Ушедший король

— Диллон Полуэльф, хочешь ли ты вновь оказаться в своём теле? — Да. Я хочу снова увидеть её! Темнота, казалось, мгновение назад он был на сцене, выступая перед восторженной толпой, и в следующее мгновение ничего, абсолютная пустота. Где он? Что с ним? Вязкий туман окутывал сознание. Мысли будто бы вязли в нём. Может можно остаться на месте и никуда не двигаться? Странно, но это его не устраивало. Хотелось выбраться их этого тумана. Его не устраивало спокойствие этого странного места. Может он умер? Это предположение ужасало. Туман разрезала резкая боль, и всё резко обрело свой вес. Будто бы только сейчас он парил где-то высоко, и в один момент шмякнулся вниз прямо на острые камни. Послышался стон и целое мгновение ушло на осознание того, что это его собственный голос. Его? Было около восьми вечера, а проклятый дракон обещал, что он оставит Андрея около полуночи. Может быть, и совсем не его… У них голоса похожи, наверное. Всеми силами он сосредоточился на руке и ценой неимоверных усилий поднял её и осторожно дотронулся до уха. Сердце от радости пропустило удар, когда пальцы нащупали острый кончик уха. Он расслабил руку и улыбнулся, когда она упала на собранные в косу волосы. Это действительно он, это его тело. Он дома! Какие-то мгновения эта мысль ни приносила ничего кроме счастья, пока предательское воспоминание не омрачило его тенью отчаянья и безысходности. «Ты, Диллон Полукровка, перегорел». Эти слова Фаэрола стали для него приговором. От них на какие-то мгновения он проявил слабость, чуть не прервав свою жизнь. И думается, что дракон смог бы избавив Андрея от соседа по телу, отправить его в посмертный мир или же подарить тьму, забвение. Но любовь к Кэри указала истинный путь. И теперь он откроет глаза… Где? При удачном стечении обстоятельств либо в своих покоях, чтобы вновь лицезреть этот треклятый плющ, ещё один повод ненавидеть своего предшественника. Только королю самодуру может взбрести в голову отдать целую стену ползучему растению. Либо в своей комнате в башне Ирьена. А если его признали мёртвым, то в гробнице. Но прежде чем он это сделает, нужно было проверить слова Фаэрола, если дракон напутал со временем, то может он мог ещё в чём-то ошибиться? Разум очистился от мыслей, этому способствовали обрывки расползающегося тумана небытия. Он привычно потянулся к своей магии, стараясь ощутить ни с чем несравнимое ощущение собственного могущества. В его мире прошло два месяца, и он должен был уже восстановиться… Но его встретила лишь пустота. Не веря, он попробовал ещё раз, волнение обострило это чувство и сделало его почти физически болезненным. Диллон протяжно застонал, перевариваясь на бок и прижимая ноги к груди. В горле застряли всхлипы, из глаз непроизвольно катились слёзы. Новая волна отчаянья подкатила сердцу, сжимая его в тиски. Сквозь мокрую завесу удалось разглядеть только солому. Это было странно. Осторожно шмыгнув носом, он утёр рукой слёзы. Оказаться совершенно беспомощным в незнакомом месте не хотелось. Помимо собственной воли напряг слух. Этот день выдался не таким жарким, как все предыдущие на этой недели, но работать предпочтительней было под навесом, чтобы не стать бурым, как соседская корова. Да и его кожа не переносила палящих солнечных лучей, и мазать сметаной сгоревшие плечи надоело, а заказ нужно было довести до ума к сегодняшнему вечеру. Вот и приходилось, словно последнему деревенскому дураку работать в самое пекло. — Здравствуй! — раздалось от плетня. Он вздохнул, узнав быструю резкую манеру разговора Стигронда. Обернулся и кивнул, одновременно здороваясь и спрашивая, что надо. Вот же он везунчик! Ни какая жара ему не страшна, бодр и весел как всегда. Стиг с лёгкостью перемахнул через забор во двор. — Воды? — сочувствуя, спросил он, заметив не самое доброе расположение духа своего боевого товарища и верно истолковав его причину. — Был бы признателен, — благодарно улыбнулся Торваль, не рисковавший ходить до колодца и довольствовавшийся только магической безделушкой изготовленной для него Диллоном. Из него ещё тот мастер по артефактам, поэтому амулет работал с переменным успехом, то обдавая тело студёным воздухом суровой зимы, то просто даруя прохладу, а иногда, кажется, толи переставал работать, толи делал ещё жарче. — Эта зима будет голодной, — заметил он. — Эти деревенские оглоеды… — начал Стигронд, направляясь к колодцу. — Не каждая деревня может позволить себе мага, — жёстко отреагировал Торваль, жара не делала его приветливым. — И на всех студентов хватит. И куда податься людям, у которых полёг от жары весь хлеб? Если это тебе так не нравиться, то мог бы сам наняться поливать поля. Сил у тебя на это хватит, как и умения, — предложил он, отходя от почти готового изделия и снимая рубаху. Ответить Стиг не успел, ибо начал заклинание заветного холодного душа, в его душе кипело невысказанное возмущение. Каждый ребёнок, обладающий маломальским даром, обязан пройти первичную подготовку в школах, чтобы хотя бы научиться контролировать свою магию. В большинстве случаев на этом образование и заканчивается, ибо только единицы способны пройти вступительные экзамены в Академию. В жизни Стига всё было немного сложнее, и родители были вынуждены скрывать своего сына, поэтому до сих пор случались казусы, хотя он пытался постичь свой не великий дар. Вода из колодца поднялась столбом вместе с клубами пара. Осознав, что произошло, он неумелыми движениями постарался отклонить поток горячей воды, и это почти удалось, частью она обрушилась на крышу дома, немного досталось курятнику, но и Торвалю тоже досталось. Он отпрыгнул, пригнулся, инстинктивно закрыв руками голову. В мгновение его обдало зимней стужей, а потом по касательной его обдало потоком тёплой воды. Амулет болтающейся на шеи сделался обжигающе горячим. Торваль стянул его с себя, бросив на землю. — Прости! — воскликнул Стиг, подскакивая к товарищу. — Я не хотел! Как ты? — Обошлось, — выпрямляясь, отозвался Торваль. — Жалко только, что до завтрашнего утра мне придётся ходить на холм. Ладно… — махнул рукой хозяин дома. — Ячменки хочешь? — спросил он, возвращаясь к навесу. Стиг вздохнул, последние два месяца Торви только и делал, что налегал на этот напиток. О его погребе в среде наёмников и вольных воинов ходили легенды, но после произошедшего на Острове никому не удавалось больше узреть оттуда ни бутылочки. Было видно, что он сильно переживает за полуэльфа. Этот сукин сын натворил дел, конечно, но не стоит забывать, что именно Диллону мир обязан тем, что его не растерзали синекожие монстры. Против них были бесполезны стены, их не брали луки, да и не любая сталь пробивала тела чудовищ. Только маги могли с ними бороться. Твари, врывались в дома и убивали всё живое. Они успели натворить таких дел, что несколько недель после колокола на башнях не переставали бить похоронный перезвон. Стигронд был окружён, истекая кровью, он хотел продать свою жизнь как можно дороже, но в один момент его противники рассыпались в прах. Так произошло со всеми тварями. Он, как и многие, не поверил, что их уничтожил один человек, вернее эльф, то есть полукровка и если бы не свидетельство Торваля, то и не принял бы это как факт. В смысле того, что не верилось, что даже самый сильный маг современности мог сотворить такое. Было завидно осознавать такую мощь в руках одного эльфа, то есть… тьфу… разумного! И не только ему, а думается большинству магов. — Нет, — отказался Стиг. — Я к тебе по делу пришёл. — Что особенный стул себе хочешь? — усмехнулся Торваль. — Вот когда обзаведусь домом тогда и попрошу, — улыбнулся в ответ Стигронд. — Может пойдём в дом? — Говори уже, — мотнул головой Торваль. — Мне нужно доделать это чёртово кресло, и я боюсь, что не смогу противостоять соблазну остаться в доме пока жара не спадёт. Стиг скривился и сел на верстак, стараясь говорить тише. — На меня вышел один человек, который организовал мне встречу с истинным заказчиком — эльфом из княжества Лит. Он предлагает сопровождать его на юго-восток к устью реки Красная. — Зачем? — удивился Торваль, искренне не понимая кому в здравом уме нужно слоняться по границам с орчьями землями в столь неспокойное время. — Он учёный, и хочет подробнее изучить лютоволков… — Ты безумец, если согласился на это, — прокомментировал хозяин дома. — Он согласился на право, самостоятельно выбирать нам награду… — ответил Стиг. — Ты пришёл меня уговаривать? — Если мы выступим сработанным отрядом… — начал Стигронд. — Понятно, — усмехнувшись, протянул Торваль. — И многих тебе удалось уговорить? В прочем не говори. Без меня, — заключил он. — Торви, ты не понимаешь… — Стиг, и ты меня пойми, — спокойно начал воитель. — Я не люблю неоправданных рисков, богатство меня тоже не интересует, свою долю славы я уже нашёл, а идти на верную смерть не отдав долг жизни, я не хочу. Наёмник вздохнул. Он уважал и чтил воинские традиции, но не до такой степени как его товарищ. Интересно, по каким критериям Меч выбирает себе носителя? И есть ли среди них упрямое следование непонятным принципам. В этот момент из дома донёсся стон. Стиг поднял бровь, взглянув на товарища. Тот же остался абсолютно спокоен, хотя всё его существо содрогнулось от целой гаммы чувств. Прошло четыре дня с визита дракона и Торваль начал серьёзно волноваться. — Идите без меня, — спокойно заключил он. — Неужели тебе охота прозябать на одном месте? Сидеть и мастерить мебель? — спустившись с верстака, задал вопрос Стиг, стапельное вслушиваясь в окружающее пространство, уж не показалось ли ему. — Я думаю, что мне стоит заниматься только этим. Отказаться от Меча, оставить в дупле какого-нибудь дерева или оставить его на алтаре Тове, — печально поделился Торваль. — Меч, как и Посох не должны видить свет. И я не знаю, почему он не оставил меня… — Ты рехнулся?! — воскликнул Стигронд. — Почему? — Тебе не стоит знать истину о Холодном Огне. Никому во всех мирах этого не нужно знать, — серьёзно ответил воин. Стон повторился, звучал он отчётливо и протяжно, он был немного громче и шёл точно из дома. Стиг вопросительно посмотрел на товарища. Тот мочал. Он не хотел, чтобы хоть кто-то знал о Диллоне. Пропавший эльфийский король в руках людей ещё тот дипломатических предлог. Если Полуэльфу стало не безопасно на Острове, то это, скорее всего, значит, что Ирьен теряет свою власть. Возможно, что знать сплотилась против него и его ставленника. А может, что-то и похуже этого, раз изба на окраине самого не безопасного человеческого города вдруг стала куда более надёжной, чем неприступный, окружённый множеством ловушек Остров и сам Величайший и бессменный Верховный чародей, и самый старый эльф этого мира Ирьен. — Не стоит, — настойчиво произнёс Торваль. Стиг усмехнулся. Гадая является тот, кого воин Холодного Огня так тщательно скрывал его истиной причиной нежелание отправляться с ними. Тихое «лайи» донеслось до напряжённого слуха и наёмник, узнав этот голос, не смог сдержать смеха. — В дом, — ледяная интонация и нож, явственно ощущавшийся где-то в районе печени, мгновенно вытрезвили. Стиг и не заметил, как Торваль оказался у него за спиной. — Ты чего? — задал вопрос Стиг, пытаясь оценить ситуацию. — В дом! — тихо приказал Торваль. Стигронд осторожно сделал шаг к порогу, потом ещё один. Хозяин закрыл за ними дверь. — Объяснись! — глаза наёмника недобро блеснули. — Ты поклянёшься, что скорее унесёшь мои тайны в могилу, чем даже ничейно, словом или действием выдашь меня, — он немного разорвал дистанцию и демонстративно перехватил нож, так что бы в случае непредвиденных обстоятельств незамедлительно метнуть. — Торве, я не понимаю… — начал Стиг, стараясь держать руки на виду и принимая самую непринуждённую позу. — Ты человек надёжный, но язык твой главный враг, — нейтрально заметил Торваль. — Хорошо, — вздохнул Стиг, протягивая руку с открытой ладонью. — Я Стигронд Альф клянусь тебе Торваль Холодный Огонь, что никогда в своей жизни словом ли, жестом, намеренно или случайно не выдам твои тайны, — но взгляд воителя остался выжидающим, — и скорее унесу её с собой в могилу, чем раскрою её по принуждению, — вздохнул он. Любое «клянусь» имеет некую магическую силу, а ритуал клятвы особенно покреплённой доброй волей и собственной силой может иметь непредсказуемый результат. Ни кто не может предсказать, как потом обернуться составившие клятву слова. — Я принимаю твою клятву Стигронд, — кивнул Торваль, подходя и закрывая его ладонь своей и только после этого неуловимым движением вернул нож на место. — И ты прав подозрениях. — Но, как? — изумился наёмник. — Вокруг меня в последнее время происходит много всего мало понятного и трудно объяснённого, — вздохнув, ответил воин. — Если будет время, то я, может быть, расскажу, — прибавил он, залезая на мансарду. Диллон был всё так же бледен, но наконец, пришёл в себя. Он полусидел в кровати. — Прости, я не знал, что Стиг не знает, — немного виновато начал он, говоря на своём родном эльфийском, который впрочем, понимали оба его собеседника. — Было немного страшно очнуться в незнакомом месте, и прежде чем я понял… А как я здесь оказался. — Фаэрол, — вздохнул Торваль, он не решил посвящать ли Стига во все эти сказочные перемещения между мирами и в близкое знакомство с двумя драконами. — Он сказал, что пока тебе здесь безопаснее. Диллон вздохнул, эти слова легли ещё большим грузом волнений на его плечи. Но ему нужно было сказать сейчас. Ирьена рядом нет. И если золотой дракон думает, что ему лучше здесь, не значит ли это, что и его учитель придерживается такого же мнения? Клятва верности между ними разорвана. Чародей всю свою службу Острову был недоволен тем, что кто-то может знать, где он находиться, но ничего не мог поделать пока королём не стал его воспитанник. Заклинание позволяет королю и верховному чародею знать о местонахождение другого. В случае смертельной опасности для Владыки эльфов, Ирьен был обязан прийти на помощь. Хоть Диллону и казалось, что за века своей жизни он нашёл способ обойти это обязательство. Но полуэльф верил, что если учителю будет нужно, то он сумеет его найти. — Торви, то заклинание не прошло для меня без последствий, — горечь заполнила душу, в горле встал комок, и казалось, что слёзы вновь были готовы непроизвольно политься из глаз, но он старался сдержаться, не хорошо, если его слабость кто-то увидит. — Я перегорел. Под крышей повисло молчание. Стиг, слушавший разговор чуть не навернулся в люк. Хотя в голове успела промелькнуть мысль о том, что так ему и надо, не будет задаваться по поводу своей силы, хотя Дил почти никогда о ней и не говорил, хотя мог творить порой такие вещи, что многим магам, а особенно таким недоучкам как Стиг, и не снились. — Дил… — проронил обескураженный Торваль, он понимал, что кроме собственно способности изменять реальность для друга значила его сила. — Мне жаль, но пусть ценой такой жертвы ты спас этот мир от тварей. Полукровка покачал головой. — Стиг, — внезапно он обратился к наёмнику, повидавшему за свою жизнь странника множество стран. — Можно тебя спорить, — осторожно начал Диллон. — Известны ли тебе примеры восстановления магии, после… — он запнулся, само словосочетание было больно произносить. Стигронд печально усмехнулся и покачал головой, не стоит давать ложные надежды отчаявшемуся полуэльфу из-за разных сказок и старых баек. — Пусть это прозвучит безумно и нескладно, но я хочу, что бы вы послушали, — упрямо продолжил Диллон. — «Среди холодных скал, сгущающейся тьмы, как призрак прошлых лет, идёт шаман в ночи. Он мудр, нелюдим и всеми он гоним». Дальше не важно, главное другое, — оборвал себя он, понимая, как нескладно звучат слова песни, если её дословно перевести на эльфийский. — «Вновь шепчет голос в голове: «Пора идти, скорее в путь! Силу мага в колдовстве должен ты вернуть». Шаман встаёт с колен, всё остальное нынче тлен! Пора скорее в путь идти, за горы, реки, сквозь леса. Не зная, что в конце пути идёт…». — Что это? — озадачено, спросил Стиг. Торваль усмехнулся, неприятное чувство узнавания не двусмысленно намекало на то, откуда Диллон принёс это знание. Значит, он был там, в другом мире. Хотя Фаэрол намекал ему на это. — Это же отрывок из песни, — немного нахмурившись, предположил Торваль. Диллон кивнул. — Какой песни? — заинтересовался Стигронд. — Торви, я не чувствую в себе сил много говорить, — начал полуэльф. Воин вздохнул, понимая, что стоит посветить Стига в происходившие с последний год с ними события. Может от него действительно будет толк, и он сможет помочь им хотя бы советом. Это была невероятная история о пришельцах из иных миров о странных совпадениях и чудесных событиях. — Твоё дело верить или не верить, — заключил Торваль, после сжатого рассказа Диллона о событиях, произошедших с ним, пока его душа отсутствовала в теле. — Это очень странно, — задумчиво ответил Стигронд. — И ты веришь, что этот отрывок может быть для тебя пророческим, хотя не спрашивал относиться ли это вообще к тебе? — спросил он, поудобнее устраиваясь рядом с печной трубой. — Верю, — уверенно заявил Диллон. — Это моя единственная надежда! — он умолчал о своём малодушие при разговоре с Фаэролом, цепляясь за единственную соломинку, которую дал ему Андрей. — Слышал я байки о магах вернувших себе способность колдовать, — отстранённо начал Стиг, смотря куда-то мимо соломенной крыши. — Они особенно ходили после войны. Говорили о маге или магах, короче знакомом знакомого, которого все непременно знают, — он улыбнулся. — Он не мыслил своей жизни без магии, но в битве при Ларге с ним случилось худшее для мага. Перегорев, став не нужным для армии он направился на восток, надеясь там свою погибель. — Изощрённо он захотел покончить с собой, — усмехнулся Диллон, некоторые лесные князья не любят людей похлеще орков. — Видимо судьба его миловала, хотя это зависит от версии истории и от количества времени, которым располагает рассказчик. Но этот условный маг забредает на руины древнего орчьего города скрытого в лесах, — Торваль улыбнулся такой несуразице, Диллон лишь вздохнул. — И там он, вот здесь мнения расходиться, я слышал очень много версий от таинственного места и артефакта до странного отшельника, орка ли, человека или эльфа. В последней вариации говориться о том, что этот эльф чуть ли не ровесник этих руин, — Диллон усмехнулся, представляя Ирьена в поношенной одежде отшельника, но почему-то вообразить его без идеально уложенных волос и повседневного дворцового макияжа не получалось. Старее эльфов он не знал, да и в разговоре с Фаэрлом, тогда в башне, когда они не думали, что их могут слышать, он назвал свой возраст в невероятные пятнадцать веков и вряд ли кто-то из эльфов мог бы прожить дольше него. — И в зависимости от того кого или что он там встретил, таким образом он и возвращает себе магию, — закончил Стиг. — Город орков! — усмехнулся воин. — Этот мир с самого начала принадлежал им, а не людям, — серьёзно заметил Диллон. — Просто вы, по какой-то причине не хотите помнить свою историю. Людей просто изначально было меньше, чем орков и эльфов. Хотя и все помнят Великую Войну. Но в чём в ней была суть? — Вернуть захваченные орками территории, — непонимающе ответил Торваль. — Орки и эльфы что-то не поделили и начали друг друга резать, на освобождённые кровопролитиям территории пришли люди. На них долго не обращали внимания, пока они не стали силой и тогда эльфы откололи от материка часть и скрылись на Острове, не желаю иметь с людьми ничего общего. — Общих детей, — поправил Стига Диллон. — Вот я себя эльфом считаю. Во мне половину наполовину. Вот в тебе четверть и ты человек, даже немного удлинённых ушей не нет. — Королю эльфов виднее, — пожал плечами наёмник. — Орков осталось мало, их цивилизация пала, правители убиты, а магия впервые продемонстрировала своё превосходство над шаманством. Те, кто не захотели умирать были вынуждены бежать в тундры и выживать там, — закончил Диллон. — Я не думаю, что есть смысл искать город из байки. Его и вовсе могло не существовать, — заметил Стиг. — Это просто история, — но во взгляде Диллона читалась упрямство. — Торви, да скажи ты ему! — даже не пытаясь переспорить упрямого полуэльфа, воскликнул наёмник. Торваль задумчиво покачал головой. — Ты всё ещё собираешься идти на лютоволков? — спросил он. Стиг кивнул. В конце концов, это не его дело. — И теперь ты понимаешь, почему я не могу пойти с тобой. — Понимаю, — улыбнулся Стиг. — Если что случиться, то можем встретиться через месяц «у большого дуба» и мы постараемся оставить там припасы, — сообщил он, поднимаясь. — И если что-то понадобиться, то ещё две недели мы в городе. И думаю мне действительно пара, — сказал он, подходя к люку. — Торваль, Диллон, — рука сжалась в воинском прощании. — Приходи, если что-то понадобиться, — дружелюбно заметил хозяин дома, повторяя жест. Торваль дождался пока Стиг уйдёт и только тогда произнёс: — Ты безумец, если решил принять на веру старую байку. — Я умру, если не верну свою силу, — тихо проронил Диллон и на недоумённый взгляд добавил. — Способность съесть быка в один присест и спорость к восстановлению, заживлению ран лишь побочный эффект. Я полукровка и редко, когда такие как я рождаются абсолютно здоровыми. Я не должен был прожить много, но Ирьен приложил усилия, чтобы поддерживать меня заклинаниями. Теперь я не могу понять в каком они состояние, и действуют ли они ещё. Торваль не знал как реагировать и он не хотел обидеть друга своей жалостью. — Что с тобой может быть? — Я всю свою жизнь страдаю от своей проблемы, — улыбнулся Диллон. — А то с чего я такой мелкий? — усмехнулся он, намекая на свой не великий рост. — Не заморачивайся этим. Если что-то случиться я тебе скажу, — постарался он успокоить друга. — Даже если заклятья перестанут поддерживать меня, то некоторое время, хоть и с некоторыми неудобствами я проживу. — Может нам стоит найти целителя? — спросил Торваль. — Я никому не позволю капаться в созданной архитектуре заклятий, — покачал головой Диллон. — И вот тебе вопрос, если рядом с Ирьеном мне больше не безопасно, то не вернулся ли ко мне риск «случайно» умереть? — Об этом я не подумал… — вздохнул Торваль. — Может, есть, кому ты доверяешь? — Если только госпоже Эмилии, — ответил Диллон, но она мало чего знает об эльфах. — Она сама предоставляла мне себя лечить. Хотя можно попробовать, — он усмехнулся. — Я знаю, где она живёт. Как-то забирал у её чудесную книгу по регенерации потерянных конечностей, — полуэльф вздохнул. — Ты знаешь что-нибудь об Освальде? Я не смог ему помочь… — Его вновь хотели назначить виновным, но обошлось, — Торваль вздохнул. — Он получил компенсацию и уехал из города. На мансарде повисла тишина. — Есть хочешь? — спросил хозяин дома. — Конечно! — обрадовался Диллон. — И, кажется, ты должен мне ячменку.