Ода о мертвом нарциссе

      Порой ему не хватало терпения, он это признавал и старался себя приводить в чувства. Тобирама взяла за привычку выручать его, видя крайнюю степень нервоза. За последующий месяц они побывали на многих собраниях и она, как его жена, всегда стояла по левую руку от него. Тобираме хватало единожды проводить рукой от шеи до копчика, вливая свою чакру, и он становился чуточку адекватнее. Это была вынужденная часто мера, он понимал, как сложно с ним находится и держать эмоции под контролем, когда он сам не мог обуздывать себя. Разговаривали они мало и всегда по делу, невозможно было поддерживать отношения на нейтральной ноте, кто-то всегда срывался.       Ее рука коснулась копчика и сразу оторвалась от него, стало спокойней. Чакра воды утихомирила его кипящую кровь, принося, наконец, крупицу здравомыслия в его голову, она ему безусловно сейчас нужна была, вопрос решался серьезный.       Хаширама был во главе стола переговорной, они с Тобирамой по левую руку, глава клана Хъюга с сыном по правую. Больше никого не было, но именно это его и беспокоило, такие вопросы решались в полном составе со всеми главами кланов с их приемниками. А сейчас их собрание идет час, и до сих пор ничего существенного он не услышал.       Однозначно, занимались прелюдией. Долго они их пасли, Мадара уже и забыл какого это — вести не бойню, а политическую игру на выживание. А клан бледноглазых им был нужен для выживания абсолютно точно, да и они бы им не помешали. Они с Хаширамой смотрелись как два идиота, особенно он.       В отличии от Учих, Хьюги были эталоном холодной вежливости и грации. Отец почти ничем не отличался от сына, хотя разница между ними была на добрые двадцать лет. Оба прямые, холодные, с длинными ухоженными волосами и такими же бесчувственными лицами, Тобирама вписывалась идеально, да и как он помнил, была прекрасно знакома с Хьюгами, иначе они бы даже и не думали приходить.       — Господин Хокаге, мы ознакомились с документом, который вы отправили через Тобираму — сан. Нас смущает только один момент, думаю, вы сможете его скорректировать, — молодой человек перевел взгляд на Тобираму и чуть наклонил голову вбок, она нахмурилась.       Хаширама улыбнулся и внимательнее стал смотреть в сторону сына Хитоши, имени его он не запомнил, но его рожа раздражала Мадару почти даже в половину так же сильно, как собственной жены.       — И что же это за условие, — тихо спросил Хаширама.       Ответ скорее всего знал. Озвучка была для него и Тобирамы. Сын с отцом переглянулись, Мадаре это не нравилось. Он находил всех Хьюга крайне скользкими типами и дел иметь с ними не хотел иметь никаких, даже их фамильные техники вызывали у него чувство тревоги, а Мадара не привык тревожиться из-за чужих не пойми каких способностей.       — Наш клан хотел бы оставить за собой право на суверенитет.       — Нет, — резко ответил Мадара. Чуть расслабленное состояние уничтожилось волной поднявшейся ненависти. — Ни один клан в Конохе не обладает суверенитетом.       — Более того, — перебила его Тобирама. — Хитоши-сама, вы должны понимать, что такое право несет за собой дальнейшее восстание внутри селения. Остальные кланы этого не потерпят. Такое положение сделает вас исключительными.       — Именно поэтому, — Хитоши кивнул в сторону Хаширамы. — Мы сейчас с вами в таком составе. Это должно быть принято только главами.       Мадара стиснул зубы и повернулся к Хашираме. Тот не улыбался, на лице была непробиваемая маска. Он просто не мог поверить в то, что его друг заранее все знал, более того, он ни слова не сказал своей сестре, самому главному советнику. Просто потому, что она теперь его жена. Тобирама была удивлена, он чувствовал это, даже не скрывала, специально показывала, чтобы все точно поняли. Учихам такое положение даже и не снилось, а Хьюгам Хаширама хочет его предоставить.       — Какого хрена? — конечно же он первый не выдержал, сразу накинулся на Хашираму. — Мой клан, значит, можно пинать, отсылать, унижать и всячески гнобить, а этим все лавры подавай? Я с тобой на мир соглашался явно не для того, чтобы моих людей ни во что не ставили.       — Именно поэтому, — продолжил свою мысль Хитоши. — Мы в обмен предлагаем не вмешиваться ни во внутренние, ни во внешние дела деревни. Пусть наш клан платит налог и в случае опасности предоставляет деревне бойцов. Мы должны в первую очередь защищать наш геном и придерживаться нейтралитета.       — А наш геном, по твоему, говном помазан?       Хьюги ничего не ответили.       Хаширама выдохнул.       — Мы обдумаем ваше предложение, а пока отдыхайте в Конохе. Мои люди отведут вас в гостевой дом. Извините за господина Мадару, он очень эмоционален.       Мадара рассвирепел, Хаширама еще смел извинятся за него. Хьюги лишь вежливо поклонились и встали, ни одного лишнего слова с их ртов не было произнесено. Тобирама с Хаширамой так же поклонились. Он воздержался, Мадаре было глубоко наплевать на этикет.       — Тобирама, мы абсолютно рады увидеть тебя снова за долгие семь лет, заходи к нам на днях в гостевой дом, — сын Хитоши, ублюдок помладше, так его называл про себя Мадара, непринужденно улыбался его жене, будто не являлся живой статуей из вязкой глины.       — Обязательно зайду, Широ.       Мадару очень напрягало то, что святоши и помешанные на иерархии ублюдки обращались к Тобираме без суффиксов и на ты, как будто он ее старший брат или тайный любовник из борделя. Может так и было, он не знает. Он был в таком бешенстве, что его руки чуть потряхивало. Хьюги ушли, они остались втроем, никто ничего не говорил.       — Мадара.       Он не смотрел на Хашираму.       — Я не хочу слышать твоих оправданий, — Мадара крепче схватился за край стола, его пальцы намертво припечатывались в древесину.       — Это хорошие условия. Ты ведь прекрасно знаешь, что твой клан не согласился бы придерживаться нейтралитета и не вмешиваться в дела деревни.       — Вы и так делаете все, чтобы мы не вмешивались, так какая разница! Ты с ним согласна? — он выкрикнул ей в лицо, она почему-то до сих пор ни слова поперек никому не сказала.       На улице было около двадцати градусов, и идя сюда, ему было так душно в своем полу распахнутом кимоно. Насколько ему было жарко час назад, настолько его сейчас пробивала дрожь от холода. Его ладони были такими ледяными, что немели, он их не чувствовал. Опять его знобило от стресса, терпеть себя казалось непосильной задачей, он ждал ее слов.       — Согласна, это очень выгодно. Но все еще не отменяет моих слов насчет того, что такие игры влекут за собой лишь переворот и смену власти.       — Об этом должны знать только мы, — Хаширама был непроницаем. Его холодность и выверенные жесты вводили Мадару в еще больший ступор, его друг так не вел себя никогда. — Хьюги слишком сильные союзники и более того союзники, которые самостоятельно отказываются от власти. Все это подразумевает под собой, что выходец их клана никогда не сможет стать Хокаге.       Мадара смотрел на своего друга и как ни когда прежде видел, как же сильно они с Тобирамой похожи. Стоило ему отключить свою мимику и нутро, как полезли наружу одинаковый разрез глаз, острота скул, форма губ. Они были чуть ли не идентичны, за исключением альбинизма его жены. Ему хотелось, чтобы Хаширама срочно включился, ему до омерзения плохо было находится с ним в одном помещении, он не привык видеть в нем ее черты.       — Мне надоело это вранье. Сколько всего я еще должен скрыть от своих людей? Почему-то все в этой гребаной деревне получают выгоду, но никак не мы.       — Хаширама, — Тобирама отошла от него, но наполнила всю комнату своей чакрой, не хотела касаться его, но немного облегчила состояние. — Все тайное рано или поздно становится явным. Ты представляешь масштабы, которые за этим последуют?       Она чуть коснулась плеча своего брата и он распался. Хаширама рвано дышал и глаза его опустились вниз, он ни на кого не смотрел. Ему сложно было долго держать себя в такой позиции, не перед ними.       — У нас нет другого выбора, на иные условия они не согласятся.       — Что же, я уже думала об этом, но теперь уже у нас нет иных вариантов. Следующим Хокаге должен стать Учиха для баланса между кланами внутри деревни. Главное чтобы это не был Мадара. Тогда Хьюга не будут в приоритете.       Понимание прошибло его и без того воспаленный от вечного стресса мозг. Его жена уже рассматривала такой вариант, конечно, он в ней не сомневался. Эта сука думала на много лет вперед и всегда действовала в интересах своего клана в первую очередь. Про Хьюга она не знала, но могла предполагать возможность таких исходов с другими кланами.       Мадара попытался себя успокоить, его дыхание и так слишком сбилось, он уже на грани задохнуться от недостатка кислорода. Ему помогали длинные вдохи и выдохи и еще отвлечься на что-то материальное. Он решил отвлечься на Хашираму, так как Тобирама являлась эпицентром его стресса в жизни.       Его друг был одет в бордовое хаори, на краях ткани выступала вышивка из геометрических фигур. Ткань хлопковая, подумалось ему, и выглядела чистой. Мито не так давно занималась стиркой, он заходил к ним на днях выпить зеленого чаю и видел, как она выжимала белье. Это хаори тоже там было, он помнил красное пятно в том блоке памяти. Мешки под глазами его не удивляли, Хаширама, конечно же, мучался всю ночь и думал как поступить, он не мог рубить с плеча и понимал все возможные последствия. На левой руке, на подушечке указательного пальца, образовалась клякса из черных чернил, Хаширама не умел аккуратно писать. Деревянный стол под его руками был полированный, он скользил по нему влажными руками.       Все, ему стало чуть лучше.       — Именно поэтому ты, сука бессердечная, взяла себе Кагами в ученики, — все, спокойствие как рукой сняло стоило ему заговорить. — Чтобы сделать из него верного пса режима, воспитать бедного сироту под свои нужды?!       Тобирама не стала отнекиваться или вообще реагировать на его выпад. Он вел себя сегодня чуть агрессивнее чем обычно, сказывалась бессонная ночь, но его всплески, видимо, трогали только его, остальные никак откликаться не хотели. Его уже душило ее игнорирование. До беспамятства. Мадара просто хотел, чтобы она отвечала ему, прямо, без пауз и молчания, растянутого на несколько дней, просто потому, что она не хочет ему объяснять свои поступки.       — Я не собираюсь тебе ничего доказывать, если тебе нравится так думать — думай. Это не мои проблемы, — она прошлась к окну и глаза ее уставились в одну точку на дереве, неподвижно и безжизненно.       У нее всегда так. Зачем спорить, что-то доказывать или оправдывать себя. И вправду, незачем, когда тебе безразлично совершенно все.       Хаширама закрыл все папки на столе, хотел сказать что-то, но все духу не хватало. Мадара знал, тот не мог сказать ничего, если заведомо знал, что его собеседнику это не понравится и оттягивал до последнего.       — Мадара, жду на нашем месте через час, — Хаширама взял в руки баулы листов и удалился из кабинета.       Тобирама отвела взгляд от окна и проводила удаляющую фигуру брата. При ней не хотел говорить, она наверняка была зла с этого. Точно сказать не мог, по лицу он ничего не понимал.       Они вышли вместе. Тобирама в это время всегда ходила домой, а ему нужно было с ней не пересекаться, поэтому Мадара решил пойти поесть рамена и выдвигаться к Хашираме.

***

      Обычно в это время Мадара отсутствовал дома, ведь прекрасно был осведомлен о ее расписании. Поэтому она всегда принимала ванную с открытой дверью, так как пар выходил из комнаты и по крайней мере в ванне можно было спокойно лежать, а не задыхаться от нехватки кислорода. Тобирама любила эту громадную деревянную ванную, в которую без проблем могли поместится три человека средней комплекции и часто сидела в ней после особенно тяжелых дней. Приезд Хьюга оказался именно таким событием, поэтому наполненная суйтоном, прогретая катоном и бурлящая футоном ванная показалось ей как минимум гениальной идеей.       Горячая вода бурлила и давала ей минуты долгожданного покоя. Мадара, стоящий в дверях, этот покой нарушал безвозвратно. Он не двигался и странно смотрел на нее.       — Что?       Она была по горло в воде и пыталась понять его выражение лица. Некоторые капли попадали ей в нос и она выдыхала их обратно. Видимо выглядела она смешно, раз ее самый нервный муж на земле рассмеялся, глядя на нее.       — Ты решила сварить себя? Я есть тебя не буду.       Мадара выглядел уставшим, но наконец, немного расслабленным. Его черное кимоно все испачкалось в грязи, а запекшаяся кровь корками скопилась на лице и сыпалась каждый раз, как он вычесывал ее с себя. Скорее всего он решил урегулировать весь конфликт с Хаширамой на кулаках в долине, которую они облюбовали уже многие года назад, поэтому пришел домой раньше, хотел вымыть с себя всю грязь и лечь спать. А тут она заняла его место.       — Удивительно, что имея катон, ты ни разу не попробовал устроить себе горячие источники, — Тобирама понимала, что он просто спалил бы себя, но все равно сказала.       — Удивительно, как ты там сидишь, учитывая то, что у тебя вода кипит, — Мадара недоуменно смотрел на воду. — В источниках такого точно нет.       Он не понимал, а ее это смешило, она даже позволила себе показать это ему. Но Мадара так растерянно смотрел на нее, нельзя было пускать на самотек такую возможность. Они оба в спокойном состоянии, а значит, могут обсудить дела без агрессий и выпадов с его стороны и холодным отчуждением с ее.       — Поверь, это даже лучше. Залезь.       Мадара смешно скривился, не ожидал такого предложения.       — Я сварюсь.       — Если тебя только это смущает, то гарантирую тебе, не сваришься.       Он еще раз растерянно посмотрел на воду, не понимал как она может быть не кипятком. Тобирама прекрасно осознавала, что он хотел мыться, а не ложиться в постель куском грязи с неприятно прилипшими комками стянувшейся крови, на этом и играла.       — Места много, не стесняйся.       Мадара подошел с дверного косяка к краю деревянного бортика. Вытащил руку с кармана и резким движением опустил ладонь в воду, так же резко вынув обратно. Смотрел на циркулирующую воду и думал, пальцы стучали по деревяшке. Тобирама уверена, что если бы посмотрела вниз, то увидела бы вечно дергающуюся ногу. В целом, он был все равно намного более спокоен чем обычно и она хотела его окончательно размять.       — Я тебя второй раз приглашать не буду, — Тобирама проплыла к краю, скрестив руки и положив на них голову. — Это с помощью футона она бурлит, а не потому что кипение сто градусов.       Он поднял брови вверх, до него дошло наконец. По тому, как он стал снимать с себя хаори она поняла, что Мадара принял ее предложение. Отворачиваться не стала принципиально, он в конце концов какой никакой ее муж.       Его грудь была вся исполосована в мелких шрамах и парочкой больших, но все уже имели давно сросшиеся рубцы. С Хаширамой они в основном били друг друга по лицу, либо уничтожали потоки чакры до изнеможения.       — Ты можешь не пялится на меня? — он снял с себя нижнее белье и полностью голый двинулся к ней как можно ближе.       Мадара нависал над ней. Ситуация до ужаса смешила ее, она развернула голову и смотрела на него снизу вверх, ее влажные волосы облепили голую спину, а грудь теснее прилипла к деревянному бортику.       — Голым видом смутить пытаешься? — Тобирама показательно еще раз обвела его взглядом с ног до головы. — Ты по праву моя собственность, если захочу одним видом не ограничусь.       Ей понравилось, как это ввело его в ступор. Он не знал что ответить на это, но вывело его предложение знатно. Мадара понимал, что она с ним играется, но всплеска агрессии уже было не остановить, хоть он и пытался себя держать в руках. Всегда пытался и всегда выходило из рук вон плохо. Тобирама переплыла обратно на противоположную сторону, уступая свое место.       — Это в две стороны работает.       — Конечно, — Тобирама поднялась чуть выше, открывая грудь.             Она заигрывала, его это бесило. Тобирама уже и не могла припомнить когда в последний раз так развлекалась с мужской психикой на тему половых отношений. Конечно же, в их ситуации нет и толики сексуального напряжения, зато агрессии хоть отбавляй. С ней играть даже интереснее.       Мадара опустил одну ногу в ванну, затем вторую, и наконец, сел полностью сам. Не прошло и пару секунд он развалился и опрокинул голову на бортик, расслабленно выдыхая.       — Ты — ведьма. В тебе ни стыда, ни совести и одни трюки в арсенале, — Мадара зачерпнул воды в ладони и стал стирать кровь с тела. — Я не стану с тобой спать даже если моя жизнь будет от этого напрямую зависеть. Не дай бог у тебя будет ребенок Учиха, ты все кланы под себя подогнешь.       Тобирама хмыкнула.       — И это дешевое соблазнение можешь оставить при себе, у меня на тебя не встанет.       — Поверь, даже не начинала, — Тобирама вытянула ногу и провела ею вдоль шеи Мадары, опускаясь ниже на торс и погружаясь в воду, при этом выпуская свою чакру, как она обычно делала рукой. Он не хотел, но его сразу расслабил этот выброс.       Возбуждать его было последней целью в жизни Тобирамы, тем более он всегда и так был в ввинченном состоянии.       — Мы будем подписывать договор с Хьюга?       Мадара нехотя открыл глаза. Звук бурления чуть перекрывал ее голос.       — Я все еще не согласен.       — Они надежные союзники, единственное, нам уже сейчас нужно готовить преемника на пост. Я не согласна с суверенитетом, но у нас нет выбора, — Тобирама взяла губку с края и окунула ее в воду. — Это и твоя деревня тоже. Думай чуть шире границ своего клана.       — Опять ты за свое. Поклянись мне, что не будешь использовать Кагами для своего плана, тогда я подумаю, — Мадара опустился чуть ниже в воду.       Тобирама сжала губку у основания лба и впитавшаяся вода падала обрамляя ее лицо. После она кинула ее в Мадару и он повторил ее действия, чуть сильнее проходясь по прилипшей грязи на скулах, и дальше опускаясь на торс.       — Если тебе от этого легче, то хорошо.       Мадара полностью погрузился в воду, она не видела его добрых полторы минуты, видимо, ему хотелось отмыть волосы, она достало свое мыло и как только он вынырнул отдала ему его в руки.       — А я думаю, чем здесь так воняет, — он взял мыло в руки и стал его тереть, мылилось плохо, пена была коричневой и имела стойкий специфический запах.       — Это мыло с дегтем, поможет твоей коже и залечит раны, не капризничай, — Тобирама взяла еще одно мыло, уже с козьим молоком, и стала тереть себе тело. Деготь она не выносила, но для головы приходилось использовать.       — Почему сейчас ты просишь меня согласиться на этот союз. В кабинете Хаширамы ты была против, — он откинул свой кусок в угол комнаты и отобрал с ее рук новое мыло. Принюхался и стал втирать в себя, она с ним была согласна, запах был в миллионы раз приятнее.       — Потому-что Хаширама так решил. И я не высказывалась против.       — А у тебя своего мнения и воли нет?       Иногда ей казалось, что она старше его на многие года или даже десятилетия. Он не понимал ее, не хотел понимать. Не разбирался в ее мимике, не читал ее взгляда, не слышал ее, когда она говорила ему прямо. Он сделал из нее монстра в своей голове, а монстры, как известно, несут разрушения без цели и стихийно, неконтролируемо.       Но ни одно ее действие не было совершено в порыве и бездумно. Это была прерогатива как раз таки ее брата и мужа.       Ее действия всегда можно предсказать, они логичны. Просто никто не хотел думать.       — Если бы оно было, я бы за тебя замуж точно не выходила.       — Пф.       Она сделала воду чуть горячее, стало как-то зябко.       — Горячо! — Мадара резко выпрямился и сжал зубы.       — У тебя, насколько я знаю, родная стихия огонь. А контроль чакры как у годовалого, как ты шиноби стал с таким набором.       Она чуть охладила воду и Мадара снова опустился расслабляясь.       — Когда чакры три вагона контроль не нужен. Я соглашусь на Хьюга, если ты отдашь еще одно место в совете Учиха. То есть помимо нас — Соре. И уменьшишь процент с сорока до двадцати на земельный налог. Еще было бы неплохо электричество нам нормальное провести.       Он выжидающе смотрел на нее. Его руки обхватывали бортики ванны и на ее удивление были неподвижны, большой прогресс, скорее всего ограничивал себя. Мокрые волосы выпрямились и открывали его лицо сильнее, чем обычно. Сейчас он показался ей моложе своих лет, будто совсем еще юноша. Как же сильно он напомнил ей сейчас Изуну, она не хотела видеть в нем его, ни сейчас ни когда либо еще.       — Хорошо.       — Хорошо? И это все? — Мадара вскинул руки выше и вода полилась на пол. — Хорошо тебя сынок главы ублажал, что ты теперь мне позволяешь вносить корректировки в соглашения, хотя раньше отказывала? Может мне тоже суверенитет просить? А? Или нужно перед этим трахнуть тебя?       — Ему было тринадцать, когда мы виделись последний раз.       Мадара напрягся, его мышцы стянулись и глаза чуть сузились. Он сжал губы, злился.       — Вместо него этим занимался его отец.       Ему не нужна была эта информация, более того, она ей вредила. Но он бы все равно держал свою догадку при себе, поэтому Тобирама решила не скрывать такие несущественные моменты.       — Вот ты сука, я так и знал здесь что-то не чисто — Мадара, как маленький ребенок, плеснул ей водой в лицо. Она не ожидала и чуть вскрикнула.       Он не воспринимал эту информацию всерьез. В ответ на Мадару обрушился поток воды в лицо, но целилась она конечно в глаза уже своей техникой. Он вытянул руки вперед закрываясь и весь отряхнулся.       — Мое мнение от этого никак не зависит. Я жила с ними больше года и прекрасно знаю какие они люди. И совершенно не такие как мы, поэтому не драматизируй, — Тобирама откинула голову назад и закрыла глаза.       — Что ты там целый год делала? — его голос больше не звучал агрессивно, скорее обыденно.       — Налаживала внешнеполитические связи.       — Я посмотрю хорошо наладила.       Она усмехнулась.       — Так и есть, не сомневайся.       — Если я вдруг узнаю…       — Не узнаешь, — она перебила его. — К сожалению, мы окончили наши отношения далеко не на положительной ноте.       — Какого хрена ты тогда за них впрягаешься!       — Мадара, еще раз, — она подняла свою голову и посмотрела ему ровно в глаза, Тобирама редко так делала, только из необходимости. — Попробуй смотреть чуть дальше своего клана. Глаза тебе это позволяют, а мозг все еще нет.       Его белки были в сетке лопнувших капиллярах. У нее был иррациональный страх, еще с совсем малых лет, смотреть им в глаза. Мадара мог в любую секунду активировать шаринган. Она уже совершала такую ошибку, не хотелось повторяться.       — И это говоришь мне ты, — он ближе подобрался к ней и взял ее лицо в свои руки, впечатывался взглядом. — Та, которая делает все…       — Нет, — она снова перебила его и так же потянулась к его лицу, глаза в глаза. Страх сковывал ее тело, тянулся от живота к рукам. Только ему взбредет в голову воспользоваться своим геномом и она труп. — Я всегда все делаю только в интересах деревни или своих. Мой клан не имеет на меня никаких прав и уже очень давно.       Он не отрывался от нее, хотел что-то рассмотреть, но правду так не откроешь и не выцарапаешь. Единственное, о чем она думала, только лишь о том, чтобы он не активировал шаринган, она сейчас беззащитна. Его глаза были бездонно черными, она не видела даже зрачков, все в мире вдруг сузилось до них.       — Ты теперь Учиха, — заклинал он, будто ставя закладку на ее мозг.       — А ты один из глав деревни, так соответствуй своему статусу, — Тобирама оторвала руки от его головы и приблизилась к уху, чтобы сделать момент более интимным. Ей нужно было, чтобы он запомнил, она действовала его методами, но без шарингана. — А я буду соответствовать своему.       — Дай мне слово, — он схватил ее за шею и развернул обратно. Не давал отводить взгляд. — Дай слово, что будешь действовать в интересах Учиха. Тогда я смогу думать о деревне. Отрекись от Сенджу и говори от имени своего нового клана, тогда я хотя бы смогу тебе доверять. Ненавидеть, но доверять.       Он желал от нее клятвы. Знал, что она лучший союзник. Цена этому будет огромна, но она давно уже расставила приоритеты в своей голове. Их свадебные речи были фарсом. Спустя два месяца, сидя в ванне, он просил от нее беспрекословной верности. Не деревне, а именно своему клану. Клану, который отобрал у нее все.       Но раз Учихи все у нее отобрали, пусть Мадара возвращает ей это в двойном размере.       — Я отрекусь от своего клана, буду действовать в интересах Учиха и положу свою жизнь на благополучие будущего поколения. Даю тебе клятву, — Тобирама четко проговорила ему в лицо то, что он хотел услышать от нее.       Он хотел, но совершенно не ожидал. Хотя ему уже стоило привыкнуть, что она всегда шла на отчаянные компромиссы, абсолютно готовая жертвовать именем и гордостью. Тобирама действительно никогда не действовала в интересах клана, она всегда исходила из интересов семьи. И ее семья теперь глава деревни, которую будет обязан защищать Мадара и будущее поколение Учиха, о которых она позаботится. Гордость и клан, который и сам справится, малая плата.       — Цена? — Мадара не выпускал, держал крепче.       Его чакра бушевала, он не мог ее контролировать, всю комнату наполнил густой пар, но она кроме его глаз так ничего и не видела.       — Знаешь, Мадара. В моей жизни меня предавали абсолютно все мужчины, которых я любила и их предательство несло за собой большие перемены для всех, — Тобирама убрала его руки от своего горла и села обратно, отдаляясь от него. — Тебя я буду просить о достаточно личной вещи, но если ты согласишься наши отношения кардинально поменяются просто за счет того, что я смогу тебе доверять. Чтоб ты понимал, мой брат такой опции не имеет. Никто не имеет.       — Ты зла на него за то, что он продал тебя мне? — Мадара тоже вернулся на свое место. Внимательно смотрел на нее, больше не нервничал и выглядел серьезным.       — Он продал меня тебе много лет назад.       Он понимал, о чем она говорила. Прекрасно знал Хашираму уже давно и понимал еще тогда, что для него первостепенно его детище, а потом все остальные. Они с Мадарой были другие люди.       — Я хочу, чтобы ты поклялся, что никогда не предашь меня и что бы ты в дальнейшем не узнал, всегда был на моей стороне. Ты можешь меня ненавидеть, но всегда будь моим.       — Не ожидал такой высшей степени эгоизма, — Мадара усмехнулся и разрезал себе ладонь чакрой, небольшие алые капли падали в воду. — Я даю слово защищать тебя.       — Все мои мужчины выбирали мое предательство во имя клана и оставались ни с чем, Хаширама, к сожалению, не исключение, — она повторила за ним и разрезала ладонь. — Даю слово защищать клан Учиха.       Они скрепили руки. Тобирама почувствовала всплеск чакры от их ладоней. Такой варварский, древний способ, направленный больше на язычников, верящих в магические свойства крови. Она никогда не нарушала клятв, ей было достаточно и слов, но Мадара считал по другому.       Тобирама больше не боялась смотреть ему в глаза. Она сразу почувствовала себя немного лучше, порой, сложно понять как тебя тяготит вечные подозрения и недоверия в твою сторону, пока не избавишься от них. Тобирама решила оставить Мадару домываться и встала с ванны, не прикрываясь.       Он отвернулся, его смущала ее нагота.       Вода стекала на деревянный пол, она надеялась Мадара все здесь приберет. Не хотелось потом менять все из-за вздувшегося дерева.       — Не утони.       Он не повернулся к ней, она не стала тоже. Сегодня и так навалилось много стресса, пора оставить его одного переваривать случившееся. А она пойдет спать.       Ей очень нужен был десятичасовой сон.