Признания

Когда Аннабет проснулась, первое, что она ощутила, чью-то ладонь, вцепившуюся в её руку. На краю её кушетки дремал Джексон. И кажется, они были в безопасности. Значит, всё остальное можно было узнать позже. И как бы дочь богини мудрости не хотелось получить подробный план расстановки сил противника и союзников, она чувствовала, что может позволить себе небольшую отсрочку. Хотя бы для того, чтобы понять, как на выделенную ей территорию затесался Перси. И… всё ли с ним в порядке. Блондинка не спешила доверять своим последним воспоминаниям, которые словно подернулись пеленой. Кажется, её ранили в сражении на мосту, когда она бросилась защищать Перси. Потом они расположились в "Плазе". На террасе. - Как себя чувствуешь? – привлечённая чужим голосом, Чейз повернула голову и обнаружила двух посмеивающихся полубогинь из домика Аполлона рядом с приоткрытой дверью, вид за которой подтвердил их местонахождение в отеле. Девушки переглянулись и тут же плотно сомкнули створки, отрезая пространство от возможных любопытствующих посетителей. - Вроде… - хрипло выдавила блондинка, - лучше. А… - и девушка выразительно посмотрела на сопящего – хорошо, что не пускавшего слюни - сына Посейдона, не уверенная, как сформулировать вопрос. - Он, конечно, шептал тихо, - заговорщицки подмигнула Кайла, - и слов мы не разобрали. Но суть уловили без труда… - Кто-то в тебя втрескался, да?! – выпалила вторая дочь Аполлона. И обе вновь переглянулись и прыснули. Аннабет, естественно, смутилась. Не так, чтобы совсем растеряться, но всё же ощутимо, хотя информацию к сведению приняла. Наверное, поэтому она наклонилась и шепнула на ухо парню: - Рыбьи Мозги, спасай меня! Его глаза распахнулись столь стремительно, что девушка вздрогнула; брюнет подорвался, обнажив меч, а вокруг уже соткались водяные жгуты. Всё за крошечное мгновение, за которое ни одна из присутствующих полубогинь даже не успела моргнуть. Чейз, откровенно говоря, обалдела и снова смутилась. И ещё вдруг нахмурилась от недоумения, как это она упустила, что у него стали такие надёжные широкие плечи, и сам он... больше не мальчишка. - А... от кого спасать...? – спросонья его голос был ужасно хриплым. - Меня девчонки дразнили, - надеясь, что не покраснела, призналась блондинка, - извини, не бери в голову. - Ага... ты... очнулась... - выдох облегчения, и он снова вернулся на своё место. Затем резко подорвался, обнимая её. Кажется, его ничуть не тронули причины, по которым его разбудили ранее. Неужели, её здоровье волновало его настолько сильно? - Рыбьи Мозги… - Если бы… Воображала, я не знаю, что бы случилось. Даже не думай делать так снова, - как-то бессвязно тараторил сын Посейдона, так что даже она с трудом разбирала слова, - ты ведь вытащила меня из Стикса. Ты была тем, что связало меня с миром живых. Пожалуйста, больше не рискуй собой… Ахилл сказал, что стопа – всего лишь физическая слабость. Значит… не важно... Просто… будь осторожна. - Ты тоже, - перебороть смущение полностью ей не удалось. И дочь Афины поспешила перейти на другую (тоже крайне актуальную) тему, - и вообще, когда ты отдыхал последний раз? - Да я, ну, - Перси смутился и отстранился, неловко взлохматив свои волосы, - вроде подремал. Тут. - Тебе нужен нормальный сон, - бескомпромиссно объявила блондинка, - поговорим после. – А затем обернулась к хихикающим дочерям Аполлона и привлекла их себе в помощь, - позаботьтесь, пожалуйста, о здоровье этого рыбьемозгого. И проследите, чтобы он точно лёг. Тогда она была слишком растеряна, чтобы в полной мере осознать смысл его слов. Его признание и без того было невероятным, смущающим, трогательным, чтобы ещё и думать о том, что она была ещё одной его слабостью. Ахиллесовой пятой величайшего из известных ей героев.