(не)Идеальные

      В доме Карраско стены были разукрашены разноцветными узорами, цветами самых разных размеров и мастей. Веточки, листья и побеги лоснились по стене, словно живые. Это Франческа оживила их краской. — Мама, пожалуйста, я правда не знаю, где твой гребень! — взмолилась девочка, прижавшись к стене. Пальцы нащупали шершавую краску, легшую неровным слоем. — Последний раз, когда я его видела, ты держала его в руках, я его не трогала! — Ну, конечно! — закричала женщина. — Только мать во всем виновата! Только мать всегда плохая, отец всегда хороший! Франческа Карраско умоляюще взглянула на отца, сидевшего на диване. Невидящим взглядом он уставился в книгу, едва уловимо вздрогнув от крика. Девочка была уверена, уж он-то обязательно вступится за неё. Он знает, что она не брала гребень! — Нечего сказать? Молчишь? — женщина обходила стол, гневно расставляя тарелки. Посуда жалобно звенела, пока Франческа выжидающе рассматривала отца. Это не укрылось от матери. — Помощи от отца ждешь? Он — тюфяк, и ты такая же. Никто из вас не ценит меня. Вот уйду от вас, и посмотрим, сколько вы продержитесь. Девочка сжала кулаки, поджала губы. Глаза неприятно защипало. — Давай, поплачь мне тут! — вскинулась мать, заметив, как дочь опустила голову. — Иди, иди, плачь, никто утешать тебя не будет! Ишь чего, развела сырость. Франческа отвернулась от родителей и бросилась наверх, в свою комнату. На диване в коридоре поблескивал костяной гребень. Мама отложила его, когда отвлеклась на разговор с отцом, и забыла, куда. Её душили слезы. Ураган чувств сжимал грудь. Злость на мать на необоснованные оскорбления, на отца за безразличие спорили с чувством вины: она ведь не должна злиться на родителей! Это её мама, она наверняка не хотела её обидеть. Злиться на маму нельзя. Мама сказала, злиться — плохо. Франческа яростно потерла глаза, глубоко вздохнув. Как могла, она затолкала запретное чувство подальше. Снизу послышался зов матери на обед. В спешке девочка вытерла слезы. Плакать ей тоже ни к чему. Никто не придет её утешать, как и сказала мама. Мало того, над тем, кто плачет, всегда смеются. Это закон такой, Фран быстро его усвоила. Хлопнув себя по щекам, чтобы придать лицу румянца, Франческа спустилась в столовую. Буря утихла. Мама ласково погладила её по голове, клюнул её в щеку прошедший мимо отец. От недавней истерики не осталось и следа. Обед проходил в полном молчании. — Милая, почему ты такая грустная? — донесся до девочки голос матери. Франческа вскинулась, вонзив ногти в ладонь. Растянула улыбку. Эмоции показывать нельзя. Надо быть спокойной, и тогда мама, папа и остальные будут её любить. — Я не грустная, мамуля. Всё хорошо. Обед очень вкусный. — Правильно, — кивнула мама. — В твои годы какая грусть? Ты ещё маленькая, настоящего горя не видела. Не по годам тебе вся эта чепуха с перепадами настроения. — Да, милая, — наконец подал голос отец. — Эмоциями фонтанируют только слабые, те, кто не умеет их сдерживать. Ты же у нас девочка сильная? — Да, папа. Франческа всегда будет сильной, и её будут любить. Мама будет спокойна.