***
Когда день Х настал, пора было осуществлять всё то, что придумал Дракен, предложив такую авантюру Ханме, который лишь молча кивал головой, соглашаясь со всеми условиями ранее.***
Шуджи как обычно зашёл в кабинет, где его уже ждал Кисаки, всё было как обычно,хотя бы для преподавателя и изначально для самого студента: ручка, тетрадь, стол, стул, чуть приоткрытые окна, которые впускали в аудиторию свежий воздух, свет фонарей, да уединённая атмосфера, позволяющая почувствовать себя намного лучше, словно никого больше не было во всём мире и лишь они остались вдвоём. Ханма каждый раз представлял, что так и будут проходить их совместные вечера - Кисаки будет рассказывать материал, касающийся работы, или же о событиях минувшего дня,а он будет внимательно слушать его, улыбаясь, может быть, глупо, но искренне, потому что будет рад, что тот проводит с ним время и он рядом. Уйдя глубоко в себя и свои мечты, Шуджи совсем позабылся, отчего даже перестал слышать объяснения и, ослабив руку, выронил ручку, которой до этого записывал то, что ему рассказывали. Вернувшись в сознание, Ханма даже на время застыл, посмотрев вновь в эти прекрасные и манящие глаза, от которых не хотел отрываться. Он опустил медленно взгляд, посмотрев на губы, отчего поджал свои, представив то, как тянется к ним и начинает нежно целовать их, слегка сминая своими. – Шуджи, ты вообще меня слушаешь? – голос преподавателя проник в сознание, отчего тот, даже вздрогнул, ругая себя вновь за то, что отвлёкся, чувствуя, что начинает краснеть. – А... да, простите меня, – виновато опустив глаза в тетрадь,произнёс Ханма. – Можно я ручку подниму и продолжу записывать? – спросив разрешение, он ждал ответа со стороны. – Поднимай, – спокойно ответил Тетта, поправив волосы, что спали немного на лицо. Шуджи отодвинул свой стул и полез под стол, но так уж вышло, что ручка лежала у ног Кисаки,к которым он и полез. Оказавшись на месте, взял ручку и хотел было уже вылезать, да только в этот момент погас свет, а значит, что схема сработала, только вот Шуджи опять облажался. Должно было быть всё иначе, но он, сидевший в ногах под столом, мысленно ругался себя вновь, потому что нужна была романтика, а не это тупое стечение обстоятельств. Выдохнув, Ханма собрался с силами и, полагаясь на отсутствие света, верил, что так он будет намного смелее, но, к сожалению, подобное оставалось лишь в теории. Положив руки на колени Кисаки, Шуджи стал приподниматься вверх, тянувшись к губам, которые хотел и желал уже давно, да только они, словно новый и сложный уровень, который недоступен на ранних этапах игры. Были так близки, но так далеко для него, поэтому оставаясь в заветных нескольких миллиметрах от наслаждения, он испугался, поймав на себе взгляд преподавателя, отчего страх сковал тело, поэтому двигаться не было никакой возможности. Два голубых глаза уставились на Ханму сквозь линзы очков, сверкая, как холодные огоньки, в полумраке. Руки студента непроизвольно сжались на коленях профессора от перенапряжения, поэтому Кисаки почувствовал, как они дрожат. Человек, стоявший всегда так близко, но, к сожалению, по другую сторону бетонной стены, сделал шаг, понимая, что стена, которую он строил, начинает рушиться. Тетта слегка поддался вперёд, не в силах больше держать себя, отчего непослушная прядь волос вдруг сползла на разгорячившуюся щеку. Шуджи смущенно опустил глаза в пол, почувствовав как его ладоней коснулись тонкие и тёплые пальцы. Горячее томное дыхание ощущалось уже совсем близко, отчего секунды превратились в вечность. По спине Ханмы электрическим импульсом пробежала дрожь, когда его губ наконец коснулись губы профессора. Парень расслабился, проскользнув руками выше по бёдрам, с нежностью отвечая на поцелуй, в который вовлёк его Тетта.***
Дракен выполнил то, что от него требовалось, поэтому оставался какое-то время на месте, возле рубильника, оглядываясь по сторонам и прекрасно понимая, что рано или поздно охранник придёт проверить в чем заключается проблема, ведь свет не должен так просто выключаться. Услышав шаги на лестнице и увидев тусклый свет фонарика, Рюгуджи начал отступать. Меняясь местами с охранником, он проскользнул к лестнице и как можно менее заметно покинул место преступления, надеясь на то, что его план сработал и хотя бы у кого-то этот день запомнится как нечто особенное, ведь внутри у него было тоскливо, отчего хотелось заглушить это неприятное чувство какими-то позитивными эмоциями. Оказавшись на улице, Дракен отошёл на приличное расстояние, но так, чтобы видеть выход из университета, желая дождаться Ханму с результатами их совместной деятельности, да и, может быть, проводить его и послушать рассказ о том, как всё прошло. Наверно, привычка быть с Майки перекинулась вновь на Шуджи, ведь Рюгуджи, хоть и было чем заняться, да только вот проводить большую часть времени теперь было не с кем. Дефицит внимания и обобщения за это время так или иначе давал о себе знать, а ведь впереди было ещё несколько тягостных дней в разлуке и отсутствие связи с любимым человеком.***
Майки вытер в доме пыль, помыл полы, сделал даже лёгкую перестановку, чтобы основательно ничего не менять, сохраняя атмосферу прошлого, когда всё было иначе, когда всё было хорошо, хотя бы ему так казалось. Казалось, что всё было именно так, как он помнил, но, как известно, мозг, зачастую что-то забывает, меняет, искажает воспоминания, поэтому не всё было так гладко. Проведя рукой по ровной деревянной поверхности, Сано улыбнулся, сев во главе стола и не включая свет, оставался в полумраке вечера. – Я молодец, да? Убрался в доме, – начал речь вслух, положив голову на руку, что упиралась локтем в стол. Манджиро смотрел прямо перед собой в комнату, где никого не было. Во всём доме была лишь тишина и он, но ему казалось, словно это не так. Словно тот, кого так не хватает сейчас смотрит на него и улыбается по-прежнему, хвалит за старания, похлопывая по плечу. – Я так скучаю... – еле слышно произнёс Майки вслух, продолжая смотреть в одну точку, при этом чувствуя как слезы медленно начали скатываться вниз по щекам. – Я скучаю...очень... вернись... – просил он искренне, словно от его желания всё и зависит, но, к сожалению, нет. Были вещи, изменить, которые нельзя было. Они уже произошли, поэтому приходилось всё это принимать, да только трудно было это сделать. Очень трудно. Время шло, а душевные раны так и не затянулись, может быть, не терзали как до этого, но порой рвали на части куда сильнее, чем можно было описать словами. – Вернись... – положив голову на стол, Сано закрылся руками, начав плакать, роняя на стол горькие слезы боли и тоски. Ему было мучительно тяжело от всего того, что он внутри себя хранил и носил всё это время. Потеря дорого и любимого человека никогда не проходит бесследно и Манджиро на себе знал, каково это, поэтому, даже вспомнив недавние события, произошедшие в университете, понимал насколько непросто ему даётся пережить все события из жизни. Сано вспомнил о семье, о детстве, о Дракине, о событиях за последнее время, отчего в голове образовалась вязкая каша, которую переварили и, дав остыть, присохла к кастрюле, поэтому, переворачивай её или нет, она всё равно останется на том же месте, как и подавленность и разбитость в груди.***
Казутора после той ситуации больше не появлялся в университете и лишь связывался с преподавателями, чтобы узнать у них задания и пытаться не отставать от остальных. Баджи звонил и писал первый день отсутствия, но не желая разговаривать с кем-то, Ханемия просто смотрел на телефон, продолжая слушать музыку, словно так и должно быть. Ему хотелось бы собрать свои вещи, да покинуть этот дом, где стояла гробовая тишина, что сводила с ума, ибо в ней мысли были куда тяжелее, чем при попытке их заглушить. А быть может и покинуть родной город, чтобы начать новую жизнь и попытаться забыть всё это. Казутора лежал на кровати и смотрел в потолок, чувствуя жжение в глазах, потому что события, которые с ним происходили в жизни и продолжают происходить очень сильно портят его психику. Конечно, и до этого жизнь не особо радовала, всё давно было плохо, но с каждым годом, груз словно становился только больше, а вот куда его скидывать, даже, наверно, высококвалифицированные специалисты не будут знать. Выдохнув, Казутора бросил взгляд на телефон, что спокойно лежал на кровати, а затем пошел в ванную комнату, чтобы принять душ. Раздевшись, встал под струйки тёплой воды, а через время повернув кран, сделал её горячей, закрыв глаза, почувствовал как тепло расходится по телу, потому что от нервных переживаний постоянно его руки и ноги мёрзли, поэтому Ханемия смог немного расслабиться, но не надолго. Неожиданно кто-то начал стучать в дверь, поэтому пришлось на время оставить своё удовольствие и посмотреть хотя бы кто это мог быть, поэтому, подойдя к глазку, увидел на пороге Баджи, что мялся, смотря куда-то в сторону. Сердце разрывалось, потому что Казутора всё равно скучал, но не хотел никого видеть. Их взаимоотношения с Кейске очень испортились за последнее время, поэтому усугублять всю ситуацию до его Дня Рождения не хотелось, хотя, наверно, хуже всего было молчание. Ханемия, поджав губы, стоял ещё какое-то время слушая то, как стучат в дверь. – Казу, я знаю, что ты там... открой, – донёсся тихий голос Баджи. – Я хочу поговорить с тобой, но ты просто исчез... Ты ничего не объясняешь, ничего не говоришь, я ведь хотел как лучше, мы же друзья, ты помнишь, друг? Кейске прислонился головой к двери и , прикрыв глаза, задумался о прошлом, хоть по другую сторону Ханемия, подойдя к двери, положил руку на дверь, словно успокаивая того через преграду между ними, старался был рядом даже в этот момент. – Я всё помню, прости меня, – еле слышно произнёс Казутора, закрыв глаза и сжав руку в кулак. Повисла тишина по обе стороны, после чего, тяжело выдохнув, Баджи повернулся спиной и, поправив на себе одежду, пошёл прочь, отдаляясь от чужого жилья, пока Ханемия наблюдал за этим всем, скрепя сердцем и кусая нижнюю губу. Он пытался перебороть эти угрызения совести и желание вырваться из убежища, чтобы догнать, поговорить и как раньше сесть за приставку, поиграть, посмеяться, приготовить что-нибудь для просмотра чего-нибудь интересного вместе с другом, с которым был с самого детства. Начинало казаться, что подобные воспоминания то ли сон, то ли вымысел, потому что были уже так далеки от реальности, отчего Казутора уже начинал думать, словно это воображение сыграло с ним злую шутку. Присев на тумбочку, что находилась у двери, Ханемия запустил руку в волосы, задумавшись. Погружаясь в воспоминания, он ещё больше расстроился, ведь столько всего пережил за это время со своим другом, но тут вновь стук в дверь вытянул его из состояния забвения. Казутора радостно выпрямился и подумал, что это Баджи, но, посмотрев в глазок, чтобы убедиться в своих догадках, чуть было не рухнул на пол. По ту сторону стоял никто иной как - Харучие. Насильник, что не собирался оставлять в покое, поэтому пошатнувшись, Ханемия медленно начал отступать назад, направляясь в ванную комнату, где закрыв дверь, в страхе сел на пол, но через время, переместившись в душевую кабину, закрылся в ней и включил воду. Так ему было относительно спокойно, как никак три двери лучше, чем одна, но теперь его убежище было обнаружено, а значит, что спокойной жизни с этого момента не будет даже здесь. – Как же всё заебало... Я так устал, – говорил вслух Ханемия, сидя в душевой кабине, закрыв голову руками, чувствуя лишь то, как на него сверху льётся горячая вода.***
Санзу стоял у двери и всё никак не унимался, продолжая настойчиво стучать в дверь и хитро улыбаться, прекрасно понимал, что его жертва в ловушке. Она сама начала замыкаться в себе, разрывая даже самые близкие связи, что говорило про наличие внутреннего надлома, который позволит им манипулировать так, как ему вздумается. – Казу-у-у, открывай. Будь хорошим мальчиком, иначе мне придётся её сломать, – игриво произнёс Харучие, начав дёргать ручку от входной двери.