***
Когда заветный апофрид наконец настал, Миллелиты сняли с него кандалы и повели обратно к позорному столбу. Тарталья снова оказался в знакомой позе, согнувшись в талии и широко расставив ноги. На этот раз они даже не удосужились приковать его лодыжки к земле. — Последний день… как жаль, что он наступил так быстро. Сутки летят стремительно, когда тебе весело, не так ли? — Кажется, он только вчера тут. Я никогда не забуду выражение ужаса на его лице, когда он понял, что с ним произойдет, — мрачно усмехнулся один из них. — Я до сих пор не могу представить, что могло заставить Нин Гуан отпустить его. — Ну, мы должны максимально использовать этот последний день, верно? У тебя будет насыщенный день! Жди с нетерпением. — Он шлёпнул Тарталью по заднице, заставив того вскрикнуть от неожиданности. — Печально, что ты больше не будешь давиться членами каждый день? Если ты когда-нибудь так сильно расстроишься, приходи в нашу штаб-квартиру. У нас всегда найдется место для тебя там. Тарталья давно научился не отвечать на подобные насмешки. Он просто фыркнул и отвернулся. — Знаешь, чем я больше всего разочарован? — Хм? — Мы так и не смогли сломить его. — У тебя есть хорошая мысль. Мы сделали из него настоящую шлюху, но вряд ли я бы сказал, что он ещё не может без этого жить. Другой Миллелит начал медленно кивать. — Как ты думаешь, сколько ещё дней потребовалось бы, чтобы полностью сломать его разум? При этих словах Тарталья злобно посмотрел на них. Ответ был — нисколько. Он мог бы встать на четвереньки перед Нин Гуан и Скарамуччи, потому что у него не было выбора, но он всё ещё контролировал себя. — Ну, сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Кроме того, кто знает, что может случиться сегодня? — Ты уже получил то, что заказала Нин Гуан? Миллелит вынул из сумки заостренный пузырек с розовой жидкостью. — Ага, сегодня утром забрал в аптеке. Хочешь применить его сейчас? — Задница или рот? — Давай сначала займёмся задницей. Тарталья хмыкнул, когда почувствовал, как что-то твёрдое вонзилось сзади, и громко вздохнул, почувствовав, как жидкость просачивается внутрь. Что бы это ни было за зелье, оно вызывало у него невыносимый зуд. Когда Миллелиты закончили, они вставили внутрь небольшую пробку, чтобы оно не вылилось. — Должно пройти всего несколько минут, чтобы оно полностью впиталось. — Как мы узнаем, когда он будет готов? Миллелит усмехнулся. — О, ты узнаешь. Ладно, теперь стоит заняться ртом. Они схватили его за лицо, раздвинув поджатые губы. Тарталья в панике попытался укусить, но на его челюсть лишь сильнее надавили, вызвав слёзы на глазах. Вскоре он почувствовал, как та же таинственная розовая жидкость стекает ему в рот, скользит вниз по горлу. Тарталья сглотнул и почти сразу пожалел об этом. Что бы это ни было, тот же самый зуд теперь просачивался в его живот. Что… что это было? Что они собирались с ним сделать? Ни одна из его догадок не оставила его в покое; всё, что он мог сделать, это ждать. На данный момент он сосредоточился на том, чтобы держать рот закрытым, чтобы не допустить вырывающихся криков, не позволяя боли внутри разорвать его на части. — Эй, ты уверен, что можно использовать весь флакон? Доктор Бай Чжу сказал, что сделал его особенно мощным, и предупредил, что нескольких капель было бы достаточно для целей Нин Гуан… Ты действительно думаешь, что с ним всё будет в порядке? — спросил один из них, наблюдая, как лицо Тартальи искажается от боли. — Тяньцюань сама это сказала — неважно, что с ним случится, верно? Если он собирается пройти через всё это живым, я хочу, чтобы он получил опыт, который он никогда не забудет. Другой Миллелит рассмеялся. — Ч-что именно вы мне дали? — Тарталья, наконец, закашлял, больше не в силах выносить это ощущение. — О, ты уже не можешь нормально говорить? Голова начала кружиться. Огонь внутри к этому времени распространился по всему его телу. Он почувствовал, как его член дернулся. — Ах…! Тарталья быстро закрыл рот. Он только что… сам издал этот смущающий звук? В животе разлилось тепло, и он внезапно почувствовал себя опустошенным. Чайльд тяжело дышал, на его покрасневшем лице выступили крупные капли пота. Что с ним происходило?.. — Похоже, оно начинает срабатывать. Тарталья понимающе моргнул, тут же в ярости вскинув голову. Его голос был полон отчаяния. — Ты… это… афродизиак? Ты… подсадил меня… на афродизиак? Миллелит приблизил свои пальцы к лицу Тартальи. — Ты хочешь, чтобы я воткнул их в тебя? Одна только мысль об этом вызвала волну возбуждения в теле Тартальи. Нет. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Его тело отчаянно жаждало чего-то, что его разум был полон решимости отвергнуть любой ценой. Он не мог позволить им так с ним играть! У него была гордость! Он не хотел этого, он не хотел этого… и всё же его член жадно пульсировал. Он почувствовал, как его розовые соски напряглись от простого ощущения легкого ветерка. Его разум захлестнули воспоминания о том незабываемом ощущении, когда толстый член в его заднице ударялся о его простату. Тарталья захныкал. — Нет… Нет. Он определённо не хотел этого. — Сейчас уже слишком поздно. Есть какие-нибудь последние молитвы? — Вы ошибаетесь, если думаете… Что этого будет… достаточно… чтобы сломать меня… ннгхх…! — Тарталья стиснул зубы. Он откинул голову назад, когда ещё один всплеск возбуждения пронзил его тело, заставив его сомкнуть ноги и потереть бедра друг о друга для некоторого чувства облегчения. Что угодно, что угодно, ему что- то нужно было… его нужно было только потрогать, это было невыносимо… — … Ах! Он почувствовал, как пара рук схватила его за грудь, по одной на каждый ноющий сосок, и двумя пальцами зажали его розовые бугорки. В глазах Тартальи выступили слёзы, когда его тело дрожало от прикосновений мужчины. — Посмотри на него, он уже так возбуждён…. Тарталья яростно замотал головой, из уголков его глаз потекли слезы. — Прекрати, прекрати… Н-не трогай меня. Не трогай меня. П- отойди… Его тело содрогнулось. — Ммм…! Если они не… остановятся… он собирался… — Твой рот может говорить нет, но твоё тело просит об этом, не так ли? — сказал Миллелит, изогнув бровь. — Давай, признавайся. Признайся, что тебе нужны наши члены в тебе. Умоляй об этом. — Нет, — стиснул зубы Тарталья. Румянец распространился по его лицу на плечи и грудь, уже делая его образ совершенным. Он делал всё возможное, чтобы держать себя в руках. — Я устал от ожидания. Хорошо, давай начнём так — он поймет, как сильно ему это нужно, как только узнает, как хорошо он себя чувствует. Кто-нибудь возражает? Остальные покачали головами, явно желая увидеть, как Тарталью выебут в том состоянии, в котором он находился. — Не волнуйся, я сделаю это быстро. Вскоре Чайльд ощутил скольжение члена по расслабившимся мышцам своей дырочки — уже расслабленной, как он с ужасом понял, от зелья — и невольно приподнялся бедрами. — Ты только что это видел? Он уже прижимается ко мне своей задницей, как какая-то нуждающаяся шлюха — сказал Миллелит, посмеиваясь. — Он снова шлёпнул его по заднице, из-за чего Тарталья издал сдавленный стон. — Он этого хочет. Тарталья собрал все свои силы, чтобы удержать тело неподвижным, в то время как член продолжал скользить около его задницы. А потом он почувствовал, как член вонзился в него, когда он врезался прямо в то самое приятное место. Чайльд сладко застонал, влажно раздвигая губы от похоти. Прошло несколько секунд, прежде чем он кончил, его колени дрожали. Миллелит в изумлении уставился на него. Слёзы от унижения текли по щекам Тартальи. — Я знал, что он недолго будет ломаться, но не думал, что это будет так быстро. Тот, кто принес афродизиак, держал пустой пузырек в руке. — Это очень сильный флакончик, всё в порядке. Мы ведь проигнорировали предупреждения Бай Чжу. — Он пожал плечами — Нин Гуан наверное знала, что мы используем всё. Какой бы ни была правильная доза, Нин Гуан явно решила проигнорировать этот совет. Тарталья едва ли мог связывать слова в целое предложение. Всё, о чём он мог думать, это толстый, горячий член, прижимающийся к его влажным и жаждущим стенкам. — Ммм… — простонал он, слюна текла изо рта. — Ему это понравится, — сказал один из Миллелитов, беря два зажима и прицепляя их вокруг каждого из сосков Тартальи. Он вскрикнул от боли, тело резко дернулось от ощущения. — Гх… гхх… нет… — Хорошо, теперь моя очередь. Ты же не думал, что я уйду, пока не удовлетворюсь, не так ли? -Хгх… нет, стоп … мнннхх… ! Член снова начал двигаться внутри него. Каждый стон, который член выдалбливал из него, был хриплым, практически умоляя о большем. Несмотря на то, что Тарталья только что кончил, он уже пришёл в себя. Зелье увеличило его запас сил до ненормального уровня. Вскоре он перестал бороться с мужчиной позади него, всё глубже и глубже погружаясь в удовольствие, охватившее все его чувства. — Тебе нравится это? Ему нужно было держаться. Он не мог просто так отдать своё тело, он не мог, он не мог… Что, если Чжун Ли увидит его в таком состоянии? — Чувствую себя так… хорошо…! ♡ — Его глаза закатились. — Вот то, что я хотел услышать. Солдат снова шлепнул его по заднице, заставив того хныкать от удовольствия. Через несколько мгновений он кончил внутрь, первым за день, кто оставил своё семя в заднице Тартальи. Когда он вышел с влажным хлопком, Чайльд внезапно почувствовал пугающую пустоту. Он передвинул ноги, пытаясь облегчить это чувство внутри себя, но это было бесполезно. — Н-нет, не оставляйте меня, — в отчаянии сказал Тарталья. — Я, ах, я не могу… — Не волнуйся, — сказал Миллелит, похлопав его по голове. — У тебя сегодня будет много посетителей. Только посмотри на всех этих людей. — Если он уже такой после одного хорошего траха, представьте, каким он станет к концу дня. Они засмеялись. Следующие несколько часов состояли из непрекращающихся криков, плача и мольб, пока Тарталья снова и снова терял сознание, охваченный невероятным жаром удовольствия, поглотившим его чувства. Он не мог остановиться. Ему казалось, что он умирает. Каждый миг, когда он оставался без прикосновений, это давление в его теле возвращалось, и люди были более чем счастливы угождать его вздохам. Чем сильнее и быстрее, тем лучше, но Тарталью уже не заботило, что у него внутри — он просто знал, что жаждет этого, ему нужно это. — Ах! — Ещё… пожалуйста… мне нужно больше… не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся, я…! Ему казалось, что он вознесся к Селестии и упал в самые глубокие глубины Бездны. Каждая секунда была одновременно чистым блаженством и чистой пыткой, чувство члена, входящего и выходящего из его задницы, или руки, обернутой вокруг его чувствительной кожи, это единственные способы, которыми он мог получить хоть какое-то облегчение. — Ва… хнн… мнгхх… — с его губ капала слюна. Каждый толчок сводил его с ума от удовольствия, Тарталья бесстыдно стонал, кончая снова и снова. Он потерял контроль над собой, слёзы текли по его лицу и капали на землю. Румянец, заливающий его щёки, сделал его шею и плечи восхитительно розовыми. — Пожалуйста, пожалуйста… пожалуйста… трахните меня, трахните меня сильнее! Быстрее, ф-быстрее, быстрее, пожалуйста! Очередь не становилась короткой, и у Тартальи не было ни одной свободной минуты — не то чтобы он хотел останавливаться. Он чувствовал себя таким использованным…. И это было хорошо. — Ммм… — простонал Чайльд, его глаза расфокусировались, когда член небрежно входил и выходил из его рта. — Нгх…. гхх… мнгх… Он собирался сойти с ума. К концу дня он сойдет с ума от удовольствия, если его тело не сломается раньше. Он так нуждался в этом. Ему было все равно, кто или что проникало в него. Он не мог перестать рыдать, когда его тело беспомощно поддалось, его задница послушно наклонилась ко всему этому. Ему было всё равно, насколько это было унизительно. Его не заботило то, что он вёл себя как нуждающаяся маленькая сучка. — Хм… мннн… пожалуйста… — простонал он, плача. Всё, что имело значение, это то, что это было хорошо. — Так хорошо… кончите в меня… м-ещё…! — закричал он с пустой улыбкой на губах. Его глаза были тусклыми, свет, которого никогда особо не было, полностью исчез. — Я хочу вашу сперму, я хочу ваш член… — …Ты думаешь, он нас вообще слышит? Ему нужно было, чтобы всё это прекратилось. Но он этого не хотел. Сперма покрывала его губы и подбородок и капала на пол. Жидкость постоянно вытекала из его дырочки, задница просто снова наполнялась, как только струйка, наконец, замедлялась. Тарталья так сильно потерялся в удовольствии, что даже не заметил Нин Гуан, пока она, наконец, не прошла мимо, чтобы проверить своего пленника. Он смотрел мимо неё полуприкрытыми глазами, тяжело дыша, когда сперма и слюна лилась с его губ. Неужели ты действительно стал не более чем помешанная на членах шлюха? — сказала Нин Гуан, поднося веер к лицу. — Как ты себя чувствуешь? — П… хорошо. Ах… — Подождите, дайте мне несколько минут с Предвестником, прежде чем следующий человек перейдёт к нему, — сказала Нин Гуан, после того как человек, который сейчас работал над его задницей, наконец кончил. Лицо Тартальи поникло, когда он почувствовал, что его снова опустошают. Обильного количества семени, вытекающего из его отверстия и хлюпающего глубоко внутри его живота, было недостаточно, чтобы наполнить его. —М-ещё, мне нужно ещё… — Слёзы струились по лицу, когда он посмотрел на Нин Гуан, которая смотрела сквозь него своими пронзительными красными глазами. Она наклонила голову. — Ты усвоил урок? — Урок….? — Да. Это наказание, помнишь? Вряд ли от этого будет какая-то польза, если ты сейчас ничему не научишься, не так ли? — сладко сказала она, протягивая руку, чтобы погладить его голову. — Накажи… мен… — пробормотал он. — Я не… я не… знаю… пожалуйста, пожалуйста, мне это нужно…! Что он делал? — Ты помнишь, за что ты вообще тут? — спросила Нин Гуан, постукивая веером по губам. — Ответь мне. — О… Осиал… — Что ты хочешь мне сказать, Тарталья? Чему ты научился? — Простите, я, простите, — пробормотал он. — Я… н-заслуживаю наказания… н-не более чем в-ваша собачка!.. — Из уголков его глаз брызнули слезы. Нин Гуан не сдвинулась ни на дюйм, наблюдая, как он корчится от боли и желания с улыбкой на лице. — Пожалуйста… Нин Гуан… Я был не прав, я был не прав, я п-извините, я… — Ты действительно так считаешь? Или ты просто хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе? — спросила она, сдергивая зажим с одного из сверхчувствительных сосков Тартальи. — … Д-да, да, да, я серьёзно, простите, простите, я… — Тарталья яростно замотал головой. — Я всего лишь мусор, ваша личная собачка… Мне жаль! — кричал он во все горло снова и снова. Люди в шоке наблюдали за ними. Тарталья становился всё более нетерпеливым. Он метался, стонал, бился головой о доску. — Я… аххх…. нгхх… — За что именно ты извиняешься? — Я не дам тебе того, чего ты желаешь, пока ты мне не ответишь. Хорошо подумай. — Прошу прощения за… то, чтп-подвергнул гавань Ли Юэ… п-опасности. Его разум был настолько затуманен, что он едва мог понять что говорит. — Э-это больно… п-больно, очень больно… — Полагаю, этого будет достаточно, — вздохнула Нин Гуан. — Как жалко. Кажется, что ты вряд ли сможешь продержаться даже несколько минут без стимуляции — возможно, мне следовало прислушаться к предупреждениям. Тарталья тихонько ахнул, когда почувствовал, как Нин Гуан встала у него за спиной и многообещающе прижала свой член к его входу. — Что ты там сказал, Тарталья? Моя личная собачка? Почему бы тебе не повторить это? — Я ваша собачка, — простонал Тарталья. — Я выслушаю всё, что вы скажете, м-мис, я д-сделаю что угодно… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — Скажи это. «Пожалуйста, накажите меня». — Пожалйста, накажите меня! Я был плохим, я заслужил это, я заслужил это… ннгххаааааааа! Мастерство Нин Гуан было неоспоримым. Тарталья не переставал кричать, как только Нин Гуан толкнула его, её бедра безжалостно врезались в его. Ей даже не нужно было хвататься за него для поддержки; его тело уже нетерпеливо двигалось назад с каждым толчком, требуя большего. — Желание, — сказала она, облизывая губы. — Это для тебя хоть какое-то наказание? Нин Гуан внезапно замедлила толчки, схватив его за бедра, чтобы удержать на месте. Тарталья извивался под её хваткой, скуля от нужды, пытаясь засунуть её член обратно в свою задницу. — Ты останешься на месте и позволишь мне дать тебе то, что я решу дать тебе. Понял? Нин Гуан шлёпнула его по заднице, оставив красный след в том месте, где её рука соприкоснулась с его кожей. Она шлепала его снова и снова, вызывая хныканье. — Что тебе нужно, Тарталья? Дай мне услышать это из твоих уст. — П-накажи меня…! — простонал он. Достаточно сказать, что она дала ему именно то, что он просил. Её член легко скользнул обратно в него, и на этот раз он не двигался, позволив Нин Гуан самой задать темп. — Что ты скажешь теперь, когда я оказала тебе эту услугу? — спросила она после того, как закончила, наконец вытащив член из его дрожащей задницы. — Э… спасибо… вы… — Тарталья медленно выдавил еле связный голос. — Хороший мальчик. Она повернулась обратно к очереди. Тарталья почти полностью забыл о своей будущей свободе, о единственном, что занимало его мысли последние несколько дней.***
— По указанию госпожи Нин Гуан, этот человек должен быть последним, после этого мы будем держать заключенного под стражей до его завтрашнего освобождения. Без исключений. Все нарушители будут строго наказаны — объявил Миллелит. Собравшаяся толпа была самой большой с первого дня наказания Одиннадцатого Предвестника, и ни один человек не хотел пропустить его последнее шоу. Люди с завистью смотрели, как толпа расходится вокруг темноволосого мужчины, пробирающегося к заключенному. Его одежда была официальна, осанка прямой, шаг элегантным и сдержанным, гладкий хвост свободно свисал со спины. Кем он был? Почему его выбрали последним? Какой везучий ублюдок…! Чжун Ли не мог слышать даже звуков собственных шагов из-за шума вокруг, не говоря уже о звуках тяжелого дыхания Тартальи. Только подойдя поближе, Чжун Ли понял, что с ним что-то очень, очень не так. Он в ужасе застыл перед ним. — …Чайльд? — Ах… Чжун Ли… это ты? — спросил он, тусклые глаза и слабая улыбка расплылись по его лицу. — Ммм, Чж-Чжун Ли, трахни меня — ах, трахни меня! Он крутил бедрами взад-вперед, желая наконец-то избавиться от этого зудящего чувства. — Я хочу, чтобы твой член был внутри меня… Я так долго этого ждал … ха — ха… — Чайльд, ты… — Пожалуйста, Чжун Ли. Я хочу, чтобы ты наполнил меня. Мне это нужно…! Чжун Ли быстро осмотрел внешность мужчины. Обильное количество спермы густыми белыми струйками сочилось вниз по его ягодицам. Его тело было покрыто синяками. Он выглядел так, будто не мог перестать плакать уже несколько часов. И всё же он все ещё умолял Чжун Ли о большем. Однако важнее его физического состояния было… — Что они с тобой сделали? Тарталья застонал, не понимая, к чему клонит Чжун Ли. — Ты под наркотиками? Тебе что-нибудь дали? — Чжун Ли махнул рукой перед лицом Тартальи. — Скажи, ты можешь ясно мыслить? — Розовое… зелье… — выдавил Тарталья. — Чжун Ли, ты мне нужен…! Ответ на его последний вопрос был явно отрицательный. Афродизиак. Должно быть, они дали Тарталье афродизиак. Кулаки Чжун Ли тряслись. — …Я не могу взять тебя вот так, Чайльд. Ты вообще не в своём уме. Кто бы ни сделал тебя таким, они… Тарталья тут же издал громкий стон — Чжун Ли…! Пожалуйста! Ты не можешь… оставить меня вот так… — всхлипнул он. — Т… ты сказал, что сделаешь всё… ты мне нужен, мне нужно, чтобы ты трахнул меня, мне так н-нужно это… — Чего же ты ждешь? Быстрее уже! — Выкрикнул кто то позади. — Что будет с этим человеком, если я уйду сейчас? — Чжун Ли повернулся к Миллелиту. — Если вы решите не доводить его наказание до конца, нам приказано вернуться к прежнему распорядку и продолжить, как первоначально планировалось. Другими словами, месячный срок останется в силе. Чжун Ли застыл. Он не мог просто покинуть Тарталью — не тогда, когда пообещал, что сделает всё возможное, чтобы освободить его, — и всё же он также не мог быть спокоен, пока он был в таком психическом состоянии. Тело Тартальи могло жаждать физического удовольствия, но это не гарантировало, что его разум чувствовал то же самое. Кроме того, если бы сценарий был немного другим — если бы Тарталья умолял Чжун Ли уйти, а не остаться — что бы он мог сделать? Как бы он ни хотел сделать этого, взять его сейчас было бы не более чем нарушением. …Но как он мог приговорить его ещё к одному месяцу, наблюдая, как он страдает таким образом? — Чж… Чжун Ли… Он обернулся и встретился с умоляющими голубыми глазами Тартальи. Даже с затуманенным взглядом на его лице выражение его лица было таким полным надежды, что Чжун Ли почувствовал, как его сердце начинает разрываться. — Я н-не могу… продолжать в том же духе. Т-ты обещал мне…! Мы заключили договор! Если ты уйдешь… тогда я… н-должен… я с- сломаюсь. Пожалуйста. Ты сказал, что сделаешь всё возможное, так что…! Он покачивал бедрами взад-вперед, пытаясь избавиться от сводящего с ума дискомфорта. — Тебе просто… тебе просто нужно трахнуть меня, Чжун Ли, и я буду… н-свободен … ох…! Чжун Ли был свидетелем того, как умы людей, гораздо менее физически ослабленных, чем Тарталья, полностью ломались после того, как их растущие сексуальные потребности, подстегиваемые особенно мощными афродизиаками, были полностью отвергнуты. Пока Чжун Ли наблюдал, как Тарталья мучительно корчится перед ним, щелкнул последний кусочек головоломки. К тому времени, когда он сможет получить дополнительную информацию об эффектах зелья, Тарталья уже может быть на пределе своих возможностей. По сути, он застрял здесь. Какой грязный трюк. Как никто не понял, что делает этот афродизиак? Они собирались рисковать жизнью мальчика ради этого? Это ещё не стало проблемой, благодаря постоянному потоку посетителей Тартальи, но теперь… Теперь от него полностью зависело завершение изгнания его из организма. Какая жестокая, жестокая шутка была сыграна с ними обоими. Два оргазма, как положено по контракту? Двух оргазмов явно недостаточно, чтобы очистить Тарталью от этого тумана. — Меня… уже… до тебя использовали сотни мужчин, — пробормотал Тарталья. — Э-это не большое… дело…! Мне н-неважно, что ты хочешь со мной сделать, мне просто нужно… что- нибудь…! — Сколько раз ты сегодня кончил? — Ммм… М… много, не знаю… пожалуйста, Чжун Ли…! Тарталья издал несколько судорожных рыданий, когда услышал, как человек позади него расстегивает штаны, уступая место нуждающемуся, жалкому нытью, когда он положил руку в перчатке на бедро Тартальи, чтобы успокоить его трясущееся тело. — Нам нужно как можно скорее изгнать афродизиак из твоего организма, иначе твоему разуму может прийти непоправимый вред. Самый надежный метод — эякуляция. Понимаешь? — Д… да… — простонал Тарталья, чувствуя, как пальцы Чжун Ли входят в него. — Т… тебе н-не нужно р… Это было похоже на то, как Чжун Ли принимал ненужные меры предосторожности. — Быстрее, — простонал он. — П-просто… используй меня, мне всё равно — Ах! Чайльд почувствовал, как его пальцы полностью вышли, и член, которого он так сильно жаждал, наконец прижался к его входу. Чжун Ли осторожно вошёл внутрь, не желая причинить ему боль. Тарталья поперхнулся своими словами, прежде чем успел сказать ему поторопиться и кончить. Боже, он был… он был большим. — Пожалуйста, Чжун Ли, я могу это взять… я н-хочу… п — пожалуйста, только поторопись! — закричал Тарталья. — Чайльд, помни: тебе нужно кончить. Я постараюсь сделать это осторожно, но крайне важно, чтобы ты кончил столько, сколько сможешь. Тарталья ахнул, когда начал чувствовать медленное, сладкое скольжение члена Чжун Ли, входящего и выходящего из него. Каждый толчок полностью наполнял его, растягивая его стенки и горячо прижимался к его внутренностям. — Быстрее! Сломай его! — кричала толпа. — Они хотят… шоу, верно? Т-так… устрой лучшее шоу, на которое ты способен. П-разорви меня… трахни меня, пока я не смогу говорить, пока я…! Прежде чем Тарталья успел закончить свою фразу, Чжун Ли резко вошёл. Его толстый член полностью проник внутрь, царапая скользкие стенки Тартальи. Чайльд кончил в ту же секунду, вздрогнув под рукой, положенной ему на бедро. Чжун Ли был удивлен — он не ожидал, что мальчик будет таким чувствительным. Это будет и легче, и сложнее для него. Тарталья оправился за считанные секунды, уже готовый к следующему раунду. Чжун Ли быстро вставил свой член обратно и начал работать с телом Тартальи. Он был подобен неподатливому камню, крепкий и методичный. Каждый устойчивый толчок посылал новый электрический заряд в тело Тартальи, наполняя его жгучим наслаждением, прежде чем он успевал прийти в себя для следующей волны. — Ммм… гх… ах, ха… Скольжение члена по его внутренностям сводило с ума. Его не заботило, что люди с нетерпением наблюдали, как он публично развратничает, наблюдали, как он умоляет, смотрели, как его впервые трахает мужчина, которого он любил, в такое время и в таком месте. Всё это не имело значения. Он снова кончил, дрожа. Чжун Ли нежно погладил его по боку, ожидая, когда он даст знак продолжить. Тарталья продолжал беззастенчиво стонать, его щеки раскраснелись, струйки слюны стекали по его подбородку, когда он позволил себе увлечься мощными толчками. Непристойные звуки срывались с губ Тартальи при каждом движении, наполняя воздух звуками его криков. — Так чертовски мерзко… — Он выглядит так, будто ему весело… это должно быть для него наказанием, верно? — Ощущения… оооочень… приятные…! — воскликнул Тарталья. Чжун Ли вытянул ещё пару оргазмов из дрожащего тела Тартальи, потянувшись к его сочащемуся члену, когда ему понадобился дополнительный толчок. Мальчик под ним не отставал от его темпа. Удовольствие нахлынуло на него волнами, наполняя его снова, и снова, и снова. Всё было так хорошо, как он и надеялся. А затем, без предупреждения, Чжун Ли внезапно начал замедляться, пока не замер, Тарталья всё ещё крепко обхватывал его член. — Ммммм… почему ты п-остановился? Продолжай … мне так п-хорошо… Чжун Ли прижал руку ко лбу, убирая липкую челку с глаз. Что-то было не так. — П… вернись, — заскулил Тарталья. — Чжун Ли… ты сказал, что собираешься м-довести меня до оргазма, верно?.. Тарталья был прав, сейчас он не мог остановиться. Он был уверен, что они приближаются. Но он всё ещё не мог избавиться от чувства… — Чжун Ли! — Тарталья заскулил. Он нерешительно ускорил темп, и вскоре Тарталья вернулся в то блаженное состояние, когда почувствовал, как член снова бурлит внутри него. Он кончил снова, тело свело судорогой от удовольствия. Каким-то чудом в его дрожащем члене все еще оставалось семя. Чжун Ли мог сказать, что Тарталья был на грани восстановления. Он только надеялся, что сможет продержаться достаточно долго, чтобы изгнать остатки афродизиака или… Подождите… афродизиака…? Толпа начала кричать, подстрекая Чжун Ли, чтобы он продолжал ещё сильнее и быстрее. Тарталья едва мог слышать окружающий мир, его голова была наполнена только теплым туманом крайнего удовольствия. — Сломайте его! Чжун Ли бешено дёрнул бедрами, слышимый стук плоти о плоть зазвенел в воздухе, и Тарталья снова ощутил знакомый поток влаги в себе — ах, он чувствовал себя таким полным — что отправило его на новую волну чистого экстаза. Это было так хорошо — как будто это никогда не кончится, в самом лучшем смысле. Когда Чжун Ли вышел, разум Тартальи чуть не сломался от внезапного перехода постоянного пьянящего удовольствия в чистую пустоту. Он стоял там, дрожа, ошеломленный, когда сперма хлынула из Тартальи, покрывая эту часть его задницы мокрой смазкой. — Чт… ха… ах… Чжун Ли… — всхлипнул он. Чжун Ли тяжело дышал, вытирая слюну с лица. То же чувство, что и раньше, только усилилось. — По два оргазма у каждого. Мы закончили, — сказал Чжунли, резко прерывая его. — Ты ублюдок, — захныкал Тарталья, по его щекам снова потекли слёзы. — Ты сказал, что… поднимешь мне настроение… п-пожалуйста, не уходи. Пожалуйста… Я сойду с ума без твоего члена во мне, Чжун Ли… Ты мне нужен, ты мне нужен, ты мне нужен, пожалуйста…! Чжун Ли стиснул зубы, почувствовав, как жар разлился по нижней части его тела. Афродизиак… почему он действует и на него? Это было нехорошо. Это было совсем нехорошо. Ему нужно было уйти сейчас, ради Тартальи и ради себя. Всё было лучше, чем… — Мальчик Фатуи просит твой член, практически умоляет. Чего же ты ждёшь? — засмеялись люди перед ним. — Чж… Чжун Ли… — взмолился Тарталья, жалко покачивая для него задницей. — Я сделаю… всё… всё для тебя, я буду твоим навсегда, если ты этого х-хочешь… — Ты не сделаешь ничего подобного, — резко сказал Чжун Ли, прислонившись к позорному столбу для поддержки. Он крепко зажмурил глаза, прикрывая лицо рукой. Если бы ему пришлось продолжать смотреть на Тарталью — с его нуждающимся, развратным выражением лица. Он не смог бы больше сдерживаться. Его отчаянный взгляд, его отчаянный голос, скулящий от чистой похоти и желания… он не чувствовал ничего подобного уже целую вечность… Нет. С ним определенно что-то не так. Его разум становился все более туманным с каждой секундой, начиная регистрировать только эту ноющую потребность в удовольствии. Так ли чувствовал себя Тарталья все это время? Неудивительно, что он… Ему стоит уйти. В настоящее время. Или он обязательно сделает что-то, о чем потом пожалеет. Он спотыкался на трясущихся ногах, пытаясь пробиться сквозь публику, но быстро обнаружил, что недовольные массы отбрасывают его назад. — Вы называете это сделанным? Посмотрите на него, он ещё не закончил! — сказал мужчина, хватая его за плечи. Какой должен быть финал? Почему? — спрашивал себя Чжун Ли, спотыкаясь, и с каждой секундой его мысли становились всё более туманными. Как он мог так ослабить бдительность? Как он мог допустить это? Эти люди, дрожащее тело Тартальи и его слабое мычание — всё это подталкивало его к одному и тому же неизбежному выводу. Когда он мельком увидел Тарталью, взывающего к нему сквозь туманное зрение, его желания наконец овладели им. Он больше не мог сдерживать это желание наполнять свою половинку. Он медленно пошёл обратно. Он сбросил своё темное пальто и жилет, небрежно бросив их на землю. Тарталья ещё раз мельком взглянул на него своими глазами, щеки покраснели, капли пота стекали по его лицу, прежде чем он вернулся к Тарталье сзади и твердо положил руку на одно из его бедер. — Прости меня, из-за моей слабости. — прорычал он, облизывая губы. На этот раз не было никаких ограничений. Те осторожные, методичные толчки, что были раньше, сменились свирепыми, которые терзали его тело и угрожали расколоть его на части. Ему было так хорошо, что он думал, что вот-вот сломается. Его спина выгнулась под телом Чжун Ли, шея болезненно прижалась к изголовью. Каждый дюйм его тела был наполнен этим раскаленным добела ощущением удовольствия. Он крепко сжал кулаки, цепляясь изо всех сил, но не было ничего, за что он мог бы ухватиться для поддержки. Пальцы Чжун Ли так сильно впивались в его бока, что оставались синяки. Что он имел в виду под слабостью? Это было…! Тарталья кончил снова, вздрагивая и задыхаясь. На этот раз Чжун Ли не стал дожидаться, пока он придёт в себя, трахая его прямо во время его рефрактерного периода. Тарталья задохнулся от боли, прежде чем чувствительность снова превратилась в чистое удовольствие, и Чжун Ли вернул его обратно в мучительное блаженство, он вырывал оргазм за оргазмом из тела Тартальи одним только своим членом, превращая его в не более чем трясущуюся, капающую кашу. Каждый толчок заставлял его чувствовать, что его вот-вот разорвут на части. Слёзы текли по щекам Тартальи от стимуляции, когда волна за волной наслаждения обрушивались на него, разрывая его чувства и превращая его тело в желе. Это было так много. Это было так приятно, это было так приятно…. — П-подожди — Ч… нгх, гх, г-гх… ха, гх, ха — Ч-Чжун Ли! — он закричал. Ещё один яростный толчок заткнул Тарталью, когда он почувствовал, как всё его тело швырнуло назад вперед, задыхаясь от слюны в горле. — Ха, а, ха, п-подожди… П -стоп, я — ах, ох, гах, ха, аах — ахххххх—! Тарталья отчаянно корчился под Чжун Ли, но мужчина не обращал внимания на его тревожные движения или отчаянные крики. — П-помедленнее! Я…! Наслаждение начало угасать, превращаясь в жёстокую, всепоглощающую боль. Его сопротивление чрезмерной стимуляции ослабевало, осознание этого пронизывающего до костей истощения постепенно проникало в его кожу. Действие афродизиака закончилось. Внезапно ощущение члена, врезающегося в его внутренности, которое когда-то было таким приятным, стало мучительным, зажигая каждый из его нервов и ослепляя болью. Его член болел, острое ощущение ногтей, впивающихся в его бока… — Ч-Чжун Ли, по-п-стой! П -перестань двигаться, п-больно! Чжун Ли замедлился только для того, чтобы произнести одно слово: — Веди себя потише. Тарталья внезапно наполнился глубоким опасением при звуке холодного рычания, вырвавшегося из горла Чжун Ли, более глубокого, тёмного и гораздо более агрессивного, чем все, что этот человек когда-либо направлял ему. — Ч-Чжун Ли, тебе не нужно продолжать, я в порядке, ты можешь п-прекратить… Я свободен…! Х-хватит… Я в порядке, я в порядке, я… — он подавил всхлип. Чжун Ли наконец вышел, и сперма потекла по его ногам. Тарталья ахнул, дрожа. Он не осознавал, как много Чжун Ли кончил внутрь него. Он только смутно осознавал, что вздутие живота каждый раз немного увеличивалось. Чжун Ли крепко схватил двумя руками деревянную доску, удерживавшую Тарталью, и сорвал её с балок, словно это был не более чем хрупкий кусок коры. Тарталья тут же рухнул на колени, его ноги так сильно дрожали, что он не мог стоять. Деревянная доска с грохотом упала на землю, всё ещё удерживая его голову и запястья. Хотя он не мог защитить свое падение руками, это, к счастью, предотвратило его удар лицом о тротуар. Чжун Ли прижал руку к боку, и Тарталья наклонился к ней, ожидая, что Чжун Ли поможет ему подняться. Вместо этого он толкнул Тарталью обратно. — Чжун Ли…? Тарталья попытался повернуться, но доска по-прежнему удерживала его шею на месте, не давая ему повернуть голову назад, чтобы посмотреть назад. Чайльд едва успел осмыслить то, что собирался сделать Чжун Ли, не говоря уже о протесте, прежде чем почувствовал, как его член снова прижался к его заднице. — Стоп, что ты делаешь? — воскликнул он. Он не отпустил, просто ещё крепче вцепился в его талию. Почему? Почему Чжун Ли не слушал? — К-ты меня слышишь? Я хочу, чтобы ты — н… нет, ах — Тарталья был уже не в силах составить предложения, пока Чжун Ли продолжал трахать его. Каждый толчок был адом. Откуда у него… столько… выносливости? — С… стоп… ох…! Он не остановился. Что случилось с Чжун Ли? Зачем он это делал? — Пожалуйста, — пробормотал он. — Нет, нет, нет… — Его крики затихали, переходя в слабые хныканья и сдавленные всхлипы. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он посмотрел на наблюдающих затуманенными глазами, но никто не подошёл, чтобы помочь ему. Они просто смотрели в потрясенном молчании. Наконец Чжун Ли заговорил. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня. Тарталья застонал, когда его грубо схватили за талию и перевернули на спину. Его глаза расширились, когда он, наконец, впервые увидел Чжун Ли с тех пор, как действие зелья закончилось. Ничего в нем не изменилось — он по-прежнему полностью напоминал человека только по своей физической природе. Но его глаза, жёлтые, как Кор ляпис, практически светились. Это был суровый, ошеломляющий взгляд, излучавший похоть и силу, так непохожий на теплый взгляд, к которому привык Тарталья. Только по его глазам Тарталья мог сказать, что имеет дело с гораздо большим, чем обычный смертный. Чжун Ли, с которым он успел познакомиться, исчез. Этот Чжун Ли потерял самообладание; лицо его раскраснелось, сердитая краснота распространилась на уши и шею, а дорожки слюны слабо стекали по уголкам его приоткрытых губ, влажных и блестящих от слюны. Он тяжело дышал, плечи вздымались и опускались от напряжения. В полуоткрытом рту Тарталья увидел зубы. Он чувствовал себя добычей, которую вот-вот съедят. Он был настолько ошеломлён изменением, которое произошло с мужчиной, что не смог связать ни одной фразы в ответ. Просто огромное давление ауры Чжун Ли заставило его задыхаться. Чайльд вздрогнул, когда Чжун Ли потянулся вперед, чтобы схватить деревянную доску, всё ещё висевшую у него на шее, подняв голову и грудь обратно в воздух, и также сломал её. Его руки слабо упали на землю рядом с ним, в то время как чужая рука обхватила его голову и затылок, чтобы удержать его в вертикальном положении. Даже когда Тарталья видел, как его прежние путы рассыпались на землю, он не мог радоваться. Не тогда, когда Чжун Ли рвался к его рту, языку и зубам, вторгающийся в каждый дюйм этих тёплых губ. Как тот же человек, которого он так страстно целовал всего несколько дней назад, теперь угрожал разорвать его пополам? Он зажмурился. Он не мог больше смотреть на него. Это… как это существо могло быть Чжун Ли? Тот самый добросердечный Чжун Ли, в которого он так сильно влюбился? Он слабо вцепился в его грудь, пытаясь заставить его замедлить толчки, но у него просто не было сил. — Ты мой, — сказал Чжун Ли, липкая струйка слюны стекала с его рта, когда он, наконец, отстранился и грубо толкнул Тарталью на землю, прижав его руки к голове. «Ты мой.» Простое заявление. То, что ещё пару дней назад сделало бы Тарталью невыносимо счастливым. Из уголков его глаз потекли слезы, когда стало ясно, что его возлюбленный намеревался сделать с ним. Чжун Ли взял две его трясущиеся ноги и широко развёл их, осторожно подняв на плечи. Тарталья почувствовал, как его живот скрутило. Он ничего не мог сделать, когда Чжун Ли снова погрузил свой член внутрь. Через несколько минут крики Тартальи стали перерастать в сдавленные рыдания и хныканье. Он держал глаза закрытыми, отказываясь замечать, как мужчина использует его, в то время как Чжун Ли толкал свои бёдра вперед с большей и большей силой. — Посмотри на меня. Тарталья сонно открыл глаза по его команде. Лицо Чжун Ли не было ни нежным, ни холодным. Оно просто искривилось в выражении страсти. Чистого желания. Тарталья застонал, когда Чжун Ли толкнул ноги Тартальи ещё дальше, пока его колени не ударились о землю, прижавшись к ушам. Его выражение лица осталось прежним, даже когда он наблюдал, как Тарталья корчился от боли, страха и отчаяния. Даже если бы он не был таким гибким, он был уверен, что Чжун Ли без колебаний сломал бы его, чтобы получить желаемое положение. Эта мысль ужаснула его. Чжун Ли это просто не волновало. Ему было всё равно, что с каждым толчком тело Тартальи пронзает мучительная боль, не важно, что голая спина мальчика грубо царапается о камень под ним, пока не пойдет кровь, не важно, что тело под ним начинает обмякать в его объятиях. Тарталья безжалостно трясся, не в силах сдержать рыданий. Почему? — Почему…? — Тарталья почти потерял рассудок. Он откинул голову назад, уставившись в небо затуманенным зрением. Почему? Почему это произошло? Это не должно было… быть таким… таким… Он ничего не мог поделать, пока Чжун Ли снова, и снова, и снова получал удовольствие от его тела. Чжун Ли не остановился. Он не мог остановиться. Всё, что проносилось в его уме, было удовольствие; всё, что имело значение, это сделать Тарталью своим. Он уже давно поддался своим инстинктам, совершенно не в силах здраво мыслить, видя, как его пара выглядит такой нуждающейся перед ним. Афродизиак проник в самые глубокие тайники его разума и разорвал его умственные способности в клочья. Он отключился от мира, толпы и бесполезных слов, сорвавшихся с губ мальчика, когда он терзал своего возлюбленного, гоняясь за собственными разбивающимися волнами удовольствия, когда он прижимал Тарталью и использовал его изломанное, дрожащее тело. Когда Чжун Ли наконец вышел из Тартальи, мальчик был полностью без сознания, с закрытыми глазами, его лицо было покрыто потом, слезами и слюной. Его ноги упали на пол, больше не поддерживаемые телом Чжун Ли. В погоне за собственным удовольствием он… Ясность поразила Чжун Ли, как ударная волна, после его последнего оргазма. Он пошатнулся при виде Тартальи, разбитым, окровавленным и без сознания лежащим на полу, обильное количество спермы — его спермы — вытекало из его. Если сам Чжун Ли был доведен до такого уровня истощения, как смертный мог…? Что… Он прижал руку к голове, лицо его исказилось в ужасе. Что он сделал?***
Миллелиту пришлось заставить Чжун Ли уйти от тела Тартальи. Он не винил их за то, что они пытались заставить его уйти. Он мог лишь вздохнуть с облегчением от того, что Тарталья всё ещё жив, даже после… даже после… Даже после того, что он сделал. До Чжун Ли с тошнотворным ужасом дошло, что и его тоже использовали. Действие афродизиака, должно быть, проникло в его тело где-то во время полового акта. Однако ещё более сбивало с толку то, что в тот день он был единственным человеком, который страдал от таких крайних побочных эффектов. И что так чётко отличало его от других жителей Ли Юэ? Что он был адептом. Но, конечно же, Нин Гуан, и никто другой в Ли Юэ не знал о его тщательно охраняемой личности. Тарталья, конечно же, не проговорится, и Синьора получила строгий приказ хранить всю информацию в тайне. Был только один возможный вывод. Царица. Чжун Ли был идиотом, раз доверился Царице после того, как условия их первоначального контракта были заключены. Он подозревал, что что-то не так, когда она впервые предложила этот шанс, но он понятия не имел, что его собственное тело будет таким образом использовано против них двоих. Он также не подозревал, что она вообще знала об их романе. Какова была цель этого? Унизить его? Чтобы продемонстрировать свою силу? Только ради собственного мелкого развлечения? Истории быстро распространились по гавани Ли Юэ.***
Тарталья был снова подвешен за запястья, ноги едва касались земли, и его обнаженное тело снова оставалось на виду всю ночь. Миллелит охранял его бессознательное тело. Никому не разрешалось прикасаться к нему, но многие всё же собрались, чтобы в последний раз взглянуть на его унизительное состояние. Его тело было покрыто багровыми синяками, царапинами, следами от укусов и ранами — и всё это поверх шрамов, уже покрывавших его тело за годы сражений. Пятна от его слёз, слюны и соплей оставляли грязные следы на его лице, не говоря уже о мокрых следах спермы, смешанной с кровью, которая стекала по внутренней поверхности бедер. Гордый, опытный воин, который уверенно прогуливался в офис Нин Гуан в тот день, превратился в побежденную оболочку своего прежнего «я». Нин Гуан сделала последнее объявление, официально приняв извинения Тартальи и заявив, что его долг перед Ли Юэ выполнен. Она предупредила Фатуи, что любые будущие дипломатические нарушения с Ли Юэ приведут к ещё более суровому наказанию. В тот день и Фатуи, и Похитители сокровищ содрогнулись, зная, что Нин Гуан использовала его как пример, чтобы отпугнуть любого, кто мог надеяться вмешаться в дела Ли Юэ. «Если я смогу сломить Одиннадцатого Предвестника, я смогу сделать то же самое с тобой». Эти слова никогда не произносились вслух, но они звучали громко и отчетливо среди преступников и интриганов по всему региону. Всё было кончено.***
— Куда вы его несёте? Тело Тартальи беспорядочно висело на спине одного из солдат, небольшая группа Миллелитов шла по оживленной улице. Они остановились, услышав голос перед собой. Человек, преградивший им путь, был Чжун Ли, всё ещё ослабленный и взлохмаченный со вчерашнего дня. Выражение его лица было суровым, но заросшая усталость в глазах была очевидна. — Ах — это ты! — Миллелит впереди моргнул. Мы все думали, что ты собираешься убить его из-за того, как сильно ты к этому стремился, — воскликнул солдат позади него. Чжун Ли вздрогнул. Страшные воспоминания всё ещё глубоко укоренились в его сознании. И, конечно же, у Чайльда тоже. — Куда вы его несёте? — строго повторил Чжун Ли. — Ты здесь, чтобы забрать его? Он твой? Во рту у Чжун Ли пересохло, когда он попытался придумать ответ на этот простой вопрос. Нет, Тарталья не был… его, и ему не следовало пытаться сделать его таким силой. Смертные так не работали. Он больше не имел права даже разговаривать с ним после того, что он сделал. — Теперь, когда он был освобожден, Цисин не заинтересованы в том, чтобы его кровь была на их руках. Вот, возьми его. В любом случае, мы просто собирались подбросить его к Министерству. — Миллелит даже не стал ждать ответа, прежде чем толкнуть обмякшее тело Тартальи в его руки, почти сбив его с ног. — Делай что хочешь, он больше не наша ответственность. — усмехнулся он. Чжун Ли на мгновение переключил своё внимание с шевелящегося тела в его руках на каменный взгляд солдата. — О, чуть не забыл. Верни ему и это. Или оставь, если хочешь, это не имеет большого значения. На самом деле будет лучше для тебя, если ты сделаешь это. Чжун Ли не смог поймать предмет, который он подбросил в воздух, а только заметил вспышку голубого в солнечном свете, прежде чем он с грохотом ударился о тротуар. Он опустился на колени, чтобы поднять его, осторожно повертев в руках. Глаз Бога Тартальи. Солдаты рассмеялись и ушли, оставив Чжун Ли и Тарталью одних на земле. Как только Чжун Ли внимательно посмотрел на мужчину в своих руках, он почувствовал ещё больший ужас. По внешнему виду Тартальи было ясно, что он нуждается в медицинской помощи, особенно после того, как его оставили одного на всю ночь. Неужели Миллелиты намеревались оставить его в таком состоянии?.. Чжун Ли подхватил его на руки. — Чайльд, Чайльд… Тарталья медленно повернулся к нему лицом, едва различив его лицо сквозь размытое зрение. — Это ты… — Мне очень жаль. — Слова вылетели изо рта Чжун Ли прежде, чем он понял, что хотел сказать. — Мне жаль. Прости, Чайльд. Мне жаль. Я… я не хочу оправдываться за то, что я сделал. Просто знай, что я бы… я бы никогда не решился причинить тебе такую боль. Я не хотел… я… прости, прости… Слёзы капали из глаз Чжун Ли с каждым дрожащим словом. — Чайльд, прости. Я никогда… Он не знал, когда в последний раз его охватывали такие эмоции. Тарталья свернулся в клубок, ещё крепче прижимаясь к рукам. Чжун Ли подавил рвущиеся из горла рыдания. — Скажи мне, если хочешь, чтобы я ушёл. Я могу о…. — Нет, — почти сразу ответил Тарталья. Он ещё крепче впился пальцами в Чжун Ли. — Не уходи. Чжун Ли не знал, что делать в этот момент. Он попытался успокаивающе обхватить рукой его голую спину, но нерешительно убрал руку и снова положил её на руку Тартальи. Он не должен… он не должен прикасаться к нему. — Я жив. — выдавил Тарталья. — Я… в порядке. Я свободен. Я… — Он с изумлением уставился на сердитые красные ожоги веревки вокруг его запястий, как будто всё ещё ожидал увидеть их связанными вместе. — Ты жив. — подтвердил Чжун Ли со слезами на глазах. — Чайльд… — Аякс. Чжун Ли моргнул. — Меня зовут Аякс. Я больше не Чайльд и не Тарталья. Не называй меня так. — Он покачал головой. — Аякс, — повторил Чжун Ли. Он заметил, как тот дрожит на холодном утреннем воздухе, и тут же снял с себя верхнюю одежду. — Пожалуйста, позволь мне прикрыть тебя. Он позволил Чжун Ли усадить себя и осторожно протянуть руки в рукава и застегнуть перед. Он не пытался уйти от него, несмотря на то, что произошло, косвенно заявляя, что он всё ещё готов позволить Чжун Ли заботиться о нём даже после всего. Чжун Ли ненавидел себя. Аякс глубоко вдохнул и выдохнул, его закрытые плечи дрожали. Его трясло не только от холода. У него не осталось больше слёз, чтобы плакать.