питер видел как взрываются самолёты. он видел таноса ака ломателя судеб. он тонул в собственном отчаянии, крови и бетоне. он держал на руках своих возлюбленных, но бездыханных близких.
он бился в истерике, он рыдал, выл и скулил…
…это доказывало ему самому, что он был жив.
сомнительное, конечно, мероприятие. однако когда прорыдаешься, наступает такое состояние… когда внутри так пусто-пусто. но нет облегчения, просто пустота, которая не упрощает совершенно положение.
а потом эта пустота берёт верх: питер будто бы разлучился плакать. и как бы не хотелось и не мечталось, глаза оставались сухими.
иногда он себя корит за это: когда же он успел стать настолько сухим?
однако, боль в нём до сих пор жила и чувствовала себя отлично, если можно так сказать.
он брал из старой квартиры фотографии, но так и не пересматривали снимки, пообещав себе не возвращаться к старой жизни. слишком дорого стоила его безответственность до этого. лицо мэй потихоньку уже стиралось из памяти, как бы он не старался уловить это мгновение. с каким оттенком были её глазка: каре-янтарные или каре-зелёные?
она бы точно не гордилась им прямо сейчас: питер забрался на крышу высоченной детской больницы, по пути помахав в окна маленьким пациентам. есть не хотелось, но он по привычке впихивал в себя фалафель, потому что не ел с утра, а время приближалось к одиннадцати вечера.
ночной воздух прохладный; питер скучает по карен. по разговорам. болтать с самим собой было странно.
паутина, оставленная пока он сюда поднимался, медленно тает: высиживает уже достаточно.
всё пошло не по плану: он хотел быть дружелюбным человеком-пауком, помогать людям и возвращаться домой. ходить в школу, дружить, влюбляться, в конце-концов. но обстоятельства сложились иначе. он не был готов повзрослеть, он не был готов брать на себя столько ответственности. ясное дело, что в какой-то момент это ломает.
питера передёргивает. на данный момент его главная проблема - это учёба и деньги. более конкретно, финансовая составляющая его жизни. просто потому что всё вокруг них так повязано, что…
у него не хватит наглости завалиться к пеппер поттс. даже в виде человека-паука. они с ней особенно близки не были. единственное, что их связывало - это смерть тони на их руках.
питер пытается смириться с тем, что, кажется, ему придётся выбирать между собственным будущим с образованием и собственным амплуа человека-паука.
видимо, нью-йорк останется без своего дружелюбного соседа.
питер не понимает что ему делать. ему бы на психотерапию - он думает об этом стабильно пару раз в месяц, но финансы не позволяют особенно разойтись на подобную роскошь. возможно, если бы не его супер-метаболизм, он бы попробовал спиться.
конечно нет - питер сам от своих же мыслей фыркает. драматизирует что-то сегодня. честно, захотелось сладкого и поваляться под солнышком. однако магазины уже позакрывались, а до лета ещё далековато.
зима в этом году выдалась никакущая: промозглая и больше дождистая, чем холодая. от влаги у него волосы вились совсем неудобно, торча потом во все стороны.
***
после того памятного вечера взаимоотношения между тимоти и его загадочным знакомым питером будто слегка потеплели. тимоти, казалось, решил паркера прикормить, начав подсовывать ему разные шоколадки каждый раз, когда они пересекались.
началось всё с дня, когда питер голодными глазами глянул на жующего конфету старшекурсника. тим проследил его взгляд и припомнил, что у него в сумке как раз лежит застарелый баунти - когда-то он купил шоколадку, будучи в полной уверенности, что однажды та как минимум спасёт ему жизнь. ну, почти.
помявшись пару минут, тимоти решил убить кринж внутри себя, поэтому решительно встал, положил питеру шоколадку и стремительно направился к туалетам - и всё это проделал в абсолютной тишине. что сказать - он не знал, но хотел как-то проявить внимание.
а питер в тот день как раз не успел даже перехватить ничего по дороге, отсыпаясь после ночного патруля. в ту ночь ему удалось предотвратить столкновение двух машин на мосту, и разобравшись с последствиями - уже совсем к утру - он без сил завалился к себе. а потом побежал заниматься, не разрешая себе хандрить и пропускать. потому что он себя знает: собьётся с ритма, и потом придётся долго-долго привыкать и вливаться обратно.
в общем, тимова шоколадка оказалась очень к месту. питер решил даже не играть в гордость, блаженно разжёвывая кокосовую начинку.
когда тимоти вернулся, на его ноутбуке лежал клочок бумаги, на котором скачущим почерком было выведено:
«спасибо :) питер». шаламе мягко улыбнулся, мельком глянув на питера, сидевшего поодаль. тот с преувеличенным усердием переписывал что-то в свою огромную тетрадь.
а тим решил не доводить ситуацию до смущающего абсурда и отвернулся, с новыми силами набирая текст; история принимала обороты и разрасталась новыми подробностями и аспектами.
*
на следующий раз тим снова принёс с собой сладкий перекус - на этот раз батончик мюсли из кофейни неподалёку от дома. себя утешил, что это на замену утраченному баунти, однако этот лот не прожил даже дня в сумке.
а потом ещё и ещё; происходило всё по большей мере без слов, но достаточно расслабленно.
в какой-то из дней питер удивил тимоти, притащив с собой целую коробку конфет. произошло это уже накануне сочельника, в последние дни, пока университет не ушёл на каникулы.
питер взял конфеты в одном из пышно украшенных магазинов, где была красивая упаковка и вкусовое богатство; на вопрос «для кого» ответил консультанту обтекаемо: «в благодарность». юноша с видом «ни слова больше» вынес ему не слишком большую, но симпатичную упаковку. там были разные вкусы, да и по цене она была достаточно демократична.
питер не стал брать пакет, убирая прямиком в рюкзак, и поспешил к библиотеке.
тимоти удивился такому подарку, автоматически прижав упаковку к груди; упаковочные банты и обёртка тихонько захрустели. однако недостаточно, чтобы библиотекарша услышала.
шаламе не был привычным к подаркам, особенно когда те, кажется, не имели под собой почвы и смысла: глянул на питера, слегка смущённого подобной реакцией. пару раз хлопнул ресницами.
питер неловко почесал шею, мечтая провалиться под землю:
— спасибо, что подкармливал меня… спасал вообще, в самом деле…
— да ну что ты, — тимоти едва смог понизить голос до шёпота, — мне не сложно совсем.
— подарки - не отдарки! — питер на всякий случай замахал руками, чтобы шаламе и не думал пытаться отказаться.
тим глянул на питеров нос, силясь не эмоционировать слишком сильно:
— даже не собирался… спасибо, это, типа… приятно.
паркер позволил себе расслабиться и даже довольно улыбнулся: всё таки не прогадал.
произошло будто маленькое пред-рождественское чудо, и питер был в поразительно хорошем настроении в тот день. тот факт, что похорошело ему после того проишествия он во внимание не берёт просто потому что, ну.
так получилось, что к воротам дошли вместе, ведя непринуждённую беседу. накрапывал дождик, но капли пока что решили повременить и дать попрощаться нормально. однако влажность воздуха уже повысилась; у тимоти его длинные волосы совсем утяжелились. свои питер даже проверять не хотел, чтобы лишний раз не расстраиваться.
— ну что, скоро на каникулы, — тянет тим, размахивая руками в обрезанных перчатках.
— ага, — согласился питер, — библиотека только с десятого откроется, да?
тимоти кивает:
— точно. придумал чем себя занять до этого?
— ну, конечно. спасать мир..? — в фильмах так часто повторяли подобные фразы-клише, что это привязалось и к нему. хотя мир спасать он больше ни ногой. максимум - бабулю, ребёнка, котика с ветки. ответственности достаточно.
— себя сначала спаси, — поучительности бормочет тимоти, поправляя лямку сумки на плече, — хотя, не моё дело. но начинают всё равно с малого.
тиму самому с себя смешно - не ему вообще говорить о собственном спасении, конечно. но раздавать другим советы всегда проще, чем пытаться помочь себе, конечно же.
паркер неопределённо кивает, типа, да-да, я тебя услышал. а у самого в голове - вольный ветер. и мысль о том, что надо этим вечером разобраться со своими веб-шутерами. точнее, полностью пересобрать, во избежание поломок и багов. скоро ведь и правда начнётся сезон праздников - уровень преступности вполне может поползти вверх.
а они уже подошли к дороге. очень прозаично, что им нужно в противоположные стороны.
— ну, с наступающим, — питер не мастер речей, зато чемпион по неловким фразам.
— тебя тоже. давай там, отдыхай и это… разгорайся, что ли. с новыми силами чтоб.
тимоти ненавидит прощаться, поэтому избегает этого всеми возможными и невозможными способами. как и в этот раз: в последний раз глянув на паркера, он резво развернулся и поскакал по лужам к остановке. полы длинного пальто только и делали, что ловили капли у него из под ног.
что делал паркер дальше, тимоти, само собой, не увидел, но когда добрался до остановки и оглянулся, в поле зрения его уже не наблюдалось. собственно, не очень то и хотелось.
душу приятно грел подарок. в последний раз ему что-то преподносили в средней школе, кажется - когда семья не разваливалась, а он пока не знал, что значит депрессивный эпизод и как его переживать.
в общем, действительно приятно - даже не то что материальное что-то, а просто факт проявления внимания к его персоне. потому что тим был действительно готов просто безвозмездно подкладывать ему перекусы и… и он очень надеялся, что за длинные выходные питер реально что-то сделает со своим режимом и избавится наконец от синяков под глазами и наестся от пуза.
опять же, о других заботиться куда проще, чем о себе.
автобус неожиданно шустро доставил его до нужной улицы, и юноша закурил на ходу: навстречу никого не было, и ни единая душа не будет против дыма сигаретного.
к слову, дым тяжело клубится, не желая подниматься ввысь.
дождь так и не собрался, видимо, накапливая силы для внезапной, но сильный атаки.
ещё с утра мать перевела ему деньги с подписью:
«накупи себе вкусностей на праздники хо», поэтому шаламе решил послушаться - таскаться с продуктами потом не хотелось. да и к тому же, на пару дней хотелось засесть дома: вроде как вдохновение вернулось, так что не было нужды в который раз стаптывать ботинки.
ничего крепче вина ему не продают, но он не отчаивается: фразой «покажите, пожалуйста, ваш айди» его уже не смутить - вместо незаконного ликёра он пробивает себе пиво и сигареты. через пару дней он справит девятнадцатилетие, но даже это не служило предлогом для продажи ему чего-то покрепче. жди, мол, двадцати одного. а он и ждал - как-то все друзья постарше или с фейковыми айди из его жизни выпали. по хорошему, оно и к лучшему. тим не уверен, что такая дружба закончилась бы для него чем-то хорошим.
внезапная мысль: питер напоминает тиму дикого кота. который, вроде как, и способен на общение и даже ласку, но очень-очень недоверчивый и подолгу привыкает ко всему новому, не пуская в свой кружок. однако тим, кажется, потихоньку проникал в круг общения. по крайней мере, ему хотелось в это верить. и общаться тоже хотелось - было что-то в этом парне такое, что привлекало его внимание. пока совершенно непонятно что. возможно как раз таки эта загадочность и мистичность.
пропадёт ли интерес
когда если питер что-то доверит ему, приоткрывая завесу личности..? хотя, случай на днях. на крыше. неплохое доказательство, что, кажется, интересовал его в питере больше внутренний мир, чем длинный список травм и его красных флагов.
.
тимоти считал себя совершенно обычным - оно и к лучшему, на самом деле. просто обычный - возможно, слегка экстравагантный, по-писательски слегка с ебанцой, но не более того. его устраивало. мир и так достаточно часто облетали новости о
необычных людях - вот тебе и капитан америка, холёный накаченный красавчик, вот и железный мужик-миллиардер… и ещё, и ещё… и где они теперь? стив роджерс пропал с радаров прямиком после событий щелчка. тони старк спас всё человечество и погиб (тимоти каждый раз передёргивало, когда он приходил мимо алтарей, посвящённых почившему миллиардеру). его жена и дочка отошли от публичной жизни, изредка мелькая на важных приёмах. да ещё и скандал с оружием… ой-йой.
ванда максимофф - сошла с ума. наташа романофф - кажись, мертва.
на их плечах лежала ответственность за сохранность буквально их планеты. их обвиняли во всех промахах и неудачах. на них скидывали все-все общемировые проблемы. ванду обвинили в глобальном потеплении, а старка - в разработке ядерного оружия.
немудрено кукухой поехать.
тимоти был рад быть абсолютно обычным и просто тащить своё жалкое и достаточно бесполезное существование. он тихонько проживал свой срок и старался вписаться в общий ритм жизни.
после щелчка восстановиться было трудно: он пропал на пять лет, а когда вернулся, мать постарела, собственно, на столько же. они с отцом непонимающе переглянулись.
его шестой айфон, проводные наушники, конверсы и подписка на нетфликс безнадёжно устарели.
одноклассницы выросли и разошлись по колледжам, а мир улетел далеко вперёд.
шаламе и без того было тяжело адаптироваться, и он с удивлением отмечал, как выросли цены, поменялась мода и люди перестали пользоваться тамблером.
они с отцом отстояли долгую-долгую очередь на замену документов - а сколько же было разбирательств с возрастом: какой писать - фактический умственный или фактический биологический.
тимоти ощущал себя на свои семнадцать - никаких двадцати двух. боже упаси.
осознав, что все друзья уже никогда не станут моложе, у них всех свои интересы и новый круг общения, тимоти впал в хандру, которая со временем переросла в депрессию.
мама притащила его к психиатру едва ли не насильно, шантажируя деньгами и картами.
на домашнем обучении тимоти отпраздновал восемнадцатый день рождения, закончил школу, явившись в школу только для написания экзаменов и чтобы забрать диплом, и поступил в университет.
тем, что восстанавливались после щелчка, делали поблажки.
говорили, что даже можно получать пособие, но тиму это кажется несколько грязным приёмом - он и без того много проучил по блату, если быть откровенным.
но его всё утраивало - и размеренная жизнь, и довольно легко проходящая учёба. довольно точно он подмечал, что платникам в сто крат проще чем тем, на кого выделяли гранты и финансирование. поэтому тимоти смог выдохнуть и провалиться в свою депрессию, занося на кафедру бумажки от любимого психиатра, который всё продлевал и продлевал его рецепты.
по хорошему, тим уже мог бы если не снаркоманиться, так озолотиться: таблеток от грусти в его шкафчиках было достаточно. он зачем-то по инерции продолжал ходить и получать препараты, уверяя всех вокруг, что принимает. а сам этого не делал - просто потому что эфемерно чего-то боялся, сам не понимая чего именно. это было где-то в подсознании.
хотя, он не знал до конца, можно ли словить кайф на антидепрессантах и транквилизаторах. он и не пробовал - до того боялся.
он и без того падок на зависимости, уже затянувшись в курение и полюбив выпивать. дальше - страшно.
он упорно считает, что и сам справится со всем.
пока что его «я справлюсь» заключалось в молчаливом поедании конфет под выпуск вечерних новостей, в которых в очередной раз засветился человек-паук, геройствовавший теперь по ночам.
тимоти зачем-то отслеживал его график. раньше он делал свои хорошие дела преимущественно во второй половине дня и до темноты. теперь же выходил либо с утра, либо уже достаточно поздно, когда темнело и выходила луна. однако теперь писали и говорили в сми про него реже. больше просто распускали слухи. раньше юноша (не было сомнений в том, что то был юноша) доброжелательно болтал как со спасёнными, так и с плохими ребятами и вправлялся с ними, что называется, без рук, то теперь… изменился как-то. говорил меньше, да и то лишь по делу. вступал в драки, но не переходил черту.
бывали и хорошие дни, когда он вёл себя как раньше - смешливо.
он ведь тоже пропадал на пять лет. а потом вернулся вместе во всеми. тимоти очень надеялся, что его тогда кто-то поддержали и не спровоцировали такую резкую перемену настроения.
хотя, кажется, что-то у него всё таки случилось.
конфетка попалась с мятной начинкой - вкусно - и тим вспомнил собственную встречу с пауком, произошедшую совсем недавно. даже улыбнулся. получилось забавно.
голос у него был вымотанный, хотя было раннее утро и он пытался придавать ему бодрости. но тимоти не обманешь - он же не совсем идиот.
нормально, что у него проснулся синдром спасателя? кажется, нет.
