Надежда отчаяния

Мальчик смотрел на Шестую ошарашенно. Конечно, она всегда казалась ему немного более отстранённой, чем остальные. Девочка предпочитала молчать, не принимала особого участия в обсуждениях и Саша не мог припомнить, чтобы она кого-то поддерживала. Но это ведь...это ведь не означало, что ей было плевать на остальных, что она не видела в них команду, верно? Всё таки, она спасла его во время их встречи и вернулась сюда ради поиска других детей. Парень замахал головой, хоть ни с кем и не разговаривал. Нет, Шестая не могла быть полной эгоисткой, иначе она бы давно бросила их всех. Да и вообще, люди же не всегда говорят то, что думают. Мальчик влепил себе пощёчину. Так нельзя. Нельзя сомневаться в своих напарниках из-за мелочей. Нельзя построить отношения без доверия. И всё-таки, то, как быстро они согласились забрать мясо, с какой злостью она кинула факел и как легко дети смирились с кучей трупов из больницы, это... Это пугало. И пускай Призрак всегда пытался его поддерживать, а Веснушка так мило обнимала игрушки, они всё равно были странными. Они слишком быстро принимали решения сомнительной морали, слишком легко принимали чужие смерти, слишком на многое были готовы...Но, прежде всего, они не были обычными детьми. Они не были как он. Они не знали ни любящей семьи, ни уютного дома, ни даже полной безопасности. Глупо было бы считать, что на них это не скажется. Так можно ли им доверять? Мальчик невольно вздрогнул и сел на пол, чувствуя, как его дыхание ускоряется. Нет. Сейчас не время паниковать. Паниковать здесь вообще нельзя. Нет, нет! И всё же, как Саша не пытался успокоиться или хотя бы замедлить дыхание, всё было тщетно. Парень приобнял себя за плечи, представляя рядом с собой друзей и родителей. Ему надоело. Он хотел домой. Он хотел домой, он хотел в свою кровать, в объятия родителей, да даже в свои кошмары. Ведь какими бы ужасными они ни были, сейчас это были бы лишь воспоминания. Ему бы не пришлось бы бояться сделать неверный шаг или думать, можно ли доверять остальным или искать убежище или есть мясо человекоподобных монстров или мириться с этим ужасным холодом, усталостью и болью в ногах от постоянных побегов. Он просто хотел никогда не идти в тот особняк и сейчас спокойно гулять с Ханной, Феликсом и Марком. Он просто хотел вновь стать обычным ребёнком. Саша почувстовал слёзы на щеках, а из горла вырвались всхлипы. Не лучше ли было бы бросить это всё? Бросить гипотетических детей, которых может и не удастся найти, бросить Ханну, что могла уже и не быть живой и, может, даже этих детей? Не лучше ли просто сбежать в одиночку и вернуться домой? Как в ту ночь. Всего одна фраза заставила слёзы застыть на щеках, а глаза расшириться. Нет. Он уже допустил эту ошибку один раз. Он повёл всех в особняк, он обещал вернуться и не сделал этого вовремя. Он подвёл свою подругу, хотя она его предупреждала, хотя она помогала им всем. Хотя он даже не выжил бы, если бы не Ханна. Это же было чистое предательство! И вот опять. Какими бы ни были эти дети, они помогали ему. Они прикрывали ему спину и поддерживали его и работали с ним сообща и не бросали его, хотя он был очевидно более слабым и порой более глупым, чем они. Так как он может поступить так с ними? Мальчик вытер слёзы грязным рукавом и поднялся с новой решимостью в глазах. Нет. Он найдёт других детей, он найдёт Ханну и отвезёт их в свой город и тогда они все смогут быть счастливыми. Он их не подведёт. А сейчас... их группка ведь действительно была ещё далёкой от команды, верно? Почему бы не сделать ещё один шаг к этому превращению? — Эй! Раз у нас пока есть время, почему бы не поболтать у костра? Я бы хотел узнать вас получше. И мальчик улыбнулся, мягко и искренне, ведь, несмотря на кошмар вокруг, ему хотя бы было за что бороться. *** Призрак ошарашенно уставился на мальчика. Нет, конечно, не то чтобы такое предложение было совсем уж из ряда вон, учитывая прошлое поведение Саши. И всё-таки удивляло. Он уже и не помнил, когда в последний раз кого-то интересовало что-то о нём. Когда в последний раз он чувствовал себя нужным. Было ли такое хоть когда-то? Просветлев, мальчик сделал было шаг к костру, но вдруг осёкся и обернулся назад. Оставшиеся "напарники" забились по разным углам, развернувшись друг от друга и одним своим видом показывая всё отношение к этому разговору. И всё же, это не мешало бы им слышать и слушать всю беседу. Именно это и напрягало Призрака больше всего. Он был бы не против разговора с Сашей. Чего уж, преспектива наконец выговориться и даже пожаловаться казалась ему довольно заманчивой. Но он не имел ни малейшего представления, чего можно было ожидать от Веснушки. От Шестой же было понятно, чего ожидать, но это ни капли не улучшало ситуацию. И если этот разговор означал выставление своих слабостей перед ними, уж лучше он откажется. Заметив, что его идеей никто не заинтересовался, парень заметно поник. Что же, разочарования были обыденностью и мальчику стоило к этому привыкнуть. И всё же, если он мог подбодрить его, что ему мешает? Как-никак, он был обязан ему. Он бы не выбрался из той комнаты в одиночку. — Может, о чём-то другом поговорим? На момент на лице Саши проскочило огорчение, но быстро перешло в понимание. — Да, конечно. Извини, не подумал, что вам может быть некомфортно и... — Всё нормально. — Шесть и Веснушка всё равно не прийдут? Мальчик обернулся, чтобы посмотреть на союзниц. Те всё ещё находили окна и стены более любопытными. — Сомневаюсь. Тот кивнул, мрачнея на глазах. На какое-то время в комнате повисло молчание. Как обычно, нарушил его Саша: — Я просто не понимаю. Я так стараюсь, чтобы из нас вышла команда, но... Он вдруг затих, видимо, уже сожалея, что начал говорить. Впрочем, он мог и не продолжать: суть и так была понятна. — Не вини себя. Они видели слишком много. Они все видели слишком много. Слишком много крови, смертей, жестокости, разрухи, монстров, опасностей... — Но ведь...но ведь ты жил также. Почему ты не такой? Призрак боялся этого вопроса. Он уже не раз задавался им(всё-таки, времени у него было достаточно) и так и не пришёл к полноценному ответу. Почему остальные дети были другими? Почему им было проще убить раненого зверька или бросить однорукого напарника, чем просто дать им шанс? Конечно, он не был совсем уж глуп. Он понимал, что в животном проще видеть мясо и что никому не нужен напарник, тянущий на дно. Потому что мир не прощал ошибок. Он прекрасно понимал всё это. Но почему же те дети были другими? Почему он не мог быть таким же эгоистом? Почему он не мог проигнорировать раненую крысу? Закрыть глаза на ту боль, которую она чувстововала, закрыть глаза на кровь, которой она истекала, закрыть глаза на то, какой беззащитной она была и что он был таким же и никто не пришёл и на то, как ему хотелось, чтобы другим повезло больше и как хотелось, чтобы и его не бросили, чтобы ему помогли, чтобы... А ведь та крыса так и не выжила. И птенец не выжил. И другие зверьки тоже. Он же никого на самом деле не спас. Зато его спасли. Его не бросили. Разве не к этому он стремился? И если даже он смог получить надежду, может, и у других был шанс? В любом случае. Он не собирался ничего менять. — Не знаю. — Как думаешь, много таких же, как ты? — Не слишком обнадёживайся. Мальчик грустно пробормотал нечто, отдалённо похожее на согласие. И вновь молчание. — А расскажи, какого там, откуда ты? О том хорошем городе. Глаза Саши на миг заблестели и Призрак понял, что он сдерживает слёзы. Ему нравилась в нём эта искренность, пускай она и была слабостью. Он выглядел как человек, которому можно верить. — Там совсем нет монстров, а наибольшая проблема детей обычно—школа и мелкие ссоры. Там не нужно искать трупы, чтобы поесть. Там не нужно пробираться в заброшенные здания и рыскать в поисках зажигалки, чтобы поспать или согреться. Там можно кричать и худшее, что ты получишь это замечание. Там можно бегать просто в своё удовольствие, а не ради спасения. Прятки там—не больше, чем игра, а не средство выживания. Взрослые там не пытаются убить детей. Там есть родители, которые заботяться о детях. Там не нужно оглядываться, когда идёшь. Там...там...хорошо. Чем больше говорил парень, тем более неразборчивыми становились слова от бесконечных всхлипов. Он пытался их подавить и это было заметно, но особого успеха не добился. Он понимал. Если это место действительно было таким замечательным, как его описывали, он бы тоже скучал по нему. — Тогда зачем ты пришёл сюда? Что же, он уже знал часть ответа. Похищение подруги, чувство вины, желание найти других детей. Но если там и правда было так хорошо, как его подруга вообще попала сюда? Мальчик вздохнул и протёр глаза рукавом, не прекращая при этом плакать. И начал говорить. Он рассказывал, как пошёл вместе с детьми в особняк, как они встретили монстра из зеркала, как он сбежал и встретил Шестую, всё, что случилось до его освобождения. Призрак слушал с интересом и ему даже показалось, что краем глаза он уловил, как повернулись другие дети. Когда он наконец закончил говорить, у Призрака оставался один-единственный вопрос: — Почему ты уверен, что другие монстры к вам не доберутся?