Bully journal

— Добрый день, чего желаете? — Я, ну… Мне… — Давай поменяемся, хен, я возьму. Добрый день, сегодня как обычно? Намджун выдыхает с таким заметным облегчением, что во взгляде улыбчивого парнишки-бариста пробегают насмешливые искры. Намджуна совершенно не смущает то, что он в очередной раз выставил себя неловким дурачком, если это значит, что он получит свой драгоценный фисташковый латте. Намджун не стал бы называть себя суеверным человеком, но это тот знак, в который он верит железобетонно: если он не получил свой кофе — то день пойдет наперекосяк. Вернее, половина дня. Или вечер. Потому что Намджун не заходит в кофейню по утрам, только в обеденный перерыв или после работы, ведь у его маленькой, но такой важной традиции есть еще одна особенность. Всего одна – и это было бы хорошо, не будь это так плохо. Свой идеальный кофе он мог получить только из одной кофейни. Только у одного бариста. — Ваш кофе, Намджун-щи, — с улыбкой оповещает тот самый бариста. Все мечтают встретить того единственного, а Намджун, видимо, мечтал как-то не так, потому что от своего единственного ему нужен только кофе. Ну и немного попялиться на него тайком, пока сидит за столиком в уголке, просто так, в качестве приятного бонуса. Намджун любит придумывать истории про вещи, про людей, даже больше, чем болтать с ними. Бариста, носящий на бэйдже «Ники», за все время, что Намджун ходит в кофейню, оброс приличным количеством выдуманных фактов. Например, Намджун решил, что, раз тот никогда не берет утренние смены, то он наверняка студент. Странно, что с его внешностью он выбрал подработку в кофейне при бизнес-центре, а не в модельном агентстве. Ники высокий, выше, чем обычно бывают омеги, красивый, с очень приятной улыбкой и забавным смехом. Намджун наблюдает, как он хихикает со вторым бариста, устраивая шутливый бой полотенцами, пока никого нет. У Ники, наверное, много друзей, хорошая семья — он весь какой-то светлый, приятный, как ласковое солнце за окном. Но есть в нем что-то такое… Намджуна не покидает ощущение, будто иногда он ловит колкую лисью хитринку в его красивых глазах. — Хотите сладенького? Намджун задирает голову, только сейчас замечая, что Ники стоит около его столика, дружелюбно улыбаясь. Тот кивает на папку, над которой Намджун уныло чахнет уже больше получаса. — Мне кажется, вам не помешает сахар. Они не то чтобы часто разговаривают. Обычно они болтают на незначительные темы у стойки, пока Ники делает самый лучший кофе в мире, или перебрасываются парой случайных фраз. Иногда Ники оставляет на стаканчике какие-то послания, смешные рожицы, рисунки кофейных чашек с паром в виде сердечек, — Намджун старается держать восторженный писк, как у школьника, впервые получившего валентинку, за серьезным взрослым лицом, — и на этом их взаимодействие заканчивается. — Я похож на человека, который сейчас помрет, да? — тоскливо спрашивает Намджун, возвращая взгляд на проект. Ники прыскает. — Наоборот, на человека, который хочет помереть, но не получается. Так что предлагаю сахарную кому. — Это название пытки? А то у меня уже тут есть одна. — Нет, десерт из новой поставки, — Ники складывает руки на груди и форменная рубашка под фартуком слегка напрягается на плечах. Он явно учится где-нибудь на спортивном. — Настоящее название у него, конечно, поизящнее, но мое мне нравится больше. — Несите, — со вздохом сдается Намджун, подпирая виски кулаками. Когда Ники приносит какую-то совершенно безобидную на вид пироженку, Намджун даже не смотрит на нее. Он и присутствие Ники воспринимает с трудом, потому что забываясь, двигает папку в его сторону, беспомощно указывая на разворот с двумя проектами интерьеров. — Вы видите между ними какую-то разницу? Он не уверен, почему задает этот вопрос несчастному бариста маленькой кофейни, он сейчас вообще ни в чем не уверен. Он даже не обидится, если Ники вежливо или не очень пошлет его лесом с такими вопросами, но Ники заинтересованно наклоняется ниже, рассматривая макеты. — Ммм, — задумчиво тянет он, — смотря в чем вопрос. Но они точно разные. Намджун достаточно в отчаянии, чтобы вывалить то, что оба макета сделаны на один заказ, оба сделаны в одной палитре, по одинаковым требованиям, и он не понимает, почему один клиенту подошел, а второй нет. Он даже толком закончить свою сбивчивую речь не успевает, как Ники говорит: — Этот цвет, как бы это сказать, старперский. — Прошу прощения? — растерянно выдыхает Намджун, хлопая ресницами. Ники прикусывает губу. — Ой, это, наверное, ваш проект? — Нет, нет, моих подчиненных. Просто… почему старперский? — Как бы объяснить, — тянет Ники и с осторожной улыбкой спрашивает: — Я присяду? Намджун растерянно окидывает взглядом кофейню, сам не знает, почему, и в неловком жесте указывает на стул напротив. — Ну так вот, — усаживаясь, говорит Ники, разворачивая папку обратно к Намджуну, — вы сказали, что это проект для молодой пары, а я такой цвет последний раз видел у моей бабули дома. — Но разница с цветом другого макета всего в пару тонов! — Он чуть более, ммм, — Ники крутит головой, рассматривая, — в сторону нефритового. Со светлой мебелью смотрится лучше. — Но запрос был на палитру леса, этот больше отвечает запросу, плюс его можно смягчить другими элементами, он бы не выглядел как… — Намджун тяжело вздыхает, — старперский. — То есть, — Ники победно усмехается, — вы признаете, что сейчас без всех этих «смягчений», он именно так и выглядит? Намджун клонит голову то влево, то вправо, поднимает папку на уровень глаз, кладет обратно. И вздыхает снова. — Да. Как цвет больничных стен. Ники откидывается на спинку, взмахивая рукой, мол, я же говорил. Возможно, он учится не на спортивном, а на художественном. Так быстро определить проблему, над которой Намджун столько бился с замыленным взглядом. Возможно, ему просто нужен отпуск. — Не хотите к нам в штат? — шутит Намджун. Ники расплывается в своей красивой улыбке. — Нет, спасибо, мне нравится моя работа. А вы? — он легонько ложится локтями на стол. — Не хотите еще один латте с собой? У вас обед заканчивается через пять минут, я успею за полторы. Намджун опускает взгляд на наручные часы, смущенно почесывая затылок. Кажется, он приходит сюда слишком часто, раз Ники уже выучил его график. — Ну, разве я могу отказаться? — Нет, — весело отвечает Ники, поднимаясь, — не можете. Намджун усмехается ему вслед. Нет, не может. * Когда Намджун засиживается допоздна на работе, он даже не рассчитывает, что кофейня ещё работает. Просто по привычке бросает взгляд на витрину, пока идёт в сторону парковки, и, увидев свет внутри, ломится в двери раньше, чем осознает, что кофейня вряд ли может работать в десять вечера, если обычно закрывается в восемь. Но двери открыты, и внутри действительно кто-то есть. Из всего освещения горят только лампы над стойкой и витрина с десертами, поэтому Намджун не сразу узнает Ники, сидящего за стойкой над конспектами. — О, Намджун-щи, — удивленно говорит он, подняв голову. Намджун неловко переминается с ноги на ногу. До него только сейчас доходит, что он вломился в кофейню после закрытия, рассчитывая не понятно на что, просто потому что он кофеиновый наркоман. — Я почему-то подумал, что вы открыты, обрадовался ещё, ого, вот это удача, я могу взять кофе, — тарахтит он, не в силах остановиться. И чем шире становится улыбка Ники, тем сильнее Намджун ощущает себя идиотом, и тем быстрее начинает тараторить, — хотя какой кофе в десять часов, мне так-то уже домой надо, а я тут припёрся, вы, может, сейчас подумаете, что я пришёл украсть фисташковый сироп… — Да ничего, — Ники, наблюдающий за тем, как Намджун весело разваливается на части от стыда, подпирает щеку кулаком, — это я забыл дверь закрыть. Сейчас Намджун должен извиниться, пожелать доброй ночи и уйти, и Ники как будто тоже этого ждёт. Или он знает, что этого как раз не произойдёт, и на самом деле он ждёт, пока Намджун сдастся, потому что с такой самодовольной улыбкой можно только отсчитывать секунды до того, как противник признает поражение. — Сделайте мне кофе, пожалуйста, — просит Намджун с тоскливым вздохом. — Простите, я уже помыл кофемашину, — улыбаясь, отвечает Ники. Это нормально, это логично. Но Намджуну — видимо, на фоне проклятой кофезависимости, — кажется, будто в улыбке Ники есть что-то провоцирующее. Возможно, его страшно веселит экспериментировать над тем, как далеко пойдёт Намджун, чтобы получить кофе. — Я заплачу, — к сожалению, Намджун готов идти далеко. — Кассу я тоже закрыл, — не унимается Ники. Намджун хочет скулить. — Я заплачу вам на руки. Вдвое больше. Ники хохочет, радостно, будто ему удалась классная шалость, и, закрывая тетрадь, поднимается. — Не надо мне платить, сделаю просто так. Кажется, вам очень нужен этот кофе, — говорит он с лёгкой насмешкой. Намджун сиротливо присаживается на барный стул. Он не знает, за что ему послали этого парнишку, в наказание или в поощрение. Потому что свой потрясающий кофе он все-таки получит, но какой ценой. — Впервые вижу вас так поздно на работе, — говорит Намджун, наблюдая за тем, как Ники порхает у кофестанции. В чёрной форменной рубашке, без белого фартука, его талия выглядит такой узкой. — Решил доделать домашку, — говорит Ники, не отвлекаясь от работы, — дома младшая сестра, а у неё зубы режутся, такой визг стоит. Намджун косится на закрытую тетрадь с надписью «English». Может, он учится на лингвистике? Намджун как-то застал, пока ждал свой кофе, как Ники умело болтал с каким-то клиентом на японском. — Скоро домой? Намджун понимает, как странно звучит вопрос, только когда уже произносит его, и Ники тоже кидает непонимающий взгляд через плечо. Намджун пытается спасти положение и объясниться. — В смысле, если вы собираетесь в ближайшее время, я могу докинуть вас до метро в качестве благодарности. — Я был бы очень признателен, если бы вы добросили меня где-нибудь к седьмой линии. — Седьмой? — оживляется Намджун. — А какой район? — Новон-гу. — О, я живу недалеко, могу докинуть вас до дома, или ну, где вам удобно… — Было бы классно, — говорит Ники и ставит перед Намджуном стаканчик, но Намджун так засматривается на его красивую улыбку, что даже не сразу замечает, как Ники дёргает стакан обратно. — Ой, забыл. Ники рисует на стакане большое сердечко с кофейной чашкой внутри, старательно выводит линии, прикусив губу и нахмурившись. Намджун его смешную мордашку рассматривает с таким умилением, что от собственной улыбки щеки трещат. — Вот теперь всё, — говорит Ники довольно, отдавая стаканчик обратно. Намджун, прикрыв глаза, отпивает кофе и чуть не стонет от того, как знакомый вкус сладко плавится на языке. За этот кофе он не то что готов довезти Ники до дома, а даже на руках его туда занести. Чтобы не маячить перед Ники призраком-сталкером, пока тот собирается закрывать кофейню, Намджун пригоняет машину к дверям и ждёт внутри. Он не обидится, если Ники сбежит через чёрный вход, потому что это, наверно, очень странно со стороны Намджуна предлагать подвезти, когда они толком не знакомы. Но Ники плюхается на переднее сиденье, забавно прижимая к груди рюкзак, и радостно лопочет: — Спасибо большое, как представлю, что щас бы пешачил до метро, потом миллион пересадок… У Намджуна груз с души падает. Он заталкивает «тебе спасибо, твой кофе это повод вставать по утрам» и отвечает, сдержанно улыбаясь: — Не за что, мне не сложно, — он выезжает на дорогу, бросая на Ники беглый взгляд. — Не близкое вы место выбрали для подработки. — Кофейню держит мой дядя, — Ники пожимает плечами, — так проще совмещать с учёбой. — Дядя у вас молодец, вон какой талант разглядел, — Намджун пугается услышанного смешка и пытается спасти ситуацию, но своим испуганных бормотанием делает только хуже. — В смысле, я имел в виду, что у вас кофе очень вкусный, я нигде такой не пробовал, я вообще обычно чёрный пью, а теперь как отшибло. — Я заметил. — Как неловко-то, а… — Да ладно, — по голосу Ники слышно, что он улыбается, — это даже мило. Мило? Может, не так уж пугающе выглядит то, что Намджун все время крутится рядом? Он кидает на парня ещё один взгляд украдкой. У Ники очень красивый профиль, аккуратный, аристократически изящный; полумрак в свете фонарей смягчает его крупные черты лица, острую линию челюсти. У Намджуна давно никого не было, а к таким красивым он вообще не решался подходить, но, может быть, Ники тоже интересно, и Намджун мог бы… — Вот, мой дом сразу за поворотом. Намджун тормозит, чувствуя неуютный укол разочарования внутри. Они так быстро доехали по опустевшим улицам, что он не успел толком ничего узнать о нем. — У меня сейчас много проектов, и я буду задерживаться на работе, — говорит Намджун раньше, чем успевает осознать, — поэтому, если хотите, могу довозить вас до дома. Ники удивлённо разворачивается на сидении. Намджун уверен, что он откажется, но он вдруг со спокойной улыбкой говорит: — Звучит хорошо. Но, — и тут Намджун напряженно замирает. Чего он так переживает, они вообще толком не знакомы и ничем друг другу не обязаны, так что если Ники не согласится на это странное предложение, то ничего страшного. Намджун, может, и хочет, чтобы Ники отказался, ему не нравится то, как сильно он увлёкся этим знакомством. — Давайте договоримся, что вы не будете обращаться ко мне так формально. Намджун чуть не вздыхает от облегчения. — Тогда и вы, то есть, ты обращайся ко мне не формально. — Не уверен, что это правильно, — Ники с улыбкой пожимает плечами, — но если вы хотите… — Хочу, — говорит Намджун и на секунду они просто уставляются друг на друга в звенящем молчании, — но предпочёл бы, что ты обращался как тебе будет комфортнее. — Тогда давайте обменяемся номерами, хенним. Когда в темноте салона Ники включает мобильник, свет от экрана выхватывает его красивое лицо. Ники улыбается с какой-то затаенной радостью, и Намджун не может перестать улыбаться в ответ. Они обмениваются телефонами, смеются над тем, что у них совпадает половина номера, потом Намджун замечает брелок на телефоне Ники и неосознанно прихватывает его пальцами. — Красивый какой, — с искренним восхищением вздыхает он, перебирая бусины, похожие на четки в более современном формате. Клиент недавно просил что-то такое в дизайн, что-то на границе этно и модерна. — Не подскажешь, где брал? — А, я сам делал, — отзывается Ники с гордостью, — у нас был фестиваль в школе, там предлагали делать всякие такие штуки. В школе? Намджун поднимает на Ники огромные глаза, не зная, какой из решающих вопросов задать первым. «В каком ты классе?» или «Сколько тебе лет?». Но он в таком шоке, что не может даже слова сказать, внезапный звонок выдергивает Намджуна из ступора, оборачиваясь и спасением и проклятием одновременно. У Ники на телефоне высвечивает «мама», и парень чертыхается и вылезает из машины, поспешно бросив через плечо с улыбкой: — Надо бежать, увидимся, хенним. Не парень. Мальчишка. Намджун не представляет, сколько ему лет, хотя он выглядит вот так. Он не только крупнее обычных омег, он и выглядит старше школьников. Хотя Намджун не представляет, как сейчас выглядят школьники, его никогда не тянуло ухаживать за школьниками, — да и сам в школе он встречался с учебниками к экзаменам, а не одноклассниками, — и Ники не должен стать исключением. Намджун решает, что ничего не мешает им дружить. Ну, или хотя бы быть хорошими знакомыми. Он же все-таки пообещал его подвозить и не собирается отказываться от обещания, тем более теперь, узнав, что Ники несовершеннолетний. В какую-то из совместных поездок домой Намджун узнает, что Ники шестнадцать — шестнадцать, господи боже, воет внутренний голос Намджуна, ты запал на пацана на десять лет младше! Все догадки Намджуна о нем с издевательской методичностью оказываются на обочине. Ники не увлекается языками — он просто сам японец. Он не занимается спортом — у них просто все в семье высокие, даже омеги. Он не обладает тайным мастерством приготовления идеального кофе — он не знает, почему у него так хорошо получается. Намджун почему-то слабо верит в последнее. Когда он замечает, что кофе становится еще вкуснее, — хотя куда еще? — Намджун идет напролом. Ники по-дружески сдает ему название сиропа, название кофе, потом, когда Намджун приходит снова после десятой проваленной попытки сделать такой же кофе, пишет бренд кофемашины, еще позже — наглядно показывает, как его приготовить. У Намджуна и близко не получается сделать так же, даже когда они однажды созваниваются по видеосвязи, и Ники ведет его шаг за шагом. Намджуна от отчаяния разбирает каким-то очень нездоровым раздражением, потому что вкус кофе от Ники каждый раз раскрывается для него новыми богатыми нотками, удивительным вкусом, который он бьется получить как одержимый. — Ты что-то скрываешь от меня, — говорит Намджун, когда сидит за стойкой, попивая свой обеденный кофе. Он уже давненько перестал брать его с собой в офис, пить кофе в компании оказалось гораздо приятнее. — С чего это? — усмехается Ники, чуть присаживаясь на столешницу за собой и складывая руки на груди. — Потому что я уже все перепробовал. — Ну, я могу попросить Хисын-хена дать вам вводный курс, как мне… — задумчиво тянет Ники, но Намджун смеется. — Просто признайся, что у тебя есть какая-то фишка в приготовлении. — Вы же каждый раз следите за мной как хищник, какая еще фишка? Намджун на секунду тушуется. Ему и правда страшно полюбилось наблюдать за Ники, пока тот работает, просто он не думал, что это так заметно. — Ладно, не фишка, — сдается Намджун, наваливаясь на стойку с локтями, — секрет кофейни. Просто признайся, что это так, и я больше не буду допытываться. — Будете, — Ники улыбается, прищурившись. Намджун усмехается. От мальчишки ничего не утаить, он сам хитрый как хищник. — Ладно, я у тебя его выкуплю, — Ники закатывает глаза, и Намджун торопится добавить, — тебе что, деньги не нужны? С друзьями по магазинам пройтись? Девчонку на свидание сводить? — Меня не интересуют девушки. Это фраза выстреливает так неожиданно, что Намджун замирает. Он завороженно наблюдает, как Ники отталкивается от столешницы, подходит ближе, наклоняясь, чтобы упереться в стойку, и смотрит прямо в глаза. — И деньги мне тоже не нужны. Намджун слишком поздно осознает, насколько они близко. И что в кофейне совсем нет людей — обед давно закончился, и его в том числе. Но он почему-то сидит, опаздывая на работу и улетая по человеку, на которого не имеет права. — Тогда что тебе нужно? Намджун это знает, но просто не может остановиться. Что-то тащит его к Ники как магнитом, теплом плавит в груди, и вкус фисташкового латте на языке вдруг расцветает как никогда ярко. Ники тоже его пьет — Намджун видел. Интересно, если они поцелуются, насколько кофейно-сладким будет их поцелуй? У двери звенит колокольчик, и Ники плавно отпрянывает, надевая свою привычную улыбку приветливого бариста. Намджун научился отличать, когда Ники улыбается, потому что на работе, а когда просто так, и ему чертовски приятно видеть, когда Ники улыбается, просто потому что рад Намджуну. Ему все-таки приходится вернуться на работу, чтобы не мешать Ники обслуживать гостей. В конце концов, у них еще будет их личное время вечером. Намджун очень любит эти совместные поездки домой, короткие, но такие приятные. Он больше не поднимает тему секрета кофе, чтобы не сболтнуть лишнего — в прошлый раз они оба ступили на опасную территорию и, кажется, оба же это почувствовали. Намджун знает, что ему интересно, это глупо отрицать, хотя и надеется, что здравый смысл окажется сильнее. Но все, на что его хватает, это пообещать себе, что он ни жестом не покажет свой интерес, если Ники не заинтересуется в ответ. Это был справедливый торг — что вообще может заинтересовать Ники в обычном офисном работнике на десять лет старше себя, который только и делает, что донимает его составом кофе? Но Ники заинтересовался, Намджун чувствовал его взгляд, с которым тот осматривал Намджуна, пока он был за рулем и мог видеть только дорогу; ощущал, как простые разговоры обрели второе дно. Или он просто выдает желаемое за действительное. К его счастью, Ники пропадает на пару недель, позволяя Намджуну трезво взглянуть на ситуацию и остыть до момента, когда горячка интереса сойдёт и перестанет заслонять ему глаза. Намджун, конечно, все равно интересуется, не случилось ли чего, очень вежливо и аккуратно, и Ники отписывается, что он завалил тест и решил основательно к нему подготовиться. К его несчастью, Намджуну без него тоскливо. И кофе в его отсутствие абсолютно никакой. А потом Ники возвращается… и кофе остаётся абсолютно никаким. Намджун несётся на всех парах, когда Ники пишет, что сегодня выходит на смену, получает свой фисташковый латте, плохо скрывая, как весь трясётся от нетерпения, делает глоток — и ничего не понимает. Кофе не плохой, у него все ещё хороший вкус — хороший, а не потрясающий, — Намджун почти такой же сейчас умеет делать дома. Но и у этого кофе, и у домашнего нет той особенной насыщенности, тонкой сладости, но Намджун, стараясь звучать как можно более искренне, говорит: — Очень вкусно. — Я рад, — не оборачиваясь, отвечает Ники, пока ополаскивает питчер в раковине. Намджун прикусывает губу, глядя на тонущую фисташковую посыпку. Все ощущается не так. И Ники ощущается как-то не так. Намджун валит все на усталость, иначе он не понимает, почему Ники вдруг выглядит таким отстраненным. Раньше ему этого хотелось, чтобы было легче и самому переключиться, но теперь внезапная дистанция только раздражает. Намджуну нравится, когда все привычно, когда он работает на работе, которая ему нравится, пьёт кофе, который ему нравится, общается с человеком, который ему нравится. Его лишили целых двух пунктов, и это выбило почву из-под ног. Они стали реже возвращаться домой вместе. Не намеренно, просто то у Намджуна меньше работы, то Ники освобождается вовремя. Намджун, может быть, решился бы как-нибудь специально дождаться его выхода, но боится, что сейчас это будет даже более странно, чем раньше. А потом он возвращается домой на машине и видит знакомую фигуру на остановке: длинное чёрное пальто делает Ники ещё выше, чёрная шапка надвинута на глаза, а пушистый полосатый шарф обернут так плотно, что виднеется только нос. Но Намджун его узнает все равно. Ники так же быстро узнает его машину сквозь снегопад. — Черт, я уже двадцать минут стою, — рычит Ники, когда падает на пассажирское сиденье и сдергивает с себя шапку и шарф, — и хоть бы один автобус в мою сторону! Намджун улыбается украдкой. Ники похож на потревоженного вороненка, лицо мокрое от снега, волосы всклокочены, и он так смешно злится, что Намджун еле сдерживает порыв потрепать его алую от холода щеку. — Снегопад же, — мягко говорит Намджун, отъезжая от остановки. Ники, все ещё отфыркиваясь от снега, обрушивается спиной на сиденье и замирает с тяжёлым вздохом. — Спасибо, что остановились. — Не за что. Они едут в полной тишине, только дворники со скрипом стирают снег со стекла. Намджун крепче сжимает пальцы на руле. Это не похоже на неловкость, Намджун не знает, что это, как не знает, почему это вообще его беспокоит. Почему он не может выбросить его из головы? — У тебя что-то случилось? — осторожно спрашивает он. — А? — вскидывается Ники растерянно, потом растекается обратно по сиденью. Кажется, он чувствует себя расслабленно в его присутствии, или просто Намджуну хочется в это верить. — Да нет, просто состояние такое… странное. Это явно из-за подавителей, потому что как только начал их пить, так сразу нахлобучило. — Плохо себя чувствуешь? — Не то чтобы. Только спать постоянно хочется и настроение скачет туда-сюда. — Хорошо, — выдыхает Намджун, и как только Ники уставляется на него с удивлением, быстро поправляется, — в смысле, нет, мне жаль, что ты себя так чувствуешь, просто я боялся, что это из-за меня. Намджун ждёт, что Ники начнёт его разубеждать, но он почему-то задумчиво молчит несколько секунд, и просто говорит: — Нет, это таблетки, не беспокойтесь. Намджун, конечно же, начинает беспокоиться ещё больше. Может, он повёл себя как равнодушная скотина, раз толком не писал, пока Ники не было? Да и когда Ники вернулся на работу — тоже. — Кофе в твое отсутствие стал совсем никакой. — Вы только о кофе скучали, да? — Нет, ну, — Намджун не может признаться, что скучал по нему тоже. — Вообще без тебя в кофейне было как-то не так. — Потому что никто не умеет делать ваш любимый кофе, как я? — усмехается Ники, глядя на него сквозь свой красивый лисий прищур. — И это тоже, но… — Так и знал, что все дело в кофе. — Нет, — говорит Намджун упрямо, — дело в том, что мне кажется, что у тебя что-то случилось, потому что последнее время и твой кофе тоже будто потерял во вкусе. Ники подбирается в кресле, складывая руки на груди в каком-то защитном жесте. — Не думаю, что могу что-то с этим сделать. — То есть мне не кажется? Ники молчит. Он не отвечает, даже когда они паркуются около его дома, и Намджун поворачивается, чтобы посмотреть на Ники, но тот упрямо смотрит на дорогу. — И какой-то секрет в этом есть? — Что, — Ники поворачивает голову, глядя с кислой улыбкой, — все еще готовы заплатить за него деньги? — Ты говорил, что тебе не нужны деньги, — осторожно говорит Намджун, и Ники виновато опускает взгляд. — Поэтому я могу отдать за него, что попросишь. Или вообще выбросить эту тему из головы, если тебе так будет лучше. Несколько долгих секунд Ники сидит, опустив взгляд и нервно тиская мягкую ткань шарфа, лежащего на его коленях. Он будто решается на что-то, и Намджун сам не замечает, с каким отчаянием ждет от него хоть слова. Ники поднимает задумчивый взгляд с едва заметной хитринкой в нем, улыбается с насмешливой снисходительностью и, взяв в руки шарф, повязывает его на шею Намджуну, один круг, второй — они так близко, что у Намджуна голова кругом. — Нет никакого секрета, хенним, — мягко говорит Ники и выходит из машины. Намджун, все еще с висящим на его плечах мягким шарфом из крупной пушистой пряжи, провожает взглядом, как Ники бежит сквозь снегопад до дома и скрывается в подъезде. А потом в его нос бьет запах. Тот самый, который он с такой жаждой черпал из кофе, искал там, где его никогда и не было. Потому что это не кофейный запах, не запах сиропа, не секрет кофейни — это запах идеального для него омеги. Пока Ники не мог пить подавители, запах ощущался таким особенно насыщенным, нефильтрованно диким, но сейчас, зарываясь носом в мякоть пряжи, Намджун не может сказать, что приглушенный подавителями запах нравится ему меньше. Наоборот, не разбавленный вкусом кофе, он ощущается тоньше, слаще, острее расцветает далекая пряная нотка. Намджун делает глубокий вдох, прикрывая глаза, и чуть не скулит от того, насколько правильным ощущается тлеющее в груди тепло, насколько этот запах свой. Намджун тащит шарф к себе в кровать тем же вечером, оставляя его на соседней подушке, и утром просыпается без привычного ему неудержимого желания скорее добраться до своего кофе. Ему не хочется кофе, но одержимость этим запахом как будто становится только сильнее. Намджун чувствует его в спальне; чувствует в машине, пока везет с собой шарф, чтобы вернуть Ники; чувствует его на себе, очень тонко и еле ощутимо, но эта неуловимость как будто сводит с ума только сильнее. Он столько времени не мог опознать природу этого запаха, что теперь, зная, кому он на самом деле принадлежит, теряет голову только сильнее. Вот оно, прямо перед ним, хватай и заявляй права, но Намджун не уверен, нужно ли это Ники. Но собирается выяснить. Нет никаких гарантий, что Ники все еще в кофейне после закрытия, но Намджун идет туда, будто чует, что он там, буквально идет по запаху. Когда он распахивает дверь, Ники действительно там: он сидит на барном стуле у стойки, на котором обычно сидит Намджун, он не делает домашку, он вообще ничем не занят, просто сидит с мобильником в руке, будто ждет чего-то. Кого-то. Намджун хочет верить, что его. — Пришли за кофе, хенним? — насмешливо спрашивает Ники, словно точно знает, зачем Намджун здесь, знал раньше, чем дошло до самого Намджуна. — Не знаю, — Намджун тоже может его играть в его игру. Он подходит ближе, пока почти не оказывается вплотную, но Ники не подается назад, только запрокидывает голову, глядя снизу-вверх. Он младше, он слабее, он должен подчиниться, но в его взгляде столько уверенной наглости, что Намджун весь заходится дрожью не от раздражения, но от предвкушения. — Не уверен, можешь ли ты мне помочь, — улыбается Намджун. Ники приподнимает бровь, улыбается с вызовом. — Я много чего могу. Черт, как же Намджун хочет его поцеловать. — Я хотел бы фисташковый латте, — Намджун наклоняется ближе, и Ники еле заметно облизывается, глядя на его губы, — но без латте. — У нас есть одно особое предложение, — тихо, бархатно говорит Ники, Намджун и не подозревал, что его голос может упасть в такие раскатистые, почти тигриные нотки. — И кто же может его получить? — Только вы. Намджун не выдерживает, набрасывается на Ники с поцелуем, отчаянно загребая его в объятие. Он думал, что придет поговорить, придет разобраться, но к черту, к черту это все — Намджун чувствует тот самый вкус на чужих губах и дуреет как голодная зверюга, дорвавшись до заветного. Ники повисает на его руках, вцепившись в плечи, позволяет себя целовать, мять губы, пробовать языком, но Ники не из покорных, он позволяет Намджуну несколько пьяных секунд вседозволенности, прежде чем бросается в ответ с равнозначным голодом. Намджун представлял их первый поцелуй осторожным, почти трепетным, но они сталкиваются губами, оба задыхаясь, мокро и шумно. Намджун втягивает нижнюю, — она на ощупь ещё сочнее, чем на вид, — и Ники отзывается шелестящим выдохом, снова лезет целоваться, настойчиво притягивая Намджуна за затылок. Если он сейчас такой требовательный, ещё до того, как прошёл свою первую течку, то что будет, когда… Нет, Намджуну нельзя об этом думать. Намджун с рычанием вжимается лицом ему в шею, просто замирает, пытаясь отдышаться. У Ники так колотится сердце, что Намджун щекой чувствует заполошную дрожь артерии. — Почему ты мне сразу не сказал? — стонет Намджун с досадой. Ники смеётся, и то, как его смех ощущается кожей, кажется ещё волшебнее, чем просто его слышать. — Это было бы не так весело. Намджуну, конечно, нравится его хитрая сторона, но иногда за неё Ники хочется отшлепать. Теперь — в буквальном смысле. — Я-то сразу почуял, что мы совместимы, ещё в первую встречу, но мне стало интересно, как быстро вы тоже заметите. Намджун тоже помнит их первую встречу, хотя предпочёл бы не вспоминать. Он тогда влетел в кофейню в адской спешке, с телефоном, прижатыми к уху плечом, с кучей макетов в другой руке. Все с грохотом повалилось на пол, когда он решил достать и кошелёк, и Ники тогда вышел из-за стойки, чтобы помочь все собрать. Господи, он, наверное, выглядел таким идиотом перед ним… — Ты любишь мучить людей, да? — Возможно, — тянет Ники, мягко проезжаясь пальцами по затылку Намджуна, и добавляет хитро: — но не всегда. И не всех. Намджун поднимает голову, чтобы посмотреть в его довольное лицо. — Не стыдно, да? — спрашивает он с улыбкой. Ники фыркает. — И это я слышу от человека, который узнал секрет кофе, но так и не отплатил мне, как обещал? Намджун снова подаётся ближе, не без удовольствия замечая, как Ники слегка прикрывает глаза, глядя вниз на его губы, будто в ожидании ещё одного поцелуя. — Свидание подойдёт? — Два свидания, — говорит Ники, приближаясь почти вплотную так, что движение его губ Намджун ощущает своими. — Сколько скажешь. — Тогда разрешаю попробовать секрет моего кофе ещё раз. Намджун никогда не мог от него отказаться — не станет и сейчас.