***
— Ты не чувствуешь… хоть чуточку жалости? Как раз в тот момент, когда две женщины за столом и ждали еды, местный рассказчик ушёл со сцены, чтобы освободить место для Одиннадцатого Предвестника. Они с интересом наблюдали, как он поднялся на платформу и широко раздвигая ноги, вставлял в себя пальцы, на глазах у всех. Они уже давно поели, но остались на своих местах, наслаждаясь развлечением, пока рыжеволосый терпел чувство унижения снова и снова. В настоящее время он дрожал от слёз на земле, высоко подняв колени, согнувшись пополам, когда мужчина погрузил свой член глубоко внутрь него. — Такое ощущение… ах! Ах…! Хорошо! — Трахаться так много раз подряд должно быть неприятно, и всё же посмотри на него. Он всё ещё просит большего. — Я не думаю, что у него есть выбор. Ты не заметила? Каждый раз, когда Фатуи замолкает, парень из Инадзумы бросает на него угрожающий взгляд, и он тут же возобновляет свои мольбы. Другая женщина тонко указала на странно одетого мужчину, сидевшего рядом. Она понизила голос до шёпота. — На самом деле, я почти уверена, что он один из Одиннадцати Предвестников… — Правда?! Значит, даже другие Предвестники так с ним обращаются, да?.. — Ш-ш-ш! Говорите тише--! — Думаешь, его послали сюда, чтобы прикончить Одиннадцатого? Что, если Фатуи даже не захотят его вернуть? Вот такие они люди, в конце концов. Ты делаешь один неверный шаг, и они решают, что с тобой покончено…. — Не знаю, но так ему и надо. Тарталья продолжал стонать, слёзы катились по его раскрасневшимся щекам. В этот момент его слова были едва различимы, просто набор беспорядочных звуков, приправленных его частыми криками и стонами. — Посмотри, он плачет… такими темпами он убьёт его. Тебе не жаль? Не похоже, чтобы он вообще наслаждался этим. — Женщина прижала руку к щеке. — Да ладно, не веди себя так, он сам виноват. Он лично признался, что проник в Золотую палату с намерением осквернить тело Рекса Ляписа. Это непростительно. И ему действительно нужно преподать урок за то, что он пытался сделать с гаванью Ли Юэ. Наглость Фатуи, думающих, что они могут делать всё, не имеет границ. Мы не собираемся просто преклониться перед ними, как это сделал Мондштадт. Тарталья издал крик, быстро заглушенный другим членом, засунутым ему в рот. — Надеюсь, он усвоит свой урок. Что посеешь, то и пожнёшь. — …Возможно, было бы намного проще просто казнить его. С другой стороны, госпожа Нин Гуан может быть весьма злобной. Я бы никогда не хотела оказаться её врагом. — Я, например, рада, что этого не произошло. Я имею в виду, какое удовольствие от одноразовой казни? — Она с удовлетворением попивала чай в чашке. Тарталья отчаянно пытался ухватиться за грудь мужчины, когда тот снова вонзился глубоко внутрь, выдавив еще один крик из его горла. — В каком-то смысле это похоже на то, как его снова и снова казнят. - Она мрачно улыбнулась и сделала еще глоток. — Я бы ни за что не пропустила этого. Пусть он получит по заслугам. — Нгх… мнгх… мнгх…! Нг! Наступила краткая тишина, когда мужчина, наконец, замедлился и кончил внутрь Тартальи. Как только он отпустил запястья Чайльда, он закрыл дрожащими руками своё заплаканное лицо. — Нет-нет. Я говорил тебе не закрывать лицо, помнишь? — неодобрительно сказал Скарамуш. — Я хочу, чтобы все хорошо тебя рассмотрели. Тарталья снова сложил руки по бокам, его лицо покраснело. — …М-м-м. Я понимаю, что ты имеешь в виду насчёт того парня в шляпе. Две женщины вернулись к светской беседе о предстоящем Обряде Фонарей, а непрекращающиеся стоны Тартальи служили прекрасным фоновым шумом. Их внимание вернулось к сцене, когда они услышали, как Тарталья начал кричать. — Постойте! Нет, стоп — вы…. Я не смогу вместить в себя оба, нет! — погодите--! Двое мужчин подняли Тарталью прямо с земли, зажав его тело между своими двумя громоздкими телами, заставив его оседлать их бедра. Его задница уже была плотно прижата к одному из их членов, но другой мужчина тоже пытался втолкнуть свой член в анус Тартальи. — Подожди… они собираются сделать то, что я думаю? — Что они собираются сделать? — спросила одна из женщин, расширив глаза. — Не волнуйся. Через две недели твоя дырочка никак не будет слишком тугой для двух. Тарталья рефлекторно дёрнулся, но бежать было некуда, его крепко держали на месте. — Н-не надо, нет, нет, это не подойдёт! Это уже слишком, т-вы порвёте меня! Мужчины проигнорировали его просьбы, и он издал крик, когда его насадили на оба их толстых члена одновременно. Они начали входить и выходить из него, следя за тем, чтобы каждое мгновение он проводил полностью наполненным. Слёзы текли по его щекам от постоянного, обжигающего растяжения. Каждый толчок вышибал из него воздух, заставляя его чувствовать, будто его разрывают на части. Беспощадный натиск не оставлял места для слов. Даже если Скарамуш хотел, чтобы он умолял, он стал совершенно бессвязным, неспособным сосредоточиться ни на чем, кроме как на двух членах, скользящих в его задницу. Он не мог — не два ..... И всё же, несмотря на жгучую боль, то, как они врезались в его сладкое место в быстрой последовательности, пересилило все его чувства. Его трахали два члена, казалось, целую вечность, он сошёл с ума от боли и удовольствия. Оба они кончили примерно в одно и то же время. Он чувствовал себя таким полным. Когда они оба наконец вышли, его дырочка казалась пустой. Он чувствовал себя сломанным. Они опустили его дрожащее тело обратно на пол, глаза были полузакрыты, изо рта текла слюна. Из-за боли, которая пронзила его нижнюю часть тела, он сомневался, что сможет дальше ходить. — Ха… ха… мнгх… Звон в ушах сменился звуками аплодисментов, ещё одним унизительным напоминанием о том, что эта невыносимая пытка служила лишь развлечением для других. — Эй, раздвинь ему ноги ещё раз. Я хочу дать всем хорошенько взглянуть на его задницу. Тарталья не смог сопротивляться, когда почувствовал, как его ноги раздвигаются и снова поднимаются в воздух, бедра отрываются от земли, а колени прижаты к груди. Он не хотел знать, как он выглядит. Тарталья издал тихий крик отчаяния, когда почувствовал, как два пальца влажно скользнули в него и зашевелились внутри. — Он такой распущенный. — Отойди, — закричал Тарталья, когда мужчина взял его член в руку. Его спина выгнулась от раскаленного добела наслаждения, пронзившего всё его тело, торс двинулся вперёд, когда он начал двигать рукой вверх и вниз. Он попытался сесть, попытался оттолкнуть стоявшего перед ним человека своими ослабевшими конечностями, но не смог вырваться из хватки. — Верни его на колени. Я хочу ещё немного поиграть с ним. Они перевернули его обратно, заставив снова встать на дрожащие руки и ноги. Та же рука вернулась к его члену, крепко сжимая его основание, и продолжила качать. Тарталья вскрикнул, пытаясь избавиться от сводящего с ума ощущения. Всё, что он мог сделать, это откинуть голову назад, а его глаза продолжали слезиться. Его лицо покраснело ещё больше, рот приоткрылся от нежеланного удовольствия. — Нгх…! — Посмотри на его лицо… Он смущён! Мужчина продолжал трогать член Тартальи, пока его руки, в конце концов, не сдались, оставив его с задницей в воздухе, и лицом прижатым к земле. Мужчина вставил два пальца и начал дразнить простату Тартальи, добавляя ещё больше к уже нарастающему удовольствию. Румянец распространился на его шею, глаза закатились. В тот момент Чайльд кончил. Мужчина в последний раз сжал его член. Когда он закончил и отчистился, возвращаясь на своё место, Тарталья лёг на землю, бешено дрожа всем телом. Ему казалось, что он уже давно прошел грань обморока… и всё же каким-то образом он всё ещё держался. — Ладно, ладно, перерыв! — сказал Скарамуш, заметив остекленевшие глаза Тартальи. Было ещё слишком рано, чтобы сломить его полностью. Скарамуш, возможно, имел репутацию чрезмерно жестокого человека, но даже он знал, когда остановиться. Иногда. Ему приходилось сопротивляться своему желанию полностью сломить мальчика — было неприятно, когда он позволял себе увлечься своей страстью и должен был преждевременно заканчивать свои игры. — Я не давал тебе разрешения кончать, — холодно сказал Скарамуш со своего места. — Смотри, ты испачкал всю сцену. Как ты думаешь, насколько усердно они должны работать каждый день, чтобы поддерживать всё в идеальном состоянии? — Прости… — пробормотал Тарталья, едва выдавливая слова. — Приберись. Без рук. Тарталья взглянул на него, не понимая, что он имеет в виду. — Я имею в виду то, что хочу, чтобы ты использовал свой рот, идиот. Слижи это с пола. Всё. Тарталья сжался при мысли о том, что он должен будет вылизать пол только ради болезненного удовольствия этого мужчины, но он неохотно вернулся к своей собственной луже спермы, когда Сказитель начал в нетерпении притопывать ногой. Он скривился, поколебавшись какое-то мгновение, прежде чем опустить лицо и послушно слизать свою сперму с земли. Скарамуш с удовлетворением наблюдал, как Тарталья слизывает всё это своим розовым влажным языком. Вида того, как он наклонился к полу, а его использованное отверстие покраснело и из него вытекало столько спермы, было достаточно, чтобы снова возбудить его. — Хороший мальчик, — с удовольствием сказал Скарамуш. — Подойди сюда. Тарталья на четвереньках пополз к Скарамушу. После того, как Тарталья отвернулся, Скарамуччи снова широко растянул его пальцами и снова вставил пробку. — Теперь посмотри на меня. У меня есть для тебя угощение. — Он вытащил свой член и сунул его Тарталье в лицо. Скарамуш уже был возбуждён, но он почувствовал ещё один толчок чистого удовольствия, пронизывающего его при виде Тартальи, послушно раздвигающего губы вокруг его члена без единого слова протеста. Его влажный язык облизывал его эрекцию, оставляя скользкие дорожки, посылая дрожащие волны удовольствия по всему телу Сказителя. Несмотря на недели тренировок, техника Тартальи по-прежнему была ужасной, но одного вида того, как он стоит на коленях, изо всех сил пытаясь доставить удовольствие Скарамушу, было достаточно. Скарамуш что-то щёлкнул в своей руке, и Тарталья ахнул вокруг его члена, когда вибратор снова заработал. Он взглянул на Скарамуша, хныкая. Как жалко. — Продолжай. Я не говорил, что ты можешь остановиться. Тарталья изо всех сил старался сдержать хныканье от вибратора, мягко стимулирующего и без того сверхчувствительную простату, слёзы выступились в уголках его глаз. У Чайльда действительно не осталось сил. — Видишь, насколько легче, когда ты ведёшь себя хорошо? — Скарамуш мягко погладил Тарталью по волосам, а слёзы всё ещё продолжали течь из его глаз. — Я сказал, что могу быть нежным, если ты будешь слушать меня, не так ли? Скарамучче не потребовалось много времени, чтобы кончить. — Ты такой хороший мальчик, когда послушен, — сказал Скарамуш, выключая игрушку. Тарталья только покачал головой и отвернулся, вытирая грязной рукой сперму Скарамуша с лица. Скарамуш был впечатлён всем актом. Мальчик стал на удивление тихим — он уже сломался? Может, он что-то задумал? В любом случае, Скарамушу нравилось наблюдать за его послушанием. Он уже давно хотел заткнуть его злобный маленький ротик. И, что ж, если он планировал бунтовать, это дало бы ему прекрасное оправдание для множества новых, ужасных наказаний. — Отдохни. Мы продолжим через полчаса. Продолжай в том же духе.***
— Я… наконец… достиг… пятидесяти? Солнце уже давно село. Тарталья едва мог усидеть. Сперма пролилась на его шею и грудь, его тело было покрыто красными отметинами и синяками — признаки пренебрежения его комфортом. Скарамуш ухмыльнулся. — Уже давно. Я бы остановил тебя раньше, но ты никогда не спрашивал. — Я знаю, — Скарамуш щелкнул пальцами. — В награду за хорошую работу я позволю тебе поужинать со мной сегодня вечером. Ты проголодался? Даже натощак Тарталью тошнило.***
Тарталья уже едва мог стоять на четвереньках. Именно так, как любил Скарамуш. Не говоря уже о том, чтобы подняться с земли и встать на две ноги. Он должен был признать, что, наблюдая, как он тащит его ослабленное тело по земле к их столу, что-то дёргалось внутри него. Страх отразился на его лице, когда он двинул своё трясущееся тело вперёд, зная, что Скарамуш накажет его, если он остановится… Неплохо. Конечно, несмотря на его доброту, Скарамуш всё же заставлял его «зарабатывать» на обед. Тарталья встал на колени под столом между его ног, отсасывая, пока он просматривал меню. Когда он закончил, Скарамуш притянул его к себе, и тот послушно сел на коленки. Грязный, с ошейником на шее, и такой беспомощный взгляд в глазах. Трудно было поверить, что человек рядом с ним был тем самым дерзким Предвестником, который доставлял ему столько неприятностей на протяжении многих лет. Ах, блаженство. — Ты прекрасно поработал сегодня. Скажи, тебе было весело? Тарталья молчал, его голубые глаза всё так же остекленели. — Почему ты такой застенчивый? Ты выглядел чудесно, выпрашивая член на коленях весь день. Да ладно, ты потерял голос? Скарамуш наклонился и схватил Тарталью за лицо. — Отвечай мне, когда я говорю. Голос Тартальи был всё ещё был хриплым. — …Когда ты… меня отпустишь? Плечи мальчика дрожали. Скарамуш улыбнулся. Подумать только, он все еще был достаточно смел, чтобы задать такой вопрос… К удивлению Тартальи, Скарамуш не ударил его или что-то в этом роде. Он просто откинулся назад и скрестил руки на груди. — Сразу после того, как мы оба поужинаем. Этот ответ удивил ещё больше. — Как только мы закончим трапезу и покинем ресторан, тебе больше не придётся выполнять мои приказы. Если ты останешься послушным до тех пор, пока наш контракт будет не выполнен. Как это звучит? Тарталья опустил голову. Еда Тартальи была доставлена в собачьей миске и состояла из остатков еды других клиентов. Скарамуш поставил его на землю у своих ног и заставил Тарталью есть на четвереньках, небрежно прижавшись лицом к еде. — Я хочу, чтобы ты съел каждую крошку. Если останется хотя бы одно рисовое зёрнышко, ты будешь наказан. Ты понял? Несмотря на предупреждение, Тарталье не нужно было повторять дважды. Он был достаточно голоден, чтобы проглотить каждый кусочек без жалоб. Даже объедки, которые в противном случае отправились бы в мусор, вызывали у него лишь чувство блаженства; с тех пор как Чжун Ли ушёл, он почти ничего не ел. Другие посетители лишь со смесью интереса и отвращения наблюдали, как он ел. — Ох. У него действительно нет стыда. — Он совсем как собачка. Скарамуш терпеливо ждал, пока Тарталья закончит. — Положи голову мне на колени. Тарталья уставился на него, не уверенный, правильно ли он его расслышал. — Ты устал, не так ли? Твой хозяин даёт тебе возможность отдохнуть. Он нерешительно подполз к Скарамушу. — Поторопись, иначе я буду очень недоволен. Разве это не то, что делают хорошие собаки? Прижимаются к своим хозяинам. Прижаться к своему хозяину? Тарталья сделал невольное выражение лица при последнем заявлении, но беззвучно подчинился, уткнувшись головой в колени Скарамуша. Это было… удобно. Тарталья вздрогнул, когда почувствовал, как что-то коснулось его головы, и застыл ещё больше, когда почувствовал, как рука начала гладить его волосы. Скарамуш… гладил его? — Расслабься, я не собираюсь причинять тебе боль. Закрой глаза. Вопреки здравому смыслу Тарталья закрыл глаза, и ресторан погрузился в успокаивающую темноту. Он почувствовал, как его тело погрузилось в глубокое изнеможение. Мир начал исчезать, болтовня фонового шума и мягкое ощущение пальцев в его волосах слились воедино. Он так… устал… Почему…? Почему он был таким… сонным? Когда Скарамуш смотрел, как лицо Тартальи погружается в невинный сон, а выражение лица было полностью подавлено усталостью, он чувствовал себя странно умиротворённым. Он выглядел таким безобидным. И так… уязвимо. Сказитель тихо закончил трапезу, а его питомец мирно спал у него на коленях.***
А теперь последние действие этого дня. Сонное зелье сработало безупречно. Скарамуш начал сомневаться в том, что оно ему вообще понадобится, наблюдая за тем, как день нанес ему тяжёлый урон, но он добавил его в еду на всякий случай. Кроме того, это было особое зелье для лёгкого сна — Скарамуш хотел, чтобы Тарталья почувствовал его до последней капли, даже когда он был без сознания. С помощью какого-то из Миллелитов, Тарталья оказался в его комнате в гостинице, где они положили его обнаженное тело на простыни. Формально Скарамуш не лгал. Они оба закончили обедать, и Тарталья больше не должен был подчиняться его приказам — потому что он, конечно, не мог, когда он спал. Скарамуш не предполагал, что так привяжется к нему. Изначально он был не более чем мальчиком для битья, удобной мишенью, на которой он мог выплеснуть свой гнев. Но сейчас… То, как Тарталья вёл себя — как будто он всё ещё надеялся выбраться из этого живым, как будто он не собирался по-настоящему сдаваться. Это бесило. Ах, как хотел Скарамуш взять Тарталью в свои руки и разорвать его на части медленно, сладко, без бешеной энергии остального мира. Вонзать ногти в его плоть, чувствовать, как он корчится от боли под ним. Если бы только у них было время в этом мире. Скарамуш даже обнаружил, что от этой мысли в душе становится тепло. И это была опасная игра, держать себя под контролем вот так. Когда он увидел, что Тарталья так мирно спит, ему захотелось сделать с ним что-нибудь. Ужасные, ужасные вещи, от которых он никогда не оправится. Однако если он воспользуется этим шансом сейчас, не будет никакой гарантии, что мальчик проснётся живым. И тогда игра бы закончилась. (И от этого ещё больше хочется завладеть им.) Ему придется сохранить его на другой день. Скарамуш оттащил бессознательное тело Тартальи в уборную, где положил его в ванну и стер с тела грязь и сперму. Через час он снова спустился вниз и позвал Миллелита, чтобы тот забрал его из комнаты. Он надеялся, что им понравится подарок.***
Три Миллелита посмотрели друг на друга. Когда они вошли в номер, Тарталья лежал на простынях, кожа ещё розовая и мягкая после ванны. Его колени были согнуты, ноги призывно разведены в стороны. Тонкая струйка слюны стекала по его подбородку, когда он склонил голову набок в мирном сне. Была приложена небольшая записка. «Пожалуйста, используйте меня! Шестой Предвестник даёт вам полное разрешение делать с моим телом всё, что вы захотите. Помните, никто никогда не узнает об этом. Просто верните меня к завтрашнему утру, если не хотите, чтобы Нин Гуан злилась на вас. Наслаждайтесь! ♡» Миллелит нерешительно похлопал его по лицу, но ничто не могло разбудить Чайльда. Он крепко спал. На его лице было то же нейтральное выражение. — Это шанс, который выпадает раз в жизни, не так ли — получить особую аудиенцию с одним из Предвестников Фатуи в постели вот так. Трудно поверить, что это один из их самых мощных боевых агентов. — Никогда в жизни мне так не везло в ночную смену. — Ты когда-нибудь раньше занимался сексом с кем то, кто был без сознания? — Нет. Я всегда думал, что это странно. Что-то вроде секса с трупом или что-то в этом роде. Один из мужчин потянулся к его лицу, смахнув рыжие пряди с глаз Тартальи и обнажив его длинные оранжевые ресницы. Он приложил палец к его нежным розовым губам и провёл большим пальцем по их изгибам, смачивая подушечки пальцев слюной. Он потянулся к одному из пухлых сосков Тартальи и ущипнул его между пальцами, прежде чем прикоснуться к нему ртом. Даже во сне казалось, что его тело всё ещё реагирует. — Я никогда не думал, что Одиннадцатый Предвестник будет выглядеть так красиво вблизи. — Он видел, как грудь Тартальи вздымалась и опускалась с каждым вздохом. — …Можем начнём уже двигаться дальше? — спросил другой мужчина, член которого уже вылез из штанов и истекал предэякулятом. Его руки были заняты смазкой. — Ты нетерпеливый. Конечно, ты можешь быть первым. Мы можем провести здесь несколько часов, пока не наступит утро. Мужчина легко скользнул своим членом в анус Тартальи. Он почти не отреагировал, когда в него проникли, но судорожно вздохнул. Его член медленно начал подниматься, чуть-чуть подёргиваясь от возбуждения. — Мм… — пробормотал Тарталья во сне. Мужчина продолжал входить внутрь. Мягкий звук ударов плоти о плоть становился всё громче. Не хватало только звука стонов Тартальи, но и это вскоре было исправлено. — Ах! Миллелит замер, только что кончив. Он осторожно потянулся к лицу Тартальи, чтобы проверить, не проснулся ли тот, но тот всё ещё крепко спал. Он никак не отреагировал, даже погладив его по щеке большим пальцем, прижавшись ртом к мягким губам. Он продолжил вдалбливаться в него. Время от времени Тарталья издавал судорожные вздохи или тихие стоны, но его глаза оставались плотно закрытыми. — Ннн… мм… ах… — Посмотрите на него. Какая помешанная на члене шлюха, которая всё ещё любит их даже во сне. По мере того как его толчки ускорялись, дыхание Тартальи становилось всё более прерывистым, а его хриплые стоны становились всё более отчетливыми. Его лицо начало искажаться в бессознательном выражении удовольствия. — Хн… — Интересно, о чём он думает? — Ухмыльнулся мужчина. Он издал судорожный стон, когда сперма вылилась на живот, спина чуть-чуть выгнулась над кроватью, но даже этого было недостаточно, чтобы разбудить его. Трое мужчин заволновались, соревнуясь в том, кто вызовет самую сильную реакцию у тела спящего. Они по очереди трахали его, двигая его тело взад-вперёд между собой, как куклу. — Мм … хнн… Каждый толчок заставлял его обмякшее тело дергаться. Его лицо было прижато к простыням, когда его трахали сзади. Было едва слышно тихое хныканье. — Он такой чувственный… — Мн… хн… ннн нн Они продолжали использовать его для своего удовольствия, пока его тело, только что вымытое дочиста, снова не запачкалось спермой. Поскольку он не мог выплюнуть или проглотить жидкость во рту, она просто стекала по его полуоткрытым губам на шею и грудь. И это было первое, что осознал Тарталья, когда к нему начало возвращаться сознание: отвратительная жидкость, забившая горло. А потом ощущение, будто член постоянно вонзается в его задницу. Он проснулся и испуганного крикнул, сперма и слюна текли с его губ. — Чт… — А, чёрт, он проснулся. — Что ж, я удивлен, что этого не случилось раньше. Должно быть, он крепко спал. — Восстань и сияй, — весело сказал Миллелит. Он продолжал опускать Тарталью на свой член, заставляя того кричать. — С… стоп, ты что… У Тартальи кружилась голова. Он был ошеломлён болью в заднице и пульсацией в голове… Он едва мог даже понять лица незнакомцев перед ним. На чей член он насаживался? Где был Скарамуш? Тарталья кончил снова, на этот раз полностью проснувшись, сперма растеклась по пальцам мужчин. Он даже не понял, что кто-то схватился за его член. Он вытер руки о грудь Тартальи, оставляя на его коже влажные следы его собственной спермы. Тарталья задрожал под его прикосновением. И тут на него обрушились волны удовольствия. — П-постой…! — выдохнул он, расширив глаза. Его лицо покраснело, из уголков глаз текли слёзы. Было п-больно, больно, это было м- слишком …! Мужчина снова схватил свой член руками, заставив Тарталью яростно дёрнуться. Его тело было похоже на желе. Даже если его не удерживали и не связывали, он ничего не мог сделать, чтобы вырваться из рук этих людей. Он был беспомощен, слишком слаб, чтобы сопротивляться. Тарталья выпустил ещё один крик. — Гх… хгх… Они не останавливались. Слёзы текли по лицу Тартальи, когда бушующие волны сверхчувствительности раз за разом загоняли его в пучину, не давая шансов на восстановление сил. Его глаза закатились, когда эта раскалённая добела смесь боли и удовольствия пронзила его дрожащее тело, заставив его бессильно рухнуть в объятия мужчины. Тарталья упал в обморок у него на руках. Его глаза всё ещё были открыты, но синева превратилась в остекленевшую тусклость. Миллелиты переглянулись. — Ну, он недолго бодрствовал, не так ли? Прямо перед тем, как они смогли вновь вернуться к нему, в дверь постучали. Когда один из их попытался открыть её, она ударила его прямо в лицо, отбросив назад. У входа стоял мужчина в черном костюме с нехарактерно разъярённым выражением лица. Его золотые глаза, скользящие к бессознательному телу Тартальи, тут же расширились, увидев его состояние. — Что вы с ним сделали? — Чжун Ли зарычал, сузив глаза. В его голосе не было ни намека на веселье. Миллелит в шоке уставился на него. — Нин Гуан прямо заявила, что не позволит ни одному гражданину Ли Юэ прикасаться к нему в нерабочее время. Она установила всего несколько скудных правил для защиты мужчины, и всё же вы чувствовали потребность бесстыдно их нарушить. — Это…это был Шестой Предвестник, — нервно ответил один из Миллелитов. Он не знал почему, но его инстинкты подсказывали ему, что он был в опасности. — Почему вы здесь? Чжун Ли начал подходить ближе, и они инстинктивно отступили в страхе. Он быстро схватил одного из них за воротник. Несмотря на его подтянутый, элегантный вид, его хватка была крепкой. — Вы столкнётесь с гневом камня. — Мы Миллелиты, ты же знаешь, ты не можешь… К тому времени, когда Тарталья вернулся на прежнее место, небо начало краснеть с рассветом. Единственный оставшийся Миллелит даже не удосужился надеть штаны, просто трясущимися руками приковав запястья Тартальи над головой и исчез, как только выполнил свой долг. Если бы Чжун Ли мог, он бы просто схватил Чайльда и убежал. Предвестнику никогда больше не придётся ступать в гавань Ли Юэ. Но… На карту было поставлено слишком много других вещей. Он не мог сделать этого. И снова он вернулся слишком поздно. Только чтобы найти его уже без сознания. Он позвал его по имени и подтолкнул, но тот не шевельнулся. Чжун Ли придётся попробовать что-то более сильное. Он прижал руку к его груди и направил поток гео энергии. — Просыпайся. Глаза Тартальи распахнулись. Чжун Ли с тревогой наблюдал, как Тарталья постепенно возвращался к реальности, его тело тряслось, а взгляд перефокусировался. — Чайльд… — Чжун Ли? — он снова крепко зажмурил глаза. — Я чувствую, что… нгх… Меня только что оглушили пятнадцать митачурлов… Воспоминания Тартальи о этой ночи были полностью перепутаны, и он быстро решил вычеркнуть их из своей головы. Болезненное жжение в нижней части тела уже послужило страшным напоминанием. — Я имел дело с Шестым Предвестником. Я пошёл искать его, как только вернулся, и заставил его сказать мне, где ты находишься, но это было… довольно непросто, к тому же, было уже довольно поздно. Чайльд, извини. Я приехал, как только смог, рассказать тебе пару новостей, но… — Чжун Ли выглядел огорченным. Тарталья опустил голову. Чжун Ли инстинктивно протянул к нему руку, но Предвестник отшатнулся. На его лице появилось тревожное выражение. — Я, я не хотел делать то, что я сделал, для этого ублюдка. Я… чувствую себя отвратительно. Он не осознавал того, что его трясло. Чайльд покачал головой. Чжун Ли слышал от разных горожан о том, что случилось с Тартальей. Он поднял руку, давая понять, что ему не нужно больше говорить об этом, если он не хочет, подавляя желание обнять Тарталью, вспомнив, что только что произошло в последний раз, когда он попытался прикоснуться к нему. — Это не твоя вина, ты сильный, Чайльд. Ты сделал всё, что мог. — Ты с-сказал… что-то о новостях? — спросил Тарталья, всхлипывая. Внезапно предложение показалось в тысячу раз более жестоким, чем вначале. Только не с Чайльдом, плачущим перед ним вот так… — Это связано со сделкой, которой добивалась Нин Гуан для твоего освобождения. — Пожалуйста, Чжун Ли, скажи мне, — хрипло произнёс Тарталья, наблюдая, как мужчина пытается скрыть своё тревожное выражение лица. — В данный момент… я не… — Чжун Ли покачал головой. — Просто скажи мне. Чжун Ли съёжился, когда слова небрежно вылетели из его рта. — Хорошо. Помни, это твой выбор, Чайльд. Я не приказываю тебе ничего делать. Был ли это выбор? — Я хотел бы освободить тебя без каких-либо дополнительных условий, но… — Просто скажи это. Я не какая-то фарфоровая кукла. Конечно, его разум и тело уже прошли через худшее. — Я вёл переговоры с Крио Архонтом, — начал Чжун Ли, — она готова выкупить твою свободу. Одно условие — я должен… заняться с тобой сексом на публике в наказание за твои проступки. Нин Гуан хочет, чтобы с тобой совокупился кто-то, о ком ты… заботишься. Чжун Ли остановился. Было ли преувеличением сказать, что Тарталья заботился о нём после всего, за что он был ответственен? — Она не указала никаких дополнительных ограничений, но мы оба должны испытать как минимум два оргазма во время акта, чтобы это засчиталось, — добавил Чжун Ли. Он был удивлен, увидев, что выражение лица Тартальи расслабилось, и он рассмеялся. — Всё, чего они хотят, это чтобы мы занялись сексом? И тогда я буду свободен? Это… звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — закашлял Тарталья. — Что это за великое, окончательное наказание? Должна быть и другая сторона. Я бы никогда не доверился Нин Гуан… Что бы она отпустила меня так легко? Не после всего, что она сделала. — Это именно то, о чём я договаривался, я уверен. Я не хочу унижать тебя вот так, … — голос Чжун Ли затих. — Пожалуйста. Пожалуйста, прими это предложение, пожалуйста. — Я бы не хотел, чтобы наш первый раз был таким… Чжун Ли прикрыл рот рукой. Тарталья посмотрел на него с изумлением. — Наш первый раз? Чжун Ли смутился. — Почему ты раньше ничего не говорил о своих «планах»? Его боль и усталость больше не имели значения. Значит, Чжун Ли действительно был неравнодушен к нему. — Я не думал… было бы уместно обратиться к тебе как к партнёру, не раскрывая свою личность, но если ты всё ещё… — Тогда поторопись и поцелуй меня. Чжун Ли впился губами в его губы. Они провели некоторое время, сомкнув рты вот так. Это были не те поцелуи, которые Тарталья получал в течение последних двух недель от незнакомцев, которых он ненавидел. Это было действительно что-то другое. Если бы он мог, он бы притянул Чжун Ли ещё ближе и никогда не отпускал бы его. — Я очень волновался о тебе, клянусь, я освобожу тебя. — пробормотал Чжун Ли, наконец отстраняясь. — Обещай мне, что поможешь мне, несмотря ни на что. Ты клянёшься? Тарталья на мгновение замолчал. — Мы могли бы… заключить контракт. — Контракт? Я согласен, — сказал Чжун Ли, кивая. — Я сделаю всё. — Когда это должно произойти? — Через три дня. Ни больше ни меньше. По словам Царицы, это единственный шанс, который она мне даст. Чжун Ли взглянул на ослабленное тело Тартальи. — Надеюсь, к тому времени ты немного восстановишь свои силы. Я постараюсь быть нежным. — Что касается того, что ты сказал ранее о Шестом Предвестнике, что ты…? — Он больше не вернётся. — Ты убил его?! — Ах… нет. Царица пришла бы в ярость, если бы я убил одного из её драгоценных Предвестников, поэтому я просто вывел его из строя. Он… какое-то время не сможет нормально ходить, и вообще что-либо делать. Тарталья не знал, смеяться ему или плакать. Он качнулся вперед. — Поцелуй меня ещё раз. Чжун Ли с радостью согласился.