Bite Hard

      Мануэль, как и обещал, ждёт его на станции, такой же красивый, каким Дамиано запомнил его с их последней встречи. Он в солнечных очках и футболке Led Zeppelin.       Пара тройка прохожих оборачиваются в сторону альфы, чтобы глянуть — чтобы понюхать — и Дамиано понимает, что Мануэль специально распространяет свой запах вокруг. Он делает глубокий вздох, берёт себя в руки и начинает шагать к альфе.       — Привет, — здоровается он, останавливаясь перед мужчиной, тот улыбается уголком губ и берёт сумку из его рук.       — Как добрался?       Дамиано пожимает плечами и просто идёт к выходу из вокзала вслед за альфой.       — Нормально, немного поработал над новыми идеями.       — Новые песни? — Мануэль ведёт его к своей машине, Дамиано садится, рассказывая о своих задумках.       Их альбом Il Ballo Della Vita уже полностью записан и выпущен, а его мозг всё продолжает подталкивать его рассказать новые истории, дать голос его новой стороне, а может быть, даже рассказать немного о своих представлениях, какими должны быть омеги.       В уме всплывают обидные слова Томаса, и Дамиано сворачивается калачиком на пассажирском сиденьи.       Путь к дому Мануэля проходит в тишине, изредка нарушаемой вопросами и ответами про альбом, про группу, про грядущий тур. Мануэль всегда так интересуется им, когда дело касается музыки.       Как только они проходят в дом, дорожная сумка оказывается на полу очень быстро, ведь если что-то у Мануэля и выходит лучше, чем то, чему он посвятил жизнь, так это целоваться.       Мануэль целует его очень часто, везде, где бы они ни находились вместе.       И Дамиано обожает это.       Чувствовать себя пойманным в объятия своего альфы, зажатым между ним и стеной или дверью, его сильными руками в волосах, удерживающих голову на месте. Мужчина целует его глубоко, силой овладевая ртом, проникая языком, заставляя чувствовать свои силу и власть. Затем он скользит носом по щеке, пробираясь к изгибу шеи. Вдыхает глубоко, он делает так каждый раз, овладевая им, не телом, а разумом, его сознанием полностью.       Вот именно в этот момент Дамиано всегда собирает в кучу все свои тщательно осмысленные и взвешенные намерения, своё раздражение, свою злость, своё желание поговорить о том, куда движутся — или не движутся — их отношения и выкидывает в окно. Мануэль целует его как тот, кто любит, кто хочет его, так что для его внутреннего омеги всё идеально.       — Альфа… — хнычет он в губы напротив, когда они отрываются друг от друга, чтобы перевести дыхание. — Я так по тебе скучал.       Мануэль широко распахивает глаза, будто бы он сказал что-то невообразимое. Он делает так каждый чёртов раз.       — Правда?       — Конечно, идиот! А ты хотя бы чуть-чуть скучал по мне?       — Я всегда скучаю по тебе, — получает омега в ответ и начинает тихо мурчать от удовольствия.       Но почему действия альфы так расходятся с его словами? Почему он говорит, что скучает по нему, и при этом делает абсолютно всё, чтобы избежать встреч с ним, чтобы не видеть его?       Он уже собирается спросить, как Мануэль снова закрывает его рот своим в очередном поцелуе, и Дамиано тут же забывает, что он там хотел спросить.       Спустя час или около того Дамиано, оставив свои вещи в спальне, находит себя на диване Мануэля. Лежащим на Мануэле.       — Так и лежи, — просит альфа, и Дамиано без промедлений послушно затихает. Мануэль под ним издаёт что-то похожее на урчание, и от этого запросто можно растаять, и Дамиано чуть ёрзает, поудобнее устраивая голову на широкой груди, чтобы позволить этим приятным звукам убаюкать себя.       — Почему ты хихикаешь? — спрашивает альфа.       — Потому что люди делают дофигища собачьих шуток, когда речь заходит об альфах, но на самом деле вы как огромные коты.       — Родриго и его дебильные шутки, — мужчина качает головой. — Кстати, хочу кое-что спросить.       — Валяй, — сейчас у Дамиано есть отличная возможность смотреть вблизи, ловить каждую деталь и любоваться любимым лицом, которое ему хотелось бы видеть каждый божий день.       — Откуда в твоей голове взялись эти мысли про другую омегу? Что это были за глупые вопросы?       Дамиано фыркает и чуть приподнимается на руках. Прежнее раздражение быстро возвращается к нему обратно, рука об руку с обидой от слов Томаса.       — Потому что у тебя всегда не хватает на меня времени. Потому что ты не хочешь метить меня. Потому что, когда у меня течка, ты возникаешь из ниоткуда, а потом… ты не хочешь меня. Я видел много фильмов и знаю, что это первые признаки того, что есть кто-то ещё… на стороне.       Уже во второй раз за эту их встречу Мануэль удивлённо распахивает глаза, и, чёрт, чему он всё время так удивляется?       — Дамиано, чёрт возьми, у меня нет никаких других омег.       — Но я не понимаю, куда движутся наши отношения, — он поднимается с груди мужчины и качает головой. — Прости, я не хотел ругаться. Я просто хотел увидеть тебя перед началом тура. Мне с головой хватило и упрёков Томаса.       — Он всё ещё злится на меня?       — Пфт, открытие века.       Мануэль кивает и обнимает его. Дамиано укладывает голову в местечко между шеей и плечом, прямо туда, где он мог бы дать ответную метку, только если сам альфа решит дать её ему.       — Томас очень молод и наверняка просто в растерянности от того, что говорит ему его природа. Быть альфой может быть… не очень временами. Особенно в его возрасте, — признаётся Мануэль. — Не буду притворяться, будто знаю через что он проходит, его переживания могут тотально отличаться от моих, просто будь терпеливее с ним.       Почему все говорят ему одно и то же? Почему Мануэль ни капельки не ревнует?       Дамиано раздражённо фыркает и всё же ничего не отвечает. Мануэль нежно почёсывает основание его шеи, мягко водя носом по волосам. Он всегда так делает, а сердце Дамиано переполняется нежностью каждый раз.       Мануэль очень нежный мужчина, несмотря на его репутацию холодного и равнодушного. К этому времени Дамиано выяснил, что правильного запаха хватает, чтобы заставить альфу мурчать как котёнка — но не чтобы пометить, и это просто сводит его с ума.       — Он назвал меня лицемером, — выдаёт он в конце концов. Слова горькие и абсолютно не ложащиеся на язык, всё потому, что, возможно, крохотная его часть согласна с Томасом, а ему не нравится мысль быть лицемером.       — Почему? — пальцы альфы не останавливаются, а продолжают почёсывать омегу, будто в этом и заключается весь смысл его жизни. Приятная дрожь прокатывается от затылка вниз, а потом обратно, заставляя вздыбится волосы на загривке. Боже, это рай, не иначе.       — Потому что я хочу тебя, — признается он, и это, к его сожалению, прекращает почёсывания. Он недовольно стонет и толкается головой в ладонь, прося продолжить. Ласки возобновляются, но они уже не такие уверенные, а скорее отвлечённые и даже немного рассеянные. Ох, спасибо тебе за всё, Томми. — Он сказал, что я лицемер, потому что говорил, что не хочу альфу, и теперь у меня есть ты, и я хочу быть с тобой. Сказал, что я лицемер, раз теперь хочу, чтобы ты пометил меня.       — Ну, ты должен признать, он не так уж не прав, — приходит неуверенный ответ от альфы, заставляя его резко вскинуть голову. Что, блять?!       Должно быть раздражение и злость прекрасно читаются в его глазах, так как Мануэль примирительно поднимает руки и спешит добавить:       — Не про то, что ты лицемер, нет. Но, может быть, ты чересчур позволяешь течкам влиять на себя?       — Если больше не хочешь быть со мной так и скажи, — огрызается он, отстраняясь. Вот и оно, чувство, будто тебя отвергают, от которого внутренний омега паникует. Как только этот человек может целовать его так, словно он самое драгоценное существо на свете, а потом заставлять его чувствовать себя таким ненужным?       — Я не говорил такого, — Мануэль вздыхает, садится, Дамиано издаёт совсем невесёлый смешок. — Ты всё неправильно понял, как всегда.       «Я не говорил такого», любимая фраза этого человека.       — Тогда прекрати придумывать отговорки и реши уже, чего ты хочешь, раз и навсегда, — прикрикивает он, громче и злее чем хотел. Вся эта ситуация просто съедает его изнутри, и это невероятно выводит Дамиано из себя.       Мануэль стискивает зубы, омега чувствует волны злости, исходящие от тела под собой, такой запах — горелого — бывает, когда Вик что-то готовит. Едкий и противный, он словно оседает в рту, обволакивая горло и вызывая инстинктивное желание сплюнуть или хорошенько прокашляться.       Альфа не рычит, не пытается подчинить, он просто сидит неподвижно на диване и зло смотрит на него — с чего бы это вдруг? Это он, Дамиано, тот, кто должен злиться, это ему тут целый год отказывает альфа, единственный, кому он захотел покориться. Тот, кто целует его так, будто любит больше всего на свете, а потом оставляет за порогом своего сердца и хлопает дверью перед самым его носом. Каждый чёртов раз.       — В первый раз, когда мы говорили, ты сказал, что ты не хочешь альф. Ты продолжал повторять это несколько месяцев, говоря, что трое альф рядом с тобой как семья для тебя, но, если так взять, ты просто был единственным взрослым и зрелым среди детей, — тихо и спокойно говорит Мануэль, будто бы старается не дать кипящей лаве эмоций пробиться наружу, а Дамиано делает всё, чтобы не дать этому повлиять на себя. Нет, Мануэлю не победить так просто, не в этот раз, чёрт возьми. — А что потом? Внеплановая течка и ты умоляешь старого альфу, как я, пометить себя. Ты должен признать, что это как минимум странно. Тебе не в чем его винить, для него всё не просто складывается, — продолжает альфа, в то время как омега пытается догнать, о чём это он говорит.       Томас. Ну да. Конечно.       «Мы игнорируем нашу проблему и перескакиваем на глупый разговор про Томаса.»       Дамиано смотрит на альфу испепеляющим взглядом — крохотная часть его радуется, когда тот удивлённо хмурит брови.       — Вот видишь?! В этом-то и вся проблема чёртовых альф! Вы всегда считаете, что знаете всё и лучше всех! Я никогда не говорил, что не хочу альфу! Я говорил, что он мне не нужен! Вы все думаете, что раз человек отстаивает омежьи права, то это значит, что он ненавидит всех альф и хочет увидеть, как весь мир сгорит к чертям? Но угадай что? Я могу бороться за право омег не принимать подавители, и при этом не быть мишенью для домогательств, и хотеть отношений с альфой! — Мануэль молча смотрит на него, злость и раздражение полностью исчезли из его запаха. Ну, а всё потому, что это Дамиано тут тот, кому следует беситься, а не он. У Аньелли нет никаких блядских прав, чтобы злиться на него, весь чёртов мир и так у его ног просто по праву рождения, только потому, что у него блядский узел на хую. Как будто эта чёртова шишка делает их умнее или негласными лидерами. Ну что за бред?! Из Дамиано лидер и фронтмен будет куда лучше в сравнии с множеством других альф, которые всегда окидывали его надменным взглядом с ног до головы, насмехаясь над тем, что он омега во главе рок-группы альф.       — Я просто… никак не могу понять, почему я? — Мануэль трёт лицо, внезапно принимая усталый вид. — Я знаю, ты злишься, знаю, как это выглядит со стороны, но постарайся хотя бы раз представить себя на моём месте.       Дамиано порывисто отстраняется от альфы и встаёт с дивана. Он начинает расхаживать туда-сюда по ковру, нервно жестикулируя, он всегда так делает, когда нервничает — уж лучше так, чем снова впадать в апатию длиною в год.       — На твоём месте? Окей. У тебя есть омега, который спит и видит, как бы наконец быть вместе с тобой, а ты этого не желаешь, по бог знает каким причинам. Если только у тебя нет другой-       — Нет у меня другой омеги, — рычит Мануэль сквозь стиснутые зубы, но Дамиано отмахивается от него, словно от назойливой мухи, и продолжает как ни в чём не бывало:       — Потому что ты не собираешься рассказывать мне, почему ты ненавидишь омег, так откуда, блять, я должен знать. Ты никогда мне ничего не рассказываешь. Ты всегда жалуешься, что другие, — он показывает пальцами кавычки, — омеги обращались с тобой как с дерьмом и, ладно, у меня нет причин не верить тебе. Но сейчас… я только вижу то, как ты отвергаешь меня.       Мануэль закрывает глаза, измождённо откидываясь на спинку дивана.       — Я не отвергаю тебя.       — Да неужели?! Ещё как отвергаешь! Каждый чёртов раз, когда я прошу тебя укусить меня! Дамиано, нам лучше подождать! Дамиано, я не уверен! Дамиано, то! Дамиано, сё!       Чего он точно не ожидает это яростного рёва от Мануэля, который одним резким сильным движением руки останавливает его на полушаге. Потом он только слышит приглушённый, благодаря ковру, звук рухнувшего на пол собственного тела. Головой он не ударяется только потому, что Мануэль удерживает его за затылок, но альфа весь нависает над ним и рычит. Всё, что Дамиано может сделать, это вскрикнуть от ужаса.       — Дай я тебе кое-что разъясню, маленький омежка, — рычит альфа над ним. Дамиано от этого страшно, но ещё он начинает возбуждаться и- сейчас не самое подходящее время, дурацкое омежье тело! Мануэль игнорирует этот знакомый до последней нотки запах. — В твоём чудесном и сказочном представлении ты единственный, кто имеет права на что-то, да? Да. Потому что ты слабый омега. Плохие альфы плохо относились к тебе в прошлом, и теперь это даёт тебе особые привилегии закатывать истерики и требовать от альф что-то, не спрашивая их мнения и чего они хотят, да?       Ладно, если так посмотреть на вещи, то это действительно плохо. Так что Дамиано облизывает губы и мягко кладёт ладони на грудь мужчины, пытаясь успокоить. Аккуратно убирает волосы Мануэля, спадающие вниз, словно занавес.       — Я не… Я просто не понимаю тебя! Ведь я здесь для тебя! Я хочу быть с тобой! Я, чёрт возьми, люблю тебя! Хочу, чтобы ты пометил меня!       — Ты… любишь меня?       — Ну… дааа?       Мануэль снова рычит, но на этот раз не зло, а как-то… печально?       — Ты любишь меня только потому, что я помог тебе в первую течку и продолжу помогать до тех пор, пока ты не найдёшь себе более подходящего альфу. Это нормально, когда чувства появляются в таких обстоятельствах, а- Что блять?       Дамиано хватает его за футболку Led Zeppelin и со всей дури тянет на себя, альфа валится на него всем весом. Первоначальный страх испаряется к чертям, будто и не было вовсе, и единственное, что Дамиано чувствует сейчас, это смятение.       — Хватит молоть чушь, хотя бы на минуту, пожалуйста. Более подходящий альфа? Чёрт, ну что ты такое несёшь?       — Ты просто сам до конца не понимаешь, что происходит, — повторяет альфа. Больше похоже будто он говорит это самому себе, а не омеге. Дамиано не понимает, честно. Какого чёрта, что происходит? Откуда теперь взялась эта история? Он провёл с Мануэлем не первую течку, и это точно не причина его любви к нему.       — Мои чувства не продиктованы гормонами, Мануэль! Прекрати в это верить, всё совсем не так! Я не какая-то глупая курица, которая просто привыкла к одному петуху, это смешно! — он обречённо стонет и зарывается руками в волосы, притягивая его ещё ближе. — Ты мне понравился ещё до той течки, понимаешь? Ты понравился мне, потому что уважал моё желание не принимать подавители, даже если не понимал меня. Даже если был не согласен. Ты поддерживал меня на каждом шагу, и вот почему сегодня я здесь. Это не имеет никакого отношения ни к гормонам, ни к течке, это всё благодаря тому, что ты относился ко мне как к личности, тому, что ты делал так с самого начала. Ты уважал меня и мои идеи, даже если был не согласен с ними. Чёрт, Ману, ты взял нас в X-Factor, несмотря на нашу чудаковатость, — он грустно улыбается альфе и прижимается к его лбу своим. — Я даже не представляю, кто может подойти мне лучше, чем ты, глупый идиот.       Мануэль продолжает оставаться безмолвным, но его запах говорит о сомнениях и о желании поверить словам Дамиано. Он облизывает губы, его глаза то и дело возвращаются к губам Дамиано. Ему хочется поцеловать парня, но он не хочет вводить его в заблуждение.       Боже, ну почему у него никак не получается его убедить?       — Как я могу быть уверен, — наконец спрашивает альфа спустя целую вечность, — что ты реально веришь в это? Что завтра не уйдёшь от меня, потому что вся магия закончилась, а тебе понравился запах другого альфы?       — Никак. Тебе придётся поверить моим словам.       Мануэль фыркает. Смешок полностью лишён веселья.       — Знаешь, это не так уж и легко.       — А я и не говорил, что будет легко. Ты всё неправильно понял, как всегда.       Напряжение покидает тело альфы за единое мгновение и он крепко обнимает Дамиано, зарываясь носом в его шею, глубоко вдыхая запах. Он всегда так делает, когда они обнимаются, и от этого омега просто млеет, потому что это такой интимный и ласковый жест.       — Просто ты такой красивый, такой юный. Ты можешь заполучить себе любого.       Дамиано ластится к нему и заглядывает в его глаза, поглаживая по щеке.       — Могу. Но не хочу. Точно так же мне не нужен альфа, но я хочу быть с тобой.       Мануэль наконец кивает.       — Давай, хватит уже нам лежать здесь. Поедем пообедать.       Дамиано знает, тема ещё не закрыта, к тому же они ни на шаг не приблизились к решению вопроса с меткой. Он понятия не имеет, как это сделать, так что на время откладывает это в строну и позволяет поднять себя с пола.       На обед они едут в ресторан. Мануэль ухаживает за ним как за принцем — он делает так всегда, и это один из противоречивых сигналов, которые Дамиано не может понять, потому что альфа ухаживает за ним — а потом они возвращается домой, где они непременно оказываются в постели.       В первый раз, когда у них был секс вне течки, Мануэль готовил его к тому, что следует ожидать. Его омежье тело не отвечает на ласки так же быстро, как и во время течки, но оно всё же создано, чтобы суметь принять в себя узел альфы. Всё, что нужно это только терпение и много лубриканта.       Дамиано больше нравится секс вне течки, ведь так он может мыслить ясно, несмотря ни на что. Даже будучи полностью потерянным в ощущениях, такой секс не как мгновенное решение болезненной проблемы, а скорее то, к чему ты подходишь спокойно, не спеша.       — Можно прикоснуться к тебе в этот раз? — спрашивает он Мануэля и касается основания его члена, горя желанием сделать альфе приятно.       Самая большая проблема того, что они живут далеко друг от друга, это постоянная нехватка времени, и по каким-то абсурдным причинам Мануэль всегда тот, кто делает всё. Это всегда Мануэль тот, кто делает ему приятно, и никогда наоборот. Он никогда не разрешает омеге поменяться ролями. Потому что в их постели существует только одно правило, и согласно ему Дамиано должен быть удовлетворён и приласкан.       Как будто Мануэль не достоин того же.       Он достоин.       — Не волнуйся. Я в порядке, — Мануэль целует его и убирает его руки подальше от своего члена и узла на нём, по которому Дамиано нестерпимо хочется провести языком. — Иди сюда. Дай поцелую тебя.       Не то чтобы Дамиано не нравится, совсем наоборот. Он не заскучал или что-то вроде этого. Мануэль всегда всё делает так, чтобы у омеги мозги вытекали из ушей, когда они оказываются в одной постели.       — Я тут посмотрел немного порнухи, — вдруг заявляет он, а Мануэль поднимает голову и хмурит брови.       — Порнухи?       Дамиано быстро кивает.       — Ну, в общем, там была омега и она… она взяла в рот член альфы, а потом… а потом и узел…       — Это порно — фейк, — с усмешкой отвечает Мануэль. Но Дамиано видит, что его глаза потемнели от желания — альфа представил это. — Твой маленький ротик не сможет дать нужного давления на узел. Кроме того, есть риски, что ты задохнёшься или укусишь меня.       Ну, вполне логично.       Но фантазия не стала от этого менее желанной, совсем наоборот. Опасность только придала ей пьянящий вкус чего-то запретного и ещё больше завела...       — Прекрати думать об этом. Мой член слишком большой для твоего рта, узел тем более.       У Дамиано затрепетали ресницы от напоминания о размерах альфы. Большой, тяжёлый и твёрдый. Возносит его на самые вершины удовольствия. А узел такой огромный, когда распускается внутри. Только от одной мысли электрические разряды бегут вниз по спине и, ожидаемо, в следующий же момент он намокает.       Мануэль тянет его запах и опускает голову между его ног.       — Говорить тебе не думать об этом бесполезно, да?       — Это всего лишь фантазии, — омега стонет, когда альфа приподнимает его бёдра разводя их в стороны. — Фантазировать не вредно.       Мануэль кивает с низким рокотом, идущим из груди.       — И часто ты смотришь порно?       — Ну, мой альфа едва когда видится со мной. Или пишет мне. Или отправляет мне свою обнажённку. А мне же нужно как-то справляться.       — Твой альфа хочет тебя гораздо больше, чем ты думаешь, — рычит Мануэль. А Дамиано только возбуждается сильней, ведь Мануэль в первый раз назвал себя его альфой. Неважно, сказал он это осознанно или нет. Главное, что сказал.       Дамиано выгибается под ним и проводит рукой от груди к бёдрам.       — Тогда мой альфа должен хорошо постараться, чтобы доказать мне это.       Мануэль заставляет изнывать от наслаждения. Он проникает языком ему в зад, жестко трахает им его, отсасывает ему и доводит до состояния желе. И лишь когда омега в шаге от оргазма, альфа решает начать подготавливать его для себя.       Когда Дамиано наконец чувствует альфу внутри, он притягивает его к себе ногами, заставляя войти сразу на всю длину, как хотел сделать уже давно. Он задыхается под ним, подаётся навстречу движениям, с силой сжимает ногами его бёдра, прося толкаться всё жёстче и жёстче, чтобы он наконец получил то, чего так давно хотел.       Узел добивает его окончательно, отправляя вольны удовольствия по всему телу, прямо как и укус Мануэля. Это не метка, всего лишь лёгкий укус чуть ниже ключицы. Альфа убирает зубы и посасывает место укуса, оставляя, Дамиано уверен, очень даже заметный темно бардовый след.       Это не классическое заявление, которое говорило бы, что он принадлежит ему весь — блять, ну что за эпохальный бред — и всё же это означает что-то. Означает, что Мануэль не убежит от него, что останется с ним по своей воле. Может, даже то, что он любит Дамиано. Ну или хотя бы полюбит в будущем.       Дамиано может потерпеть ещё, честно.       У него получится, если его альфа будет и дальше обнимать его так крепко, целовать, помогать выбираться из пучины удовольствия, в которую сам же бросил.       Мануэль улыбается ему, целует снова и снова, пока узел держит их крепко связанными друг с другом в тёплых объятиях, у которых есть все шансы продлиться вечность.