***
Хромой точно знал: если ему не удается встретить Черепа в Доме — это не случайно. Но любопытство брало свое. Что-то же там у них вчера произошло, раз Че теперь «нужно подумать»? Хромой честно подождал несколько часов, давая Черепу время побыть наедине с собой, а потом взялся за поиски. Сначала он искал пассивно: просто шлялся по Дому, отваживая от себя любопытных хмурым видом и тяжелым взором из-под густых бровей. Но время шло, и Хромой перешел к активным поискам: — Вы Че не видели? — Череп не заходил? — Пацаны, Че заглядывал? Пару раз пришлось даже ответить, что нет, ничего не случилось. Но Че никуда не заглядывал, ни с кем не говорил, никто даже не видел его. Однако, от Хромого было не спрятаться. Хромой знал, что Изнанку Череп не жалует и без нужды туда не пойдет. Значит Че был где-то здесь! Где-то под самым носом. У Хромого даже мелькнула сумасшедшая мысль: притащить кого-то из псов, которых он подкармливал, вызывая живой интерес горбатого и смешного малька. Малек словно выбрал Хромого своим кумиром — вот странный! Хромой не привечал его, но и не отваживал. В общем-то ему даже нравилось, что у него есть последователь. Значит собаки не останутся бесхозными, когда… никогда. Идея была заманчивой, но не социальной. Ральф бы ее не оценил. А Ральф мог быть такой занозой… Поразмыслив, Хромой решил думать, как Череп. Это был особый способ охоты и… развлечения. «Чердак — жаркий, улица в такое время людная… Но! Подвал!» — осенило Хромого. Не там, где бар, конечно, но в подвале еще полно помещений. Может… архив? Читать Череп любил, вдруг старые фолианты привлекли его? Хромой весьма резво, несмотря на подволакивающуюся ногу, ломанул в подвал, он был почти уверен и… не ошибся. Череп восседал на старом письменном столе и курил. Мрачный и строгий, хоть сейчас на плакат для мальков «Хищноглазый вожак». — Че! — провозгласил Хромой. Захлопнул дверь и изрек, не скрывая недовольства: — Весь день тебя ищу. Видел пару раз Мавра. Он в ударе, просто зверствует, значит… вы пообщались, — безапелляционно заявил Хромой, переходя на серьезный тон и деловую манеру сразу, — Что у вас случилось? Как вчера все прошло? Череп сначала выпустил дым, курить в подвале было той еще идеей, но выбирать не приходилось. Он посмотрел на Хромого, снова затянулся. — Ну, похоже, я не тронул его холодное сердце, раз зверствует. Череп поморщился: он был уверен, что Мавр не послушается его, но вот о том, что его слова произведут ровно обратный эффект подумать забыл. Хотя он вообще не думал, конечно. — Он с мальками? — спросил Череп. Он встал на стол, чтобы открыть слуховое окно, снова сел и печально посмотрел на Хромого. — А как же, куда ж он без них? Колбаса, небось стухнет, — ответил Хромой недовольно хмурясь. — Интересно, они успевают стянуть хоть пару кусочков или делают все это ради… Блин, ради чего, а? Ради Мавровых глаз? Так их же не видно почти… А почему ты спрашиваешь? — Хромой вмиг навострил уши, сел рядом и привычно протянул руку за сигаретой. Череп был парень честный, но иногда крайне неразговорчивый, слова из него не вытянешь — только самому по кусочкам ответ собирать. — И… нет… раз зверствует, значит, ты очень даже его тронул. Так что произошло? — Хромой оставлять Черепа наедине с грустными мыслями не любил, так что отступать не планировал. Тем более, что Череп иногда делал очень странные выводы, когда речь шла об отношениях. Вообще он был гений, но… вот про Мавра явно понимал недостаточно. Если б Мавру было на него плевать, то ничего бы и не происходило сейчас. Игры бы кончились еще год назад. А сейчас были не игры. Но… что-то было. Что-что, что заставляло Мавра снова и снова выходить из себя. Череп опять затянулся, отвечать не хотелось, но Хромой бы так просто с него не слез. — Я глупость сделал, — вздохнул Череп. — Сказал, чтобы он отослал мальков. И вот… Помнишь, как мы ходили за нашими? Чтоб хоть глазком посмотреть. А тут — ты в первом ряду. Что бы Мавр ни сделал, они так и будут… Череп разочарованно махнул рукой, потом внимательно посмотрел на Хромого и признался до конца: — Я сказал ему, что если он их отошлет, то снова приду… Но он же теперь просто назло мне.! Хромой уловил только самое главное: — Погоди, погоди… Не гони, я не догоняю. Стой… — увлеченный Череп, сигаретой не поделился, но Хромой был не в обиде. Он отчаянно думал о том, что все это значит. И понимает ли это Че, такой… честный? Манипуляции Череп не любил. А Мавр требовал решительных мер, раз уж Хромой попал. — Ты… велел Мавру! Отослать Мальков, потому что тогда… Че, я был прав, да? Он хочет с тобой встретиться. Раз ты… можешь ставить ему условия… хм… Череп в полной мере понимал смысл слова «обреченность», и сейчас наступал очередной раз его постигать. — Да, ты был прав, — ответил он. Сигарета кончилась, и Череп прикурил новую от старой, потом беззастенчиво потушил окурок о стол. — Я не велел. Я сказал, что приду, только если он это сделает. Но он не сделает. Так что все остается по-старому. Череп глянул на Хромого, тот распахнул свои глаза, обычные в общем-то, они нормально так выпучились, а зрачок в темноте подвала занял всю радужку. — И мы не будем использовать эту твою правоту против Мавра. Нет, — добавил Череп веско. Он не знал почему «не будем», знал, что это было бы классно, это позволило бы не полагаться на волю Мавра, а просто решить проблему. Решать так одну за одной. Но в памяти снова всплыло высушенное поле, зеленые глаза Мавра, его дрожь… Это не было благородством — это Череп понимал отлично, он просто не хотел, чтобы кто-то еще увидел Мавра таким, каким увидел он. Хромой слушал Черепа. Его слова нельзя было объяснить, они были честны до донышка, благородны, но… невероятны? Только спорить с другом сейчас явно не имело никакого смысла. Черт! У них был ключ от всех дверей, можно было… делать все, что угодно. Почти все… Особенно если пригрозить выдать Мавров секрет. А раз даже Череп понял и признал, что Хромой прав, значит получил какие-то весьма очевидные доказательства. То есть… Они получали возможность диктовать условия Мавру, построить Мавра, заткнуть Мавра, даже свергнуть его! Даже наказать?! Пусть бы он отведал то, что делал с другими! Это был шанс отплатить ему за все, что он наворотил. И за себя. Хромой помнил, Хромой не забывал никогда. Он был злой и с отличной памятью. Стоило закрыть глаза, как все подступало. Даже тот прошлый детский страх. Хромой так никогда не боялся. Он перепутал реальность и выдумки, верх с низом, день с ночью, он потерял равновесие и… осталось только оно — чувство, что… его, Хромого, больше нет, что его стерли из реальности, и все. Никто не придет, никто… не найдет, даже начав искать. Он ведь — нигде и никак, в неведомом и жутком царстве Мавра? Хромой после даже темноты стал бояться. Только через пару месяцев отпустило. Но… Череп решил. И это был довод. Хромой хотел бы только одного… Понять друга. Понять, чтобы переубедить пусть и потом. Когда наступит подходящая ситуация. А зная Мавра —она наступит обязательно. — Че, ну почему? — спросил Хромой и в беспомощной злости ударил по столу. — Конечно… он не станет просто слушаться тебя, но… Теперь ты можешь просто его… заставить? Как заставлял он сам. Это честно! Разве он не заслужил на своей шкуре почувствовать хоть что-то из того, что делал с другими? Почему нет?! Ты… Ты же знаешь. Стоит сказать, и его раздавят свои же. Нам ничего не придется делать — Мавр попал. Внутри Хромого клокотали злость и азарт, он был неумолим. Так давно он хотел, чтобы власть Мавра кончилась. Хромой любил историю, и монархия не нравилась ему никогда. Череп встал, подскочил точнее, махнул рукой, едва не теряя сигарету. Надо было быть спокойным и собранным, сжатым, уверенным, и Череп очень постарался. — Хромой, да нет же! В этом и смысл — нельзя быть как он! Раздавить… Черепу даже жутко стало: того Изнаночного Мавра, красивого и сильного, еще можно было ставить в какие-то условия, но того, что здесь? Что он мог? Только то, что ему позволяли делать с собой другие. — Это их выбор, и… Они бы выбрали мстить, но черт, за что им мстить ему? Мавр один, сам по себе — беспомощен и слаб, это его люди делают что-то, это его люди хотят драться с нами, это его люди… Что он без них? А их, напомню тебе, немного больше, чем нас. Да даже мальки — сами идут к нему, ради мгновения… ради глупости какой-то жертвуют своим временем и руками! Это их выбор! А Мавр… Череп замолчал, вдохнул, вспомнил о сигарете, но затягиваться не стал, сказал по возможности спокойно и тихо: — А он просто уйдет на Изнанку. А они останутся. И поверь — найдется тот, кто его им заменит. Хромой словно лбом стукнулся о стену. И из глаз посыпались искры, а уши заложило. Когда веришь во что-то, знаешь что-то и… оказывается, что ошибался. Хромой не любил такого, но он не был бы другом Черепа, если бы не умел признавать свои ошибки. Хоть и не без боя. С Черепом так бывало часто. Он был невероятен, абсолютно непредсказуем, и убийственно логичен. И взросел. Словно он пожил больше их всех, словно вмещал в себя что-то такое… Что сам, порой не мог осмыслить, но докапывался до самой сути. И Хромому ничего не оставалось, как согласиться. Взять себя в руки и… тоже повзрослеть? Хоть и не забыть обиды. — С тобой не поспоришь, Че. И… допустим, ты прав. Но неужели ему ты не хочешь ответить? Объяснить ему хотя бы? Он… Да, пусть несут ответственность все они, все, кто идут за ним. Но он тоже виноват. И он может управлять этими ослами. И ты… Блядь, Че! Да, это злость и обида во мне говорит. Но ты бы мог теперь сделать так, чтобы он повел ослов, куда надо, а не… — Хромой запальчиво подался вперед, махнул вихрастой головой, — Они-то… Они-то не понимают, что могли бы во сне его задушить. Что… Он гораздо больше отражает их с их хотениями и нехотениями, а не себя самого… Судя по тому, что ты несешь, ты увидел какого-то другого Мавра. И тот Мавр… Че, он стоит этого благородства? Хромой остановил свой поток, понимая, что эмоционирует слишком-то. Он уже смирился: что бы ни сказал Че — он поверит. Поверит тому единственному, кто сумел его найти. Кто рискнул вообще его искать! Че был больше, чем друг, Че был — брат. И человек. Тот, которого Хромой выбирал. Череп ответил не сразу, он смотрел, как лениво дым уходит в форточку. Он снова подумал о Мавре. И о словах Седого. Был ли Мавр другим? Наверное нет, раз ничего не изменилось. — К сожалению, они не ослы — а люди, и это Мавр идет туда, куда хотят они. Точнее хочет идти туда же. Хромой, ну чего так сложно-то? Послушать меня просто — не судьба? Череп уставился на друга, потом все-таки затянулся, некстати спросил: — Курить хочешь? — не дожидаясь ответа, сказал: — Это не Мавр стоит. Ты стоишь, и я, и все наши. Мы никогда не будем делать, как Мавр и его люди. Пугать, унижать и давить. Играть на слабостях, подставлять. Заставлять прислуживать. Бить тех, кто слабее… «Мавр даже на Изнанке был слабее меня, он не мог ударить, и он… хотел меня. И я мог сделать гораздо больше и там, и тут, » — понял Череп. — Я — не Мавр, — отрезал он. — И не надейся, что я одобрю его методы. Хромой вздохнул, плакат «Хищноглазый вожак» расширился до короткометражки. — Я и не надеюсь. Я верю тебе… в тебя. И… знаешь, ты мне ничего говорил. Может ничего и не было, мне просто все показалось? Фантазия у меня богатая, вот и разгулялась. Я и забыл уже, о чем там было… — Хромой фыркнул и… словно вся серьезность с него слетела. Он верил Черепу. И что, если придет момент, Череп не даст их всех в обиду, Череп вспомнит сам. Он не будет, как Мавр, но он не даст Мавру их схавать, вот и все. Так просто. Хромой хлопнул Черепа по плечу. — И ты забудь тоже, не мучай себя. Дурацкая была идея. Ты… Ты хоть вмазал ему? — не удержался Хромой. Он терпеть не мог, когда все было зря. Череп хмыкнул: — А что здесь нос у него целый? Хромой заржал, и затянулся сигаретой, которую забрал у Черепа из руки. — Ну что из мрака к свету? — вопросил он и очертил круг перед собой, указуя на дверь. Череп кивнул, тоже улыбаясь. Ему стало чуть легче, хотя он точно знал, что не забудет того, что почувствовал на Изнанке. Кажется никогда.***
Мавр хотел бы ходить из угла в угол, но не мог. — Быстрее, — скомандовал он, — еще быстрее, я сказал. И его ноги, представленные Гвоздем, который катил коляску, набрали скорость. Мавр был в бешенстве и никак не мог остановиться, ему нужно было двигаться, нужно было… Кричать, что-то разбить! И он со всей силы грохнул об пол тарелку, еще полную свеженьких бутербродов. Проклятая тарелка не разбилась, и Мавр представил с каким удовольствием давил бы ее ногой, слушал ее хруст, смотрел бы, как она крошится… Стало бы легче? Он не хотел ни есть, ни пить. Не мог ни уснуть, ни выносить гомон голосов вокруг. Девичий щебет бесил, лишенный всякого смысла, как и… то остальное, что окружало Мавра. Словно жизни не было, словно она утекала куда-то сквозь их пустые слова, их попытки угадать, как порадовать своего вожака. Больше всего Мавр хотел бы забыть прошлую ночь, но не выходило. «Сука, тварь, сволочь, урод! Никогда, никогда я не стану делать то, что ты хочешь!» — решил Мавр твердо. С мальками он стал особенно груб и жесток. Мавр привык к ним… они были нужны? Только вот все они его раздражали. Не только мальки… вообще люди? Его люди. И Мавр орал на них, срывая голос, задыхаясь, чувствуя, как сердце нездорово стучит, ускоряется, как грудь сжимает, словно она пытается унять этот бег. Но даже боль не отвлекала достаточно или не пугала больше. — Убирайся! Что уставился? — не выдержал Мавр. Он смотрел, сверкая маленькими глазками в проеме отечного лица, как малек улепетывает. Зрелище оказалось настолько жуткое и противное, что Мавру от него стало только хуже: — Я сказал валите вы… все! — Мавр переключился на старших. — Видеть никого не хочу. Я хочу быть один. Вот только один Мавр быть не умел. Он не мог решительно ничего, даже перебирать колеса своей коляски. Он так долго верил, что любое усилие для него опасно, возможно… смертельно? И правда, от напряжения в груди тут же сжималось сердце и никак не получалось вдохнуть. Мавр ненавидел это ощущение, и никогда не повторял глупых детских экспериментов. Дверь качнулась, пропуская девушку в цветастой юбке — к Мавру пришла Ведьма. — Они позвали тебя? На нее Мавр даже голоса не повысил. Ее он замечал и заметил. Она была живой, кажется целой и очень талантливой. Ведьма Ходила и даже была вхожа в Лес. Как проклятый Череп, но… не Мавр. Мавр иногда думал о том, что можно попросить ее провести туда, но… он лет с семи никого ни о чем не просил и не собирался начинать. После выпуска они все уйдут на Изнанку. Мавр сможет это сделать, пусть не целиком, но дух точно. И его Ходоки, его Ведьма и… его Седой, а может даже сам Череп? отведут его в Лес. Они даже не поймут, что сам Мавр не знал дороги. Так он мечтал. Но… не сказать, чтоб сейчас с Ведьмой ему стало лучше, чем было без нее. Она тоже мешала ему. Знать бы в чем? Мавр не собирался делать так, как сказал Череп, но сегодня ни один малек больше к нему не подошел. Мавр не ждал ночи. Он уже почти ее ненавидел, словно… и ее Череп отобрал у него? И впервые за много лет Мавр не пошел на Изнанку. Кусал губы, комкал подушку, мучился от колкого одеяла и сбитой простыни, которую не мог сам поправить. Нужна была помощь, но Мавр не хотел никого звать. Все было не так… «Я не так, » — подумал Мавр. Он слушал затаившееся дыхание состайников и с трудом сдерживался — не гнал их всех сейчас. «Я ненавижу тебя! Я так ненавижу тебя, Череп!» — он уговаривал и убеждал себя. Даже поверил, но легче все не становилось. Изнанка уже не была нужна, стоило закрыть глаза, как Мавр видел перед собой лицо Черепа и чувствовал… Чувствовал все тоже, что там: жар, возбуждение и ужас. «Лучше бы ты убил меня, » — теперь казалось, что умирать уже не так страшно. Мавр так и не уснул, бултыхаясь где-то на границе сна и яви, но и здесь он вынужден был смотреть в спину Черепа. Удаляющуюся и чертовски… красивую. Мавр пытался приказать ему остановиться, но то ли слова не шли, то ли Череп их не слышал или… просто не слушался? Мавр не проснулся, просто дождался наступления утра, хотя не хотел ни открывать глаз, ни подниматься с постели — не хотел ничего. Он был измотан, взмылен и… просто устал. Его одевали не так, умывали не так, даже смотрели на него не так. От страха, что Мавр читал на их лицах, он заводился. Его не оставляло желание быть одному. С ним снова осталась Ведьма, но ей очень трудно было толкать тяжеленную коляску, хоть она и не подумала пожаловаться. Но Мавр если кем и был, то не идиотом. Он отослал Ведьму, позвал Варвара. Варвар — глупый и сильный, в голове его обычно не находилось ни одной мысли, он подходил. Можно было сделать вид, что Варвара не существует — коляска просто сама катится. А Варвар молчал, не разрушая иллюзии. Вокруг Мавра пусто и безлюдно. Только Варвар, скрипящий зубами, и до дрожи мечтающий о сигарете. Но рядом с Мавром никто не курил. Что не доступно вожаку, не дозволено никому.***
Хромой, как на зло, весь день натыкался на Мавра. Мавр был странным, при взгляде на него чудилось, что он вот-вот кинется. Хотя Мавр не смотрел ни на кого конкретного. «Круто Череп его достал, » — подумал Хромой и порадовался. Он встретил Мавра еще разочек и еще. Словно Мавру не сиделось на месте. Раньше он такой активностью не отличался. Под вечер Хромой вдруг понял, что изменилось. И глазам своим не поверил: вокруг Мавра не было не только мальков, но вообще… никого? Катальщик-то не в счет! Хромой присвистнул, хлопнул себя по лбу и с мыслью: «А Че-то и не знает!» — бросился на крыльцо. Скатился по перилам, игнорируя ступеньки, чуть не врезался в Ральфа, но сбежал от него без прояснений, крикнув: — Я не хотел! К счастью, Ральф не пытался остановить его. Как и Щепка. Но Щепка вообще был не очень инициативный и интересовался только мелкими. Хромой остановился рядом с Черепом, который валялся в траве, уперся в колени ладонями, отдышался и выдал: — Че… Ты вот тут лежишь, а у мальков трагедия: великий и ужасный больше не зовет их к себе! Череп просто закрыл глаза, надо было закурить, но у него опять кончились. Хромой ждал, но Череп не знал, что ответить, он осторожно открыл один глаз и выдал буднично: — Пошли на ужин? Хотя внутри все перевернулось от этих слов и от понимания: сегодня его будут ждать.***
В столовой Мавр все-таки столкнулся с Черепом, и воспоминания накатили снова. Мавр тонул в них, захлебывался воздухом. Не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Словно кто-то поймал его сердце в кулак. Кулак сжимался и… Это, конечно, Череп? И не получалось больше думать ни о чем, кроме как о желании. Таком остром, таком ясном… Таком невыносимом, что проще было уже признать свой позор. Хотя бы сквозь зубы, самому себе. И то, что Череп - мудак, не утешало. Как можно было так подставится, и что это вообще значит? Стоило посмотреть на Черепа: привычного, в обрезанных шортах и потертой бандане, шутящего шутки и непрестанно курящего — как внутри разгоралось пламя. То, вчерашнее. Оно жгло, опаляло изнутри, и Мавр горел. Это было страшно и… больно. «Я не пойду на Изнанку, я не пойду, не пойду… нет!» — Мавр опять не мог уснуть, он бессильно бил руками подушку, забыв, что это напряжение, усилие, что это может сломать его глупое сердце. Мавр закрыл глаза, мысленно посылая Черепа ко всем чертям, закусил губу и вышел на дорогу.