Записки о семейной жизни.

В далёком «царстве», в большом (ахренительно большом) государстве, жила — была одна семья, очень разношёрстного состава — Байльшмидт-Брагинские. Кого в ней только нет: прусс «на пенсии», русский Иванушка-не дурачок, новгородец обыкновенный, но очень-очень Великий, сибиряк стандартный и маленький мальчик, частенько неосознанно переходящий в своей речи на воровской жаргон, в силу места своего «рождения» — малец с Сахалина. А также приближённые к семье лица, а конкретнее сестра и брат Иванушки — белоруска, она же «картофельная ведьма» и сербский парень у которого проблемы с сыном. Отличный список, прямо-таки психически здоровая семейка. Так вот, в один из замечательных дней — замечательных потому, что никто не развязал очередную капиталистическую войнушку — двое членов этой семейки, а именно Василий Новгородский и Павел Жабаров решили попробовать себя в роли поваров. Ну как решили, скажем так, им было «дано указание» сверху. (Очевидно от Ивана, уставшего наблюдать бездельников братьев дома.) Так вот, получив от «партии» задание — состряпать что-то презентабельное на завтрак, чтобы покормить Гену, а позже сообразить что-то на обед, пока русский и прусс будут отсутствовать — братья принялись думать. А Геночка удачно «подтянул» свой блокнот и карандаши на кухню, потому сидел сейчас за столом и мирно рисовал, изредка поглядывая на своих дядей. Василий старательно искал ингредиенты на блины, что-то напевая себе под нос. А Павел тем временем доставал нужную посуду. Сахалин же продолжал своё любимое занятие — рисование всяких толстых котов и чего-то абстрактного, что аж Пикассо мог бы позавидовать. — «А я милогооо, узнаюю, по похооодке.» — протяжно напевал новгородец, совершенно не думая ни о чём серьёзном — «Он носит, носит брюки галифеее.»—вздох и продолжение куплета — «А шляпу он носит на панаму, ботиночки он носит нарима.» — Васька, кончай горланить, голова и без твоего пения болит! — возмущался сибиряк. — Отвянь, отмороженный! Меньше пить надо, тогда голова болеть и не будет. —выискивая какой-то интересный рецепт в интернете, попутно отвечал брату Василий — У Геночки вот голова не болит? — Нет! — «подхватил» мысль своего дяди мальчик. — Вот! А потому что он у нас правильный малец, не пьёт. А ты алкоголик несчастный, да к тому же хорошую музыку не ценишь, народную классику не знаешь! —отвлёкся от своего поиска Новгородский, потому как очевидно нашёл то, что искал. — Тоже мне, знаток классики и «глас народа» нашёлся… —как-то скомканно ответил Жабаров. Спустя пару пререканий, две три смешные шутки и несколько минут молчания, пока сибиряк мешал ингредиенты, он же и задал судьбоносный вопрос, сильно удививший Василия: — Так, а муку кто добавлять, блядь, будет? — держа в руках пластиковый контейнер с мукой, проговорил Жабаров. Не удивляйтесь тому, что Василий и Павел ругаются матом при ребёнке — Гена знал большую часть русского матерного языка, в силу своей любознательности, не иначе. Однако узнай Иван о таком поведении своих двух братьев — «весело» было бы всем, это уж точно. — На картинке с рецептом было написано «Блины без муки». — начиная несколько раздражаться тупости брата, ответил Новгород. — Потому что это не блины, а паршивый, блядь, омлет. В блинах обязательно должна быть мука, ишак ты обоссаный. — теперь злился уже Пахан, любящий блины больше, чем любую другую еду в принципе. — Pancake's — это не только блины, это ещё и оладьи, мудак ты тупорылый. — чуть повысив голос парировал Василий. А Гена тем временем изрисовал уже большую половину своего альбома и казалось не думал останавливаться, планируя изрисовать его весь. Мальчика мало интересовала перепалка взрослых, разве что отчасти она казалась Сахалину забавной. — Для оладий тоже нужна мука, поехавший!!! — встав в позу «руки в боки», грозно отвечал брату Пахан. — Ушлепан юродивый, тут же написано, для таких, как ты, «flourless pancake's», оладьи, мать их за яйца, без муки, курдюк ты бараний. — встав в точно такую же позу, как и Павел, тараторил Новгород. Вот что значит братья — даже кричат друг на друга очень похоже, в похожих «стойках». — ОЛАДЬИ БЕЗ МУКИ ЭТО СРАНЫЙ ОМЛЕТ, УГАШЕНЫЙ ТЫ ОБ ДЕРЕВО! И после этой фразы Павла началось месиво. В лицо Жабарову прилетела алюминиевая плошка, в которой были уже смешаны Василием некоторые ингредиенты (масло, яйца и молоко, если быть точнее). А вот Новгородский получил по голове пластиковым контейнером с мукой, вследствие чего та рассыпалась ему на голову, на пол и несколько грамм даже попало на кухонный стол, рядом с которым Васька с Пашкой и стояли. Тут, неожиданно и сибиряку и новгородцу в голову прилетело по одному куриному яйцу. А после, со стороны холодильника донёсся детский голос: — Урааа, драка едой!!! — очевидно, голос принадлежал Гене. Иван точно прибьёт всех, кто в данный момент находился на кухне. Кроме, разве что, своего сына. Вне всяких сомнений.

* * * * * *

Вот что вы ожидаете увидеть дома, когда приходите сильно уставшими, после работы/учёбы? Порядок, готовый обед/ужин (если живёте не одни.)? Вот и Иван Брагинский, на пару со своим «личным прусским оккупантом» Гилбертом Байльшмидтом надеялся на нечто похожее. Но надежда всегда умирает последней. А любовь первой, однако это к нашей ситуации не имеет никакого отношения. Только переступив порог их дома, Экс-Пруссия понял, что случилось что-то. Просто что-то, без контекста. Что-то такое, что точно выведет уставшего Ваньку из себя. — Ой, папа, вы вернулись! А мы тут с дядей Васей и дядей Пашей на кухне баловались. — подбежав к пруссу, мальчик, по традиции, кинулся ему на руки. — Да, mein Sonne, мы сегодня пораньше освободились. — вот что-что, а то, когда тебя с порога встречает твой ребёнок, казалось пруссу действительно стоящей мотивацией идти на работу, потому сейчас он и улыбался мальцу своей очень усталой, но искренней улыбкой — Кстати о твоих недоумках дядях, они то тебя хоть покормили? Получив отрицательный кивок, немец насторожился. И не зря. Иван ещё не зашёл в дом, так как разговаривал с кем-то из министров по телефону, стоя на крыльце их частного домика. И Байльшмидт был счастлив, что русский не сразу увидит то, что лицезрел немец сейчас. Вся кухня была «в труху» испачкана остатками от теста и некоторыми другими продуктами. Например, скорлупками от яиц, мирно почившими на полу и этими же самыми сырыми яйцами, отпечатавшимися на потолке. А на полу, как-то скрупулёзно ползал Василий. Очевидно Новгородский пытался хоть что-то отмыть тряпкой, которая была у него в руках, но получалось у русского паршиво. Да и по его внешнему виду можно было сказать, что и новгородца не мешало бы помыть вместе с этим полом. То же самое можно сказать и о Павле, который кое-как пытался шваброй достать до потолка, дабы отмыть следы от куриных яиц. Но в силу своего маленького роста получалось у Жабарова из рук вон плохо. — Ксе-се-се, вам хана, Idioten. — прусс открыто злорадствовал над родственниками своего русского, при том на руках у него сидел довольный, но голодный Гена. А довольный он был потому, что оба его «папаней» теперь дома. — Я бы на вашем месте молился, лошары. —Да иди ты, сами знаем, что дело-труба! — в один голос выпалили братья, одновременно посмотрев на немца. В их лицах читалось что-то вроде «нам пиздец и мы уже готовы, но на самом деле нет, нихуя не готовы, помогите.» Экс-Пруссия даже пожалел бы бедолаг, если бы не растерял большую половину своего сочувствия к ближним, за всю свою долгую и насыщенную на кровавые события жизнь. Но тут, как раз вовремя открылась и тут же закрылась входная дверь. Сердца Васьки и Пахана пропустили по одному удару. А после Брагинский, уставший, в предвкушении чего-то хорошего зашёл на кухню. — Всем привет!.. Какого чёрта?! — спокойствие, а после удивление и полное отчаянное непонимание, это ещё не все перечисленные эмоции, которые читались в лице русского. Чуть прийдя в себя, Иван высказался яснее, с некоторой сталью в голосе: — Значит так, братцы-кролики, хоть убейтесь, но кухню в порядок приведите. А после, в мой кабинет, оба. Чего застыли? Ну-ка живо, ноги в руки и за работу! — чуть сменив интонацию, на более спокойную, русский продолжил — А ты, Гил, покорми, пожалуйста, Гену, всю бумажную работу и за тебя и за себя я напишу сам. Раздав указания всем домашним, несколько разочарованный Брагинский отправился в свой кабинет, на второй этаж их частного домика. После его ухода на кухне повисла гробовая тишина. — Ну чё встали, Bastarde? Шагом марш, драить кухню, мне ещё обед…или уже ужин? Да короче, еду готовить. — после такой короткой тирады, немец, с мальчонкой на руках удалился с кухни, оставив двух горе-поваров в одиночестве.

* * * * * *

Спустя двадцать мучительных минут, кухня блестела как новенькая. Впрочем, Паша с Васей тоже привели себя в порядок. Всё же начальство, в лице Ванечки «на ковёр» вызывает, а значит нужно выглядеть солидно — как на похороны, так, заранее. Гилберт с Геной, тем временем, оккупировали «новенькую» кухню. Всё же ребёнка нужно наконец-то чем-то накормить, а то данная ситуация уже смахивает на издевательство над…"несовершеннолетними». Да и ужин на всю оставшуюся семью тоже кто-то должен был приготовить. Буквально заметка на будущее: «Сытый Ванька = довольный Ванька», а это значит, что вывести его из себя, тем самым испортив день всем окружающим, невозможно. И как же замечательно, что Байльшмидт об этом прекрасно знал — всё же не первый год со своим русским живёт. Так вот, вернёмся к нашим баранам. А бараны, собственно, стояли напротив широкого рабочего стола, за которым сидел Ванечка. Стояли, точно провинившиеся школьники, в кабинете директора, не смея даже заговорить, начать оправдываться. —Ну-с, я жду объяснений. Желательно, чтобы вы говорили правду — вам же лучше будет. — устало потирая переносицу, довольно серьёзно, с той же сталью в голосе начал русский. Оба провинившихся брата молчали, точно рыбы. Однако Василий нашёл в себе силы высказаться, даже под пристальным суровым взглядом фиалковых глаз Брагинского: — Изначально всё шло нормально, мы планировали приготовить блины без муки и накормить Гешку, а после я бы занялся обедом, сплавив мальца на Пахана, но… — Новгородский хотел было продолжить, но его перебил совершенно потерявший страх Жабаров. —Да не бывает блинов без муки, придурок! Брат, веришь или нет, но кидаться едой начал этот идиот зазнавшийся! — Да если бы ты не нёс хуйню, то ничего бы и не произошло! — Ну конечно, я всегда один виноват, а ваше Величество «старый ворчливый новгородец» всегда «чист»?! —Ах ты отмороженный придурок! Да я тебя…! —А НУ- КА ЗАТКНУЛИСЬ ОБА. — поставил точку в их обсуждении русский — Кхм… Так-то лучше, а теперь, скажите мне… Вы думаете, что с человеком, который до такой степени заебался на работе и хотел прийти в убранный дом, можно спорить? Вы думаете, что я вас не отчитаю, что я вас не накажу? Я вас накажу. Павел и Василий замерли. У обоих сердце ушло в пятки, после последнего произнесённого русским предложения. Определённо, ничего хорошего их не ждало. — Значит так, братишки, всю следующую неделю уборка всего дома лежит на вас. Сами решите, кто в какой день «пахать» будет, мне это не интересно, главное — результат. — русский вновь устало трёт переносицу, а после продолжает говорить — А ещё ваша задача — привести в порядок внутреннюю обшивку крыши, на чердаке. Ну и сидеть с Геной, как легкий «бонус» к наказанию. Надеюсь, что хоть тут косячить не будете. В ваших же интересах не допускать перепалок между собой, чтобы не вышло как сегодня. — вздох — Ох, точно, совсем забыл. Конкретно для тебя, Павлуша, никакого спиртного всю эту неделю. А если я узнаю, что ты хоть каплю в рот взял — утоплю в твоём любимом спирте. Всё, все свободны. И обоих раздосадованных наказанием виновников как ветром сдуло из кабинета Брагинского. Иван наконец-то может облегчённо выдохнуть и по-обыденному, чуть сутулясь, поудобнее устроиться в кресле. «—Не слишком ли я грубо с ними обошёлся? Хотя они провинились, да и Гену голодным оставили. Нет, я точно правильно с ними поступил. И всё же…»— мысли русского прервал довольно звонкий голос одного прусского «иждивенца». —Брагинский, сию же секунду спускайся есть, а то тебе ни хрена не останется, Schneller! Гилберт всегда умел звучать более чем убедительно, можно сказать, что это был его «талант». Вот и в данной ситуации русскому слегка грубоватые слова немца казались очень убедительными. Обеденная идиллия или…тихий ужин? Сложно сказать, что это было, но понятно следующее — трапезничали все тихо-мирно, даже без неловкости, после сегодняшнего неприятного происшествия.