Bite Hard

      Метки так и не случилось.       Причины, ну, если верить Мануэлю, просты и понятны.       Причина первая: Мануэль хочет, чтобы Дамиано полностью осознал, каково это будет быть помеченным альфой намного старше себя. Разница в возрасте не легкая прогулка по парку и так просто никуда не денется. Плюс мнение общественности тоже не надо упускать из виду.       Причина вторая: работа над собой. Мануэль хочет, чтобы Дамиано попытался понять — то, что он чувствует к нему, это только увлечённость, продиктованная требованиями течки, привязанность, возникшая при постоянном взаимодействии во время X-Factor, что длился несколько месяцев, или же что-то ещё.       По мнению Дамиано всё это чушь собачья, а Мануэль просто грёбанный трус. И вот его наконец прорвало.       — Это нормально, что ты боишься, если то, что он сказал тебе окажется правдой, — говорит Вик с набитым ртом. Она откопала откуда-то из недр нижних шкафчиков давно позабытую пачку чипсов. Дамиано почти уверен, что их срок уже давно истёк.       Томас фыркает, как всегда взвинченный, когда разговор заходит о Мануэле. Он даже не утруждается поднять голову, продолжая менять струны на гитаре.       — На твоём месте я бы уже давно послал его во всем известном направлении, да так, что он больше не посмел бы сунуться обратно. Но что вы, продолжайте и дальше игнорировать меня.       — Эй, ты сам ведёшь себя не лучше, — отвечает Дамиано и даже несильно щипает младшего, за что в ответ получает слабый рык,  которым никого не испугать. — Эй, прекрати, для такого у тебя ещё не доросли яйца.       — Не будь так груб, Дамиано, — осаждает его сидящий напротив них Итан, приподняв брови. — Томми, тебя это тоже касается.       Прежде чем Томас успевает показать барабанщику средний палец, Дамиано хватает его за локоть, удерживая от жеста.       — Я же не прошу тебя понять меня. Я прошу лишь о том, чтобы меня слушали, пока я жалуюсь на жизнь. Я думал, мы с ним были… не знаю, как это называется… типа обручены? Но вместо того, чтобы искать встреч со мной, он бегает от меня как от чумы.       — Но зато, когда у тебя течка, он тут как тут, — отмечает Вик.       Ну, это правда.       Уже прошёл целый год с тех пор, как они покинули X-Factor. Альбом Il Ballo Della Vita только вышел, и скоро они должны отправиться в тур. За этот год Дамиано пережил три течки, и каждый раз каким-то образом Мануэль оказывался рядом, не утруждаясь придумыванием каких-то историй.       А что в остальное время? Ну, главной отговоркой служило то, что один из них живёт в Риме, а другой в Милане. Они общались в сети, и Дамиано каждый раз приходилось чуть ли не буквально умолять его о встрече. Даже не для того, чтобы потрахаться. Пусть омеге это очень нравилось. А просто, чтобы увидеть его, побыть немного наедине.       Но нет же, несмотря на всё, что Мануэль говорил ему в прошлом, он, похоже, более чем рад держаться от Дамиано как можно дальше.       Это очень обидно и унизительно.       — Хм, ну конечно, а кто бы отказался присунуть? — прилетает едкий комментарий от Томаса, и впервые Дамиано не чувствует, что он ошибается.       Ребята начинают разговаривать о чём-то другом, а Дамиано берёт телефон и заходит в Telegram. Последние сообщения всегда его, он всегда отправляет пожелания спокойной ночи своему… а кому? Жениху? Партнёру? Любовнику?       Дамиано: привет       Дамиано: Что скажешь, если я сяду на ближайший поезд и приеду к тебе на уикенд?       Мануэль: привет       Мануэль: даже и не знаю…       Дамиано: со дня на день мы уезжаем в тур, и мы с тобой не сможем видеться долгое время…       Мануэль: мне нужно посмотреть свое расписание       Дамиано: Ну конечно прежде всего ты должен проверить свой список дел. Как хотя бы зовут эти дела, есть ли имя у этих дел?       Мануэль: Что ты блять несёшь?       Дамиано: ну, единственная логичная причина приходящая мне на ум это у тебя есть другая омега которую ты прячешь где-то там, никак по-другому у меня не получается объяснить твоё отвращение ко встречам со мной       Дамиано: ну, если только у меня не течка, видать только во время неё тебя от меня не воротит       Он блокирует экран раздражённый и сердитый. Слова Томаса ударили по больному месту, и как бы позитивно он ни пытался мыслить всё это время, после целого чёртового года Дамиано начинает признавать, что его динамят.       Он проводит ладонью по шее, прямо там где должна была быть метка Мануэля, на красивом месте, украшая шею. Но — ничего.       Телефон в другой руке вибрирует, и Дамиано сразу же открывает чат.       Мануэль: не выдумывай всякий бред, нет у меня никаких омег       Мануэль: жду тебя на центральной станции       Он не может сдержать восторга после прочтения этих слов. Пусть и технически Мануэль должен был ответить «У меня нет никаких омег кроме тебя».       Но это ничего. Лучше ведь так, чем вообще никак, да?       — Я пакую вещи! — объявляет он, подскакивая на ноги. — Я еду к нему!       Друзья ошарашенно таращатся на него, Итан первым решает подать голос:       — Он хотя бы в курсе?       — Конечно в курсе, — отвечает он, скосив на Итана глаза. — Он написал, что будет ждать меня на станции.       — Эй, не забудь, у нас тур начинается через неделю, без глупостей там! — предупреждает Вик.       Но Дамиано, даже не слушая её, уже бежит в свою комнату найти чистую сменку и сразу кинуть в сумку. В конце концов, Вик права и к сожалению, как бы ему ни хотелось, он не может позволить себе задержаться у Мануэля на несколько дней, так что нет смысла брать с собой много вещей.       Он только надеется, что в этот раз всё пройдёт получше чем в предыдущие, а ещё, что ему удастся выяснить, что происходит в голове у его альфы. Вот только технически Мануэль ещё не его альфа, дотошная и вредная часть его мозга напоминает ему об этом, а всё потому, что чёртов альфа каждый раз откладывает это дело на «потом».       «В следующую течку» всегда говорит он, но когда приходит следующая, он повторяет то же самое.       Дамиано чертовски устал, серьёзно.       Мануэль действительно нравится ему, настолько, что он даже готов дать реальное и очень значимое название этим чувствам — на самом деле, он уже озвучивал их тому, кому они были обращены, ещё тогда, сразу после их первого раза — но когда тебе отказывают снова и снова, ты просто начинаешь сдаваться.       И всё же, каждый раз, когда он уже вот-вот готов опустить руки, часть его, которая никогда не перестаёт верить и надеяться, напоминает ему о словах Мануэля, сказанных им годом ранее. О том, что Дамиано первый омега, на которого откликнулись его инстинкты, о том, что он может учуять его, где бы омега не находился, о том, что больше всего на свете он хотел бы пометить его и сделать своим.       Он вспоминает ласки и поцелуи на следующий день после течки, небольшие знаки внимания во время и после неё.       Мануэль определил себя как холодного альфу, чего Дамиано никак не мог понять, ведь рядом с ним альфа был совсем другим. Он был страстным, внимательным, добрым и при этом властным настолько, чтобы заставлять омегу трепетать от наслаждения.       Фактически Мануэль всегда такой во время течек. Это после них он в срочном порядке возводит обратно стены вокруг себя и наглухо запирается внутри.       Дамиано думает, что если это по вине его бывших омег — тех идиоток, которые отвергли его — что если из-за них у Мануэля не получается поверить Дамиано, его словам.       Честно, он не понимает, что делать, и просто продолжает говорить, что он хочет его — ко всему прочему, что не хочет кого бы то ни было ещё.       Дамиано со вздохом закрывает молнию на своей дорожной сумке и берёт телефон, чтобы узнать во сколько будет следующий поезд до Милана.       Если он выйдет из дома прямо сейчас, то успеет на тот, который отбывает через час.       Негромкий стук в дверь привлекает его внимание, и, подняв голову, он встречается с извиняющимся лицом Итана.       — Есть минутка?       Дамиано встаёт с кровати и закидывает сумку на плечо.       — Вообще-то нет, у меня поезд через час.       — Я подкину тебя до станции.       Омега вздыхает.       — О чём ты хотел поговорить?       Барабанщик неуверенно улыбается и кивает головой себе за спину.       — О Томми.       Вот же.       Томми на дух не переносит его отношения с их бывшим наставником. Да и вообще в целом не переносит внезапный интерес Дамиано к отношениям, к составлению пары и получению метки. Он всегда бесится, когда речь заходит о Мануэле, всегда говорит об альфе в нелестных тонах.       Омега находит младшего альфу сидящим на кухне, запихивающим в рот сразу три печенья с таким выражением, будто хочет ужраться до смерти этими печеньями.       — Эй.       Томас только поворачивает к нему голову и фыркает через нос. Он громко чавкает, отправляя крошки во все стороны, и только при виде отвращения на лице Дамиано, решает наконец закрыть рот и прекратить сорить вокруг. Наконец проглотив — не без усилий — Томас неприязненно морщит нос и спрашивает:       — Что, всё-таки валишь к своему козлу?       Защищать Мануэля бессмысленно, особенно, когда омега и сам уже начинает думать про него так.       — Да, уже. Вернусь через пару дней, хорошо?       Гитарист кивает, а потом с силой ударяет ладонью по столу, от чего чашка с чаем подпрыгивает, расплёскивая содержимое.       — И что ты в нём только нашёл?!       — Ты… ревнуешь? — спрашивает он, потому уже не может не спросить. До этого он не осмеливался задать вопрос вслух, отчасти потому, что не хотел задевать Томаса, отчасти потому, что не хотел давать ложных надежд, если вдруг ответ окажется положительным.       Но, видимо, сегодня прямо день откровений.       — И ни хрена я не ревную, — Томас сжимает переносицу и трёт глаза. — Мне просто не нравится, как он относится к тебе.       — И как же он ко мне относится, позволь спросить?       — Как к шлюхе, — альфа отвечает с низким рыком и гневным лицом, заставляя Дамиано в страхе отшатнутся.       — Вообще-то, технически я использую его для течек.       — Значит, ты самый большой на свете лицемер, — отвечает Томас, тыкая в него пальцем. — Где все эти речи про то, чтобы быть независимым, про то, чтобы жить, не нуждаясь в альфе?! Только посмотри на себя, во что ты превратился?! Хнычешь из-за узла какого-то альфы!       Слова бьют Дамиано, словно пощёчиной, а всё потому, что это правда. Но всё равно они слишком грубы.       — Значит, ты у нас тут самый идеальный, никогда ни о чём не меняешь своего мнения?! Я никогда не говорил, что не хочу альфу, я говорил, что он мне не нужен!       — Это одно и то же, Дамиано! Продолжай и дальше лицемерить!       — А ты — баран, — Дамиано сжимает руки в кулаки и спешит покинуть кухню, потому что он не будет слушать своего внутреннего омегу, советующего ему подчиниться альфе.       Он никому не подчиняется, даже Мануэлю, Томасу тем более.       — Пока, я ухожу, — говорит он, целуя Вик в щёку. Затем он хватает сумку и несётся вниз по лестнице вместе с Итаном, следующим за ним по пятам с ключами от машины в руке.       — Эй, постой, давай, сядь в машину, — уговаривает его Итан, и когда они уже внутри, а ремни пристёгнуты, барабанщик с грустью улыбается ему. — Будь потерпеливее с ним.       — Я терпел его недовольства год, Итан, — Дамиано качает головой. — Если у него есть что сказать, пусть говорит. А если он просто хочет вести себя как последний скот, то я не собираюсь его слушать.       Весь оставшийся путь до Termini проходит в мирной тишине, потому что Итан знает, когда его лучше не трогать. Когда они доезжают до места, Итан тормозит и привлекает его в крепкие объятия.       — Не ссорься с ним, не у него дома.       — Не волнуйся, всё будет в порядке.       Он покупает билет в вагон только для бет и омег и бежит к платформе поезда, который отвезёт его в Милан.