***
— Шерлок, нам надо идти, ты забыл? Холмс даже не обратил внимания на Джона, и уж тем более не отреагировал, всё так же продолжая сидеть на подоконнике в позе молящегося йога с полуприкрытыми глазами, смотрящими в пустоту, и сложенными домиком руками. Рядом бесформенной кучей валялся чёрно-красный костюм пирата, который должен был послужить нарядом на сегодняшнем празднике в честь Хэллоуина. Правда, Шерлок сразу заявил, что не собирается это надевать, но выбора особо не было — либо так, либо, согласно установленному дресс-коду, его просто не пропустят на вечеринку. Естественно, он не преминул проехаться по «глупым правилам, которые придумывают идиоты, которым больше заняться нечем, кроме как наряжаться, изображая разных выдуманных персонажей и существ». За все годы обучения он так и не смог понять смысла сего действия и вряд ли вообще когда-то смог бы понять. Сам Джон уже оделся в костюм Тыквоголового Джека, который состоял из тыквы вместо головы, красной рубашки, тёмных штанов и какого-то бесформенного плаща цвета лягушки поверх всей этой красоты. Настоящую тыкву портить ради этого он, разумеется, не стал и ограничился простой оранжевой шапкой, имитирующей плод. Выглядело не так эффектно, но тоже неплохо. Теперь же Джон сидел на кровати, подперев подбородок руками, ожидая, когда же друг соизволит наконец собраться. Времени пока ещё было достаточно, но с каждой минутой он всё больше и больше сомневался, что они успеют прийти вовремя. Чтобы скоротать минуты, он просто наблюдал за Шерлоком, но это только клонило в сон. Всё равно ведь ничего не менялось. Даже поза друга оставалась такой же. — Ты меня слышишь? — наконец, не вытерпев, он подошёл к Шерлоку практически вплотную и пару раз щёлкнул пальцами прямо перед носом, пытаясь вывести Холмса из этого подобия транса. В какой-то степени это помогло. По крайней мере, он смог добиться хоть какой-то реакции и теперь была возможность попытаться начать диалог. Вот только теперь Шерлок выглядел максимально недовольным, из-за чего эта возможность казалась очень призрачной. — Разумеется, Джон, — чересчур резко ответил он, при этом с таким с тяжёлым вздохом, будто его только что оторвали от самого важного занятия во всей жизни. — Только вот сейчас, вместо того, чтобы заниматься всей этой бессмысленной ерундой, важнее подумать о… — Ты можешь не говорить об этом докторе хотя бы сейчас, — с шипением прервал его Джон. "Особенно сейчас", — мысленно добавил он. За последние четыре дня, в течении которых он регулярно посещал медицинский кабинет, этот врач стал напрягать его ещё больше, чем раньше. Его взгляды, его жесты… Казалось, что что-то в нём и его поведении изменилось. Что-то неуловимое, но очень важное. Ещё и Шерлок окончательно ушёл в какие-то свои размышления, и легче уж до его высокомерного брата было достучаться, чем до него. Всё это не могло не напрягать. Складывалось ощущение, что все вокруг что-то знают и готовится нечто ужасное. Но вот что именно, сложно было сказать. — Но ведь я и не говорил, я просто думал, — безэмоционально парировал Шерлок, пожав плечами. — А ты сам только что заставил меня вновь напомнить об этом. Тут можно было лишь поколотиться головой об стену. Даже от этого было бы больше проку. Где-то в душе Джон стал ощущать раздражение, хоть и старался сдержать эмоции. Не хватало только им рассориться из-за этой ерунды. — Давай мы сейчас быстро сходим на праздник, — максимально спокойным и мягким тоном начал он, — а потом ты будешь думать. Хоть всю ночь. Я не буду мешать тебе, обещаю. Ожидаемо не последовало никакой реакции. На секунду Джону даже показалось, что в глазах Шерлока промелькнуло что-то, и мальчик даже обрадовался, но радость быстро улетучилась. Холмс встал и заходил кругами по комнате, попутно начиная тараторить: — У меня появилась одна идея, — выглядел он всё также холодно и отстранённо, что не сочеталось с его обычным поведением в таких случаях, когда он буквально готов был прыгать от радости, что смог найти ключик к верному решению. — Она мне кажется очень правдоподобной, но нужно сначала кое-что проверить. Как раз никого не будет сегодня, все пойдут на праздник, и мы сможем... — Да сколько можно! — опять прервал его Джон. — Почему "мы"? Почему из-за твоих фикс-идей нужно бросать всё и мчаться неизвестно куда и неизвестно зачем? Стой, не говори ничего, — остановил он друга, когда тот хотел было что-то вставить. — Объясни, почему нельзя бросить это на один день? Это утомляет. Все эти загадки. Записки. Твои размышления. Это. Всё. Уже. Ужасно. Надоело, — отчеканил он, выделяя интонацией каждое слово. — Ну, конечно, ты не понимаешь. Просто знай, из-за этого иногда складывается впечатление, что ты просто машина. В голове вся эта тирада звучала далеко не так грубо, какой она получилась на самом деле. Или неправильно подобранная интонация сыграла злую шутку, или изначально всё это было неудачно составлено, но прозвучало это скорее как обвинение. И по сжавшимся губам Шерлока, по холодному серому взгляду, скользнувшему по лицу, Джон отлично понял, что задеть друга ему всё-таки удалось. С одной стороны, радовало, что он пробил-таки его на эмоции впервые за последние дни, а с другой… — Извини, — поспешно пробормотал он, бледнея и нервно сжимая пальцы в кулаки. — Я не совсем это хотел сказать, то есть... не так... Знаю, что это было обидно и я не хотел... естественно, я не это имел в виду... Ну, ты ведь понял меня, да? Секунда. Вторая. Третья. "Он ответит или нет?" — где-то в груди Уотсона стала зарождаться паника. Неужели он правда настолько сильно задел друга? Разве его вообще могли задеть слова, сказанные сгоряча, учитывая, как безразлично он всегда относится ко всем нападкам? Ещё несколько секунд мальчики стояли молча, глядя друг другу в глаза. Джон явственно ощутил, что был не прав, говоря это, потому что от вида Шерлока — обиженного, растерянного, непонимающего, — у него прямо сжималось сердце. Уотсон готов уже был извиниться перед другом, когда Шерлок отвёл глаза и медленно прошагал обратно к окну. — Понял, — тихо бросил он, затем снова уселся в позе молящегося йога, закрыл глаза и застыл так словно статуя. Что же, разговаривать дальше было бесполезно. Вряд ли Шерлок дальше будет слушать его. Джон бросил на друга печальный взгляд и пошёл к двери. Может, стоило всё-таки остаться, но эту мысль мальчик постарался сразу отбросить. Это точно не приведёт ни к чему в конкретной ситуации. Перед тем, как уйти, он неуверенно сказал: — Я буду на празднике. Если что, можешь найти меня там. "Если захочешь, конечно", — хотел было добавить он, но тут же осёкся. Нет, не стоит усугублять то, что уже получилось. — Надеюсь, ты придёшь, — совсем тихо добавил он, надеясь, что Шерлок всё же услышит. Только когда он уже шёл по коридору, шаркая старыми башмаками, которые взял для полноты образа, ему в голову постучалась мысль, что всё-таки не стоило обрывать разговор на такой трагической ноте и надо было хотя бы ещё раз попробовать объясниться перед уходом. Да, они и до этого ссорились, а потом вновь мирились, но сейчас это казалось неправильным. Неестественным. Ненужным в данную секунду, именно в этот момент. Вокруг Джона проносились радостные малявки в костюмах различных существ - вампиров, гоблинов, какая-то девочка была феей, а какой-то толстый младшеклассник нарядился в зелёного трёхголового дракона. Кому-то эти костюмы прислали родители, кто-то делал самостоятельно из имеющихся под рукой материалов. И все без исключения были счастливы: смеялись, шутили, болтали друг с другом, обсуждали планы на сегодняшний день. Все, кроме Джона Уотсона. Как назло, никого из его знакомых среди всех этих учеников не было, из-за чего не было даже возможности поговорить с кем-то и заглушить внутреннюю тоску. Может, это могло бы помочь. Но с другой стороны, тогда бы ему пришлось отвечать на вопросы из разряда "А где же тот-самый-фрик-который-Шерлок?", чего ему вообще не хотелось делать. Не сейчас, когда у него даже нет на это готового ответа. "Почему же нет? — мягко упрекнул внутренний голос. — Конечно, есть. Шерлок сидит в комнате и думает о своём враче, обидевшись на тебя, который умудрился испортить такой классный день". Ноги несли Джона непонятно куда. Если все стремились к главному залу, то Джон же просто шёл, не задумываясь, куда и зачем ему нужно. Он даже не особо смотрел на дорогу и позволял лишь случайности решать за него, куда именно он свернёт на этот раз. — Красивый костюм, — вдруг раздалось позади, совсем рядом. Он даже не понял сначала, кому именно это было адресовано. Только заметив, что в коридоре никого особо и нет, до мальчика дошло, что это было сказано именно ему. Джон быстро обернулся. Перед ним стоял высокий парень. Его лицо наполовину закрывала красно-кровавая маска, из-за чего была видна только нижняя часть - рот и подбородок. Одет он был в костюм с чёрным, длинным плащом, что ещё больше сбивало с толку. Кого он пытался изобразить? Вампира? Графа Дракулу? — А… Спасибо, у тебя тоже очень неплохой, — как можно дружелюбнее ответил мальчик, при этом всё ещё настороженно глядя на незнакомца. Ему что-то было нужно или тоже просто не с кем провести время, вот и решил так завязать разговор? — Только этого пятна, по-моему, там точно не должно быть, — вдруг добавил парень, игнорируя последнюю фразу, слегка склонив голову, указывая на спину Уотсона. Джон несколько раз моргнул с недоумённым выражением лица, не до конца понимая, о чём идёт речь. — Какого пятна? — неуверенно уточнил он, когда понял, что пояснять ему точно ничего не собираются. — Вот здесь, на спине. Парень подошёл ближе и указал на место где-то в районе лопаток. Откуда там могло взяться пятно, Джон не знал, но он поспешно завертелся, пытаясь разглядеть, что именно там не так. Вот только сделать это было достаточно проблематично — шеи жирафа он точно не имел, и как сова голову не мог в пол-оборота поворачивать. Так что без зеркала ничего не было видно. — Ну, не страшно, — ответил Джон наконец, когда понял, что всё равно ничего не сможет разглядеть. — Пятно и пятно. Ткань тёмная, вряд ли кто-то заметит, особенно издалека. — Выглядит не особо красиво, — настойчиво продолжил убеждать его парень. Складывалось ощущение, что это у него на костюме пятно, а не у совершенно незнакомого ему человека. — Оно светлое и сразу бросается в глаза. Поверь, со стороны виднее, — дальше он выдержал паузу. — Но если хочешь, я могу помочь убрать его тебе. Затрём быстро водой, и всё. Не займёт и минуты. Повисло неловкое молчание. Подвоха в этом Джон никакого не видел, но такое внезапное проявление доброжелательности сбивало с толку и вызывало некоторые подозрения насчёт искренности. Люди редко что-то делали просто так, особенно в этой школе. Так с чего вдруг такое рвение оказать помощь? — Спасибо, это очень мило с твоей стороны, — неуверенно начал Уотсон, пытаясь попутно сформулировать вежливый отказ. — Но, может, не... — Стоит, — в голосе парня прозвучали стальные нотки, от которых Джону стало совсем уж не по себе. Но через секунду выражение его лица (точнее, нижней части лица) снова стало спокойным. — Идём давай. Делать было нечего. Видимо, парень всерьёз решил помочь ему и так просто отвязываться не собирался. Нет, конечно, Уотсон мог просто развернуться и уйти, но это было просто-напросто невежливо. Поэтому, чтобы потом не чувствовать себя неловко, нехотя пришлось согласиться. Джон поплёлся за парнем, который уверенно повёл его в сторону туалета. Кроме высокого роста, немного загорелой кожи и чересчур светлых волос в глаза не бросались никакие детали его внешности. По виду он был на год-два старше, но точно сказать было невозможно. Мужской туалет располагался в самом конце коридора. Там никого не было, что слегка напрягло Джона. Пустынные места, где отсутствовал кто-либо из живых людей, он с недавних пор очень не любил. Стараясь заглушить тревогу, Джон остановился перед зеркалом. Только он хотел посмотреть, что же не так было с его костюмом, который за такое короткое время непонятно как вообще мог запачкаться, как парень быстро схватил его за руку и отвёл чуть в сторону. — Потом полюбуешься на себя, времени нет, — сердито буркнул он. Практически вся его доброжелательность мгновенно исчезла. Теперь он выглядел крайне раздражённым и хмурым. — Поворачивайся. Краем глаза, пока разворачивался спиной, Уотсон заметил, как парень достаёт из кармана своего костюма носовой платок. В голове промелькнула мысль, что для таких целей можно использовать и что-нибудь менее нужное. Да и разве не нужно его сначала смочить хоть чем-то? Вряд ли без воды всё так просто отойдёт. Но в следующее мгновение он почувствовал, что мягкая ткань прижата к его лицу, и все предшествующие вопросы сразу отпали. "Да почему же они все так любят хлороформ?" — промелькнуло в голове. Джон резко дёрнулся и попробовал было оттолкнуть от себя парня, но тот оказался намного сильнее и быстро прижал его к каменной стене так, что практически все попытки сопротивления оказались бесполезны. — Не дёргайся, — прошипел он ему на ухо. — Иначе придётся тебя вырубить более грубым способом, а это вряд ли тебя устроит... После непродолжительной потасовки стало понятно, что шансов у Джона вообще не осталось. Воздух в лёгких заканчивался и, сколько бы он не старался сдерживать дыхание, организм нельзя было обмануть. В один момент он расслабился и выдохнул, после чего сделал глубокий вдох, ощущая, как в горло просачивается газ с лёгким кисловатым привкусом. После этого в глазах стало темнеть, а мысли становились всё более и более сбивчивыми. — Ше... ер... лок... — сквозь силу пробормотал Джон, прежде чем окончательно провалиться в пустоту.***
Когда всё было сделано и обмякшее тело Джона Уотсона лежало на холодном полу, Себастьян выдохнул с облегчением. Что ж, он свою часть выполнил, и теперь Джим точно не мог его упрекнуть ни в чём. Хотя это было сомнительно, ведь сосед по комнате всегда умел навязать свои услуги, а потом ходить за должниками и заставлять их выполнять всю грязную работу за себя. И ведь отказаться было уже просто невозможно. За спиной раздался хлопок двери и спешные шаги. Через секунду рядом с ним оказался Мориарти, одетый в костюм, имитирующий паука. Видимо, он шёл следом. "И отлично, — подумал про себя парень. — Пусть теперь сам разбирается, на этом мои полномочия заканчиваются". — Всё готово, — бросил он, отходя в сторону и уже собираясь поскорее покинуть это место. Задерживаться на месте преступления — а преступлением это наверняка было, вряд ли его сосед настолько ненормальный, что стал бы просить вырубать какого-то мальчика без причины, — он совсем не хотел. И знать, что с этим ребёнком будет потом, он желал меньше всего. — Теперь мы квиты? По повисшему молчанию он понял, что что-то пошло не так. Что именно — ему пока не было ясно. — Себ, если я правильно помню, мы договаривались совсем не так, — прозвучал елейный голос Джима. "Неправильно помнишь", — еле сдержал ехидное замечание Моран, нехотя разворачиваясь и с раздражением глядя на соседа по комнате. — Мы договаривались, что я его тебе вырубаю, и всё. Что не так теперь? — Вырубаешь рядом с условленным местом, — с улыбкой, которая нервировала гораздо больше, чем если бы он орал, напомнил Джим. Тон был чрезвычайно мягкий и почти дружелюбный, но что-то в выражении лица парня не давало всерьёз поверить в эту иллюзию. — Или ты мне одному предлагаешь тащить его через всю школу? Наверное, именно это Себастьян и хотел бы предложить, но по опасно сузившимся глазам своего соседа понял, что сейчас лучше не пререкаться с ним. Последовать за этим бедняжкой он хотел меньше всего. А то, что это вполне возможно, если рассориться с Мориарти, он прекрасно знал. И вообще Джим был на редкость тощий для своего роста. Джон, конечно, тоже был не боксёр в тяжёлом весе, но через всю школу Мориарти бы его точно не утащил. — И что ты предлагаешь? — Себастьян потёр переносицу, тяжело вздыхая. — Тащить его через все коридоры, чтобы нас заподозрил в чём-то преступном любой встречный? Это просто глупо, и ты только сам себя подставишь. "И уж тем более — меня". — Ну почему же они должны заподозрить… Мальчику поплохело, а мы, как люди ответственные, добрые и понимающие, вызвались ему помочь. — И ты думаешь, что… — Главное, ты не думай, у тебя получается это гораздо хуже, — огрызнулся Джим. — Просто делай, что я говорю. Это всё ещё казалось Себастьяну очень плохой идеей, но делать было нечего. Он и Джим подхватили Джона с обеих сторон, кладя его обвисшие руки себе на плечи. Со стороны казалось, что Уотсону и правда стало плохо, а парни всего лишь не дают ему упасть. Лица за съезжающей на глаза нелепой оранжевой шапкой было практически не видно, да и вряд ли кто-то стал бы вглядываться и проверять, в сознании Джон или нет. И ведь всегда можно было соврать, что он отключился по дороге. План и правда сработал. Увлечённые праздником ученики мало обращали внимания на эту троицу. Разве что одного человека происходящее заинтересовало. Проходившая мимо Ирен Адлер в костюме, кажется, Разбитой Куклы — на её бледном лице были нарисованы трещины, как будто раскололся фарфор, — с интересом проводила их взглядом и в одно мгновение даже хотела окликнуть и спросить, что произошло, но тут же покачала головой и направилась дальше, цокая высокими каблуками, поправляя алый бант на голове и тщательно разглаживая белый воротничок тёмного платья.***
Шерлок безуспешно пытался заглушить предчувствие чего-то плохого, которое прямо-таки бушевало в голове. В интуицию он мало верил и всегда считал, что логика гораздо более полезна. Но сейчас, вопреки всем законам этой науки, он чувствовал, что с Джоном произошло что-то плохое. Если бы Шерлок был обыкновенным, склонным к эмоциям и чувствам человеком, можно было бы сказать, что он чувствовал сердцем, но он не был обыкновенным человеком.Он был машиной.
***
— Она говорила, что они были в лаборатории, — пропыхтела Молли на бегу. — Она видела там каждую ночь свет и наконец решила посмотреть, что происходит. — Не разговаривай, — тяжело выдохнул Шерлок и остановился, опираясь руками на коленки. — Дыхание сильно сбивается. Молли кивнула. — Так, нам сейчас налево, потом по лестнице, потом прямо, — Шерлок просчитывал в голове наиболее быстрый маршрут. — Бежим дальше! Ребята мчались по тёмным школьным коридорам, перепрыгивали через ступеньки лестниц и молились только об одном: вот бы успеть. Успеть, успеть, забрать у них Джона, пока они с ним ничего не сделали. Шерлок упрямо заталкивал навязчивые мысли о том, что эти люди делали с детьми, куда подальше, но они всё равно просачивались наружу. Ему было очень страшно за друга, он понимал, что если бы он не довёл до такого, Джона бы не похитили. Они бы пошли на праздник вместе, и ничего бы не случилось. Молли думала о том, что ей стоило включить мозг хотя бы тогда, когда Шерлок рассказывал ей про то, что у Джона в крови вирус. Стоило догадаться, кто такой этот врач, сложить два и два, но увы - не получилось. Девочка знала, что если — не дай бог — с Уотсоном случится что-то непоправимое, это будет её вина. Они с трудом преодолели последний лестничный пролёт, держась за сердце и тяжело дыша — ни Шерлок, ни Молли хорошими спортсменами не были, и такой кросс по пересечённой местности им удался с трудом. Шерлок толкнул дверь, и они оказались практически напротив двери в химическую лабораторию. Та была закрыта, но снизу виднелась узкая светлая полоска. Молли прерывисто вдохнула. В большом окне сзади них виднелась огромная, яркая, полная белая луна, которая неспешно плыла по небу, изредка закрываемая тёмными облаками. Голые ветви деревьев раскачивались на ветру и стучали в стекло, будто просили войти. Вдруг что-то вдали зашумело, усилился ветер, деревья затряслись сильнее, луну скрыла туча, и, разносясь на много миль вокруг, где-то в глубине чёрной осенней ночи грянул гром. Девочка вздрогнула. Вот оно, эта дверь, это место прямо перед ними. Место, где всё началось и место, где всё закончится. Они переглянулись. — Идём, — тихо сказал Шерлок. И, осторожно взявшись за ручку, под аккомпанемент ветра и начинающейся бури, он первым вошёл в лабораторию.