю комнату, ему было так жарко и холодно одновременно. Ноги и руки казались застывшим льдом, который никогда не оттает даже под палящими лучами. В глаза вечно врезался красный сплетённый браслет Изуны, который отражал солнечные блики.       — Ты не понимаешь, — Изуна уже хрипел, скоро совсем перестанет говорить, — Если она будет жить, то ни Учих, ни Сенджу не будет, она всех погубит.       Изуна сомкнул губы в агонии и этот стоп кадр завис в его голове. Он пытался потрясти головой, но утонул в тяжелой вязкости, его голова стала такой чугунной, невозможно было поднять себя даже на пару сантиметров. Вдруг картинка стала расползаться фиолетовыми линиями и все превратилось в цветной шум.       Мадара проснулся.       С маленького проёма, который занавеска не покрывала, на него светил солнечный зайчик, упорно влезая в глаза, именно он его и разбудил. Мадара перевернулся и закрыл голову подушкой. Он не выносил солнце и терпеть не мог вечно щурить глаза от него. Он чувствовал, как затылок жгло.       — Черт бы тебя побрал! — Мадара схватился за подушку и выбросил ее ровно в промежуток между занавесками.       Те раскрылись чуть больше и теперь уже добротная часть его кровати была освещена дневным светом. Так как проснулся Мадара уже в скверном состоянии по умолчанию, он резко вскочил и пошел умываться. Обычно его утро начинается намного раньше, солнце еще не успевает быть в зените и биться ему в окна, но вчерашний день слишком вымотал его и он по ощущениям проспал дольше чем обычно на добрых часов пять.       Он по привычке умылся, попытался привести в порядок волосы, но сделать это было сложно. Вчера Мадара держал в голове, что он не должен засыпать с мокрой головой, иначе утром его ждут проблемы, но мягкая подушка и разложенный футон манили его сильнее всяких условных проблем. Вычесывал он их долго, да и половина волос было вырвано и навсегда оставлено на расческе, но, в конце концов, он справился с задачей, правда, на голове у него был сад одуванчиков, поэтому Мадара сделал высокий хвост и вокруг него завернул волосы.       Спускался вниз он уже переодевшись в белую юкату. Все черные оказались в стирке или порваны, а остальные были праздничные. Еще со второго этажа он ощущал запах вареного риса и почему-то чакру еще трех детей. Один из них даже пытался её худо бедно скрывать. Мелкий Данзо, казалось Мадаре, далеко пойдёт.       Он спустился по лестнице и на него сразу устремились все взгляды с кухни. Тобирама позвала своих учеников и они сидели втроем и лепили онигири. В её голове это времяпрепровождение должно было стать сплачивающими воспоминаниями в будущем, но по его мнению нет ничего более связывающего узы, чем смертельные вылазки.       — На удивление, ты сегодня очень опрятно и свежо выглядишь, — Тобирама сделала небольшой блин из слипшегося риса и поместила туда измельчённый тунец, — Бери миску с рисом и помогай.       Он подошел к столу и увидел на нем два таза, в одном из которых был рис, а в другом тунец. Он сегодня действительно выглядел отдохнувшим, здоровый сон сделал с ним то, с чем не справлялась Тобирама, тоннами вливая в него свою чакру.       — Дара-дара, лепи чуть аккуратнее, чем ты делаешь чай. Это детям в мой дом, — Кагами пихнул его локтем в бок и продемонстрировал как правильно.       — Кагами! Ты все делаешь неправильно! — Хирузен встал со стула и активно раздавливал рис, образуя небольшой блин. — Нужно класть тунец в раскатанный рис, а не впихивать его не пойми куда!       — Идиоты! Вы все забыли про соль! — Данзо кинул пустой стакан в голову Хирузену, тот с легкостью увернулся.       — Я кому-то позволяла так себя вести? — Тобирама говорила спокойно, даже не смотря в сторону детей. — Еще раз услышу ор или увижу кидание посуды устрою адскую тренировку.       Ребята утихли. Мадара взял рис, раскатал его в ладонях, и постукиванием второй руки, расплющил в небольшой толстый блин.       Промокнул немного пальцы в растворе с солью и обмазал всю лепешку, сразу кладя тунец и сворачивая в аккуратный треугольник.       — Мадара все сделал правильно, попытайтесь повторить, — Тобирама взяла с его рук онигири и, завернув в водоросли, аккуратно упаковала на поднос.       Волосы его жены были также сложены в высокий хвост и завернуты по кругу верёвкой с двумя бубенцами. Мадаре думалось, что у неё такая проблема, как пористые волосы — отсутствовала, выглядели они всегда аккуратно. Бубны позвякивали каждый раз, как она вертела головой. Сейчас многие женщины носили такие украшения на волосы, он часто замечал что-то похожее у Момо или даже Мито.       — Как только пробудился мой шаринган, первое, что я делал — это скопировал, как моя мать готовила онигири, — Мадара свернул еще одну порцию и отдал Тобираме.       — Как только он пробудится у меня, я первым делом скопирую надменную рожу Данзо и буду своим видом пугать прохожих, — Кагами спародировал лицо товарища, добавив двигающие во все стороны брови.       Хирузен засмеялся, Данзо насупился еще сильнее, но едой больше не бросался. Дети выглядели здоровыми и, самое главное, — счастливыми. Пожалуй, ради этого Мадара готов был прожить всю жизнь с Тобирамой. Ценность мира приходит только после пройденной войны, Мадара раньше этого не понимал. Они сделают все, чтобы события не повторялись и пойдут на любые уступки, даже если они будут казаться неверными и на их веку все будет более и менее спокойно. Но вот что будет потом…       Люди имели свойство забывать ужасы истории.       Кагами отвлек его тем, что чакрой вымыл со стола весь рис, разбросанный ими в течении всей готовки.       — Кагами! Ты не помог, теперь все на полу, — Тобирама отставила большой поднос в сторону и сложила руки в печать, но отвлеклась на кипящий чайник.       — Прости, Тоби, я целился в Данзо, а не на пол, — Кагами искренне был расстроен тем, что некоторая грязь все же попала на пол, а не на Данзо.       — Кагами! Я тебя утоплю в колодце!       На Данзо действительно было большинство из того, что находилось на столе. Но удивил его совершенно другой момент.       — Кагами, у тебя стихия воды? — Мадара развернулся к ребенку.       Мелкий Учиха по очереди ко всем разворачивался, слишком уж часто звучало его имя. В таком возрасте они не умели пользоваться чакрой, лишь высвобождать небольшое количество, почти не контролируя природность. У всех Учих это был огонь, без исключений.       — Огненная есть, не переживай, у него две основных, — Тобирама выключила все плиты и вылила кипящую воду с чайника в кувшины с остатками риса, чтобы размягчить его. — У Данзо воздух, а вот Хирузену досталась земля.       — Прикинь, Дара, ни у кого Огня в нашей команде нет, — Кагами хлопнул его по плечу. — Даже у Капитана.       Почему-то мелкий паршивец забыл, что огненной стихией он все же обладает, но цель его жизни была расстраивать и оскорблять Мадару.       Тобирама, наконец, сделала все дела с плитой и вновь сложила печати, которые не закончила в тот раз. В комнате появилось еще три копии Тобирамы.       — На кой чёрт тебе иллюзорные клоны сейчас сдались, детей пугать? — Мадара отобрал у парней тарелки и отнес в раковину.       Один клон взял в руки метлу и стал убирать рис, который разбросал Кагами, а второй и третий взяли по подносу и ушли из дома. Иллюзорные клоны на его памяти так точно не умели.       — В смысле, они же не могут так… — Данзо с восхищением в глазах развернулся к своему учителю, точно забывая все конфликты с ребятами по команде.       — Тобирама-сенсей, клоны же не имеют материальности, как вы сделали такой фокус, — Хирузен подошел к клону, который подметал последние крохи под столом и дотронулся до рукава. — Она живая!       — Конечно я живая, дурень маленький, — клон Тобирамы выпрямился и выкинул весь мусор в контейнер, а веник спрятала под раковину.       — Спасибо, — Тобирама чуть кивнула головой и рассеяла технику. — Это не иллюзорные клоны, поэтому они и имеют материальность. Я создала эту технику пару лет назад, но использую ее только в быту, на поле боя она мне мешает.       Она вытащила спрятанную тарелку и положила ее на стол, в ней красовались красивые, и, самое главное, ровные онигири. Скорее всего, эти делала сама.       — Доедайте, мне скоро нужно уходить, — Тобирама разложила пиалы и влила в них заранее заваренный чай.       — Ты страшный человек, я даже представить не могу, как была создана эта техника, — Мадара стал пить чай, не дожидаясь, пока он остынет и, конечно же, сразу обжег горло. Пытался закусить рисом, но стало только хуже.       — Мадара, сколько можно, немного подожди, прежде чем вливать в рот кипяток, — она успела остановить Кагами, который собирался сделать то же самое и щелкнула легонько его за щеку, — Тебя это тоже касается. Нет ничего невозможного, при большом желании можно и мёртвого из могилы на время достать.       — Сенсей, а вы пытались? — Хирузен прильнул к столу и уставился во все глаза на своего учителя.       Все дети с интересом ждали ответа, он ждал не меньше. Тобирама отложила пиалу с чаем и поправила волосы Кагами, который уже чуть ли не тек слюнями на стол.       — Да, пыталась.       — И как? — Данзо с надеждой и придыханием ловил каждое слово.       — Мёртвые должны оставаться мёртвыми, — Тобирама встала со стола, попутно убирая посуду.       Она не ответила прямо на вопрос, но молчание красноречивей любых слов. Ему стало интересно кого из своих многочисленно убитых его кланом родственников она пыталась вернуть. Кто был тот, ради которого Тобирама пошла на такие рискованные техники. В таких вопросах любой шаг не в ту сторону и ты покойник.       Дети стали вставать со стола и собираться, Тобирама домывала посуду. Больше ученики решили её не грузить вопросами. Ему тоже нужно было выходить, поэтому они все вышли вместе, Тобирама шла впереди и бубенцы на ее волосах чуть звенели, но уже от ветра. Кагами догнал его жену и вложил свою маленькую ладонь в её руку. Остальные дети себе такой фривольности не позволяли, шли рядом, но держали дистанцию. Это смотрелось странно, но она не возражала, более того, проявляла к своим ученикам привязанность и выражала её тактильностью, что совершенно ей не свойственно. С другой стороны, он и не знал, что она за человек.       Погода сегодня была ветреная. Мадаре захотелось почувствовать порывы воздуха на языке и в своих волосах, при этом несясь куда глаза глядят. Они проходили сквозь полигоны его клана, вокруг были сплошные леса и вырытые кратеры, заросшие травой, а в каких-то местах совсем свежие.       Солнце пекло затылок, но слабо, ветер разгонял жару и приносил приятную прохладу.       Ему хотелось всего и сразу. Обычно это чувство у него возникало тогда, когда он невыносимо желал выпустить чакру. Учитывая, что он сегодня выспался, чакры в нем было три вагона и еще тележка.       — Тобирама, давай спарринг, — Мадара смотрел на её затылок и ждал реакции. Она так и шла прямо, не оборачиваясь на него.       В его дурацкие шлепанцы уже пробился песок. Мадаре не нравилось ходить в недавно вырытые техниками земли места, а земельники любители подпортить ландшафт, он себе такую вольность не позволял.       Конечно, только если дело касается не Хаширамы, тогда там живого места не остается на много километров. Но для этого они и уходят из деревни подальше, а не портят всё внутри!       — Тобирама—сенсей! Покажите нам класс! — Хирузен, как самый деятельный в команде, начал сразу брать быка за рога. — Да вы его уделаете!       — Тоби, он же ничего не умеет, — мелкий засранец дернул Тобираму за рукав и посмотрел на неё одним из своих жалостливых взглядов.       Данзо тяжело выдохнул и спрятал лицо в ладонях. Мадаре думалось, что Шимура вел себя взрослее остальных двух оболтусов и ему совершенно точно было стыдно за них почти всегда, но он ничего им не говорил, понимая, что те его не послушают.       Тобирама остановилась и развернулась к нему. Ее стянутые волосы чуть выбились из высокой прически, она выглядела как всегда спокойно. Мадара старался выключить эмоции по отношению к ней со вчерашнего вечера, он еще не успел все обдумать и смириться с новой реальностью. Приснившийся ночью брат только добавил масла в огонь, он еще не понимал, как себя вести с ней. Единственное, чего он хотел — это выпустить пар.       Она потянула руку к волосам и стянула веревку, бубенцы громко звякнули с её движением, распущенные волосы полностью окружили весь силуэт. Тобирама обвила верёвку вокруг руки, и он уже с этого момента включил режим полной готовности.       — Нам особо не разгуляться, поэтому даю тебе пол часа, — она указала детям на дерево и те дружно поплелись в одну сторону с предвкушением дальнейшего зрелища. — Видишь мою резинку?       Он видел. Удивительным было, что в дальнейшем этот момент навсегда врежется в память Хирузену, они даже не подозревали, на сколько поколений вперед сложится традиция игры наставника и учеников по мотивам их сегодняшнего спарринга.       — И что ты мне предлагаешь, заплести тебе косы на скорость? — Мадара уже ощущал предвкушение, ему хотелось выпустить зверя. В дали он краем уха услышал как заливисто рассмеялся Кагами с его шутки.       — Твоя задача догнать меня и отобрать их любыми способами, — Тобирама сняла с себя обувь и скинула водолазку, оставшись в одном топе и легких свободных штанах. — Использовать можно все, что не повредит ландшафту.       Он последовал ее примеру и снял с себя лишние вещи, оставшись только в белой легкой юкате. Его кровь закипала, ветер хорошо отрезвлял голову. Пока что.       — Если проиграешь, будешь весь месяц учить детей ходить по деревьям, — она опустила голову и больше не смотрела на его лицо, готовилась уже сейчас. — Может, хоть сам контролю немного обучишься.       Тобирама ни разу не взглянет в его лицо следующие полчаса, он не сомневался в её выдрессированности. Спрашивать его, что же он получит в случае его проигрыша даже не стала, была уверена, что он не приблизится.       — Я догоню тебя, не сомневайся.       Тобирама исчезла из поля зрения.       Мадара активировал шаринган и прочесал всю местность, удавалось уловить проблеск исчезающей энергии периферией зрения. Она двигалась так быстро, что трава, по которой Тобирама ступала, срезалась под корень и проявлялся еле заметный след земли.       Она собиралась коснуться его лопаток со спины, но Мадара в последний момент развернулся и попытался схватить ее за запястье, но ее уже не было в ближайших ста метрах. Он сосредоточился сильнее, почувствовал землю под своими ногами, пошевелил мизинцем и прощупал гладкость травы. Дети вдали испуганно замерли, витал в воздухе их запах страха вперемешку с жгучим любопытством.       Тобирама затаилась.       Каждый бой — это танец. Пластика и умение в нем всегда играли первичную роль и, когда он уворачивался в следующую секунду от её прямого удара в голову, ему хотелось неистово схватить ее за распущенные волосы, но каждый раз они выскальзывали из рук раньше, чем он успевал осознать.       Мадара видел ее руки, глаза немного привыкли к темпу. В их соревновании он должен был поймать её, но сейчас Тобирама только и делала, что играючи атаковала его, хотя должно было быть наоборот.       Его женушка специально решила распустить волосы, чтобы он отвлекался на них и они ему действительно мешали. Он пытался ухватиться за эти белые патлы, а должен был следить за движениями ног, но Мадара всегда держал в голове, что он сильнее, а от того не должен вестись на уловки.       Ее рука потянулась к грудной клетке и в этот момент он откинулся назад, вставая почти в мостик и выпуская прямой поток огненной чакры прямо на неё. Тобирама развернулась на одной ноге и движением руки потушила его технику, выбора у нее не было, но он только этого и ждал. Увернуться она бы не успела, поэтому ей пришлось отбиваться, а значит, на пару секунд Тобирама застынет на месте.       Он, наконец, схватил ее за запястье и потянул на себя, параллельно второй рукой потянувшись к резинке. Тобирама отбросила своей свободной рукой его руку и выпадом в присядку ушла ему за спину, залезая на нее ногами, выворачивая ему плечо.       — Ты быстро реагируешь, — её звонкий голос стоял у него в ушах, голова уже пульсировала от напряжения. — Твоему брату требовалось минут пятнадцать, чтобы привыкнуть к темпу.       Мадара не хотел, чтобы она его упоминала, это казалось слишком для него. Даже если учитывать, что в их ситуации слишком уже быть не может. Он вывернул плечо и одним резким движением схватил ее за волосы, потянув на себя. Тобирама опустилась на пятки и попыталась повалить его, ударив под коленными чашечками, но Мадара подпрыгнул и повалился на неё всем телом.       Казалось, что что-то не так, но он не мог понять что именно. Но она была материальна и он чувствовал биение чужого сердца, её белая кожа так сильно контрастировала с травой, что казалось, будто она отражает свет. Он видел жилку, которая пульсировала и отдавалась рябью в его руку, видел вздымающуюся грудь и дрожащую руку, видел глаза, которые смотрели прямо на него.       А вот это и было странно.       Мадара встал и осмотрелся вокруг. Все время с ним бился клон, поэтому он первым делом решил сосредоточится и прочесать местность на чакру еще раз. Не-Тобирама, увидев его игнорирование, сразу растворилась в дымке. Он чувствовал детей и белок, шнырявших около деревьев и пытающихся выловить еду у других животных, но её не чувствовал.       Использовать мангёке казалось идеей дурацкой, поэтому Мадара решил схитрить и немного войти в режим, как он называл про себя, великого сенсора. Конечно, ничего с нормальной сенсорикой этот метод не имел, да и жрал чакру, как сам биджу, но работал безотказно.       Он выпустил просто море своей чакры за раз и шаринганом прошелся по местности глазами, смотря с какого участка чакра отталкивается от поверхности. Метод, который спасал его миллионы раз и являлся сам по себе безумно дурацким, снова помог ему, даже против самого опытного сенсора на континенте.       Тобирама была до смешного близко, прямо напротив, на одной из толстых ветвей и ждала когда он ее найдет. Он нашел. Ноги оторвались от земли за долю секунды и Мадара галопом добежал и взобрался вслед за чакрой, отражающейся от его собственной. Тобирама успела увернуться от его прямого удара в солнечное сплетение и грациозно повисла на соседней ветке, уставившись ему куда-то в район груди.       — На моей памяти никто так бездарно не распоряжался чакрой, — она стояла верх ногами, была чуть выше уровнем, чем он. Ее волосы не были распущены, в них были бубенцы. — Но метод действенный, мне бы в голову не пришло.       Мадара не понимал, она изначально использовала клона или нет. Пытался вспомнить когда бы Тобирама успела себя заменить, но не мог уловить тот момент. Да и волосы были собраны, а клон их распустил.       — Ты обманула, — он снова активировал шаринган и приготовился к атаке. — Когда говорила, что не используешь клонов в бою.       — В бою я их и не использую, а для пряток они идеально подходят, — она сложила печати и своей техникой быстрого шага унеслась с бешеной скоростью.       Мадара снова выпустил свою чакру и проследил остаточную нить от Тобирамы. Она не отходила далеко и в основном кружила вокруг него, чтобы запутать и не дать проследить за собой, но его шаринган уже привык и все прекрасно видел.       Мадара выдохнул и приготовился к быстрой атаке, его мышцы напряглись, он побежал за ней. Тобирама развернулась и в последний миг ушла от его атаки, но Мадара снова схватил её за запястье и развернул к себе.       Рука потянулась к волосам и он одним резким движением стянул с неё верёвку с бубенцами, которые зазвенел у него в ладони. Волосы упали длинными прядями на плечи, Тобирама теперь уже подняла голову и смотрела прямо.       — Прошло сорок минут, — она отобрала свою резинку обратно и с легкой улыбкой развернулась к детям. — Вам придется учится у Мадары хождению по деревьям.       Хирузен первым добежал до них и просто светился от счастья, его длинные руки махали во все стороны, ему просто некуда было их деть от нервов. Мадара испытал легкое разочарование, да и ему хотелось разгуляться, а здесь бы не получилось. Плюс ко всему, Тобирама как-то не особо старалась, он только шаринган на первых стадиях использовал.       — Сенсей! я просто требую, чтобы вы обучили нас технике клонирования! — Хирузен крутился вокруг учителя и стоял чуть ли не на коленях.       Кагами с Данзо шли к ним неспеша. Первый подошел к Мадаре и весело рассмеялся, прыгнув на него со всего размаха. Он еле успел его схватить в полёте.       — Дара, да ты просто силач, смог спустя сорок минут схватить сенсея за ручку, — Кагами трепал его за волосы и его речь была вся пропитана сарказмом.              Мадаре хотелось стукнуть наглеца.       — Кагами, в скорости у меня нет равных, а задача была меня схватить, поэтому можно сказать, Мадара справился даже лучше, чем ожидалось. Силой я не меряюсь.       — Да ты его и так уделаешь, — мелкий засранец опять потянул одну из верхних прядей и рассмеялся пуще прежнего.       — Тебе вроде нужно было куда-то, ты и так задержалась, — Мадара спустил ребёнка и надел обувь обратно.       Ему хотелось устроить себе полноценный выходной и сходить в горячие источники, а потом еще пойти в закусочную к старому знакомому Акимичи и съесть килограмм говядины с рисом в сладком соусе. У Мадары от предвкушения аж слюни выделились.       — Я никогда и никуда не опаздываю, Мадара. Можем устроить как-нибудь нормальный спарринг, когда у меня и у тебя будет время, — Тобирама потрепала всех детей по голове. — Это сложная техника и требует она много чакры, но в дальнейшем я обучу вас всему.       Предчувствие у него после последнего предложения было плохое. Он ещё раз внимательно посмотрел на Тобираму. Неужели…       Он ведь не помнил, когда она создала и заменила себя на клона, такого момента просто не было. Точнее он был, когда она дома создала троих и двое ушли с подносами в детский дом.       Мадара подошел к ней и активировал шаринган. Вроде бы всё так же, просто чакры мало, но она её с таким же успехом могла скрыть. Тобирама подошла к нему ближе и указала пальцем себе в голову.       — Не смотри по чакре, не поймешь, — она еще раз обвела место около лба и он пригляделся. — В мозгу у клонов циркуляция устроена по другому.       Мадара понял о чем она говорит. У всех людей голова являлась эпицентром и горела ярче всего, в большинстве своем красными и оранжевыми оттенками и только у людей в коме или болезни эта область выглядела более тускло и имела другой цвет. У Тобирамы стоящей перед ним мозг был как у коматозного и по цвету не отличался от остального тела.       Зная ее эмоциональный диапазон, в общем-то, ничего нового он увидеть и не должен был.       — Какого…       — Увидимся вечером. Клон мне все передаст, — она развернулась к детям. — Ведите себя хорошо, завтра жду всех в десять утра.       И растворилась в дымке.       — Тоби что, все время клоном была? А она существует? — Кагами недоумённо уставился на Мадару, ища в нём ответы.       Но он уже ни в чём не был уверен.       — В детстве я думал, что она шинигами, которого наказали и отправили на землю. Видимо, не далеко был от правды.       Настроение было подпорчено, но мысль о рисе с говядиной и горячих источниках вернула его дух.       — Пойдёмте, я вас покормлю дармоедов и пойдёте по домам.       Дети радостно закричали и двинулись в сторону центра Конохи. День, в конце концов, только начался и он хотел провести его как можно лучше.