***
На следующее утро ожидал не самый приятный разговор с бабушкой и дедушкой, и ради него младшая из близнецов в школу не пошла. Вите с Арсением пришлось говорить полуправду, чтобы это так сильно не было похоже на чистейшую ложь. Были вопросы по типу: «где так долго шлялась?», «что с носом?», «с кем была?». А потом вопросы на ответы, что девчушка им говорила. Разговор длился около часа с огромными причитаниями дедушки и спокойным, но строгим тоном бабушки. В конце Вита и Арсений получили лишь одну фразу, которую нужно было принять как факт. — В лес больше ни шагу. И у близнецов, в общем-то, выбора не было. Ближе к трем часам дня пришли ребята со школы. Вита с Арсением понимали причину их прихода, поэтому просто впустили и провели на кухню. Некоторое время стояла тишина, пока Вита доставала из холодильника какое-то печенье, а Сеня делал чай. Когда все уселись по местам, тишина не исчезла, а стала лишь напряженнее. — Че мы кота за яйца тянем? — не выдержал наконец Ромка, — давайте уж начнем с самого главного: какого хера вы все разбежались? — Чего-чего? — первая удивилась Вита. За ней последовало удивленное бормотание Антона и Бяши, — ты ничего не попутал? — Нет, ничего, — огрызнулся юноша. Он медленно обвел всех присутствующих взглядом, — сначала мы наводили круги, а потом за секунду я остался стоять один, как укурыш какой-то. Ну, допустим, Витку я нашел, и то по крикам, а вот сколько искал вас, — он провел взгляд от Виты к Бяше с Антоном, — и следа не увидел. Объясните, что за херня произошла? — Так, Ромыч, не пизди. Я ж хотел тебе объяснить, а ты мне: «со всеми, со всеми». Зуб даю, — после этой фразы Вита едва спрятала улыбку, — что все остальные тоже в ахере, на. Я когда один остался, хотел вас поискать, но темнеть начало и свалить пришлось. А как свалил — не помню ваще. Как мэджик какой-то, на. — Я тоже согласен с Бяшей. Но вышел на тропу по отметинам на деревьях, — подключился Антон. Виталина вздрогнула, да так, что вся компания обратила на неё свое внимание. Потому пришлось объяснять причину своих тиков. — Я тоже отметины на дереве видела… — Так че ж не пошла в их сторону, дурында? — нахмурился Ромка, явно будчи не в восторге от вчерашних воспоминаний. — Они сразу исчезли, стоило мне обернуться, чтобы вам сказать. Вместе с деревом. Это звучало настолько абсурдно, что захотелось засмеяться. Настолько истерично, что Вита поежилась от этих мыслей. Наверное, будь это обычная ситуация, ей бы покрутили около виска и назвали дурочкой. Но всем и сразу никогда не кажется. Особенно пятерым, а потом четверым разом. В груди затрепетал, кажется, уже привычный страх, но теперь-то все стало понятно: это ни их детское воображение, ни чьи-то шутки. В лесу реально творится какая-то бесовщина. — Ладно… — внезапно начинает Арсений, — мы и Антон тут раньше не жили, но вы, пацаны, разве не замечали всякой дичи? По типу такой, что с нами происходит. — Я такой хероты не видел. В лесу бывал только летом и только на речке, ибо мать не пускала, — отозвался Ромка, но потом перевел взгляд на своего друга, — а вот Бяшка… Все уставились на бурята, ожидая от него каких-то объяснений. Но парниша лишь опустил голову, становясь таким бледным, что стал смахивать на труп. Было видно, как он дрожал, не в силах и слова вымолвить. А потом он резко встал. — Э-это… Я пойду курну. И после этого Бяша покинул кухню. Звенела тишина до того момента, пока не хлопнула входная дверь. Все выглядели слегка удивленными, кроме Пятифана. — Чего это он?.. — тихо поинтересовалась Вита. Юноша глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха для последующего рассказа. — Ну, короче. Это все Черный гараж. Раньше Амар таким не был… — Амар? — вскинул брови Арсений. — Бяшку так зовут. Вы ж не думали, что его прям-таки имя Бяша? Сеня, Вита и Антон отвели взгляд, определенно стыдясь, что особо об этом даже не задумывались. Бяша-овечка, да и овечка. Что с этого можно было взять? — В общем, прозвище у него это появилось после случая с этим гаражом, да и заикаться после этого начал, — голос Ромки стал ниже, — пару лет назад мы с Амаром поспорили: кто сможет залезть в этот херов гараж. Да и тогда говорили, мол, что там в гараже, как её… Тип, утопия. Ну Амар и полез первым, как нефиг. Вот только ворота немного открылись и его будто туда засосало. Я пытался его вытащить, но ворота в итоге захлопнулись, прищемив мне пальцы, — он поднял ладонь, на костяшках которой виднелся непрерывный шрам, — на неделю Амар пропал. А потом его нашли в лесу, замершего, в разорванной одежде и кое-где в крови. С тех пор прозвище у него Бяшка и заикается всегда, стоит только буркнуть что-то про гараж. И до сих пор никому ни черта не рассказывает, как не пытай. Наверное, он единственный, кто оттуда вообще вылез. После последней фразы стало тихо. Настолько, что в ушах зазвенело. Всем нужно было переварить услышанное. Вита уткнулась лицом в свои колени и прикрыла глаза. Что такое мог увидеть человек, чтобы стать таким? Насколько же ему должно было быть плохо? Но долго времени оклематься от истории не дал сам Бяша, который зашел на кухню. И стоило ему только появиться в дверном проеме, как Арсений заговорил. — Мы с Витой попросим прислать нам записи отца. Он в этом очень хорошо разбирался. Но давайте оставим один договор на всех нас пятерых, — он обвел всех холодным взглядом серо-голубых глаз, — ходим только по двое и никак иначе. И не один из нас больше не связывается со всем этим.***
На следующее утро Виталина едва ли разлепила глаза. Она лежала на диване, обняв руками и ногами толстое одеяло, на месте которого должен был находиться Сеня. Сначала девушка хотела еще немного доспать, пока была такая возможность, но с окна лились настолько болезненно яркие лучи света, что Вите все-таки пришлось подняться. Выйдя на кухню прямо в своей до наивности детской пижаме с хомячками, Соколова предполагала, что встретит там брата. Но дом гремел тишиной, говоря о том, что все куда-то разошлись. — Бабушка с дедушкой на работе… — шептала себе под нос Виталина, — а вот где этот оболтус? И тут же ответ на ее вопрос нашелся сам — на столе лежала какая-то записка. Старшие бы не оставили записку, ибо в этом не было необходимости, а вот Арсений вполне мог. Как и ожидалось — на маленьком, немного скомканном кусочке бумаги был его до безобразия кривой почерк, способность разбирать который был только у Виты да мамы с папой. Приблизив листок к заспанным глазам, Вита про себя прочла. «Специально для жопы, которая любит поспать подольше. Я пошел в магазин к бабушке, потому что она пообещала в тихую дать картошек. Чтобы к моему приходу стоял вкусный чай на столе, Виток.» — Пф-ф, вот скотина эдакая, — хмыкнула девушка и сразу же скомкала бумажку, выкинув ее в мусорку. Спустя некоторое время она в молчаливом одиночестве завтракала чаем с бутербродом. Особых планов наесться не было, поэтому стук в калитку, который было слышно с кухни, не особо разозлил или прервал. Виталина отложила еду и вышла на улицу в дедовской старой куфайке. Открывая калитку, она уже была готова говорить что-то по типу: «дедушки и бабушки нет» или «взрослых дома нет» — но перед ней оказался совсем не тот человек, которому бы стоило это сказать. — О… Бяша? Ты чего пришел? И почему без Ромки? — несмотря на свое удивление, Соколова отходит в сторону, пропуская бурята во двор. Из собачьей будки слышится грозное рычание, но девушка шикает в ее сторону и рычание сменяется жалобным скулежом, быстро стихающим на фоне открывшегося разговора. — Это, я тут поговорить зашел, на, — вымолвил Бяшка, сунув руки в карманы. — Ну тогда пошли в дом, я чаю сделаю, если хочешь, — пожимает плечами восьмиклассница, но паренек лишь качает головой. — Не, давай тут, на. Эт ненадолго. Вита опять пожимает плечами, не собираясь упрашивать того на чай, раз уж он сам отказывается. — А Сеньки нет че-ли? Че он не вышел? — Он в магазин ушел, скоро припрется. Так о чем поговорить-то хотел? Я потом ему все расскажу, так что давай, я слушаю, — она подходит к лавочке внутри двора и стряхивает с нее снег, — садись. Бяша мнется и, наверное, будь бы здесь Ромка, то сказал бы, «как сопливая влюбленная девчонка». Но Соколова явно понимает, что то, о чем он хочет поговорить, не такая оптимистичная проблемка. И явно эта проблемка связана со вчерашней темой. Наконец через несколько минут паренек подходит и открывает рот, начиная говорить слегка заикаясь. — Слушай, Витек… Я че хотел-то сказать, на. Если вы с Сенькой где-то встретите… Ч-че… Ч-черный га-араж, то это… Ноги в руки и куда подальше. Он… б-будет вас звать, на. Знакомыми там голосами… Ну, типа близких. Вы е-его не слушайте и п-просто валит-те… — он начинает заикаться еще сильнее, — иначе он… Он вас… И в-вы… — Все-все, Бяш, перестань, — хватает его за предплечье Вита и даже сквозь зимнюю куртку чувствует его дрожь. — Я… Я все поняла. Спасибо большое, мы будем иметь в виду это. Бурят нервно кивает, и девушка дает ему некоторое время оклематься от образов, что пришли ему в голову во время своего короткого, но очень значимого совета. Спустя достаточно недолгий промежуток времени, когда бледность с его лица сошла, а руки больше не дрожали, Виталина решается спросить то, что не смогла спросить вчера: — А тебя правда зовут Амар Хутаев? Бяшка, а точнее Амар, впивается в одноклассницу удивленным взглядом, так и спрашивающим: «Откуда ты это, мать его, узнала?». Соколова немного смягчается, видя его таким растерянным, и просто-напросто объясняет. — Ромка вчера рассказал. Я просто хотела, ну, уточнить. — Ну, ваще… Да. Меня мать Амаром называет, и раньше так все называли, на, — растерянность сменяется раздраженным удивлением, — ты че, думала, что меня Бяшкой зовут? Спустя порядком пятнадцати минут после ухода Бяши, скрипнула входная дверь и быстро на пороге кухни появился Сеня. Виталина подняла взгляд, только-только закончив убираться. Брат-близнец стягивает на ходу кофту и садится на кухонный уголок. Он ведет взглядом от сестры к столу, где стоит его слегка остывший чай, а после к окну. Потом возвращает внимание Вите. — А чего Бяшка приходил? — интересуется он, отхлебывая настой. — Откуда знаешь? — Соколова-младшая слегка поворачивает голову, не отвлекаясь от протирания сухим полотенцем посуды. — Я его по пути домой встретил: сказал, чтобы он к нам зашел, а оказывается, что он как раз-таки от нас. — А… Понятно. Бяша заходил, потому что хотел нас предупредить, — Вита развернулась, упершись поясницей в низкий кухонный шкаф, — насчет Черного гаража.***
Близнецы стоят в коридоре. Арсений молча набирает номер, неаккуратно написанный на бумажке в его руках, что слегка подрагивают. Это первый раз за все время, когда они решили позвонить матери и попросить что-нибудь, а не обменяться банальными фразочками и солгать, что все прекрасно. Будто бы все по-настоящему отлично. На том конце трубки слышатся гудки, а после до брата с сестрой доносится холодный женский голос. — Валерия Соколова. Слушаю. — Мам, привет, — здоровается Сеня, и у него на лице появляется кривая улыбка, будто бы по привычке, — это Сеня. — Сеня? Привет, милый, — голос меняет тон на более мягкий, но юноша улавливает нотку усталости, которую старается скрыть их мама, — а где Вита? Она рядом? Как у вас дела? Виталина сжимала пальцами рукава своей кофты. Мама была на грани срыва, она устала и хотела отдохнуть, но все равно волновалась за них. Она всегда была немного строгой и никогда не потакала им, подтирая сопли. Но это не значило, что она не любила своих детей и не беспокоилась о них, несмотря на свои собственные проблемы. — Да, Вита рядом. У нас все хорошо, совсем нет ничего нового, — спокойно солгал старший близнец, придавая голосу скуку. Это было для него привычно, как и для Виты, когда они созванивались или виделись, — а у тебя как дела? — Все отлично. На работе дела налаживаются, — мягко, почти нежно произносит женщина, но лица близнецов кривятся в гримасе неверия и едва заметной боли, — а вы что-то от меня хотели? Обычно разговариваем раз в неделю. — Мам… Слушай, — немного неуверенно начинает Арсений, — у нас же дома еще остались записи папы? Не могла бы ты их отправить нам, мы бы… На том конце трубки слышится какой-то звон, будто что-то разбилось, а после и сам голос Валерии. — Почему? — гневно вопрошает она, — почему вы так со мной поступаете? Я разве сделала что-то плохое?! — истерично вскрикивает женщина, отчего Сеня жмурится, а Вита вздрагивает. — Мам, мы… — Что «мы»?! Я и так стараюсь, чтобы вы жили не цепляясь за это блядское прошлое! Хватит, забудьте о нем! — Сеня сжимает старый сотовый еще сильнее, когда слышит горькое всхлипывание, — стоило сжечь эти воспоминания сразу же… Теперь уже поздно. Поздно. Вы… Вы опять уйдете… — Мам! — Вита накрывает пальцами пальцы брата и опускает голову к этому чертову телефону, — мам, пожалуйста, не надо плакать, — несмотря на свои слова Виталина сама смаргивает слезы, — мы не уйдем. Мы поступили тогда неправильно. Мы тебя не бросим. Мам, пожалуйста. Она не выдерживает и сама всхлипывает, когда соленые слезы стекают по щекам и попадают в рот. Сеня сжимает губы в тонкую линию. — Мама, мы тебя очень любим. Правда-правда. Прости нас, — лепечет он, вцепляясь в руку сестры свободной рукой. Затягивается тишина. Вита сдерживает потуги разрыдаться вовсю, даже Арсений молча глотает слезы. Но на той стороне телефона только молчание. Становится страшно. Страх опять смешивается с болью. Привычно, но каждый раз отчаянно хочется избавиться от этих эмоций, избавиться от проблем. Им всего по четырнадцать. Они не способны все стерпеть. — Хорошо. Я привезу записи… Вашего отца. — Голос стальной и холодный, в нем нет ни намека на былую нежность. Сеня тихо благодарит женщину, и они прощаются. Он оставляет телефон на обувной тумбочке, а после поворачивается к сестре, заключая ее в объятья. Им нельзя плакать громко, даже если бабушка с дедушкой слышали весь разговор. Им нельзя ломаться совсем. — Не реви, — хмуро шепчет Арсений, хоть и сам старается не захлебнуться в слезах, — ты же помнишь? Мы сильные. Папа всегда так говорил. Хоть мы и расстроили маму, мы не должны истерить. Виталина молча кивает. Никакие они не «сильные». Обычные подростки, которые начали раскалываться, словно ваза. И, наверное, давно бы разбились, не будь они вместе.***
Вита сидела в классе, молча впиваясь взглядом в учебник по химии. Параграф она уже выучила чуть ли не наизусть за эту длинную перемену. В классе почти никого не было — все разбежались; кто в столовую, кто курить за школу, кто опять помогать учителям. Брат входил в последний пункт. После вчерашнего дня в груди было пусто. Там больше не теплилась надежда, что все совсем скоро вернется на круги своя. Тем более, что там говорить о семейном счастье, когда единственное на чем оно держалось — ложь и иллюзии. Из размышлений выводит мягкий голос. — Вита? О чем задумалась? — интересуется Полина Морозова. Она осталась в классе, так же, как и Соколова. Но это не меняет того факта, что Морозова ее удивила: разговаривали они лишь по темам, связанным с учебой. — Ни о чем, — спокойно отвечает девушка, и мысли правда медленно отходят, подстать ее словам. Виталина впивает в одноклассницу вопрошающий взгляд. Она смотрит несколько секунд, минуту, а потом понимает, что девчушка перед ней мнется. — Слушай… — наконец начинает она, — ты же дружишь с Антоном? — Ну, дружу. — Честно говоря, он мне очень нравится, — Полина снижает свой тонкий голос до шепота, боясь, что ее кто-то услышит, — не могла бы ты мне помочь с ним сблизиться? Я отплачу тебе чем-нибудь… В этот же момент раздается хриплый смех, разливающийся по классу. Девочки оборачиваются и замечают, что в классе зашли Пятифан и Бяшка. Замечая их, Ромка с Бяшей подходят поближе. — Вы че, сидите тут с самого начала перемены? — хмыкает юноша, заостряя свой цепкий взгляд на Полине, — всю еду раскупили, пока вы тут сидели. — Но мы, как самые настоящие джетльмены принесли вам кое-что, на! — ухмыльнулся Бяша, показывая отсутствия двух передних зубов, и протянул Вите маленький пакетик сока. Рома же в это время отдал второй Полине. И то, как бережно он вкладывал сок в руки Морозовой, как на нее смотрел, наконец натолкнуло Виталину на правильную мысль — он был влюблен в Полю. Взгляд, в котором при взгляде на нее не было ни единого негативного чувства, лишь наполненный какой-то даже детской любовью. Теперь Соколова все поняла. — Спасибо, — благодарит Вита, приподнимая губы в мягкой улыбке. Ей абсолютно плевать, кто в кого влюблен, тем более тогда, когда о ней не забыли и даже побеспокоились. — Правда, большое спасибо, — произносит вслед за ней Морозова. Рома с Бяшей еще минутку стоят с ними, а потом выходят из класса, говоря, что у них какое-то важное дело. «Опять издеваться над кем-то собрались» — едва ли заметно промелькнуло в голове у девушки. Она оторвала от сока трубочку, вытащила ее из пакетика и воткнула в сок. Полина же стояла на месте, наверное, от некого чувства стыда и не смотрела Виталине в глаза. — Я могу и хочу тебе помочь, — Соколова улыбнулась. Симпатия Ромки не имеет никакого права запрещать Полине быть с тем, кто ей нравится, — но давай для начала мы сами подружимся? Морозова подняла полный восхищения взгляд и тут же быстро закивала. Видимо, ей было это предложение даже в радость.***
— Да кого мы ждем? Задрала уже, отвечай, — злится Ромка, сверля подругу взглядом. Та лишь слегка пожимает плечами, а потом резко отбегает ко входу в школу. Возвращается Виталина, ведя за собой Полину. Последняя немного стесняется, но здоровается со всеми. — Так как тут одни пацаны, я решила привести девочку, — смеется Соколова, тут же уворачиваясь от подзатыльника Ромки, — она теперь с нами. Вы не против? — Сразу бы сказала, че тянуть было, — фыркает Пятифан. Антон и Бяша соглашаются, так же как и Ромка, но вот взгляд Сени немного мрачнеет. Вита хочет спросить, что не так, но тут же он улыбается, скрывая все под своей привычной маской. — Почему бы и нет? Чем больше народа, тем интереснее, — смеется он. Поля, Антон и Бяша тоже смеются вместе с ним, но Роме с Виталиной не до смеха. Руки почти болезненно вздрагивают, когда в голове у девушки вновь проносится фраза близнеца. «Почему бы и нет? Чем больше народа, тем интереснее.» О чем Вита только думала, когда соглашалась помочь Полине? Теперь она втянула ее в то дерьмо, в котором задыхались они. Нельзя же теперь, мать вашу, сказать чтобы она ушла. Назад дороги нет. Рома первый из них двоих подходит к компании, тоже улыбается, но Соколова ощущает напряжение. Он слегка поворачивается, а после глубоко вздыхает. — Витек, че встала? Сюда иди. Девушка делает несколько шагов, натягивая на лицо привычную улыбку. Если она втянула сюда Полю, то тогда сама должна сделать так, чтобы она не видела то, что видят они.***
Компания останавливается перед мостом. Антон и Полина, уже ступившие на старое дерево, поворачиваются к одноклассникам. — Мы с Витой домой. До скорого, ребят, — махнув рукой, Сеня разворачивается и начинает удаляться. Виталина же смотрит на Полю, затем на Антона и назад. Морозова понимает, что значит этот взгляд. — Пока, — прощается Соколова и уже развернувшись, вдруг забывает что-то сказать, — только попробуйте обидеть Полину. Она не причем в ваших глупостях. И после этого она быстро догоняет брата, с разбега запрыгивая к нему на спину. Бедный паренек едва сохраняет равновесие, но сестру не скидывает резким движением, как сделали бы многие. Когда смех и разговоры близнецов утихают, Бяша тоже прощается. — Я тож домой пошлепаю, на. Мать обещала люлей дать, если позже припрусь. Перед мостом остаются трое. Рома, Антон и Поля. Рома тихо набирает воздуха. Он не должен упустить такой шанс, который ему предоставила Виталина. Даже, если на самом деле не ему. — Давай я тебя до дома провожу? — слегка ухмыляется он. Полина застывает на несколько мгновений на месте, а потом извиняюще улыбается. Из-за этой улыбки ухмылка Ромки медленно сползает с лица. — Ты, наверное, не слышал… Я с Антоном домой пойду, извини, — девушка закусывает губу и немного краснеет. Пятифан переводит взгляд на Антона. В груди разгорается огонь. Хочется вмазать по его лицу здесь и сейчас, показать, кто претендует на такую прекрасную девушку, как Полина Морозова. Но он не может показать себя таким перед ней самой, да и с Антоном они уже достаточно сдружились. С огромным усилием гнев стихает, но остается обида. — Тогда, до встречи? — неловко тянет Полина. — Бывайте, — хмыкает Роман и разворачивается, уходя. «Не конец света же», — думает он.