***
Разошлись девочки, когда до начала занятий оставалось полчаса. За это время обеим нужно было успеть добежать к своим кабинетам, у Ирен начиналась психология, а у Молли — латынь. Старинные здания тем плохи, что там никогда ничего не находилось в одном месте — всё время нужно проводить в беготне по коридорам. Даже несмотря на то, что когда здание стало школой и было во многом изменено, удобства это не прибавило. По дороге Ирен задумалась, вновь прокручивая у себя в голове цифры из записки миссис Уильямсон. За эти два года она выучила их наизусть. Сколько она ломала над этим голову, и так и не пришла к чему-то, что хоть немного могло бы напоминать смысл. Уравнение-то есть, но кто сказал, что его можно решить? «Зато теперь я не одна», — подумала она, и эта мысль придала каких-то моральных сил. Уж Молли-то, которая всё знала о своей бабушке, обязательно должна понять, что она могла иметь в виду. Ирен машинально обогнула нескольких человек, которые с некоторым удивлением взглянули ей вслед. Свернув в маленький боковой коридор, по которому можно было с лёгкостью дойти до лестницы, а там и до кабинета, она на полном ходу врезалась кому-то в живот. Машинально отскочив, она уже собралась сделать выговор за то, что стоят на пути, но подняла глаза и невольно отступила назад. С ехидной улыбочкой на лице на неё смотрел Майкрофт Холмс.***
Молли не спеша поднималась по винтовой лестнице. Учитель латыни, мистер Грей, велел принести на урок латинский словарь, и Молли разузнала, что его можно достать в библиотеке, там, где её в последний день каникул застукал Шерлок Холмс, местный гений. На самом деле подавляющее большинство человек считало его и его дружка фриками, обзывались, кричали и старались как можно больше им навредить — Молли не понимала, за что. Ну да, он может с первого взгляда узнать про все твои грязные секреты, так что же? Прятать надо просто лучше. Молли дотопала до пятого этажа, вытерла лоб и зашла в библиотеку. Сейчас, за несколько минут до начала занятий, тут никого не было — вот и отлично, она только возьмёт книгу и уйдёт, кабинет латыни находится рядом. Девочка медленно пошла вглубь помещения, рассматривая стеллажи и зорким взглядом разыскивая нужный ей фолиант. Откуда-то сзади послышался шорох, она испуганно повернулась и буквально приросла к месту. Какой-то незнакомый парень с тёмными, гладко улаженными волосами, буравил её чёрными глазами и очень нехорошо усмехался. — Привет, — сказала Молли. — Привет, — расплылся в улыбке красавчик. — Как дела? Молли оглянулась. Ну вот же он, словарь, стоит, только руку протяни. — Дела хорошо, но я опаздываю, так что пока! «Надеюсь, больше не встретимся» — мысленно прибавила девочка, вытащила книгу и шагнула мимо парня, но тот вцепился ей в плечо, удерживая на месте. Пальцы у него были согнутые, как лапки у паука, и Молли дёрнула рукой. — Отпусти меня! Красавчик перестал улыбаться. — Молли Хупер, верно? Его голос звонким фальцетом отскакивал от стен, двоился, затекал в уши, как смола. — Нет, король Ричард! — огрызнулась девочка и снова дёрнулась. Парень расхохотался и лениво выпустил ткань её жилета. — Отлично, дорогуша. У меня к тебе несколько вопросов, не откажешь в консультации? Молли посмотрела на него очень страшным взглядом — кто угодно бы испугался, но он даже не моргнул, а сам начал сверлить её чёрными глазами в ответ. — Я опаздываю, — чётко сказала она. — Если тебе что-то нужно от меня, то, увы, ничем не могу помочь. Найди себе другого консультанта где-нибудь в другом месте! Девочка поудобнее перехватила словарь, замахнулась, парень невольно отшатнулся, а Молли поднырнула под его руку и выбежала за дверь библиотеки с потрясающей скоростью, только ботинки простучали по каменному полу. Парень пригладил волосы и довольно улыбнулся. — Скоро ты окажешься там, куда когда-то попадают все, — пропел он на мотив какой-то незамысловатой песенки и громко, страшно расхохотался.***
— Ирен, — Холмс хищно оскалился. — Майкрофт, — Ирен очень постаралась, чтобы её голос не звучал напугано. — Извини, но у меня психология, мне надо бежать, давай потом как-нибудь поговорим? Холмс, вместо того чтобы отстать, взял её под руку и неторопливо повёл по коридору. — Вот и отлично, у меня тоже. Поговорим? — У тебя? Ты старше меня на два года, у тебя психология в другое время! — Ничего страшного, повторение никому никогда не мешало. Пальцы Майкрофта были жутко холодные, это ощущалось даже через шерстяную ткань форменного пиджака. Ирен вздохнула и сделала вид, будто всё так и надо, он же всё равно не уйдёт. — О чём поговорим? — вполголоса спросила Адлер. — Погода хорошая, не находишь? Птички вон поют, солнышко светит. — Очень хорошая, — подтвердил Майкрофт. — Кто такая Молли Хупер? Неизменный зонт, который держал Холмс, покачивался в такт его шагам. — Молли кто? — Молли Хупер, дорогая. — Майкрофт произнёс это с такой гримасой, будто ему трудно говорить. — Никогда не слышала. — Ну же, брось, Ирен. Отлично знаешь, чего я хочу от тебя. — Либо ты прекращаешь говорить загадками, либо я ухожу, — предупредила Ирен, вежливо улыбнувшись какому-то парню, прошедшему мимо. Майкрофт вздохнул, как если бы у него на самом деле болел зуб. — Хорошо. Ты уже около двух недель неустанно следишь за этой девочкой, пытаешься с ней о чём-то поговорить, но она постоянно от тебя убегает. Какой у тебя интерес к Молли Хупер? — Она мне должна. — Должна что? — Не твоё дело. — Очень даже моё. — Нет, Майкрофт, не твоё. — Ирен, дорогуша, — Холмс остановился и пристально посмотрел на Ирен прозрачными глазами, — моё. Девочка отчислилась из школы два с половиной года назад, когда здесь происходило… — он запнулся, — не то, о чём мы будем говорить. А теперь она появляется снова. Наводит на определённые мысли, согласись? — Не соглашусь. — Ирен качнула головой. — Она была моей соседкой по комнате и забыла отдать мне одну книгу — я ей одалживала. Она увезла её с собой, а недавно я видела, как она снова её читает. Книга ценная, Майкрофт, мне очень не хочется её терять. Майкрофт усмехнулся, но тут же его лицо приняло обычный холодно-надменный вид. — Ирен. Ты знаешь, что я волнуюсь за… — За своего ненаглядного братца, да, в курсе, не стоит напоминать, — перебила Адлер и горько улыбнулась. — Молли не наркоманка, не преступница, не контрабандистка, этого тебе достаточно? — За тебя, — договорил Майкрофт. Ирен хлопнула глазами — совсем не этого она ожидала. Холодные пальцы Холмса сжали локоть, Майкрофт наклонился и шепнул ей на ухо: — Будь осторожна. Когда он выпрямился, лицо его снова сделалось бесстрастным, будто ничего тут и не было. Майкрофт растянул рот в улыбке, больше напоминающей гримасу клоуна после анестезии. — Ещё увидимся, приятно было поболтать!***
Сидя на латыни и слушая унылое бормотание учителя, Джон Уотсон осознал, что ему совершенно не хочется знать ничего о латинских падежах. Мистер Грей был под стать своей фамилии — какой-то невзрачный, маленький, за ученика можно было принять. Но спрашивал и ставил оценки он строго, и волей-неволей приходилось зубрить. Шерлока рядом не было — он вместо латыни выбрал древнегреческий, заявив, что ему всегда хотелось прочитать «Илиаду» в оригинале. Что его не устраивало в переводе на английский, Джон даже не спрашивал, потому что сам не читал, а погружаться в научные термины, летящие из уст друга… ну, сами понимаете. Джон окинул взглядом класс. На стенах висели портреты знаменитых мыслителей — Сократ, Цицерон, Гомер в уголке в позолоченной раме. На фоне большой тёмной доски светлая фигура учителя выделялась ярким пятном. Он вдохновенно рассказывал что-то, периодически записывая на доске какие-то иностранные слова, и Джон совсем сник. Тем более что те немногие, кто ещё здесь находился — человек пятнадцать, не больше — находились в состоянии полудрёмы, подперев голову руками и устремив безжизненный взгляд на преподавателя. Латынь Джон выбрал не из-за великой исторической ценности языка. И не потому, что хотел прочитать какой-нибудь научный трактат в оригинале, нет. Он собирался поступать на врача, а там без латыни точно никуда. Лучше уж начать учить сейчас, чем осознать безвыходность положения в университете. Срывая с учеников пелену тихого покоя и нарушая вдохновение учителя, дверь в класс распахнулась, и на пороге появилась девочка с портфелем в руке и с огромной книгой под мышкой. Все встрепенулись и уставились на неё как на восьмое чудо света, учитель недовольно замолчал и тоже посмотрел на прибывшую. Та опустила голову и пробормотала что-то невнятное. Джон понял, что она кажется ему очень знакомой. — З-здравствуйте, — громче повторила она, — мистер Г-грей, простите, я ходила в библиотеку за словарём и не успела к началу урока, мне очень жаль вас прерывать, можно войти? Преподаватель несколько секунд сканировал её взглядом. — Молли Хупер, если не ошибаюсь? Джон мысленно стукнул себя по лбу. Девочка кивнула. — Заходи, — милостиво разрешил учитель и снова повернулся к доске. Молли пробежалась глазами по классу. Единственное свободное место было рядом с Джоном, и она неловко положила книгу на парту. — Можно? — прошептала она. — Да, конечно. Молли села, огляделась, задержала взгляд на учителе, который снова что-то рассказывал и, повернув голову, шепнула: — Прости, а о чём он сейчас говорит? Уотсон фыркнул. Самому бы знать. — Давай я просто дам тебе конспект, — предложил он. — Спишешь, потом отдашь. Я не особо понимаю… хм, латынь на слух. Молли кивнула. Джон передал ей тетрадь и снова уставился на учителя, пытаясь понять хоть какие-то отдельные слова. Усилия прошли безуспешно, большие напольные часы в углу всё ещё показывали полчаса до конца урока. Джон почувствовал сильное желание расколотить какую-нибудь склянку о стену и завопить «СКУКА!». Почему Шерлоку можно, а мне нельзя, с тоской подумал он. Джон вообще подозревал, что Холмс сейчас далеко не на греческом. В голове Шерлока, кажется, застряла одна мысль — этот врач далеко не врач, он хочет навредить детям, его надо обезвредить. Сам Джон ничего такого в этом не видел: ну, перенервничал человек, с кем не бывает, но за беспорядок на рабочем месте сделал бы ему выговор. Шерлок днём и ночью бредил этим врачом, разговаривал с Джоном во сне (а Уотсон слышал, потому что этот гений отвлекает всё внимание на себя даже ночью), просил кого-то куда-то торопиться, кричал на Майкрофта — тот наверняка мешал ему даже там. Палец за два дня у него уже зажил, но Шерлоку было как-то всё равно — сегодня утром он предложил установить за этим врачом слежку. Джон махнул рукой и ушёл на математику, куда друг опоздал, смиренно выслушал выговор от учителя, потом уселся рядом с надутым видом и целый урок прилежно записывал конспекты и примеры. Явно что-то натворил, но, видимо, считает, что Джону знать об этом не надо, вот и пытается сделать вид «умного благородного джентльмена», коими каждый год их призывали быть. Молли закончила переписывать и протянула тетрадь Джону. — Спасибо, — прошептала она. — Да не за что, — кивнул Уотсон, с умным видом хватая ручку и открывая новую чистую страницу. На доске появилась таблица — схема склонения латинских падежей, и её надо было срочно записать. Мало ли что. Минуты тянулись бесконечно долго. Джон уже давно заметил закономерность: чем больше пишешь на уроке — тем дольше ждать его конца. Но просто валять дурака тоже было не вариантом, так как не факт, что потом хотя бы у одного ученика найдётся полный конспект. Лучше уж самостоятельно позаботиться о будущей хорошей оценке, чем надеяться на кого-то. Тем более, что к экзамену выгоднее готовиться по своим конспектам — в них, по крайней мере, почерк и сокращения прекрасно понятны. Когда наконец-то мистер Грей заявил, что все свободны, Джон вздохнул с облегчением. Он быстро стал собирать тетради, так как нужно было ещё успеть встретиться с Шерлоком, прежде чем идти на биологию. Краем он глаза заметил, как мимо пронеслась соседка по парте. «Тоже куда-то спешит?» — быстро мелькнула в голове мысль, но тут же испарилась. Сейчас его меньше всего занимала Молли, так как и без неё дел было невпроворот. Когда все вещи были собраны и мальчик хотел было уже уйти, он заметил, что под партой белеет какая-то бумажка. Точно не его, но поднять нужно было в любом случае — мистер Грей ненавидел мусор в классе, который оставляли после себя некоторые ученики, и вполне мог устроить выговор им всем. Разбираться в чём-либо, кроме латыни, он также не любил, так что искать виноватых вряд ли стал бы. Наклонившись, Джон достал бумажку, задумчиво покрутив в руках находку. Скорее всего, это обронила Молли, когда спешно собиралась. Что делать? Пойти, отдать ей? Конечно, так и стоило сделать, но внезапно на него накатило любопытство. То ли общение с Шерлоком заражало желанием докопаться до сути того, что не представляло для других никакого интереса, то ли просто после скучного урока латыни хотелось чего-то интересного. Недолго думая, Джон развернул бумажку. Аккуратным убористым почерком и — что было очень странно — печатными буквами было написано: «Молли, милая, приходи в северное крыло к 8 часам. Нужно поговорить. Это ненадолго. Буду ждать тебя возле арки в пяти метрах от входа» «Друг? — задумался Джон. — Или ухажёр? Он ведь её милой назвал, всё-таки». Трудно было сказать, почему он решил, что писал парень. Шерлок как-то читал часовую лекцию про то, как отличить женский почерк от мужского, но это, кажется, не касалось печатного шрифта. Или всё-таки касалось? Джона тогда сильно клонило в сон, ибо дело было ночью, и он лишь из вежливости пытался слушать друга. Все равно ему всё это запомнить было не под силу, он же не гений. А вот нет, оказывается, что-то в памяти всё-таки отложилось. Было также странно, что этот аноним пригласил Молли в северное крыло. Это было достаточно жуткое место. После того, как здание было переоборудовано под учебное заведение, оно пришло в негодность — помещений, подходящих под кабинеты, не было, а невыгодное положение обернулось тем, что всю зиму там стоял дикий холод. Так и оставили крыло пылиться годами, даже не перегородив вход. Казалось, что это должно было провоцировать учеников бегать туда постоянно, но вот только никто особо туда и не рвался. Света там не было, ремонта тоже. Как стояло с семнадцатого века, так и стоит по сей день, мрачное и сырое от скопившейся влаги. «Это что, теперь самое романтичное место в нашей школе?» — думал Джон, пока шёл по коридору к лестнице на первой этаж — именно там они с Шерлоком договорились встретиться. Неожиданно он остановился. Может, прийти на место встречи и узнать, что же там такое? От этой мысли Джона сначала бросило в краску, затем он побледнел — а если это правда парень Молли написал, а он неизвестно зачем туда пойдёт и — не дай Бог — его заметят? Нельзя же уподобляться Шерлоку и лезть в личную жизнь других людей, как он, когда по каким-то признакам может определить, кто к кому какие чувства испытывает. В любом случае, это ведь только их дело. «А откуда у Молли вообще мог взяться парень? Ну или друг, кто знает, может, я ошибся, подумал Джон. — Она ведь особо ни с кем и не общается, чтобы заводить близкие отношения». Эта здравая мысль вновь разожгла практически угасший огонь любопытства. Возможно, будь Джон постарше и не водись с Шерлоком, то это у него вызывало бы лишь смех. Ну, мало ли, всякое в жизни бывает, чего такими глупостями себе голову забивать. Вот только Джон был импульсивным подростком, который хоть и считал себя гораздо разумнее своего друга, но любовь ко всяким приключениям и выходкам тоже имел.***
В доме, спрятанном за плотной стеной деревьев на окраине города, снова горит свет. Снова весело трещат дрова в камине, снова надежда поселилась среди этой семьи. Теперь маленький Майк снова бегает по всем этажам, радостно стуча пятками по деревяным половицам, снова слышен слабый смех из уст больной девочки, которая иногда даже встаёт и выходит на крыльцо, чтобы подышать воздухом. В ту ночь, когда в лаборатории школы снова горел свет, глава семейства сидел в гостиной вместе со своей женой и напряжённо беседовал с ней. — Это точно была она? — спрашивала маленькая пухленькая женщина, периодически отхлёбывая горячий чай из керамической кружки. Её муж усердно кивал. — Я более чем уверен. Ты же знаешь, в ту осень я видел их практически каждый день — сидели там, караулили, ждали чего-то. — Мало ли таких девочек на свете, — возражала жена. — Ты мог ошибиться, да и с чего бы ей снова возвращаться в школу? Она ведь ушла оттуда, как только поползли слухи, где смысл спустя два с половиной года приходить обратно? — Лиззи, ты мне не веришь? Я точно знаю, тогда это была она и сейчас она здесь! Я видел её руки! Женщина насмешливо прищурилась. — Ты узнал девочку по рукам? — В том числе! Тогда мне постоянно приходилось закрывать двери перед самым её носом, так что ты думаешь? Она крутилась вокруг меня и пыталась своровать ключи от кабинета, но я вовремя заметил... Я знаю. Я точно знаю. — И что же ты предлагаешь делать? Может быть, у её семьи не так уж и много денег, вот она и вернулась обратно... Мужчина встал, хрустнул пальцами и прошёлся по комнате. — Она свидетель, и она тоже может меня узнать. До женщины наконец-то дошло: она испуганно прикрыла рукой рот и со страхом в больших тёмных глазах посмотрела на мужа. — Об этом я не подумала... — Я понял, — фыркнул мужчина. — Она может меня узнать, и тогда мы не спасём нашу девочку. — Этого нельзя допустить, — твёрдо, но решительно сказала Лиззи, поднимаясь. — Расскажи об этом Джиму, пусть он притащит сюда эту маленькую мерзавку. — Ты хочешь... — начал мужчина. Его жена сурово кивнула, и в её глазах зажёгся какой-то безумный огонёк неконтролируемой злости и жажды отомстить. — Да, именно этого я и хочу. Несколько секунд в доме царила густая тишина, слегка подсвеченная отблесками огня, а потом, разрывая хрупкий мир, разрезая эту тишину острым ножом, чей-то жуткий, уродливый голос тихо произнёс: — Она – свидетель. Проще говоря, та, кто оказалась не в том месте не в то время. Так пусть свидетель наконец окажется там, куда когда-нибудь попадают все, она просто появится там чуточку раньше. Это ведь никому не важно, правда?