Меняются роли, сменяются болью

— Расскажи свой план. — попросил Тарасов. Улыбка с лица Олеси мгновенно исчезла, её план был простым как две капли воды, но сейчас девушке придётся рассказать о постыдном сговоре против него, и тогда Бизон точно навсегда от неё отвернется. Такое предательство Борис никогда ей не простит. Она бы сама не простила. Было даже сложно представить реакцию командира на такого рода признание, почему-то Умановой хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не рассказывать это Борису. Но сейчас, когда Тарасов смотрел на неё так обнадеживающе, в беспросветной мгле появился тонкий лучик света. Какой бы ни была первая реакция на её слова, потом он в любом случае оградится от неё колючей проволокой из формальностей. И если так… Ума готова цепляться ладонями в шипы, лишь бы доказать Бизону, что её чувства к нему никогда не были ложью. Раздирать душу в кровь, напарываясь на полнейшее равнодушие — пускай, главное, больше никаких тайн и недомолвок, а кристальная ясность. — Я могу тебе сказать, но… — Олеся вовремя остановилась, силясь подобрать подходящую формулировку. — Тебе это не понравится. Ты меня просто возненавидишь, и у тебя на это будет полное право. — Что ты такое говоришь? — лицо Бориса стало серьёзным, а брови чуть сдвинулись к переносице. — Я работала на Кравцова… — на одном дыхании выдала Уманова, следя за реакцией командира. Борис замер, словно у заводной игрушки закончились батарейки, и как-то странно посмотрел на девушку. Произнесенные ею слова плохо укладывались в голове, напоминали несмешную шутку и казались сущим абсурдом и бредом. Лицо Бизона оставалось каменным и непроницаемым — ни тени осуждения, ни тени сочувствия — он был просто обязан выслушать Олесю от начала до конца. Лишь его глаза окрасились в холодный синий океан, замерзнуть в котором было слишком легко. — Я не хотела этого, но он поставил ультиматум, — на глаза Умы непроизвольно стелилась пелена слез. — Что либо он расформирует нас всех, либо… Олеся всхлипнула, судорожно выдыхая воздух из лёгких и обжигая горло новой порцией кислорода. Пересказ событий, которые перевернули её жизнь против часовой стрелки, с каждым разом давался все труднее и труднее, не находя поддержки ни у одного из слушателей. Самое главное, Уманова понимала, почему. — Я согласилась, думала так будет лучше всем… — Ума горько усмехнулась тому, как глупо звучали её собственные слова. — Он сказал, что мне нужно будет завести роман с тобой, а потом он закроет это как внеуставные отношения. — И в конечном итоге ему это удалось… — хмуро заключил Борис, запуская пальцы в волосы. — Чёрт! — Но правда в том, что я действительно люблю тебя! Без чьих-то требований или каких-то приказов… — Олеся прикусила губу. Внезапная тишина накрыла их с головой, потому что любое неосторожное слово сейчас будет сродни выстрелу в голову, но молчание ещё больше выжигало кислород. Слишком много нужно было обдумать, причём их собственные взаимоотношения сейчас были не самым главным. — Я не могу тебя потерять, — вдруг нарушил тишину Борис, подходя к девушке. — Я и так совершил огромную ошибку, когда оставил тебя в Питере. — В каком смысле «потерять»? — переспросила Ума, внимательно следя за ним. — Пригов же сказал, что примет твой рапорт о переводе… — сухо напомнил мужчина. — А зная его, могу с уверенностью сказать, что слов своих он на ветер не бросает. Да и к тому же после всего… Настроен он очень серьёзно. — Всё он правильно сказал, — с горечью отмахнулась Уманова. — Я дала слабину и очень сильно сглупила, подвела вас всех. Таким не место в группе. — Ты можешь оступиться, но не можешь допустить, чтоб потом точно также оступился кто-то из твоих товарищей! — назидательно пояснил Бизон. — Нам нужно крепко прижать Кравцова, чтобы эта сволочь больше не смогла навредить нам всем. Ты же придумала какой-то план? — Смотри, в кабинетах тоже есть камеры. — заговорила Ума, невольно начав расхаживать по комнате. — Они же пишут со звуком, верно? — Ну, да, — согласился Бизон, не совсем улавливая мысль девушки. — К чему ты клонишь? От положительного ответа Тарасова Ума улыбнулась, словно только что поставила всё и сорвала джек-пот. Конечно, что может быть лучше, чем прямые и не поддельные доказательства злоупотреблений должностью Кравцова? Вкупе с её показаниями этого хватит, чтобы подтвердить, что все их неуставные отношения — это постановка подполковника. — Один из наших разговоров с ним был в его кабинете, так что разговор должен был записаться… — рассуждая, прикинула Олеся. — А это уже какие-никакие аргументы против него и можно натравить проверку. — Или лучше… — заговорщически усмехнулся Борис. — Сыграем с ним его же оружием. В головах у них одновременно возникла мысль воспользоваться компроматом против подполковника Кравцова и вынудить его переписать рапорт о результатах внутриведомственной проверки, который он наверняка ещё не сдал своему начальству. Времени было совсем немного — мало ли когда Кравцов собирается это сделать — поэтому пришлось действовать на опережение, чтобы рапорт пока остался у подполковника. Наспех продумав основной «костяк» плана, Олеся и Борис могли со спокойной душой вызывать на встречу противника. — Товарищ подполковник, — Уманова брезгливо поморщилась, но продолжила. — У меня есть для вас кое-какая новая информация. Вам понравится. Но нужно встретиться, это не телефонный разговор. — Олесенька, это прекрасная новость, ты просто молодец, — радостно ответил Кравцов, уже предвкушая «вкусный» компромат. — Я освобожусь через полчаса. — Я скину адрес, — моментально отчеканила девушка, завершая вызов. Вызов оставил на душе неприятное, гаденькое ощущение, что предательство своих всё же случилось. Уманова тяжело вздохнула, сжимая свой телефон в руках, пока в её пальцы не вплелись мужские. Стало спокойнее. — Кравцов прав, — улыбнулся Борис, глядя на неё. — Ты действительно молодец. Девушка бесцветно улыбнулась в ответ, на что-то большее моральных сил уже не было. Хоть ей вчера и удалось отдохнуть дома, но напряжение и общая усталость всё ещё сковывали всё тело. Почувствовав состояние Олеси, Бизон обнял её, заключив в этом жесте всю свою нежность. Облачность начала проясняться, и, кажется, кое-где уже выглядывало теплое солнце.       Следующие полчаса пролетели как 5 минут, за подготовкой своеобразной ловушки. Конечно, никакого обещанного компромата у Умы не было, это был лишь повод выманить Кравцова на нейтральную территорию, и там сбить противника численным превосходством. Для встречи был выбранный небольшой дворик не так далеко от центра, настолько безлюдный, чтобы оставалась иллюзия секретности. Олеся с Борисом решились дождаться подполковника и только появиться самим, добавляя перчинку неожиданности всей ситуации. Кравцов пришёл ровно минута в минуту, так в нём было сильно желание заполучить долгожданную информацию против группы контр-адмирала Булатова. — Подстрахуемся, — подмигнул девушке Тарасов, включая взятый со склада диктофон. — Пошли. Подойти получилось со спины подполковника, изрядно того напугав этим, хотя возможно больше Кравцов испугался решимости, которая читалась с лиц Бизона и Умы. Он явно опешил, его удалось выбить из колеи. — Здравия желаю, подполковник Кравцов, — сквозь зубы процедил Борис, подаваясь вперёд. — Не хотите поговорить? — Не хочу! — упрямо фыркнул мужчина, намереваясь уже уйти. — Стоять! — рявкнул Тарасов. Как-то машинально Бизон схватил подполковника «за грудки», не давая тому пространства для манёвра, и прочитал выражение испуга на лице Кравцова. Олеся легонько положила руку на плечо Борису и, перехватив его взгляд, едва заметно отрицательно покачала головой. Тарасов нехотя отпустил подполковника, понимая, что Ума права — марать руки о таких как Кравцов бесполезное дело, с ними нужно действовать их же теневыми методами. — Я думаю, что вам будет интересно побеседовать с нами. — пространственно заявил Бизон и, выдержав драматичную паузу, продолжил. — У нас есть компромат на вас. — Врёте! — озлобленно бросил Кравцов. Словно эта сцена была тысячу раз отрепетирована, Олеся достала из куртки телефон и, включив воспроизведение видео, передала его подполковнику. Звук, включившегося видеоматериала, раздался неожиданно громко, но с каждым десятком секунд лицо Кравцова вытягивалось в немом удивлении. Такой компромат в умелых руках может принести его карьере очень большой вред, фактически поставив крест на дальнейшем продвижении по службе. Его впервые провели! И кто… — А если я не хочу давать показания против командира? — Тебя никто не спрашивает! Считай, что это приказ! А приказы надо выполнять, Уманова! Свободна. — И что вы хотите? — спросил подполковник, возвращая телефон владелице. — Важнее, чего хотите вы! — невозмутимо ответила Ума. — А вы хотите изменить свой рапорт о результатах проверки… Думаю, не нужно говорить, что результат должен быть хорошим? — Ладно, — недовольно процедил Кравцов, осознавая в какую ситуацию он попал и что превосходство на сей раз не на его стороне. — Какие у меня будут гарантии, что видео никуда не пойдет? — Никаких! — откровенно радуясь ситуации, самодовольно улыбнулся Тарасов. — И раз уж мы так разоткровенничались, зачем это всё? — Потешить самолюбие вам не удастся, вы всего лишь мелкие сошки, — ядовито выразился подполковник. — Расходный материал, которым можно пожертвовать, а так вы не представляете для меня никакой ценности! Мне нужно было подобраться к Булатову и его заманчивой должности. Знаете, вашему подразделению необходим настоящий руководитель, а не контр-адмирал, который держится лишь на славе прошедшего времени, тогда может быть вышло бы что-нибудь путное. Я бы поменял всё! Борис в голос рассмеялся, вызвав у Кравцова неподдельный ступор. В конце концов, подполковник просто не ожидал такой реакции командира Нерп, он бы понял ненависть, агрессию или вспыльчивость… Но смех? Мужчина отказывался понимать, что сейчас происходит. Даже Олеся улыбалась, что называется, во всех 32 зуба, доводя подполковника до исступления. Словно играючи, Бизон достал из кармана куртки диктофон и покрутил им перед лицом Кравцова. — Получается, вас переиграли какие-то мелкие сошки… — заключил на прощание Борис и добавил почти шёпотом, чтобы слышал только мужчина. — Только попробуй ещё раз появиться в жизни Олеси, тогда компромат будет меньшей проблемой в жизни!       Не прошло и двух часов с момента встречи с подполковником, как Пригов вновь вызвал Бизона с Умой к себе в кабинет, и версия о том, что генерал-майор по ним соскучился, была самой маловероятной… По центру ходили не самые правдивые слухи, темы которых ходили от отстранения этих двоих вплоть до их увольнения, настолько они часто стали появляться у начальства то вместе, то порознь. Было в этих теориях, сложенных почти на пустом месте, зернышко правды, вот только во что оно вырастет? — Даже не знаю, что произошло… — довольно мрачно начал Владимир Викторович. — Но подполковник поменял свой отчёт на крайне… позитивный. Пророчит вашей группе большие перспективы. Ваших рук дело? — Наших! — бодро отозвался Тарасов и уже намеревался продолжить, как был перебит. — Ну, и славно. — кивнул Пригов. — Чем меньше я знаю, тем лучше, Бизон. А пока, свободны. — Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться, — неловко попросила Уманова, переминаясь с ноги на ногу. — Обратись, — разрешил Владимир Викторович, уже увлекшись своими делами. — Мой рапорт о переводе… — в тревожном ожидании девушка протянула бумагу генерал-майору. — Только я не написала новое место службы, потому что… не знаю его. — Я сам укажу. — ответил Пригов, клацая мышкой своего компьютера. Олеся, ожидавшая вновь показной порчи рапорта, неожиданно стушевалась и неизвестно, сколько бы простояла в кабинете, если бы Бизон аккуратно не потянул её за рукав в коридор. За пределами кабинета было безлюдно и очень тихо, словно все сотрудники вымерли, хотя, казалось бы, рабочий день в разгаре. Окончание истории с Кравцовым, которое должно было принести в головы хоть немного порядка и облегчения, меркло перед новой проблемой. Видимо Борис был прав, и Пригов, сделав свои выводы из ситуации, принял неминуемое решение. А повлиять на это не представлялось возможным, даже с учётом их чудесного спасения всей группы от развала. Особо важных дел сейчас у Бизона и Умы не было, всё равно от работы они отстранены, а создавать кучу в аналитическом центре было бесполезно. Но аналитический нашёл их раньше, вернее нашла Багира. — Бизон, — из-за спины послышался голос Риты. — Можно тебя на пару слов? — Да, Рит, — Тарасов подошёл к ней и, догадываясь о чём будет речь, опередил её вопросы. — Да, мы с Умой заткнули Кравцова и, мне кажется, надолго! — Мы с Батей так и думали, — улыбнулась Кошкина, похлопав друга по плечу. — Молодцы! Хорошо поработали! А ещё мы с ним решили, что вам обоим нужен отдых… — Отстранение от оперативной работы теперь так называется? — хмыкнул Борис, лукаво улыбаясь. — О-о-очень смешно, Бизон! — закатила глаза женщина, показывая, что считает его неисправимым шутником. — Нет, нормальный, человеческий отпуск, помнишь такой? — Что-то не припомню… — Тарасов театрально почесал затылок. — Надеюсь, Олеся тебе напомнит, — Рита хитро подмигнула, в открытую поддевая мужчину. — Я тебя прошу, не обижай девочку, ей уже хватило. Иди давай, она тебя уже заждалась. Бизон отрывисто хмыкнул, оборачиваясь на откровенно заскучавшую Уму, которая шагами мерила коридор. Чёрные берцы тихо топтались по чистому полу, не оставляя ни следа на нём, и было в этом что-то завораживающее. Оторвалась Олеся только, когда к ней подошёл Борис, увлекая за собой по коридорным лабиринтам. — У нас с тобой дело государственной важности! — нарочито громко произнёс Бизон, приобняв её за плечи. — Какое? — с интересом спросила Олеся, улавливая в его глазах искорки смеха. — Наконец отдохнуть по-человечески! — засмеялся Борис. — Отказы не принимаются, Уманова!