Тучи сгущаются

      ...Калинин выразительно посмотрел на "любимца партии": вот, мол, лови момент! Бухарин откашлялся (проклятая шипучка!) и проговорил: - Иосиф, я понимаю, что, может быть, не вовремя сейчас, но буду рад, если найдешь минутку. Важный вопрос есть. - А ко мнэ с другыми и нэ ходят, - глубокомысленно изрек Сталин, притянув к себе деланно-дружеским движением Калинина за плечо. - Спрашивай.       Не хотелось Николаю Ивановичу говорить о деликатной проблеме прямо здесь, в оживленном зале, но он не стал предлагать Сталину перейти для приватного разговора в более удобный кабинет, понимая, что проситель здесь он (понимал это и Сталин). Генсек ждал, и Бухарин выпалил: -Насколько серьёзно положение Карла? Что говорит НКВД? Да и с Сокольниковым не всё понятно.       Повисло липкое молчание. Причем особенную неловкость испытывал почему-то Михаил Иванович Калинин, не имевший отношения к ситуации. Лицо Сталина стало очень недовольным, однако голос его зазвучал почти по-отечески: - Ныколай, ну зачэм тэбе сейчас это знать, что тэбе до него? Нэ лезу я в эту структуру и тэбе нэ советую. Нэ тэбя вэдь арэстовали, вот и успокойся! Ешь, пэй, вэсэлись, обнимай красывых жэнщин и нэ забивай голову чепухой. Там знающие люди, разбэрутся. Впрочэм, тэбя, Колька, я люблю, потому и отвэчаю, насколько серьёзно положэние Радека - настолько жэ, насколько у любого из троцкистов. Тэбе я в своё врэмя говорыл, нэ путайся, нэ связывайся, но ты нэ разбираешься в людях! Это плохо, но не грэх, держись меня, и всё будэт хорошо.       Из пространного потока витиеватостей Кобы Николай всё же сумел вычленить главное. Раз зашла речь о троцкизме, плохо дело. Вот Зиновьев с Каменевым, те терпеть не могли самого, а и то пошли по делу как троцкисты, а Карлуша со Львом Давыдовичем слыли добрыми приятелями, так во что же ему теперь это приятельство выльется? Похоже, на лице Бухарина отразились все его переживания, раз Сталин озабоченно, но с ноткой прежнего недовольства сказал: - Ныколай, успокойся, ну! Сэгодня весэлись, выкинь из головы все текущие дэла, мы не на съезде партии! Раз уж так волнует тэбя Радек, завтра подойди ко мнэ, обсудим. Без записи прыму! - громко хохотнув, генсек чувствительно хлопнул Николая по спине и протянул ему ещё один фужер. - Давай, за то, что у нас ещё есть возможность встрэчаться на таких вечэрах!       Бухарин не возразил и опрокинул фужер не глядя и не чувствуя вкуса, как стакан с водой. Иосиф одобрительно хмыкнул.

***

      ...Комната была темной, лишь небольшой огонёк настольной лампы, белесый, как молодая луна, чуть-чуть рассеивал ночную осеннюю мглу. Две женщины молча сидели друг напротив друга в венских креслах. - ...А ты что? - спросила старшая, как оказалось, уже не в первый раз, на что младшая раздражённо скривилась. - Мам, ну я говорила уже! Передала последние слова папы, про то, чтобы в сложной ситуации обращались к Бухарину, который в помощи не откажет. Он обещал, что придёт вечером. Но во сколько, не уточнил. - Эх, Соня, обещать и собираться - две больших разницы. Может, он первым перебежал на сторону Сталина и теперь боится, чтобы и на него не упала тень оппозиции. Ладно, пойду я спать, уже нечего ждать, начало двенадцатого... - Да уж, в такую пору только незванные гости ходят, - хмыкнула иронично Софья Радек. Мать её, Роза, сильно испугалась. - Ты что, сплюнь! - пронзительно зашипела. - Нечего к ночи упоминать! - громко постучала по высокому, почти до потолка, книжному шкафу из мореного дуба. - Иди спать, а я ещё кофе попью, - сказала Соня. - Мало ли, вдруг всё-таки... - последние слова она произнесла совсем тихо и неуверенно.       Бухарин не пришёл.