f32

питер проводит воскресенье в компании обезболивающих и телефона: кажется, накануне он переломал таки рёбра, пустив себя в расход. у него такое бывало. это были пугающие тёмные моменты, во время которых он переставал отдавать себе отчёт в собственных действиях, будто бы тело отказывалось воспринимать команды мозга. он до сих пор чувствовал на себе груз вины за всё произошедшее. и тогда он переставал давать отпор, позволяя очередным незадачливым бандюганам отпинать себя по самые нехочу. чтобы потом лежать и ощущать отрезвляющую боль во всём теле. и чувствовать, что он до сих пор живой, в самом деле. доползать до дома, через силу заставлять себя раздеться и засыпать, не ощущая ничего, кроме зудящей боли. в общем, в субботу после работы он чувствовал себя настолько плохо, что дал себя повалять, совершенно не сопротивляясь. рёбра болели нещадно - он почти жалел. пока пинали, конечно, доставалось и по лицу, и по ногам, молодцы попутно попутно оставляли на лице синяки разных размеров и оттенков. левый глаз заплыл, на лбу ощущалась шишка. а те ребята всё равно поехали в полицию: он же не идиот, в самом деле. можно считать, что он их использовал для выполнения своей больной прихоти. под вечер воскресенья, почувствовав себя значительно лучше, вышел на улицу - в очередной раз без костюма. просто так, прогуляться. всё равно в таком состоянии он не годится ни на что. рождество близилось семимильными шагами, вот и город украсили, вот и скидки появились почти во всех магазинах. ради интереса он пару раз заходил в лавки, но всегда выходил с пустыми руками. и дело было даже не в бедности, а в том, что дарить подарки было некому. конечно, были всякие странные знакомые, но сближаться с ними… питер был совершенно не готов. хотя так истосковался по человеческому присутствию и теплу в собственной жизни, что был готов лезть на стены. помимо всего прочего, вспомнился тимоти, который встретился вчера. интересно, как он там. питер подумал: каков шанс, что если он вернётся к тому же дому, то застанет его..? даже вероятность высчитывать не нужно, чтобы понять, что шанс невероятно мал. даже мизерен. паркер гонит шальную мысль подальше. просто потому что: ну. ясное дело. но во время прогулки всё равно приглядывается к прохожим. ещё одно достижение - он перестал крупно вздрагивать, когда видел старых знакомых. из прошлой жизни. ему постоянно казалось, будто нэд сейчас его узнает и бросится с криками обниматься. будто эмджей застынет посреди улицы, покажет ему средний палец и, может, расчувствуется. будто тот же самый флэш вновь оскорбит его, и питер почувствует себя как раньше. однако магии не происходило. точнее, она произошла давеча - и теперь его бывшие знакомые проходили мимо, так как он для них был совершенно незнакомым и типичным проходимцем, лицо которого они позабудут через три минуты. бэтти прошла мимо, разговаривая с кем-то через наушники.

***

— это как ты так? — подал голос тимоти едва ли не с ходу, глянув на питера. глаз по прежнему сохранял красноту, хотя и не такую активную как в субботу. паркер по привычке потянулся его прикрыть, но одёрнул себя: — да просто сосуды полопались, аллергия началась на что-то. — ооо, — тимоти понимающе покивал, отводя взгляд от глаза чуть в сторону, — у меня тоже глаза страдают, правда на котов. питер бездумно кивнул, учуяв от знакомого запах спиртного, смешанного с никотином и табаком. ощутилась тревога, но навеянная не чутьём, а простая, человеческая. тимоти выглядел как обычный среднестатистический молодой человек. не в укор его «обычности» будет сказано. питер старался особо не приглядываться, опираясь по ощущениям на составленный в голове образ, но в этот раз что-то вынудило его обратил внимание более придирчиво: пол глазами синяки, лицо отёчное, волосы поблёскивают спутавшимися прядями. рубашка не первой свежести. пальцы расковырянные. и ещё, и ещё, и ещё… …и чёрт дёрнул питера спросить про «ты в порядке?» «ти в парядке?» — передразнивает он себя уже после, когда тимоти отшутился как-то, натянул улыбку и отгородился от него ноутбуком. питер же тоже ему наврал с три короба. так что, считай, будто бы справедливо. но по прежнему беспокойно: его синдром спасателя надрывался просто, заставляя снова и снова наблюдать за тимовой макушкой, что беспокойно дёргалась за ноутбуком. пит силится не вглядываться, но слова из учебника, гады такие, снова утратили смысл, перенаправив всё внимание в голову: мысли, мысли. дурное желание хоть как-то помочь, спровоцированное, видимо, его травмами и незакрытыми гештальтами. ну не к психотерапевту же ему идти, в самом деле. по хорошему, послать бы эти все эмоции, приходить в другие дни и не обращать ни на кого внимания, уверенно готовясь к поступлению, однако в последние недели, говоря по правде, питера начинали одолевать разного рода сомнения и тяжкие мысли. вроде той, что даже если он поступит, то это ему ничего не даст. понять, что именно ввергло в такое упадническое настроение, было сложно. (смерть старка, гибель мэй, потеря подруги и друга, стирание воспоминаний о нём под чистую? да не.) передёргивает от воспоминаний и очередного осознания факта. стол слегка шатается от движения и тимоти поднимает глаза от клавиатуры: — окей? питер даже ответить нормально не может - неопределённо пожимает плечами. потому что сам идентифицировать не в состоянии, ровно так же, как и оторвать взгляд от рисованного светящегося яблока на корпусе ноутбука шаламе. . тимоти смотрит на него и понимает чётко: нет, он не окей от слова «совсем». надо бы уйти отсюда, по хорошему, но совершенно не хочется нарушать личное пространство. — пойдём подышим, а? а то тут как-то душно..? — он правда пытается придать своему голосу жаркой изнемождённости. питер что-то мямлит, кивает и забрасывает рюкзак за спину, оставляя на столе помимо библиотечного учебника ещё и тетрадь с карандашом. тим подхватывает и их, кидая пока что к себе в шоппер и спешит догнать питера, который рванул к выходу. тимоти подхватил инициативу - пит совершено не знал корпуса, за исключением дороги до кафетерия, выхода и туалетов. поэтому тим вывел их на крышу, откуда, конечно, не открывался совсем шикарный вид - стандартный вид на другие дома - но зато было свежо. и не было тошнотворных оранжевых ламп, что своим светом усыпляли и отравляли одновременно. на скромный тимов взгляд. он показательно уселся прямо на какое-то возвышение, оставив рядом достаточно места чтобы там поместилось как минимум три питера. питер-первый перестал гипнотизировать антенну и подсел к тиму, позволяя лёгким наконец вдохнуть в себя кислород полной грудью. ассоциации с крышей постарался из головы выкурить. шаламе старается незаметно на питера глянуть краем глаза: тот, сгорбившись, закусил губу. готов дать голову на отсечение: в глазах у него сейчас если не слёзы, то вновь вселенская тоска размером с титаник. — а я, кстати, повесть пишу. ну, если тебе было интересно, — тимоти на пробу закидывает удочку, проверяя, сможет ли отвлечь питера от его невесёлых дум. главное - не дать провалиться сейчас. тот, вроде как, прислушался. можно продолжить, — про ведьму и её подругу-паучицу. замес в том, что паучица была прекрасной девушкой, которую впоследствии заколдовал её бывший возлюбленный. а теперь они с подругой ищут способ вернуть ей человеческое обличье. — и отомстить бывшему? — не. она его пережила уже лет на пятьдесят плюс-минус, ведьма всё таки. но, надо признать, она была той ещё занозой. — обращать так - это жестоко. тимоти взволнованно хлопнул ресницами: питер начал оживать, и это не могло не радовать. собственные мысли были не слишком ясны - сказался сегодняшний хуёвый сон, однако он ещё соображал. — да, согласен. просто много историй именно про месть - как она становится смыслом жизни. считаю это пустой тратой времени, потому что после достижения цели, жизнь превращается в пиздец. проще так - без ничего - и просто жить. — интересная позиция. а я всегда думал иначе: что без цели жить нельзя. но сейчас как-то… будто слишком сильно разочаровываюсь во всём и перестаю видеть смысл. — ну… у меня депрессия, поэтому для меня лично всё потеряло всякий смысл, однако, как по мне, опять же, проще просто плыть себе и ставить маленькие цели по типу «встать с кровати» и «съездить в отпуск в испанию». ну или я тоже слишком часто разочаровывался, что ничего хорошего и не жду. питер отвернулся: — пора бы и мне так же начать. тимоти подумал-подумал, да высказался: — тебе пиздец не идёт грустить, — потом дополнил, чуть подумав, — просто есть такие люди, которые прям ощущаются такими… серьёзными, депрессивными и всякое такое. а тебе вообще не идёт. что-то более яркое было бы к лицу. прости если лезу, просто говорю первое, что в голову придёт. а питера внезапно пробило на откровенности: всё то, что он накапливал долгое время, наконец готово было вылиться вот прямо здесь и сейчас: — мне говорили, что я такой и был. да и сам себя таким ощущал, постоянно хотелось быть в курсе, постоянно в самом зареве и на любом движе. становилось тяжелее, но я не сдавался, делал, и делал, и делал… а потом… выгорание, да? ничего не хочу. точнее не так: делаю на автомате. и делаю, и делаю… а толку, кажется, ноль. одиноко очень. кажется, я забыл как разговаривать о себе и делах, если фраза длиннее пяти слов, и это пугает - меня обычно вообще было не заткнуть. вот бы… все бы удивились. тимоти переваривает сказанное. то, что он сказал обо всех в прошедшем времени - буквально кричит: «триггер ворнинг, чувак-то травмированный!» — только ты меня не жалей, пожалуйста. вообще можем притвориться что я этого не говорил. теперь объяснимы и понятны тонны грусти в глазах. — жалеть не буду, — милостиво изрекает тимоти, — понимаю, что это нахуй не надо. но и притворяться не собираюсь. просто приму это как факт. обесценивать тоже не надо, это же часть твоей истории, всей жизни. . питер хмыкает. ах, если бы он только знал какую часть своей жизни питер пытается выкурить из памяти, забыть и обесценить… возможно его логика и имеет смысл, но это нужно тщательно рефлексировать, а питер пока точно не готов в это влезать.