Mon chéri

      Чуя долго крутил в голове произошедшее. Придя домой, он сел за работу, пытаясь выкинуть Дазая из головы, но ничего не получалось. Навязчивые мысли не покидали его, страшно мешали, он не мог сосредоточиться и в итоге, отложив очередной заказ, лёг спать. Собирался в университет на следующий день, укладывал волосы, проходил до здания и кабинета, отсиживал пары и возвращался обратно — и всё это время видел Осаму в ванной. Что это было? Виноват ли он? Он ведь сказал что-то не так, да? Значит, был виноват… Второй раз Чуя уже триггерил чей-то разум, первым был Кёта, — и во что это вылилось? — вторым — Дазай, и тоже, что мы видим? Он не мог перестать корить себя за провинность, за неуместную агрессию, которая впервые казалась ему чем-то неправильным. Чуя весь день неосознанно выискивал на парах Дазая, желая убедиться, что он в порядке, желая объясниться, но, кажется, Осаму сегодня остался дома. На «собрании» Верхушки его тоже не было, и это заставило волноваться чуть сильнее, но он упорно продолжал подавлять неприятные чувства в себе.       Тревожность поднялась выше, когда он не обнаружил знакомого и на второй день… Он уже готов был биться головой об стену. Одно дело — маленькая провинность, но Дазай тогда там чуть ли не умирал… Его мозг был готов съесть его с потрохами. — Это норма для Дазая — пропадать на неопределенный срок, — бросил Сайгику, отмахиваясь от притворно спокойного Накахары. — Он куда-то уезжает или что?       Тачихара пожал плечами, и выдыхая дым, ответил, что Осаму никогда не делился, а они не спрашивали. «Возвращается, значит, всё в норме. Нет смысла донимать».       Чуя попрощался с ними очень быстро и закурил уже один, пока шёл до общежития. Пропуская людей, с которыми сегодня не здоровался, он легко взбежал на третий этаж и для начала осторожно постучал в дверь Дазая. Никто не открыл, и Чуя подумал, вдруг он не дома или, может, Осаму был далеко от двери и не услышал? Накахара постучал более настойчиво, потом еще раз. На него пару раз обернулись проходящие мимо комнаты студенты, он наплевал на это и ждал дальше. Чуя решился написать, найдя номер в беседе Верхушки, но в тот же момент дверь тихо отворилась.       Дазай смотрел на него взглядом с несколько сложнорасшифровываемой смесью непонимания и какого-то недовольства. Он вздёрнул бровь, словно спрашивая: «Зачем припёрся?». Появилось желание вдарить Дазаю по ебалу, но это шло вразрез с его изначальными планами. — Дай войти, — потребовал Чуя.       Было видно колебания Дазая, и он ещё секунд пятнадцать просто молча сверлил Чую взглядом, но потом распахнул дверь шире и, не меняясь в лице, прошел вглубь квартиры. Чуя закрыл за собой дверь и, разуваясь, осмотрел Осаму. Он никогда не видел Дазая без рубашки, и сейчас она была на нём, хоть и с коротким рукавом. И даже так парень умудрялся носить какие-то чёрные рукава. Чуя не знал, отдельные ли это атрибуты или кофта без горла под одеждой. Он не планировал в это углубляться, но заинтересовался смыслом закрывать тело дома. — Что нужно? — весьма холодно спросил Дазай, но в голосе не звучала сильная враждебность. — Я хотел поговорить.       Чуя тихо проследовал за Осаму, стараясь не сильно привлекать внимание и не тревожить его. Тот встал перед окном, сложил руки на подоконник и вполоборота повернулся к нему. — О чём?       Чуя остановился в метрах трёх от Дазая, просверливая его насквозь взглядом. Он тупой или прикидывается? — Я думаю, ты знаешь, — он едва сдержался, чтобы ядовито не ухмыльнуться, но сейчас была явно не та ситуация, и его привычки в обычных конфликтах были ни к чему.       Но вот Дазай поступил как раз-таки наоборот. Фыркнул, закатил глаза и одарил той самой ухмылкой. Чуя пару раз размял кулаки, чтобы расслабиться и сдержать порыв гнева. При нём Дазай впервые был таким. Обычно он шутил, был спокойным, не доставлял сильных проблем, не направлял агрессию в его сторону. Чуя вообще в принципе ещё ни разу не видел, чтобы Осаму был хотя бы раздражен. Его максимумом было хмуриться, когда сигареты заканчивались и приходилось брать у других, хотя он вообще отказывался зачастую, но потом ворчал, что ему не дают покурить. Эта черта Дазая для него была в новинку, но он был не рад, что познакомился с ней. В том смысле, что не любил, когда он был виноват, и люди явно показывали недовольство его поведением. Это ему очень не нравилось.       Но в приоритете сейчас стоял не Накахара, поэтому он пытался запрятать неприязнь поглубже. — Ты злишься на меня?       Бровь Осаму еле заметно поднялась. — А должен?       Оба говорили спокойно, но от напряжения между ними ток пробегал под кожей. Хотелось присесть… Чуя невольно бросил взгляд на кухню на стол, и Дазай это заметил. — Если ты не планируешь уходить, могу поставить чай или кофе.       Планировка этой комнаты несколько отличалась от его с Кётой — она была почти идентичной, только развернутой как бы вверх ногами, поэтому Чуя прошел за Дазаем на кухню в конец квартиры, минуя гардеробную и ванную комнату.       Чуя хотел бы спросить, всё ли с ним в порядке, но с не особо знакомыми людьми было сложно проявлять подобное беспокойство. Хотя вдруг Дазай подумает, что вопрос чисто из вежливости? Он же не читает его мысли, и было бы славно, будь он такого мнения. Но пока что Чуя попридержал эту мысль.       Осаму заварил Чуе выбранный им — Накахарой — зеленый чай с сахаром, и когда Дазай поставил кружку перед ним, Чуя не смог сдержать легкого смеха от его сморщенной рожи из-за отвращения к виду напитка. Осаму зачем-то недовольно пробормотал, что вообще-то, насколько он сам осведомлен, Чуя больше жалует кофейные напитки, но на это Накахара никак не отозвался. Он и правда чай любил меньше, но доверял варку кофе только себе лично. Или максимум — кофемашине.       Дазай сел сбоку на углу стола по правую сторону от Накахары и сложил локти на столешнице. Он не смотрел на Чую, находясь всё еще в некой прострации. Чуя понимал, что надо бы что-то спросить, раз уж сам заявился, но пока тот думал, Осаму решил расспросить первым. — Ты кому-нибудь рассказал? — еле слышно задал вопрос он, моментально поджимая губы после.       До Чуи дошло не сразу, а потом он нахмурился. Выдохнув, он сжал зубы, предотвращая выход излишней злости, но даже после сжатых кулаков и впившихся в кожу ногтей он не смог остановиться. — Ты еблан? — сдавленно проговорил Чуя. — Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я трепло? — он уже повысил голос в достаточной мере, но еще держался, чтобы не кричать. — Это был личный момент, Дазай, и ты полный идиот, если не понимаешь, что я оставлю это между нами, — протараторил он. — Если у тебя атрофировались мозги в приступе, то не думай, что их лишился и я!       Чуя цеплялся за край стола, и Дазай опустил взгляд, в шоке наблюдая насколько побелели пальцы. Он медленно вернул взгляд на глаза Чуи и продолжил безотрывно пялиться на него абсолютно молча. Накахара отвесил ему подзатыльник, отозвавшийся у Осаму болью. — Чтоб не втыкал, — на удивление, он почти полностью успокоился. — Расслабься. Я сказал, что молчал.       Осаму несколько странно улыбнулся, будто старался выбрать, как правильно поставить лицо. Чуя не стал задавать вопросов, но заметил это. Правда, Дазай заметил, что он заметил, и быстро снял с лица любую хорошо читаемую эмоцию. Чуя на секунду отвел взгляд. — Я хотел узнать, почему ты не появлялся на занятиях. Это из-за того, что ты думал, мол, я кому-то раскатал лишнюю информацию? — без упрека уточнил Чуя.       Осаму уклончиво кивнул, и Накахара подумал, что будет лишним докапываться до него, требуя подробностей. Если есть какие-то ещё причины, пусть оставит их при себе. Они даже не друзья, в конце-то концов. — У тебя всё хорошо? — всё-таки спросил Чуя то, что долго откладывал. — А по мне не видно? — улыбнулся Дазай.       Чуя медленно втянул воздух, и Дазай примирительно поднял руки в сдающемся жесте. — Нет. Не видно. На ебале не написано.       Он не переставал пялиться на Осаму, и в итоге тот сдался. — Я полностью восстановился ещё вчера. Мне просто надо было отдохнуть. Завтра буду как штык на парах.       Чуя не отводил взгляд, задумавшись о том, что же происходило с Дазаем, но он из принципа молчал. Он не настолько нетактичный в подобных вопросах. Пробормотал тихое «Окей» и принялся за напиток, отворачиваясь от Осаму. Краем глаза Чуя видел, что тот, наоборот, продолжал смотреть на него. — Чай вку… — он хотел разрядить молчание нейтральной фразой, но остановился, когда понял, что начал говорить одновременно с Дазаем. — Ты не будешь спрашивать подробности? — Дазай же, напротив, упрямо продолжил то, что начал, и даже не запнулся.       Чуя отставил кружку в сторону и откинулся на спинку стула. — Мне не пять лет, чтобы я не мог засунуть любопытство себе в задницу. Это не моё дело.       Осаму заинтересованно рассматривал его с удивленной улыбкой на губах и молчал. — Ты можешь спросить, если хочешь, — он ухмыльнулся и подпер кулаком голову. — Меня это никак не колышет.       Судя по напряжению в его теле, Чуя подозревал, что он врет. Неужели Дазай думал, что он не видит этого? — Что это было? Оно имеет какое-нибудь название? — Чуя правда не знал, он почти не разбирался в проблемах поведения. Залететь сразу прямым вопросом, как пулей в лоб, не хотелось, поэтому начал несколько издалека.       Ему показалось, что Дазай оценил ход и немного расслабился. — Паническая атака, — Осаму не смог сдержать улыбки, и Чуя подумал, что, скорее всего, прав по поводу своей небольшой теории касательно Дазая — он скрытный человек и, бывает, подавляет эмоции. Значит, надо было его «подкупать». — Часто у тебя такое? — он снова отпил чай. — Бывает, — Дазай посмеялся и театрально потянулся. Он пожал плечами, прежде чем продолжить. — У меня паническое расстройство.       Чуя застыл только на секунду, сразу заставляя себя продолжить. — Это очень серьёзно? — Не очень. Приступы разные бывают, в тот раз меня накрыло сильнее обычного. Чаще всего всё не так плохо.       Накахара абсолютно не понимал, зачем Дазай говорит обо всём ему. Но решил, что тому, видимо, нужно выговориться, и потому не останавливал. Кто знает, возможно, Чуя единственный, кто знает об этой части Осаму? — Понял… — он помедлил перед продолжением, несколько сомневаясь в словах, которые хотел озвучить. — Извини за тот раз. Я не знаю, что точно сделал, но если ты скажешь, этого не повторится.       Прежде опущенный взгляд Чуи сейчас встретился с крайне ошеломленным видом Дазая с сильно распахнутыми глазами. Тот неожиданно проморгался и наклонился чуть ближе к Чуе. — С чего ты взял, что в чём-то виноват?       Да быть не может, чтобы он ошибся в выводе… — Ну… Я помню, что что-то сказал, и ты сразу отстранился, и тебе стало плохо, — под конец предложения Дазай чуть заметно поморщился, но старался не утрачивать контроль над собой. — Чуя, у меня начались слуховые галлюцинации, и я услышал совершенно не твой голос. Из-за этого всё пошло по пизде, а не из-за тебя, — Осаму будто пытался загипнотизировать его, чтобы накрепко вдолбить в голову. Чуя явно не ожидал такого. Он знал, что иногда склонен к самообвинениям в противоречивых ситуациях, но что эта окажется такой, он не предполагал даже. Ему оставалось лишь молча хмуриться, пока Дазай не отодвинулся.       Пусть он и не особо разбирался в теме, но какое-то базовое представление о симптомах сложить мог, поэтому решился спросить. — У тебя есть какие-то триггеры? — видя настороженный взгляд Осаму, Чуя решил пояснить. — В плане, есть что-то, что мне стоило бы знать, чтобы случаем не проговориться? — Нет нужды заботиться об этом, — он неопределенно махнул рукой, отмахиваясь от, видимо, неприятной темы. — Что такого, если ты скажешь? — Я… — было видно, что он не совсем уверен в намерении проговорить что-то. — Я не очень люблю распространяться о себе. — Я оставлю окончательный выбор за тобой, понятное дело, но хочу, чтобы ты знал, что всё останется исключительно между нами, и я просто хочу знать, как не навредить тебе.       Дазай оценивал его еще долго, что-то анализировал, всматривался в глаза и не только. В итоге позволил себе сказать: — Не поднимай тему матери и постарайся лишний раз не прикасаться к телу. На этом всё.       Чуя не мог не вспомнить случай в библиотеке. Он остановил на Дазае полувопросительный взгляд и несколько насупился. Конечно, Осаму не мог не понять, о чем думает Чуя, но только закрыл глаза и одновременно выдохнул, позже отводя взгляд.       Чуя признал поражение в молчаливой борьбе за право вставить слова недовольства или вопроса, поэтому перевел тему, сбавляя обороты. — Ты что-нибудь ел?       Он покачал головой. Ответил, скорее, из-за того, что был как-то подавлен, иначе бы смолчал или отшутился. — Не против, если я займу кухню? — Чуя начал подниматься из-за стола, но Дазай посадил его обратно. — Не напрягайся, я лучше закажу что-нибудь, — он всё ещё отказывался смотреть ему в глаза. — Сомневаешься в моих кулинарных способностях? Зассал?       Дазай хмыкнул и слегка улыбнулся. — У меня просто в холодильнике ничего нет.       Чуе потребовалось убедиться лично, чтобы поверить. Он в замешательстве засыпал Дазая вопросами о том, где, что и как часто он ест, на что Осаму ответил, что он периодически заказывает еду или ест в кафе на территории студенческого городка. Чуя открыл левый угловой шкафчик и увидел гору запечатанной быстрорастворимой лапши. От шока у него едва не вытекли глаза. Упаковок было штук двадцать, и минимум половина была особо острой. — Почему ты ешь такую дрянь? — Осаму смотрел на него невинными глазами, наполовину развернувшись в его сторону. — Ты представляешь, что вообще творится в твоём желудке?! Энергетики и лапша? Ты уверен, что в твой организм попадает хоть капля здорового?       Честное слово, университет не для бедных, Дазай ещё и живет один, значит, денег явно море, Чуя был уверен, что тот мог бы позволить заказывать себе хоть каждый день шведский стол на дом или личного повара, если б такое допускалось. Кто с таким состоянием будет есть лапшу быстрого приготовления, блять? — Ты сейчас же заказываешь нормальные продукты, и я готовлю обед, понял меня? — прошипел парень.       Он стоял всё ещё в полном ошеломлении и хотел закидать Дазая самыми грязными словами о том, как тот не бережет здоровье, но в определенный момент решил не нудеть. Он ему не родитель, а собственные гормоны пора бы усмирить. Но… когда Осаму зашел в приложение для заказа продуктов и задался вопросом: «Какие из продуктов можно считать хорошими?», Чуя едва остановил себя, чтобы не бросить телефон ему в лицо. Почувствовав, как у него дернулось веко, он уничижительно посмотрел на пристыженного парня, не стесняясь в выражениях высказав степень своего негодования и после также любезно объяснив, что ему в итоге надо брать.       Спустя полчаса Чуя уже стоял за плитой, пока Дазай рубился в игрушку на телефоне. Чуя не мог запретить Осаму купить алкоголь, но мог запретить пить его до их позднего обеда, поэтому тот надулся и молчал, что было не так уж и плохо. Накахара в полном умиротрорении следил за прожаркой стейков, периодически отвлекаясь, измельчая свежие овощи для лёгкого салата.       Приятный аромат наполнил кухню, и Дазай на пару мгновений оторвался от своего занятия. Он присмотрелся к сочным стейкам, сервировкой которых занимался Накахара, и взял в руки столовые приборы, когда тот поставил две тарелки на стол. — Это явно должно быть лучше той хуйни в шкафу, — Чуя был до сих пор недоволен увиденной ранее картиной, но пытался сдерживать уровень раздражительности в голосе. Он молча разлил по бокалам вино и сел за стол, краем глаза поглядывая на отразившиеся на лице Осаму смешанные странные эмоции. — Что-то не так? — он сказал это грубо, но на самом деле скрывал за этим беспокойство.       Дазай покачал головой, продолжая пялиться на приготовленное блюдо. — Ничего. Просто давно не ел домашнюю еду.       На самом деле он даже не мог вспомнить, ел ли когда-нибудь приготовленную для него домашнюю еду. С Мори они всегда ели в ресторане, сам Огай не готовил, и Дазая было некому учить. У него не было примера для подражания, самостоятельно он никогда не стремился к уменнию в кулинарию. Он всего лишь всегда жил как предмет, без возможности отнестись даже к себе как к человеку — с заботой. Но он привык. А сейчас его привычное состояние пошатнулось.       Дазай разрезал стейк и, намеренно не глядя на Чую — тот понял это как-то интуитивно, — положил кусок в рот и резко задержал дыхание. Его глаза расширились лишь на секунду, потом лицо сразу стало непроницаемо, но Чуя чувствовал, что тому нравится вкус по еле заметным вздернутым уголкам рта. Накахара беззвучно выдохнул и принялся за свою порцию, уже самостоятельно оценивая блюдо. У него никогда не было проблем с кулинарией, тем более он жил один какое-то время, так что сейчас еда вышла явно недурно. Он не был шеф-повором, но уровень «домашней» еды, хоть она и была больше приближена к ресторанной, был явно выше среднего. Он пригубил вина, оценивая хорошую совместимость с мясом, и остался доволен выбором. Осаму всё молчал, и какое-то время Чуя решил не трогать его, оставить наедине с мыслями, но когда от стейка Дазая осталась половина, и Чуя заметил, что тот стал есть гораздо медленнее, с неохотой, а потом у него мелко задрожала рука, Накахара явно ощутил, что что-то не так. Он боялся, что у Осаму может начаться паническая атака, — кто ж знает, откуда и из-за чего они могут быть у Дазая? — поэтому думал, как бы аккуратно подойти к делу, но в упор не знал, с чего начать… Дазай отпил из бокала, прикрыл веки и глубоко медленно вздохнул. — Наелся? — Чуя пытался сказать это как можно небрежней, будто не заметил изменений в состоянии парня.       Осаму кивнул. Он выглядел дезоориентированным, и Чуя не смог придумать ничего лучше, чем попытаться переключить его внимание на бессмысленный поток мыслей в своей голове. — Много приготовил, сам уже наелся, — он отодвинул от себя тарелку, хотя соврал. Не знал, почему это сделал, но предполагал, что подсознательно не хотел ставить Осаму в неловкое положение. Признаваться себе в этом в открытую было бы сложнее, чем перекладывать на плечи глубин сознания. — Надо было купить меньше, не рассчитал. Жаль, что еда пропадает, но да ладно, насрать.       Дазай поднял глаза куда-то в сторону лица Чуи, но смотрел явно невидящим взглядом, и это вызывало беспокойство. Чуя в один момент обратил внимание на всё еще дрожащие пальцы Осаму и чересчур худое запястье. Если у него так много лапши в доме, как он может оставаться в такой форме?.. Чуя бы давно поправился от такой «диеты». Конечно, дело может быть в метаболизме, но… Может, у Дазая какие-то проблемы с едой?       Спрашивать об этом он точно не собирался, но думал понаблюдать лишний раз, если предоставится возможность.       Дазай залпом допил вино и встал, быстро добираясь до новой текилы. Чуя подскочил за ним, опустил руку тому на плечо и тихо спросил: — Дазай… Ты в порядке?       Было явно видно, что нет, но это первое, что вырвалось из него в момент волнения. Чуя мягко повернул Осаму в свою сторону, заглядывая в опущенное лицо. — Эй… Послушай, если что-то случилось… — ему было сложно продолжать это говорить, учитывая, что хоть он и понимал правильность своих слов, но сам таковой логике не следовал, — не нужно молчать. — Он почувствовал укол стыда, говоря это даже не близкому человеку, но по-другому сейчас он не мог. Гораздо больше совесть бы мучила его, если бы он остался молча в стороне, отшутился или нагрубил. Он не хотел больше доставлять кому-то проблем. — Осаму…       Дазай потеряно моргнул и легко пошатнулся. Из-за этого Чуя ногтями впился в его плечо: боль, кажется, его немного отрезвила. Он качнул головой, растрепав волосы, и улыбнулся. — Прости, напугал? — он перехватил руку Чуи и отодвинул от себя.       Черт, он и забыл, что тот просил меньше к нему прикасаться… — Всё хорошо, — Дазай натужно рассмеялся.       Чуя потянулся за стаканом и сам налил парню алкоголь. — Держи.       Если Дазаю помогала текила, то почему бы не дать ему окончательно прийти в себя? Он благодарно кивнул и осушил стакан, возвращаясь в центр квартиры. Он включил телевизор и любимую игрушку, приглашая Чую переключить внимание на что угодно, кроме его состояния.       Он упал за Осаму на кресло-мешок и принял из рук Дазая джойстик. Тот стал явно поживее, а когда включил гонки, то его и вовсе отпустило полностью. Чуя никогда толком не рубился в подобное, но влегкую обходил Дазая. Казалось даже, что тот и не старается, но оглянувшись на профиль парня и его сосредоточенное выражение лица, сведенные в напряжении брови, отпадала такая теория. Был самый легкий уровень, и Чуя максимально расслабился, задумавшись о своем. Почему он так просто проводит время с незнакомым человеком? Ладно, сложно было назвать Дазая незнакомцем после того, что у них было, но и друзьями они точно не являлись. Чуя понимал, что вроде как это нормальное времяпрепровождение для людей вне зависимости от статуса общения, хотя последние настоящие друзья остались далеко в прошлом. Его предавали всего дважды, но какие это были предательства, он не забудет никогда. Он чувствовал себя жалко, ловя себя на мысли, что уже после первого не хотел кому-то снова доверять. Но было глупо отказываться давать второй шанс людям, ведь не все же такие, думал он тогда…       Спустя год после первого случая, когда он перешел в старшую школу, Чуя вступил в компанию с новыми знакомыми. Это было очень приятное общение, тесное, как думал он, доверительное, близкое. Он многое им рассказывал, многим делился, мало что скрывал в то время, за исключением работы отца. Прошло целых два года, когда он узнал, что многое из того личного, о чем он говорил, оказывалось за пределами компании. Люди умели быть скрытными, когда надо, он ничего не замечал, да и ни с кем не общался толком, кроме «своих». Он начал ловить на себе косые взгляды и слышать глупые смешки только после особо личной истории, которую, как он узнал, самые близкие высмеяли за его спиной. Для него тогда буквально мир перевернулся. Это был удар ниже пояса. После разрыва связей с названными друзьями он доучивался остаток школы в личном аду. Казалось, будто на него смотрят одновременно тысячи глаз, куда бы он ни пошел. В университете он решил начать все с чистого листа и уже по другой тактике. Он не хотел повторять прошлых ошибок. Он общался с огромным количеством людей, вступил в Верхушку, даже почти тесно общался с её членами, называл некоторых друзьями, но это было не совсем искренне. Он никого не подпускал достаточно близко. Он мало говорил о себе, ничего глубоко личного. Мог выслушать кого-то и поговорить о приватном, но не о себе. «Верх» не был обязан общаться вне «рабочих моментов», но они сдружились, и Чуя даже вел себя так, будто дорожил ими по-настоящему. Они выбирались куда-то достаточно часто, но не ходили друг к другу в гости, как вот сейчас Чуя сидел у Дазая. Он держался несколько обособленно, действуя по логике: «Плевать, о чем вы говорите мне, хоть всю душу вытрясите, я выслушаю, поговорим, но от меня вы не услышите ни слова о том, что мне важно». Он держался этого до сих пор.       В какой-то момент стало одиноко, и он начал вести достаточно разгульную жизнь в первые курсы. Когда это коснулось учёбы, он понял, что надо завязывать. Отец к тому же заметил, куда катится ребенок, и хоть Чуя правда контролировал ситуацию, сам Огай этого гарантировать не мог и хотел забрать сына в мафию. Тогда и произошла ссора и переезд к матери во Францию. Он сильно вырос там, стал даже более самостоятельным, но прежним привычкам так и не изменил. С людьми всегда было сложно, он держал себя в узде собственных убеждений, но почему с Дазаем он медленно себя отпускал, было непонятно. Это было непонятно и опасно. Хорошо, что Чуя заметил своё поведение раньше, чем оно снова успело привести к непоправимому. Он не мог себе позволить довериться Осаму, особенно чувствуя, что у того свои секреты и Дазай достаточно скользкий тип. Он правда притягивал, но это было не то, на что Чуя должен был вестись. «Действуем по старинке. Хочет общаться — пусть, главное контролировать то, что вылетает из моего рта и собственные чувства. Мы не станем близки. Даже если для него я стану кем-то, главное, чтобы это не сработало на мне. Всё будет в порядке. Бо́льшая дистанция не обязательна.». Чуя задумался над темой секса, которую они поднимали ранее. Кое-что не стыковалось. Он решил не молчать. — Дазай, — позвал он. Осаму вопросительно промычал. — Если тебе неприятны прикосновения, как ты планировал заниматься сексом?       Машина Дазая опасно вильнула — выражение лица парня на миг стало нечитаемым. Он нахмурил брови, быстро сглотнул и продолжил сосредоточенно управлять несущейся по трассе гоночной машинкой. — Нашел же время… — недовольно бробурчал Осаму. — Не знаю. Как всегда. Меня никогда не волновал этот вопрос.       Чуя настолько выпал с его слов, что забыл об игре и первый раз проиграл Дазаю со счетом 3:1. Хоть в первую очередь Чуя и ценил свой комфорт в сексе, потому что изначально вливался в процесс исключительно по собственной прихоти, он никогда не игнорировал удовольствие партнёра, которое тоже обязано было присутсвовать по его мнению. Как в случае Дазая могло всё выливаться в благополучный исход? — Давай не будем об этом? — попросил Осаму.       Чуя лишь кивнул…

…

      Вчера они играли допоздна. С Дазаем больше не творилось никакой непонятной хуйни, и Чуя вовсе забыл о том, что у него есть какие-то проблемы. Они играли в гонки; после жалобы Осаму, что он не «чувствует» машины, переключились на мотоциклы, и играть стало гораздо сложнее — уже не было места расслаблению и невнимательности, нужно было выкладываться на полную. Чуя вскользь сказал, что водит свой байк, и Осаму также мельком вставил, что надо будет погонять как-нибудь вместе. Чуя удивился, но больше ничего не спрашивал. В перерыве они задели тему дизайна Чуи, и он рассказал о том, как пришел к этому, коротко упомянул ссору с отцом, академ и переезд к матери.       Вспомнив о работе, Накахара опомнился и поспешил уйти, чтобы успеть разобрать план нового заказа напоследок. Он хотел закончить с этим именно сегодня, а в моменты, когда он намечал себе четкий план действий, особенно если это касалось работы, он был крайне категоричен. Когда Осаму провожал его, Чуя заметил некую медлительность Дазая. Пытался списывать это на алкоголь, но было больше похоже на усталость, и Чуе казалось это странным. Разве всё это время, что он просиживал у Осаму в квартире, они не делали только, что отдыхали? Парень выглядел экстравертом, общительным, стремящимся находится с людьми, нет? С чего бы ему, например, уставать от людей за такой короткий промежуток общения? Он ничего у него не спросил и постарался забить — дело не его, да и нечего о посторонних лишний раз думать, ему бы со своей жизнью справиться. Сделал вид, что всё окей, и как можно быстрее удалился.       Кёта к тому времени уже спал, и Чуя надеялся, что тот не забыл выпить таблетки. Он чувствовал себя обязанным Курокаве, поэтому не списывал заботу о нем на собственные чувства, скорее на «долг». Сев за ноутбук, Чуя проверил условия и требования заказа, и принялся за рассчет своих дальнейших действий. Разумеется, он знал, что и как делать с конкретной работой, но ему было необходимо распланировать примерно по времени и дням определенные части: что-то он сделает в одно время — допустим, после занятий завтра; что-то можно уложить в промежуток между пар на следующий день и так далее. Конечно, он мог застрять на чём-нибудь или, наоборот, продвинуться где-то слишком быстро, если нахлынут силы и вдохновение, но Чуя должен был закрепить себе нужную основу, на которую можно будет опираться. Он часто мог надолго погрязнуть в заказе, если не считался со временем, а мать научила, что перенапрягаться нельзя: «Чем меньше ты отдыхаешь, тем меньше ты сможешь работать дальше. Нельзя изводить себя. Отдых неотъемлемая часть работы. Можно сказать, что ты отдыхаешь ради заказа и лучшей производительности.» Она почти выдрессировала в сыне эти убеждения. Но просто разуму он доверить себя не мог, всё равно бы погнался вперед. Потому для этого он высчитывал, сколько может потратить на определенные детали время, разбивал заказ на части и каждой отводил свой период, но не более четырёх-пяти часов в день. Как говорила всё та же Коё: «Когда тебя несёт, твой мозг больше активизируется, и если ты тратишь в такие моменты много времени на дела, то потом всё идет во вред и тебе, и заказам.» Со временем Чуя понял, что такая тактика действительно благоприятно действует на работу и его продуктивность, поэтому слушал и принимал и другие советы матери — был уверен, что плохого не скажет.       Лег спать он далеко заполночь и вставал с очень тяжелой головой. Заказ выдался непростой, такого на практике Чуи ещё не было — теоретически все было ясно, но на деле открывалась неизведанная территория, на которой он несколько терялся. Пары в противовес стояли легкие, слушал он поверхностно, уделяя большее внимание мыслям о работе. Чуя пропустил сбор Верхушки, закапываясь с головой в заказ. Он изучал его со всех сторон, уточнил некоторые моменты у заказчицы и после этого запутался ещё больше, но последнее, чего он хотел — это просить мать о помощи. Она и так занята, некогда ей кого-то учить. Он почти не отвлекался на еду, даже забыл напомнить Кёте о таблетках, но тот и сам выпил, чему Накахара был рад. Прошло в таком темпе несколько дней. Чуя устроил себе один единственный выходной, чтобы восстановиться, потому что хоть студент и проводил за работой не больше пяти часов в день, чувствовал себя ужасно вымотанным и загруженным, голова будто перегрелась, и он явно ощутил потребность в отдыхе. Когда Кёта нашел в себе силы начать чем-то заниматься, Чуя понял, что ему самому нужно уединение. Он не заходил всё это время в библиотеку, не желая сталкиваться с вероятно появившимся бы там Осаму, потому что сто процентов бы отвлекался на него, поэтому заперся в гардеробной. Ближе к ночи, после того как Чуя сделал перерыв и планировал продолжить работу, на которой неожиданно застопорился, в телефоне мелькнуло сообщение от Дазая. — Онлайн в такой поздний час и не в библиотеке?       Чуя закатил глаза. — Откуда у тебя мой номер?       Ответ пришел меньше чем через тридцать секунд. Видимо, тому было совершенно нечем заняться. — Через группу Верхушки нашёл, он у тебя не скрыт.       Накахара проигнорировал его, планируя продолжить работу, но Дазай отставать не собирался. — Ты не ответил на вопрос (       «Как ребёнок, ей богу…» — подумал Чуя. — Я, по-твоему, должен жить в библиотеке? Отстань, Дазай, мне работать надо. — Я мог бы помочь с заказом)) — Только тебя мне и не хватало… Поэтому и не пошёл. В библиотеке ты, а твоё присутствие меня отвлекает. — Но в прошлый раз же я помог, — он прислал ухмыляющийся смайлик, и Чуя в момент представил лицо Дазая, повторяющее эмоджи. — Даже если я не разбираюсь в дизайне, могу посмотреть свежим взглядом и дать совет, если что-то можно будет связать логически. В этом я точно хорош) — Мне не нравится библиотека, — это был последний доступный ему аргумент. — Можем встретиться у меня. Тишина и свободное пространство тебе обеспечены.       Что-то подсказывало Чуе, что Дазай так просто не отстанет… Его слова не были лишены разумного зерна, но вот на тишину Чуя вряд ли мог рассчитывать. — Договорились. Но с тебя вино, — должна же быть ему какая-то компенсация, верно?       Накахара поставил Дазаю практически невозможную задачу на самом деле только для того, чтобы тоже покошмарить ему мозги. Едва ли Чуя мог надеяться на вино, только если оно не завалялось у Осаму дома. Пусть такой метод расслабления в конце дня вряд ли будет приподнесен сегодня судьбой, но он будет рад, если Дазай немного побесится.       Они встретились через десять минут у его «комнаты». Осаму выглядел весёлым, даже слишком, энергично махал рукой, пока добирался до Накахары от лестницы. Но как только подошел к нему ближе, он не мог не заметить синяки под его глазами. Все эти дни они толком не пересекались, и ему было как-то по боку, как там Дазай. Но сейчас на секунду он почувствовал беспокойство, хоть и сразу это скрыл, молча пробегаясь глазами по лицу парня и отворачиваясь в ожидании открытия двери. Чуя устал и точно сейчас не хотел что-то пытаться выяснять, снова погружаться в чужие проблемы.       Вина Накахара не увидел и мысленно ухмыльнулся, отмечая, что Дазай-таки не выполнил его просьбу, и засчитывая себе маленькую победу за собственную правоту. Прошел в комнату и оказался на кухне, но через какое-то время Осаму кинул, что ему нужно куда-то спуститься на пару секунд, и удалился. Чуя недоумевал, куда его знакомый решил неожиданно убежать, но виду не подал, возвращаясь к заказу. Он сверял определенные элементы с требованиями заказчицы, но в упор не понимал, как воплотить ее задумки в жизнь. Нет, то, что она просила, не было невозможным, просто Чуя пока был слишком неопытен… Он уже был готов просить продлевать дедлайн и делать скидку на последнюю оплату по случаю задержки… Учитывая, что пока Чуя не брал реально хорошей суммы за проекты, терять деньги было жалко.       Осаму вернулся через десять минут с двумя пакетами в руках. — Вино, как и заказывали, — бархатным голосом произнес Дазай, ставя пару бутылок красного на стол перед Чуей. У того округлились глаза. — А это небольшой ужин. Готов поставить сто долларов на то, что ты ничего вечером не ел.       Для Чуи было огромной загадкой, как Дазай догадался об этом, но он в который раз отмолчался, принимаясь разглядывать вино. — И из какой задницы ты это притащил?..       Он не имел в виду, что выбор был плох, вовсе нет, но Накахара понятия не имел, как в такое время знакомый нашел алкоголь. Все магазины были давно закрыты, а в ближайшем круглосуточном такое не продавали. — Привезли, — елейным голосом просветил Дазай. Он явно был собой доволен. — Удивлен, mon chéri? — Я просил завязать с французским, — пробормотал Чуя.       Не то чтобы он был реально против. Не секрет, что ему нравился этот язык, но от едва знакомого человека такое личное обращение звучало вульгарно, он не хотел принимать его так просто, хоть и было приятно в какой-то степени слышать подобное в свой адрес. — Где ты нашел доставку в такой час? — Связи, — Дазай ухмыльнулся и подмигнул. Чуя мог бы счесть это неуместным флиртом, но принимал такие действия Осаму за игру. Подобное поведение было явно в его духе.       Он был равнодушен к этому, но всё равно «осуждающе» покачал головой. — Ты обещал помочь с заказом…       Дазай в момент стал серьезнее и сел за стол, протягивая руки к планшету Чуи. — Давай я пока погляжу, что тут, а ты перекусишь.       Чуя чуть видно кивнул, а потом его голову посетила одна мысль. Он подошел к раковине, чтобы вымыть руки, вытерся бумажными полотенцами, выбрасывая их в мусорную корзину под раковиной, и вернулся к столу. — Может, тоже поешь?       Дазай, вслушавшись в интонацию Накахары, подвоха не почувствовал, легко покачал головой и привычно ухмыльнулся, погруженный в памятки Чуи о заказе. — Я поел недавно.       Интуиция Чуи прямо кричала, что он так ответит. — Что? — Лапшу, как обычно, — в секунду Осаму остановился, в голове явно начали медленно прокручиваться шестеренки, и он с осторожностью поднял глаза на Чую. — К чему расспросы? — спросил серьезно.       Уже не будучи уверенным, что можно давить, Чуя только пожал плечами, но все равно невольно перевел взгляд на дверцу, за которой стояла мусорка. Дазай обернулся и посмотрел туда же. К нему пришло осознание… Корзина была наполнена наполовину, за пару часов такое не набирается. А внутри никакой лапши не было. Как и нигде рядом. Комнату можно было осмотреть свободно — не заметить большую ярко-красную упаковку еды было бы невозможно. И оправдаться, мол, «выносил мусор», было нельзя. — Не ожидал, что ты такой проницательный, — в голосе сочеталась безэмоциональность и сталь, и Чуя пожалел, что затронул тему. — Я не должен был лезть, — свой условный лимит на извинения парень уже исчерпал за последнее время, но в эту фразу он вкладывал именно просьбу прощения. — Будет хорошо, если ты поешь, — сказал Чуя спустя короткую паузу, — но если не хочешь, то ладно.       Осаму кивнул и окунулся обратно в записи.

…

      Наблюдая, как Чуя поедает свою пасту и переодически украдкой поглядывает на него, Дазай всё-таки украл у него пару вилок. Ему самому не нужна была трезвая голова, и он поглядывал на вино, но без Чуи почему-то не пил. Накахара, в свою очередь, это оценил, ловя мысль с немой благодарностью. Было бы довольно неприятно смотреть, как кто-то рядом наслаждается твоим любимым напитком, а ты сам сможешь его оценить только через час минимум, только после упорной работы над уже успевшим потрепать нервы дизайном…       Как-никак Дазай действительно пригодился. Он умело находил нужную ему недостающую информацию и смог с мизерными знаниями из интернета состыковать часть, которую не сумел Чуя. Парень был в шоке, но все же старался держаться и не подавать особо виду — необязательно было кое-кому улавливать Чуино восхищение. Уже дважды Осаму удивил его и весьма приятно. Это было странным, Накахара давно не испытывал таких чувств. Чаще всего ему не было дела до других, максимум он мог слегка побеспокоиться за кого-то либо немного повеселиться в компаниях, но это все были мимолетные эмоциональные вспышки, которые длились секунды и угасали, не принося ничего большего. А сейчас он испытывал полноценные эмоции, что несколько его пугало. Парень всегда был настороже с людьми, и Осаму не был исключением, но ему хотелось хоть ненадолго отдаться ощущению покоя и мягкой радости. С Дазаем было комфортно. Было приятно купаться в этом чувстве, но погружаться в подобие доверия с головой было абсолютно противопоказано. Он лишь побудет в этом совсем чуть-чуть.       Вино усиливало эмоции, добавляя ко всему эйфорию. Они уже закончили с нужной частью, остальное Чуя мог доделать сам за ближайшие пару дней. От сердца прямо отлегло… Он волновался, что придется выпрашивать дополнительные дни, но благодаря Дазаю и ещё паре часам работы всё вышло ему в плюс. Единственный минус — он устал. Но это ничего. Вино всё исправит.       Дазаю, кажется, тоже было неплохо. Он сидел в кресле-мешке у окна, запрокинув голову назад с закрытыми глазами, и мерно дышал. Стояла звонкая тишина, но от этого не было неловко. Впервые Чуе захотелось закурить самому и не от нервов. Это было явно необычно. Накахара подошел ближе к Осаму, и тот медленно открыл глаза. — Может, покурим? — тихо, чтобы не убивать атмосферу, спросил Чуя.       Дазай мягко улыбнулся и кивнул, поднимаясь на ноги. Они вышли на балкон, и Осаму подкурил для Чуи вишневую сигарету, для себя шоколадную. Они не разговаривали. Наслаждались свежим запахом ночи и приближающегося дождя, дымом в легких и вином. Была в этом какая-то идиллия. Чуя должен был догадываться, что именно такой расклад сильно частил, когда люди оставались наедине ночью, но у него не было такого опыта в жизни, а романы он не читал. Поэтому наслаждался моментом, как чем-то необычным, особенным, невероятным… И каким-то личным. Чуя посмотрел на Дазая и впервые увидел его настолько красивым. В глазах бликовали ночные фонари, ресницы чуть подрагивали, особенно когда он щурился, выдыхая в темноту перед собой дым, тени падали на его скулы, делая их более очерченными, и из-за этого Осаму выглядел более худым, а оттого болезненным. Тогда Чуя и заметил опущенные вниз уголки губ, сгорбленную фигуру и пустой взгляд. Но даже это в нем отдавало как-то невероятной атмосферой уюта. Поистине странные чувства. Возможно, Чуя слишком много выпил.       Дазай чуть поежился от ветра, и его шея покрылась гусиной кожей. — Пойдем внутрь? — предложил Чуя. Но Осаму его будто не слышал. Находился в какой-то прострации наедине с собой. Чуя решил пока его не беспокоить.       Прошло с полчаса, пока они стояли в ночи, когда начался дождь. Мелкие капли, падающие на кафель балкона и попадающие все чаще на лицо, очень быстро привели Осаму в чувство, и он обернулся к Чуе несколько растерянный. — Извини, я как-то отключился.       Чуя согласно кивнул, легко усмехнувшись и не став как-то комментировать его слова. Просто указал в сторону квартиры и спросил: — Идём?       Дазай молча двинулся внутрь, растирая явно замерзшие руки друг о друга. — Ты не против, если я допью вино? — оставалась ещё половина последней бутылки, но Чуе уже хватило, он лишь легко махнул рукой, выдавая свое согласие. Правда, не ожидал, что Дазай выпьет всё залпом. — А…       Чуя открыл рот, попытавшись издать протестующий звук, и тут же затих. У Дазая всё хорошо?..       Парень взбодрился, в глазах появился блеск, и, видимо, он согрелся, потому что щёки слегка заалели, и пальцы потянулись расстегнуть верхние пару пуговиц. В приглушенном освещении выглядело это весьма… эффектно. Ну серьёзно, кто-то будет отрицать, что Дазай сексуален? Вряд ли. Может, конечно, некоторых и могла оттолкнуть излишняя худоба Осаму, но подтянутые мышцы, которые периодически проглядывались под одеждой, как-то компенсировали этот «недостаток». Особенно для Чуи, которому, в общем-то, было не принципиально, как выглядит тело человека, хотя чисто как художнику ему нравилась эстетичная фигура Дазая.       Он снова упал в кресло-мешок и откинул голову, позволяя волосам распасться сзади и открыть полный обзор на его лицо. Когда Дазай выдохнул и расслабил плечи, ключицы выступили сильнее, губы приоткрылись, и теперь их хотелось укусить. Чуя подавил желание пройтись пальцами вдоль шеи Дазая, но ведь с ним ничего не случилось, когда они просто целовались в баре, так нужно ли останавливать порыв поцеловать его? Лежащий никак не отреагировал на быстрые шаги в его сторону, но приоткрыл глаза, когда Чуя присел рядом и рванул за воротник ближе к себе. — Ты специально, верно? — прошипел он.       Осаму лишь ухмыльнулся, скалясь, открывая вид на ровный ряд зубов, и Чуя практически врезался в его губы своими. Голова закружилась, хотя он не был толком пьян; самозабвенно целуя Дазая, Накахара ощущал себя так, будто питается его энергией, поглощая эмоции, словно наркотик. Он действительно был под кайфом, только принял дозу в виде Дазая, а не какого-нибудь банального порошка. Он тихо, коротко простонал блаженное «Осаму» ему в губы, словно в трансе, и резкое притяжение от Дазая — когда он притянул к себе за затылок рукой, впутываясь пальцами в волосы почти до боли, влеча ближе, — подействовало отрезвляюще всего на мелькнувшую в быстром ритме секунду. Закололо на кончиках пальцев — он сильнее почувствовал волну желания, но Осаму не мог этого ощутить, пока не перетянул Чую к себе на колени. Накахара уперся ему в грудь ладонью, чтобы не потерять равновесие, не разрывая поцелуя, но тут же резко отстранился, хмурясь. — С тобой всё будет нормально?       Он не знал, показалось ему или нет сквозь слезящиеся от возбуждения глаза, как дернуло Дазая, но он почти четко видел его потрясённое лицо. Осаму ничего говорил, ему потребовалось время, чтобы отойти от собственного эмоционального потрясения, но сразу после он попытался привлечь Чую обратно, но тот не дался. — Если не можешь обещать, что будешь в порядке, то не надо ничего делать. Я не хочу так. — Какой заботливый, — с явной издевкой кинул Дазай.       Чуя не уступил. — Я забочусь не о тебе — о себе, — осадил он.       Накахара правда не хотел снова видеть убивающегося в паничке Осаму и чувствовать вину за это, и про заботу он соврал — даже если они не друзья, он не настолько бессердечный, чтобы забить на человека, которому могло стать реально плохо.       Дазай с тяжелым вздохом откинулся назад. — От поцелуев ничего не будет, — про остальное он и не заикнулся. — Понял.       Накахара склонился над ним, упираясь локтем о кресло, придерживал парня за воротник рубашки. Он не позволял себе прикасаться к нему более, за исключением того, что сидел сверху. Осаму, судя по расслабленному телу, был не против, да и руки довольно крепко прижимались к его бедрам, и Чуя поуспокоился, полностью отдаваясь ощущениям, чувствуя, как пальцы сдавливают по ногам, как изломленные в полуулыбке чужие губы касаются его губ, затягивают, и позволил себе потеряться в Дазаевских прикосновениях и потоке проносящихся эмоций, переставая себя удерживать. — Если будет некомфортно, умоляю, скажи.       Он не помнил, когда последний раз проявлял такую чуткость к кому-то, но старался убеждать себя, что это лишь минутная слабость, вызванная страхом за чужую жизнь.       Их языки сплетались теперь более расслабленно, поцелуй тёк почти медленно и лениво, но от этого прежние чувства никуда не исчезали. Чуя прикусил нижнюю губу Осаму, и тот глухо застонал, пока Накахара легко оттягивал и зализывал место укуса, будто языком пытаясь стереть невидимые следы зубов, оставленные собственным ртом. Кажется, Дазаю нравились такие манипуляции. Он кончиками пальцев оглаживал низ спины Чуи, почти заставляя его выгибаться, и Накахара лишь закатил глаза на ощутимую ухмылку Осаму после его телодвижений.       Дазай переместил руку Чуи с воротника на свою шею. — Его скоро будет невозможно разгладить никаким утюгом — ты так сильно его сминаешь.       Чуя немного нахмурился, пытаясь уловить суть, пока мысли были в свободном полете и сознание находилось в прострации. Но даже если слова до него доходили долго, действия он ощущал сразу, поэтому слегка отстранился, ловя взгляд Осаму и недоуменно приподнимая бровь. — Можешь прикасаться там, где я разрешу. Всё будет в порядке. Хватит мучить рубашку.       Чуя кивнул и снова припал к Осаму губами, но рукой прикасался всё же без давления, аккуратно, пытаясь контролировать себя.       У Дазая что-то кольнуло в груди…

…

      Порыв близости не продлился долго, Чуя не хотел перенапрягать Осаму. Для первого удачного раза было итак достаточно.       Спать он остался у него — как раз имелась дополнительная кровать, и не пришлось вламываться в свою квартиру посреди ночи с риском разбудить Кёту, который и так с трудом засыпал. На утро Чуя решил, что от одного прогула ничего не будет, и они с Дазаем пропустили пары под предлогом того, что невыспавшиеся всё равно не усвоят никакой информации, и лучше потратить день на отдых.       Чуя приготовил завтрак, и хоть Дазай опять съел только половину, это уже было лучше, чем ничего. Пока Накахара отходил в ванную, чтобы придумать, что делать с вечно непослушными волосами, Осаму засел в игру, но, отвлекшись на секунду, как бы вскользь крикнул Чуе, что с его волосами всё прекрасно и он мог бы спокойно забить хуй. Накахаре не понравилось, что кто-то заметил его помешательство на своем внешнем виде, но комментарий учел и просто заплёл низкий хвост, отпустив пряди возле лица, чтобы успокоить душу.       Выйдя из ванной, Чуя замер от четкого ощущения, что с Дазаем что-то неладно. Ничего критичного, но он снова выглядел безумно уставшим. До того времени, как парень заметил присутствие Чуи в комнате, Накахара успел оценить его внешний вид лучше, все же прийдя к выводу, что копаться в этом не надо. Да тот и вряд ли что-то расскажет. Если Дазай примет решение отдохнуть (если это ему необходимо), то единственное, в чём Чуя мог помочь — это удалиться. — Я пойду, наверное, — сказал внезапно появившийся в поле зрения Осаму Чуя. Сделав вид, что приводил себя в порядок только для того, чтобы не уходить от него с небрежной наружностью, он собрал свои вещи и попрощался с удивленным таким поворотом Дазаем. — Думал, ты задержишься. — Если соскучишься, зови ещё, — саркастично выдал Накахара, на самом деле вообще не имея в виду свои слова буквально. Ему, конечно, понравилось проводить время с Осаму, но он не пранировал дружить с ним.       Вернувшись к себе, Чуя заметил сонного Курокаву на кровати, что-то рассматривающего в телефоне. И очень грустного. Черт возьми, ну почему у всех везде всё плохо?.. Если ему сейчас нужно будет слушать чьи-то жалобы после хорошей ночи, он просто уедет куда-нибудь очень далеко, чтобы не видеть людей с бесконечным грузом проблем (враньё, конечно, но желание есть). Опять же, почему он должен волноваться за посторонних личностей, почему он чувствует себя обязанным им? Хоть раз же можно подумать о себе?.. Да?.. — Что случилось? — поинтересовался Чуя вопреки своим мыслям.       Ну не мог он выкинуть свою непонятную эмпатию в окно, не мог! Да, во вред себе и своему настроению. Но кем он будет, если просто отвернется? Он не позволял себе такого отношения… Чувство вины в таком случае его сожрет.       Кёта растерянно покачал головой. — Скажи… Он сильно меня ненавидит? — когда парень посмотрел на Чую, в его глазах был четко виден неестественный блеск. — Мичизу…       Чуя подошел к Кёте, кладя ладонь тому на плечо. В конце концов… То, что было вчера, остается во вчерашнем дне? Тогда было хорошо, так оно и останется. Настроние Чуи сегодня не изменит же факта хорошего прошедшего дня? Даже если он пытался сохранить остатки эмоций сейчас, нужно принять, что навсегда бы они не задержались, и нет ничего страшного в быстрой смене ситуации… — На это может ответить только сам Тачихара, — Чуя видел, что Курокаве тяжело, поэтому вздохнул и окончательно задвинул свои чувства, готовясь делить чужие. — Если хочешь поговорить, я выслушаю.       За долгое время он и правда стал прекрасным слушателем. — Ты ведь не знаешь нашу историю? — Только поверхностно и от лица Тачихары.       Кровати находились на приличном расстоянии друг от друга, поэтому Чуя придвинул стул к постели Кёты и уселся рядом с парнем. Последний же прибился спиной к стене и согнул ногу в колене, вытягивая вторую вперед. — Популярная тема, на самом деле. Не у всех она доходит до такого финала, как у нас, но Мичизу слишком упрям… — Кёта уперся локтем о колено и поднял руку, чтобы сгрызть огрубевшую кожу вокруг среднего пальца. — Наша семья имеет свой дом моды, много всякой всячины еще, чуть менее важной. Это досталось нашему отцу в наследство от дедушки, поэтому он хотел передать эту ношу и старшему сыну. Его не волновало, что Мичизу мог не интересоваться модой. Так было и с ним тоже, вот у него и осталась установка в голове, что «твои желание далеко не главное». Он не считался с его мнением от слова «совсем». По началу брат не сопротивлялся… Его с детства приучали к мысли, что он станет преемником. Какому ребенку это не понравится, да? Знать, что у тебя будет что-то очень крутое и прибыльное, да еще и отстроенное за тебя изначально, — Кёта закрыл глаза и тяжело вздохнул. — Но пока Мичизу рос, он потихоньку осознавал, что более важно найти что-то «свое». Мода же «его» не была. Ему нравилось читать и писать что-то, нравилось изучать языки, углубляться в политику — много чего, что никак не касалось нашего дела. Когда отец обнаружил, что из брата хороший художник, то души не чаял в нём и навесил слишком большую ответственность заранее. У него почти не было свободы. Вечно учёба-учёба-учёба… Отца интересовали его таланты, успеваемость, успешность. Как сына, простого человека со своей жизнью он его не видел. Может я и ошибусь, но Мичизу был только инструментом в идеалах отца, — он взял паузу, чтобы взять под контроль эмоции. — В конце концов Мичизу перестал заниматься искусством. Знаешь, он раньше стихи писал даже… Вряд ли он пришёл к этому снова. Всё, что было связано с творчеством, было выкинуто в окно. Буквально. Отец долго истерил. В итоге дошло до того, что брат ушел из дома. Даже мне не сказал ни слова… — Курокава грустно усмехнулся, в прострации тупя взгляд в стену. Кажется, сейчас он видел перед собой события определенной давности. — Не то чтобы я был достоин его предупреждений. Мы не особо ладили. В то время я был вторым сортом, на меня мало обращали внимания, и я мог более-менее спокойно и свободно существовать. Я очень любил Мичизу, хотел быть похожим на него, пока не понял, что жизнь у него явно печальней моей. Я думал, что у него есть любовь, принятие, внимание родителей, но не сразу осознал, что это была пустышка. От него хотели только результата… В полной мере я это понял, когда встал на его место. Сейчас всего требуют от меня, потому что Мичизу теперь носит фамилию Тачихара, которую успел когда-то сменить, но мне легче, потому что родителей я не люблю. Я больше не жду от них чего-то, а брат, как мне кажется, очень ждал раньше проявлений любви с их стороны. Наверное, сложно представить, как они сломали его. Не думаю, что смогу простить их за это. Но мне повезло, что я в состоянии исполнить желания семьи, — Кёта бросил взгляд на внимательно слушающего Чую и усменулся. — Знаешь, в какой-то степени я бы хотел быть таким же, как брат — отказаться от искусства. Тоже ушел бы и задел мать с отцом больше. Своеобразная месть, — посмеялся он. — Но мне нравится то, чем я занимаюсь. Поэтому нет нужды сопротивляться… Я не вижу чести в перенятии дела семьи, но мне нравится мысль, что у меня будет что-то такое. Греет то, что хочется стараться не ради родителей, а ради людей и бренда. Я только надеюсь, что смогу оправдать ожидания всех, когда отец уйдет в отставку.       Сейчас мать с отцом проявляют ко мне гораздо больше терпения и «любви», нежели к Мичизу. Он это знает. Да и раньше я имел почти всё то, чего он не мог иметь в силу своей исключительной надобности. Он не мог делать что-то опасное, дружить с кем попало, делать то, что нравится. Он мог только учиться и радовать семью. На самом деле, в такой чрезмерной сторогости даже не было нужды… Мне кажется, он тоже это осознаёт, и от этого же хуже. Его готовили так, будто он избирался на пост президента… И всё из-за того, что отец был помешан на своих идеях. Мать пыталась иногда делать что-то для нас обоих, но она была очень послушной, и отец запрещал ей проявлять излишнюю заботу, чтобы не смягчить наши характеры.       Я рад, что брат смог вырваться из этого безумия. Но мне не кажется, что он счастлив сейчас… Я могу только надеяться, что ему лучше. Это также единственное утешение, которое я могу придумать для себя. Мне грустно, что он так ненавидит меня. Хотя я надеюсь, что моя жизнь дала ему возможность сбежать. Наверное, если бы он был единственным сыном, отец не оставил его просто так. Сейчас у них договор на то, что папа обеспечивает ему учёбу, чтобы его сын не был посмешищем, когда СМИ узнают о произошедшем. Но это будет ближе к концу учёбы Тачихары.       Так к чему это я… Я могу понять его ненависть ко мне, но это тяжело полностью принять. Я скучаю по нему слишком сильно иногда… Хочется верить, когда-нибудь мы будем семьёй. Но слишком много аргументов в моей голове против этого.       Кёта закончил монолог и вздохнул с еле видимым облегчением. Наверное, ему надо было выговориться. Чуя же чувствовал себя несколько опустошенным. Он понял, насколько ему повезло с семьёй. Да, у отца были некоторые грехи, но он точно любил Чую. Про мать можно и не говорить, она была настолько идеальной, насколько вообще может быть человек.       Чуе было отчасти грустно за братьев, отчасти обидно, что так всё вышло и он не может ничем помочь. — Если будет что-то, что я могу сделать, обращайся.       Ладно, он не бессердечный. Иногда такие мысли закрадывались в его голову после череды предательств, когда Накахара плевать хотел на проблемы других. Может быть, что-то изменилось. — Спасибо.       Чуя понимал, что ничего сейчас не сделает, кроме эмоциональной поддержки. — Будешь чай? — Кёта кивнул, и Чуя вышел на кухню, крикнув оттуда: — Может фильм какой-нибудь посмотрим? — им надо было отвлечься. Хоть немного расслабиться.       Курокава крикнул ему радостное «Да» и посвятил себя поиску кино, пока Чуя рылся на кухне.

…

      Они сошлись на выборе легкой комедии, и Чуя надеялся, что это не будет слишком тупой фильм и он не потратит время зря. Он понимал, что они вряд ли досмотрят до конца и, скорее всего, перейдут на разговоры, но не хотелось бы слушать что-то очень глупое даже на фоне. Это было главной причиной, почему Чуя не любил этот жанр — найти что-то адекватное крайне сложно.       Как и ожидалось, парни пропустили половину фильма за разговором. Комедия хоть и была на среднем уровне, но Чуе понравилось, что Кёта разделял многие его возмущения, и они вместе смеялись и ругали актеров, сюжет или реплики. Беседа была нейтральная, глобальных тем не поднималось, из-за чего вспомнить, о чем они говорили, было крайне сложно. «Обо всём и ни о чём» — идеально описание их беседы. Ближе к обеду они заказали еды, потому что Чуе было лень тащиться в магазин или готовить из того, что есть дома. А во время еды Кёта задал неожиданный вопрос. — Что у вас там за хуйня с Дазаем? — Кёта так давно не использовал мат в своей речи, что Чуя аж воздухом подавился от воспоминаний, как обычно Курокава на самом деле ругается. Это что за чудо всё утро было?       Чуя не стеснялся того, что между ними было, но, учитывая, что никто из знакомых ни о чем не знал — они ведь не распространялись об этом, — подтекст, который Чуя уловил, заставил его почти поперхнуться кофе. — В смысле? — Ну, вас периодически видят вместе, да и я замечал, что ты часто куда-то съебываешь вне пар, — расписание Чуи висело над его столом.       Видимо, Курокава был слишком подавлен с утра, чтобы использовать эмоциональные выражения. Насколько Чуя мог судить, с помощью мата Кёта выплёскивал переизбыток эмоций своего тела. — Я думал, с Верхушкой встречаетесь, но теперь мне интересно, так ли это. Подружились?       Чуя нахмурился. Кто видит их вместе? Почему их вообще обсуждают? Курокава задал последний вопрос. — Блять, тебе ли не знать? Мало того, что Верхушку часто обсуждают, так и на Дазая многие заглядываются. Тебя, ебать, тоже много кто знает, не скажу, что, вернувшись, ты наделал много шума — не звезда всё-таки, — но интерес это вызвало. А Дазай новенький, так тем более.       Чуя теперь ясно вспомнил, о чём всегда любили поговорить студенты в свободное время… — Не могу сказать, что мы друзья. Но иногда проводим время вдвоём.       Кёта не смотрел на него с подозрением или намёком, не выдавал странных улыбок или ещё чего-то нелепого. Может, Чуе показалось, что сосед что-то знает? — Ты сегодня у него ночевал?       Чуя кивнул и отхлебнул ещё латте. — И что он за человек? — более оживленно спросил Кёта, поддавшись чуть вперед. — Почему я должен тебе рассказывать про посторонних людей? — разозлился Накахара, с громким стуком поставив кружку на стол. Кёта поднял руки ладонями вверх, признавая поражение. — Эй, не злись, мне просто пиздец интересно. Ты ничего не говоришь, а люди в твоей жизни новые появляются. Мы всё-таки соседи, почему бы не поделиться? — Если мы соседи, это не значит, что я должен рассказывать что-то о себе, — напряженно выдал Чуя. Курокава потупил взгляд, стушевавшись, но вида пытался не подавать. Чуя подумал, почему бы не пойти на маленькую уступку, но не был уверен в таком решении. — Слушай, не то чтобы у меня были секреты, но если я что-то расскажу, то не хочу, чтобы это оказалось за пределами комнаты. Я не люблю, когда меня обсуждают.       Разумеется, он давно отпустил наивность, и не верил, что Кёта никому не расскажет. Но, может, хотя бы количество знающих сократиться в этот раз, если у Курокавы есть совесть. — Ты можешь мне доверять, — с уверенностью заявил сосед.       Чуя едва не прыснул, но сдержался. Смех лучше сейчас не показывать. Хоть в глазах парня и была твердость, в людях можно найти всё, что душе угодно, а потом провалиться, узнав, что тебе лишь показалось. — Ладно. Мы с Дазаем правда не друзья, но у нас есть определенные намёки на нестандартные для большинства людей отношения, — Кёта выгнул бровь и сосредоточенно посмотрел на собеседника. — Мы обсуждали несколько раз партнерство в сексуальном плане, но я пока не знаю, нужно ли мне это. — Чего?! — крикнул Кёта, напугав Накахару.       Чуя немного смутился, не поняв настолько эмоциональной реакции. — Что тебе не понравилось — «сексуальное партнерство» или «я не знаю, нужно ли мне это»? — Блять, да всё вместе нахуй! — Кёта, который от взрыва чувств аж подскочил, сел обратно. — Не пойми меня неправильно, я нихуя не имею против такого. Просто это ебать неожиданно, — он немного помолчал, а когда Чуя, все еще с подозрением смотря на него, не прервал тишину, наклонился вперед и полушепотом заговорчески произнес: — А почему ты сомневаешься? — парень сщурился и ухмыльнулся, выглядывая исподлобья.       Чуя вытаращил на него глаза, а потом резко рассмеялся. Курокава, вначале не поняв реакции, неловко поисмеивался, но через пару секунд заливался уже в полный голос вместе с Чуей. — Кёта, ты просто нечто… — его вопрос действительно звучал смешно вкупе с тоном и выражением лица. — Почему я не должен сомневаться? — Ну, насколько я знаю, в прошлом ты… — Чуя его перебил. — Вот именно, что это прошлое. Я не хочу так же угробить учебу, как раньше. Я стал серьёзнее, в конце концов, — внезапно Чуя стал более напряжённым. — Но?.. — подтолкнул на продолжение Кёта.       Даже Чуя не совсем понял, чем именно было это «но». Когда же Курокава подвел его к ответу, до него дошло. — Но Дазай выставляет неплохие условия… — протянул Накахара. — Они выгодны обеим сторонам, не повлияют на успеваемость… Да и время с ним неплохо проводить вместе, — сейчас он сам понимал, что проблема как раз-таки в последнем. Он привяжется, если помимо ничего не значащего секса будет хорошее времяпрепровождение. Это не точно, но рисковать было не за чем. Кёте это знать не надо. — Как по мне, звучит прекрасно. Я бы не терял зря время. Если есть шанс получить удовольствие и классный опыт, то почему нет? Мало ли, что будет завтра. Может, вы поругаетесь или кто-то переведется в другой универ, переедет в другой город. Всякое бывает в жизни…       Чуя никогда глубоко не задумывался об этом, и никто не говорил ему подобных слов. Сейчас он был в растерянности, но и каком-то непонятном предвкушении. — А что, если всё сложится плохо? — неуверенно подхватил нить Накахара. — И что, блять? Что за жизнь без риска? Не вижу смысла жить, если нет эмоций. Сидеть всё время в панцире не вариант, даже если человек тебя разочарует, зато у тебя, вероятно, будут хорошие воспоминания об этом времени! Нужно же как-то наполнять существование, разве нет? Да и, в любом случае, можно остановиться, когда пожелаешь.       Осаму сказал ему тоже самое, что и Кёта в конце… Чуя не чувствовал отторжения от этих слов. Они оба были правы.       Накахара подумывал написать сейчас Дазаю, чтобы они могли обговорить это в ближайшем будущем, но пока крутил телефон в руке, он завибрировал. — О! Дазай звонит? — промурлыкал Кёта, и Чуя закатил глаза, заглядывая в телефон. — Нет, мама.       Он встал с насиженного места и вышел с зала в гардеробную, где слышимость из комнаты была хуже. — Да? — ответил он.       Коё поприветствовала сына, сначала спрашивая абсолютно обыденные вещи, будто звонила из другой страны просто так, узнать, как Накахара день провел, что было крайне странно и отчего Чуя нахмурился, ничего не понимая, пытаясь уловить суть. Но как-то только она озвучила реальную причину звонка, новость буквально выбила землю из-под ног Чуи, и еще непонятно было, в хорошем или плохом смысле. — В смысле «ты встретила «неплохого мужчину»?!       Более точного описания ситуации не подобрать — Чуя был откровенно в ахуе.