Меняются роли, сменяются болью

      Пассажирский поезд убаюкивал своим монотонным шумом и показывал картинки потемневших лесов в окне. Олеся незаметно для себя уснула, положив голову на плечо Бизона, который теперь боялся пошевелиться лишь бы не разбудить сладко спящую девушку. Сейчас Ума была похожа на беззащитную и крохотную зверушку, пригревшуюся у его бока. Одна из тёмных прядей спала вниз, заставляя Уманову поморщиться во сне, Борис тут же аккуратным движением руки убрал её, стараясь не потревожить девушку. Спина мужчины пронзительно заныла от длительного нахождения в одном положении, видимо забыв, что ей приходилось часами находиться в неудобных засадах, но прижавшаяся Олеся не давала Тарасову морального права двигаться. В такт ритмичному стуку колёс о рельсы железная ложка билась о стенки стакана, где некогда был передержано крепкий чёрный чай. Ума что-то неразборчиво пробормотала во сне и руками обвила левую руку Бориса, лишая его шансов освободиться. В общем-то он был и не против.              Слегка запущенный сад уже оброс светло-зелёными листочками, дружелюбно шурша ими на ветру вместо словесных приветствий. Едва пробившиеся из земли плоские травинки мерцали яркими солнечными зайчиками, переливаясь где-то у самых ног. Открывшись, железная калитка слегка скрипнула и открыла вид на ничем не примечательный дачный участок, хотя по словам Бизона двор за домом был роскошным. Думать о том, как Тарасов получил ключи от дачи Риты, Олесе не хотелось, как впрочем занимать голову вообще чем-либо. Особый воздух, насыщенный кислородом, кружил голову похлеще перспективы долгожданного отдыха. Вместе они занесли сумку с вещами в светлую гостиную, попутно оглядывая внутреннее убранство дома. Здесь было действительно уютно и чувствовалась сильная рука Багиры и не менее сильная Бати, которой он вешал симпатичные картины с бабочками на стены. Главным объектом внимания здесь был добротный белокаменный камин с аккуратно пристроившейся рядом поленницей. Олеся восхищённо провела рукой по гладкой поверхности его полки, но тут же скривилась. Пыльновато. А что ещё ждать от дома, хозяйка которого в работе с головы до ног и больше? — И что мы будем делать? — Олеся неловко оглянулась на командира в поисках идей. — Сто лет не отдыхала на природе… — Сейчас будем исправляться! — хитро подмигнул Бизон. Борис не переставал быть командиром даже на отдыхе, но сейчас был похож скорее на довольного папашу, который наконец-то вытащил всё семейство на природу. Какая-то доля правды в этом была: после скучного ответа Олеси, что она собирается проводить неожиданный отпуск дома, Тарасову пришлось брать дело в свои руки. К тому же совместный отпуск наедине только способствовал укреплению их отношений, которые правда официально такими не были. На кухне Бизон привычно — как будто это была его собственная — что-то кашеварил из продуктов, что они прихватили из ближайшего магазина. Ума, утратив к этому интерес после нескольких лёгких шлепков по руке при попытке съесть продукты раньше времени, решила выйти на нахваливаемый задний двор. Весенняя травка только начинала пробиваться из-под земли, но он всё ещё был весьма симпатичным. Недалеко расположился мангал на высоких ножках, и Олесе живо представилось, как рядом с ним стоит Борис, раздувая из искр в углях огонь. Воображение нарисовало эту картину так живо, что в воздухе буквально зависло ощущение домашнего спокойствия. Чуть поодаль стояли садовые качели, с которых можно было с удовольствием наблюдать за огородом и небольшим садиком Кошкиной. Всё вокруг казалось таким уютным и семейным, что Умановой захотелось обзавестись таким же домиком где-нибудь подальше от городской черты. Проводить там каждые выходные, наслаждаясь природой вокруг; копаться в огороде, попутно измазываясь землёй по локоть; здесь же играть с детьми, завести огромную добрую собаку… За тихим шелестом листвы она уловила звук шагов Бизона, который наловчился подходить почти бесшумно. — Готова? — спросил Тарасов, по-хозяйски закидывая ей руку на талию и чуть привлекая к себе. — К чему? — Олеся обернулась на мужчину, ожидая ответа, который её не сильно-то интересовал. Главное, отдыхать и без посторонних. — Вопросом на вопрос не вежливо отвечать, — добродушно отчитал Борис и продолжил более воодушевлённо. — А если серьёзно, то к лучшему пикнику в своей жизни! — И первому, — в полголоса добавила девушка, больше для себя, чем для Бизона. Идти едва протоптанной лесной тропой без полной выкладки уже само по себе было отдыхом для обоих. Вооружившись двумя рюкзаками (что было в её, Олеся даже не знала), они шли уже с десяток минут, забираясь всё глубже в расцветающий лес. Весна была в самом разгаре, поэтому растения, пригревшиеся под теплым солнцем, уже цвели бурным цветом. С обрастающих веток деревьев наперебой заливались птицы, расшевелившиеся в хорошую погоду. Привал Бизон и Ума устроили на небольшой полянке, скрытой за густыми кустами ярко-красных ягод. Тарасов со знанием дела вытащил из Олесиного рюкзака небольшую подстилку и, отыскав ровное место, постелил её на траву. Стоило Умановой отвернуться, чтобы рассмотреть окружившие их многовековые дубы, как из второго рюкзака увидели свет термос с чаем, авторские бутерброды Бориса Тарасова и фрукты. Бизон сел на покрывало, показывая своим видом пример, и принялся наливать чай в крышку-кружку термоса. Олеся присела рядом, стараясь находить как можно ближе к нему, словно всё происходящее было миражом, который мог в любую секунду раствориться. Несмотря на общую прохладу, в горячем чае не было острой необходимости, но он добавлял теплоты в их посиделки. Уманова опустила голову на плечо Бизона, задумавшись о чём-то своём. Где-то прямиком над ними что есть сил голосила птица, своими трелями объявляя о пришедшей весне, а вместе с ней вернулось и тепло. — Красиво поёт, — улыбнулась Ума, ощущая себя совершенно точно на своём месте. — Это соловей, — дополнил Борис, отправляя в рот очередной раз кусок бутерброда. — А слышишь прерывистые? Тарасов невольно ударился в теорию орнитологии, чем немало удивил Олесю. Он говорил, как отличить друг от дружки разные крики птиц, и в чем разница между тональностями их голосов — словом, так удивил Уманову, что под конец импровизированной лекции, она сидела с открытым ртом. Знания, по крупицам собиравшиеся в самых глухих местечках страны, наконец нашли отклик. — Что? — поинтересовался Бизон, не зная, как толковать её реакцию: то ли понравилось, то ли нет. — Неожиданно. — резюмировала Ума, отпивая из термоса тёплый чай. — Диверсанту всякие знания нужны, — с явной скукой в голосе отмахнулся Борис. — А этот звук испорченного дверного звонка кто издаёт? — Олеся со своими вопросами явно вошла в интерес. — Коростель, — улыбнулся Тарасов, поворачиваясь к девушке. — Значит где-то рядом есть вода. Соловей проворно спрыгнул со своей ветки, расправляя крылья в воздухе и полетел на запад. Олеся прислушалась, и, на минуту даже перестав уплетать бутерброд за обе щеки, сначала не поверила своим ушам — где-то совсем недалеко в траве шуршала вода. Все звуки вокруг соединились в удивительно чудесную весеннюю симфонию, от которой становилось теплее вопреки прохладному ветру. — Слышишь? — тихо, словно боясь спугнуть источник шума, спросила Уманова. — Журчит! — Да, — кивнул Борис, смотря в направлении, откуда шёл звук. — Хочешь сходить, посмотреть? Олеся кивнула, энергично поднимаясь на ноги, и воодушевленно смотрела в сторону, где находился источник звука. Не став собирать свою площадку для пикника, они двинулись в нужном направлении. Олеся с Борисом прошли всего несколько минут по редкому лесу, и их взгляду предстала низина, на склоне которой пробивался родник, звуча своим журчанием. Ума, не сдерживая почти детской радости, побежала к источнику, а мужчина, глупо улыбаясь этой милой сцене, пошёл следом за ней. Уманова наклонилась к струе и с удовольствием умылась прохладной проточной водой. Капли приятно стекали по лицу, и капали вниз, ударяясь о рыхлую землю. Заметив, что Бизон уже стоит рядом, девушка набрала в ладони кристально чистой воды и брызнула в его сторону. — Эй! — мужчина проворно отскочил в сторону, но какое-то количество капель на него всё-таки попало. — За что? — Закаляйся! — весело крикнула Олеся, смеясь. — Вот я тебе сейчас! — нарочито воинственно пригрозил Борис, медленно подходя к ней. В завязавшемся водном поединке они изрядно вымокли, но от души повеселились, словно дети, играющие с водяными пистолетами. Конечно, долго оставаться на улице в мокрой одежде в такую холодную погоду было бы опрометчиво, поэтому Бизон с Умой поспешили вернуться домой, не забыв захватить свои вещи. На этом можно было закончить приключения на сегодня — впечатлений более чем хватало — но у Олеси возникла новая идея. Во время того как Тарасов возился с лёгким ужином, она успела всё приготовить, и дело оставалось за малым. После еды Уманова торжественно позвала его на задний двор и объявила свою идею. — Серьёзно? Ночевать в палатке? — нахмурился Бизон, категорично сложив руки на груди. — Ну уж нет… Мужчина уже собирался было развернуться и вернуться в дом, но Уманова двумя руками ухватилась за его ладонь, сопровождая свой захват милым и требовательным выражением лица. Когда на тебя так умоляюще смотрят эти милые карие глаза, отказаться не так уж просто. — Будет здорово, — настаивала Олеся, складывая ладони вместе в умоляющем жесте. — Ну, что ты теряешь? — Возможность застудить себе что-нибудь? — скептично предположил Тарасов. — Я всё предусмотрела, так что шагом марш в полевой лагерь, товарищ капдва, — воинственно пригрозила Ума. — Слушаю, товарищ Уманова! — язвительно ухмыляясь, ответил Борис. В небольшой брезентовой палатке было тесно и вместе с тем очень уютно, хотя и пришлось слегка согнуться, чтобы влезть. Маленький керосиновый фонарь добавлял проходной атмосферы, когда отблески язычков рыжего пламени тенями танцевали на стенах. Застудить что-либо не представлялось возможным, потому что Олеся предусмотрительно затащила внутрь шерстяные пледы, найденные где-то в доме. — Ну как? — тихо спросила девушка, понимая, что из-за недостатка места вплотную прижимается к Бизону. Её горячее дыхание разрезало тишину, а сама прелестная виновница этого лежала невообразимо близко, едва ли не прижимаясь к нему всем телом. Взгляд Бориса затуманился, а мысли заполнялись исключительно неприличными картинками, при одном только виде Умы: в её глазах бегали озорные огоньки от фонаря, невинная улыбка застыла на тонких губах, явно провоцируя его. — Хорошо, — нервно сглотнул Тарасов. Последней связной мыслью Бизона было, что сейчас ему сорвет крышу, а дальше желание ударило в голову. Подавшись навстречу Олесе, Борис поцеловал девушку, пока его руки прижимали её тело к своему. Уманова, полностью поддавшись его инициативе, легла на спину, не переставая целоваться. В замкнутом пространстве тут же стало нестерпимо жарко, чтобы всё ещё находиться в одежде. Борис сначала помог раздеться Уме, которая елозила в приятной истоме, а потом и сам разделся, откидывая одежду в разные края палатки. Контраст колкого пледа и такой мягкой кожи девушки, возбуждал тактильные ощущение до волнующих мурашек. Олеся громко выкрикивала его имя прямо на ухо Тарасову, заставляя его страсть разгораться ещё больше. Бизона не очень-то заботило, как отчаянно в пылу возбуждения девушка царапает его спину и что завтра наверняка останутся тонкие полосы, сейчас ему хотелось быть максимально близко к Олесе… — Знаешь… — заговорил Борис, как только дыхание более менее пришло в норму. — Мне кажется, мы слишком задержались на этой «ступени», мы вроде как… — И что ты предлагаешь? — хитро улыбнулась Ума. — Лесь, ты будешь моей девушкой? — прямо спросил Тарасов и повернулся, чтобы увидеть её реакцию. — А как же устав…? — насупилась Уманова, но тем не менее пододвинулась поближе к мужчине. — Я, конечно, устав уважаю, но здесь он абсолютно бесполезен, мне ничего не сделать с чувствами к тебе. Я уже много раз пытался бежать или заменять тебя кем-то ещё, но это лишь попытки, которые не принесли мне ничего… К тому же, — Бизон умолк, пялясь в синий потолок брезентовой палатки. — Запрет действует на бойцов одной группы, а ты… — А я больше не нерпа… — смирившись, кивнула Олеся. — Ты прав. Я согласна.              На следующий день с самого утра немилосердно полил дождь, очень скоро перешедший ливень, который и не думал прекращаться. Сизые тучи темным занавесом повисли на небе, загораживая тёплое весеннее солнышко. Дом постепенно терял тепло, набранное ночью, и температура в нём становилась всё ниже и ниже. Буря за окнами, сопровождалась жутким ветром, чей вой напоминал волчий, добавляя обстановке дольку ужаса. Пара уже заканчивала завтрак в виде яичниц, которые наспех сделал Тарасов. Олеся допивала кофе из кружки, задумчиво уставившись в одну точку, а Бизон не мог ею налюбоваться: футболка не скрывала багрово-синих оставленный им засосов на кукольной шее девушки. Отвлечься он смог лишь, когда заметил, что Ума поежилась от холода. — Кажется, пора разжечь камин, — будничным тоном сказал Борис, словно делал это чуть ли не каждый день. Умановой вдруг показалось, что всё вокруг перевернулось и это абсолютно рядовая ситуация где-нибудь в купеческом доме в 19 веке. Словно она жена помещика, и сейчас в непогоду они собираются пить чай из самовара и обсуждать, как идут дела на их фабрике. Олеся с улыбкой отмела эту фантазию, про себя ругаясь за неправдоподобность таких мыслей. Пожалуй, она могла позволить себе сейчас полное расслабление на это краткое время, пока для их группы не найдётся настолько серьёзное задание, что начальство забудет об их отстранении и безотлагательно вызовет на базу. К счастью, такого пока не предвиделось, и Ума пускала всё на самотёк, чтобы оставшиеся дни шли своим чередом. Уже через пару дней она узнает о новом месте службы, на которое её скорее всего уже перевёл Пригов, но сейчас Уманова намеревалась посвятить всё свободное время себе и Боре. Пока она, окунувшись в свои мысли с головой, невнимательно следила за разгорающимся огнём в камине, Бизон уже успел соорудить около него лежанку, из наспех раскиданных подушек и тёплых одеял. Олеся первая забралась на своего рода лежбище, которое на поверку оказалось очень уютным и ждала Тарасова, внимание которого привлёк книжный шкаф. Бизон внимательным взглядом пробежался по разноцветным корешкам, выискивая достойное произведение. Наконец, улыбнувшись, мужчина бережно вытащил одну из книг и аккуратно стряхнул с обложки лёгкую пыль. — Люблю эту книгу, — как-то ностальгически сказал Борис, возвращаясь к девушке. — «Два капитана»? — Уманова растерянно прочла название. — Не читала. — Как же ты много потеряла! — воодушевленно подытожил Бизон. Тарасов устроился рядом с девушкой в импровизированном развале подушек и, прикрыв их обоих тёплым пледом, принялся читать вслух. Олеся, пригревшаяся на его груди, вытянула ноги поближе к камину, от которого исходило приятное домашнее тепло. Совсем скоро они оба погрузились в историю, где смешалось, казалось бы, всё, что можно было. Уже через десяток глав Уманова поняла, что в книге так нравилось Бизону, и не могла сдержать улыбки, когда он, припоминая, что случится далее, бурчит что-то осуждающее. Домашнее умиротворение окутало комнату, отзываясь в треске огня в камине и размеренном голосе, и, казалось, ничего не сможет нарушить идиллию. Кроме звонка, резко раздавшегося, из телефона Олеси. — Ого… — удивлённо произнесла Ума, прочитав имя абонента. — Привет! Я… В отпуске… И он со мной. Услышав из динамиков телефона знакомый голос, Тарасов улыбнулся и пододвинулся ближе к девушке, чтобы было лучше слышно. На том конце определённо заразительно радовали хорошими новостями, и Бизон, улучив паузу в чтении, положил голову на плечо Олеси. Борис дорого бы дал, чтобы проводить вот так каждую свободную минутку, необязательно в этом доме, но непременно с Умой рядом.