Меняются роли, сменяются болью

— Хорошо, товарищ подполковник. Вы правы. — кивнул Булатов, справедливо соглашаясь с доводами и представленными доказательствами. — Ума, Бизон, вы отстраняетесь от работы, пределы центра не покидать. Кот — временный командир группы. Все свободны. Нерпы вышли в коридор в состоянии шока от услышанного только что, шутка ли Кравцов только что руками Бати отстранил от оперативной работы Уманову и Тарасова. Олеся застыла, пропуская остальных вперёд, всё равно кроме только-только вернувшихся Кота и Даны никто с ней и не хотел общаться. Даже Борис ускользнул куда-то, ещё до фразы о том, что все свободны. Всё равно Тарасов был сейчас последним человеком, которого Ума хотела бы сейчас видеть, возможно предпоследним, если брать в расчёт Кравцова. — Ум, ты знаешь, почему вас отстранили? — уже в коридоре поинтересовалась Лазарева, переглядываясь с Котом. — Что мы вообще пропустили? Но девушка, не потрудившись даже посмотреть в сторону Даны, неопределённо пожала плечами, явно не собираясь делиться даже тем немногим, что знала. Задумчивое лицо Умановой вдруг прояснилось, и она остановилась как вкопанная, привлекая внимание Васи и Вики, и резко развернулась. — Олесь, ты куда вообще? — успел крикнуть Кот вдогонку девушке. — Что вообще происходит? — К Пригову! Делать то, что нужно было уже давно! — размыто ответила Ума, скрываясь за поворотом коридора. Когда Олеся оказалась перед кабинетом начальника, то ощутила неподдельный страх и щемящую мысль «а я точно не пожалею о своём решении?». Гул сердца решительно отдавался в уши, нагнетая атмосферу вокруг девушки. Строгая металлическая табличка «Генерал-майор Пригов В. В.» запугивала настолько, что немели ноги, не решаясь сделать шаг. Как казалось, правильный шаг. Хотя вот, что тут сложного? Постучать в дверь, сказать несколько слов и подписать одну бумагу, чтобы всем вокруг стало легче дышать. Уманову вдруг осенила пронзительная мысль, что сделать это надо было сразу после разговора Кравцова. Мимо прошёл кто-то из аналитического центра, кинув на девушку быстрый взгляд, и Ума поняла, что медлить больше нельзя. — Владимир Викторович, можно? — постучав в дверь, как можно более официальным тоном спросила Олеся. — Заходи, — ответил генерал-майор, даже не удостоив её взгляда, который целиком и полностью был прикован к бумагам на столе. — Я хочу подать рапорт о переводе! — решительно заявила Олеся, словно боясь: не скажет сейчас, успеет передумать. — Куда угодно. — Хорошо, — кивнул Пригов, мастерски скрывая удивление под маской невозмутимости, и протянул ей чистый лист и ручку. — Садись, пиши в официальной форме. Ума села на стул и начала писать официальную бумагу, скрупулёзно выводя слова, от которых на душе скребли кошки. Уверенность, что так будет лучше всем Нерпам, сменялась эгоистическим вопросом, а каково будет самой Олесе. Её ощущения сейчас были такими, словно она стояла на краю пропасти, решая, куда ей сделать шаг: вперёд или назад? Сейчас бы очень помогло мудрое наставление от Багиры, но Уманова слишком боялась говорить о своём и без того болезненном решении. Дописав бумагу, Ума исподлобья взглянула на Пригова, который что-то писал, и невольно задумалась, а сколько раз ему хотелось взять и всё бросить, также, как она сейчас, позорно сбежать… Олеся подала начальнику лист и уже потянулась в нагрудный карман за удостоверением сотрудницы КТЦ, когда Владимир Викторович пробежался глазами по тексту и безразлично разорвал лист на глазах девушки. — Но зачем…? — обессиленно поинтересовалась Уманова, следя, как клочки бумаги исчезают в мусорном ведре. — Жизненный урок номер раз. Не всё всегда так, как мы хотим. — бескомпромиссно сказал генерал-майор и уже жёстче продолжил. — Вы здесь с ума посходили все? Это что за хоровод рапортов? Вам здесь не кружок по интересам! Заняться нечем?! Так я вам найду занятие! Уманова с трудом подавила едкое «будет чем нам с Бизоном заняться, пока мы отстранены», оставив его вертеться на языке. Судя по тому, насколько терпелив был Пригов, он ещё не знал о интересных результатах проверки Кравцова. Девушка даже обрадовалась этому, объясняться с генерал-майором по поводу внеуставных отношений — это было последнее, что ей сейчас хотелось, хотя Ума с ужасом понимала, что в скором времени придётся это сделать. — Ты меня поняла? — звонкий голос Пригова вывел её из мыслей. — Так точно! — отчеканила Олеся, даже не пытаясь скрыть безысходность в собственном голосе. — И Савельеву то же самое передай! Совсем распустились! — буркнул Владимир Викторович, немного успокаиваясь. — По каждой мелочи рапорты пишите. Иди! Дважды повторять Умановой не нужно было, и она быстро шмыгнула в коридор, где, наконец, смогла выдохнуть. В голове бешено крутились мысли, возникшие после слов Пригова о рапорте Тигра. Неужели он считает сложившуюся ситуацию настолько нерешаемой, что хочет перевестись? В первые дни по Павлу было видно, что мужчина горд быть бойцом Нерпы и здесь он в своей тарелке. И ей, конечно, нужно было всё испортить, заигравшись с нитями судеб других людей… — Ну уж нет, — прошептала Олеся, решительно сжав кулаки. — Если кому и уходить из подразделения, так это мне… Таким в нём не место! Ума огляделась по сторонам пустого коридора КТЦ и ощутила всю свою беспомощность в сетях, куда угодила по стечению обстоятельств. Безумная, глупая, абсурдная идея пойти с повинной к Бате ярко маячила на задворках сознания. В сущности, других вариантов у неё сейчас не было, но тяжкое понимание, какой приговор он ей вынесет, заставило Олесю в нерешительности замереть в середине коридора. Нужно было просто взять себя в руки, повернуть пару раз, идя по коридору, и всё рассказать. Так просто и так одновременно с этим ужасающе сложно. Уманова тяжело вздохнула и пошла в нужном направлении, хотя каждый шаг давался с трудом, словно ноги были налиты свинцом. Ещё один сюрприз — в кабинете контр-адмирал был не один, они с Родионовым обсуждали какие-то бумаги. Но стук в дверь, а затем и появившаяся в проёме Ума отвлекли обоих. — Да? — отвлёкся Булатов, поворачиваясь к девушке. — Я… — Олеся нервно заламывала пальцы. — Мне очень нужно с вами поговорить, это по делу. — Я посмотрю, свободен. — кивнул Батя Глебу и обратился к Умановой. — Садись. Родионов бросил сочувствующий взгляд на девушку и скрылся за дверью, оставляя их наедине. Ума села на предложенный ей стул, пока в её животе завязался узел от ощущения собственной трусости. Взгляд Олеси скользнул по идеально выкрашенным стенам, лишь бы избежать проницательных глаз Ивана Михайловича. — Я помогала Кравцову! — на одном дыхании выдала девушка, следя за реакцией контр-адмирала, от которой сейчас зависело всё. Лицо Булатова исказило немое удивление, смешанное с самым сильным разочарованием, и он грустно усмехнулся, ничего не ответив. Уманова почувствовала себя неловко, но честное признание подарило огромное облегчение, несмотря на странно молчаливую реакцию начальника. — Бать! — в приоткрытую дверь заглянул Борис, не сразу заметивший, что тот не один. — Нужно поговорить. — Бизон, выйди. — спокойно ответил Иван Михайлович, переводя взгляд на Тарасова. Борис собирался было возразить контр-адмиралу, но его взгляд запнулся об Олесю, что вызвало ещё больше вопросов относительно цели её визита. Бизон хмуро кивнул и закрыл за собой дверь кабинета начальства, оставаясь наедине со своими неутешительными мыслями. — Вернее, Кравцов хотел, чтобы он я ему помогла, — продолжила Ума, неосознанно выпрямляясь под внимательным взглядом Бати, даже не ощущая, что из её глаз текут слезы, словно при исповеди. — Сказал, что мне нужно завести роман с Бизоном, а он придаст это огласке… — Чем ты только думала, когда соглашалась? — сокрушенно пробормотал Батя, поднимаясь со своего кресла. Винил ли он себя в произошедшем? Безусловно. Не от того, что ошибся в Олесе, а потому что не смог уберечь её от кабинетного монстра. Уманова уже опытный боец, хороший специалист, но дела со штабными интригами, конечно, никогда не имела, а когда столкнулась с таким противником, просто не смогла противостоять ему в одиночку. Кравцов просто запугал девчонку, не зря же Рита намекала, что Ума как-то странно себя ведёт, а он всё сбрасывал это со счётов, чересчур увлекшись заданиями. Боже, нужно было просто трезво взглянуть, что происходит во вверенном ему подразделении! От своих невеселых мыслей Батя горько усмехнулся, продолжая ходить по кабинету. — Он угрожал, что иначе сделает всё по-другому и группу ждёт расформирование… — шмыгнув носом, ответила Олеся и добавила, вытирая слезы рукавом формы. — Или под трибунал. Я подумала, что лучше уж так, чем зацепит всех Нерп. Я собиралась взять всю вину на себя, мол это я… была инициатором таких отношений. — Олеся… — тихо хмыкнул Иван, резко поворачиваясь к ней лицом. — Ты, правда, не понимаешь? Зацепит всех! Уже зацепило! Кравцов — это не те террористы, с которыми мы встречаемся в повседневной жизни. Они просто рядовые пешки, а он всю карьеру себе сделал на заговорах! Тебе стоило тут же прийти ко мне, черт, хотя бы к Багире и всё рассказать! Ты понимаешь, что всех нас подвела своей самодеятельностью? — Понимаю, товарищ контр-адмирал, и готова понести соответствующее наказание… — тихо ответила Уманова, не находя в себе сил взглянуть на Батю. — Я ходила к Пригову, хотела подать рапорт о переводе… А он его не принял. — Рапорт? — переспросил Булатов, отрываясь от собственных мыслей. — И правильно он сделал. Голова Олеси отказывалась вообще что-то понимать, и девушка в ступоре подняла глаза на контр-адмирала, который стоял уже совсем рядом. Было сложно осознать, что он против её перевода из группы, даже после предательства. — Последний вопрос, — уже обычным тоном произнёс Иван Михайлович. — Ты же знаешь за что вас с Бизоном отстранили? — Догадываюсь, — кивнула Ума, не до конца в этом уверенная. — Подойди, — попросил Батя, взяв со стола рабочий планшет. На экране возникла запись с камер видеонаблюдения, и Олеся даже с кадра на паузе узнала момент, когда Бизон её поцеловал. К чести Булатова, считав с лица девушки осознание, он не стал включать видео, хотя они оба знали, что на кадрах случится дальше. — Чья была инициатива? — в лоб спросил Иван, внимательно ожидая ответа. — Твоя или Бизона? — Не моя… — ответила Уманова, понимая, что врать нет никакого смысла, тем более, что на видео всё отчётливо видно. — Хорошо. Знаешь, — контр-адмирал немного подумал. — Поезжай-ка ты домой, на сегодня ты свободна. Но… Правила ты знаешь. Булатов протянул руку, и Ума положила на неё своё удостоверение, поймав ловкое ощущение дежавю, правда в прошлый раз, когда её отправили домой, ничем хорошим это не закончилось. — Табельное оружие я уже сдала, — отчиталась Олеся. — Отдохни, а завтра приезжай в КТЦ, мы что-нибудь придумаем. — Батя убрал удостоверение в ящик стола и ободряюще добавил. — Прорвёмся. Заплаканная Уманова вышла из кабинета Булатова и столкнулась с ожидающим Бизоном. Зрительный контакт продолжался довольно долго, но девушка не выдержала испытующего взгляда и пошла прочь. Тарасов, решив, что поговорит с ней позже, зашёл в кабинет к контр-адмиралу, ещё не подозревая, что начальник устроит ему более холодный приём, чем Уме.       Олеся уже переоделась в штатское, когда вспомнила о словах Пригова про «хоровод рапортов». После утренней сцены в раздевалке желание видеть остальную группу у Умановой стремилось к нулю, как-то не очень хотелось видеть осуждающие лица друзей. Тем более с учётом скорости распространения новостей в центре, наверняка, Кот и Дана уже были в курсе сценического представления, главной героиней которого она была. Сил хватило только на то, чтобы заглянуть в комнату отдыха. — Паш, можно тебя на минутку? — попросила Уманова, не решаясь зайти внутрь. Тигр, читавший книгу на диване, отложил её на стол и без особого энтузиазма вышел из комнаты, затворяя за собой дверь. Решительность, вернее те её крупицы, которые остались в Олесе, мигом улетучились под мягким взглядом Савельева. — Так и будем стоять? — довольно резко поинтересовался Павел. — Ты подал рапорт о переводе? — в тон ему ответила Ума, неотрывно смотря в глаза мужчины. — Может и так. — пожимая плечами, размыто ответил Тигр. — Какая теперь разница? — Паш, — попыталась объясниться Уманова. — Это пустой разговор, ладно? Я сам принимаю решения, если тебе что-то не нравится, я не собираюсь подстраиваться под… Кто мы вообще друг другу? — в глазах Савельева вспыхнули огоньки надежды, и Олеся дорого бы дала, чтобы не замечать их тления. — Просто не делай выбор, о котором потом пожалеешь, это всё, о чём я прошу. — попросила Олеся. Говорить сейчас о тонкой теме их отношений было бесполезно, девушке отчаянно требовалось время переварить случившееся и всё для себя решить. Понимая, что диалог зашёл в тупик, Ума развернулась и, оставив Павла в одиночестве, направилась к лифту, чтобы наконец выбраться из душных стен центра. — Олеся! — Савельев окликнул девушку, когда она уже нажимала кнопку, и, дождавшись, пока она обернется. — Пригов его всё равно не принял. — Мой тоже, — с обессиленной улыбкой ответила Уманова в полной уверенности, что мужчина её слышал. Не самый простой разговор дался Олесе слишком уж тяжело на фоне нравоучений Бати, поэтому сил у неё осталось разве что добраться до дома. Вот только заняться там оказалось особо нечем…