* * *
Он словно плыл в океане. Гарри качало на волнах: вверх и вниз. Тьма окунула его в глубины, где он ничего не видел, а чувствовал и того меньше. Время остановилось. В голове было пусто. Потом — по законам природы — его начало относить к берегу. К свету. Вместе с этим светом потихоньку прояснялись и мысли. Что с ним произошло? Он помнил... он помнил письмо. Зелёные чернила и убористый почерк с наклоном. Письмо от Дамблдора... Нет, не от него... Ловушка... Это же была ловушка, да? Гарри помнил, как садился в Ночного Рыцаря... Стэн Шанпайк, водитель Эрни... распахнутые, мёртвые глаза под толстыми линзами очков кажутся просто огромными... Гарри попытался открыть собственные глаза, но ничего не вышло. Веки были тяжёлыми, неподъёмно тяжёлыми... Но даже сквозь них он ощущал свет. Из глубины души начала подниматься паника. ...Он умер? «Нет», — чётко прозвучало в голове. Гарри, наверное, стоило бы подпрыгнуть от удивления, но нет, этот голос казался ему... естественным. Очень тревожное понимание. Мысли тем временем пытались выстроиться в логическую цепочку. Воспоминания о том, что происходило, неуклюже становились в ряд... «Я... жив?» — подумал он, прекрасно зная, что его услышат. «Да. Я ведь уже говорил, Гарри... Смерть никогда не коснётся тебя». Слова Лорда Волдеморта прозвенели холодным стеклом. Ровным и гладким на поверхности, но опасно острым по краям. В любую секунду готовым порезать. Гарри затих, но шестерёнки в голове закрутились ещё быстрее. Он снова попытался — безуспешно — открыть глаза. «Тогда... где я?» «Фактически ты... спишь». Гарри раздражённо поморщился от этого расплывчатого ответа. «Ладно, понятно, но где я?» Пауза. «Там, где тебя никто не найдёт». Вот теперь Гарри испугался не на шутку. «Ты вырубил меня и запер где-то?» — повисла тишина, и когда он понял, что ответа не дождётся, продолжил: «Почему? Зачем тебе это?» Теперь голос Волдеморта звучал резко, разом ощетинившись всеми острыми краями. «Потому что ты мой, а своё я защищаю». Гарри почти оглох от ужаса. Тот сон, видение, которое ему... Это же был просто сон, да? Впрочем, что это теперь меняло? Прошло много времени — хотя здесь, казалось, времени и вовсе не существовало — когда Гарри снова заговорил. Или правильнее сказать — подумал? Неважно. Тело по-прежнему ощущалось словно вырезанным из камня. «Что такое хоркрукс?» Гарри отчего-то казалось, что Волдеморт решит не отвечать, но тот почти сразу снисходительно проговорил: «Теперь тебе необязательно знать такие тонкости». Гарри запихал злость поглубже и озвучил другую мысль: «Ты сказал “бесценная душа”». На этот раз пауза была дольше и напряжённее. Похоже — поспешил порадоваться Гарри — он не должен был слышать этих слов. Но Волдеморт ответил так безразлично и спокойно, будто читал лекцию. «Хоркрукс — это сосуд, хранящий частицу чужой души». Гарри пытался сложить картинку из тех кусочков пазла, которые Тёмный Лорд уже дал ему. «Ты назвал хоркруксом меня... Но почему? Я не... у меня нет... я не могу...» Он замолчал, даже в мыслях не смея облачить эту безумную догадку в слова. Но Волдеморт не спешил опровергать непроизнесённого. Снова повисла тишина, с каждой секундой становившаяся всё красноречивее. «Нет, — выдохнул, наконец, Гарри, и несмотря на то, что он отчаянно хотел выкрикнуть это, рот его по-прежнему не слушался. — Ты ошибаешься. Во мне нет частички твоей души. Это какой-то бред. Это... невозможно». «Возможно. Ты разделил со мной душу в тот миг, когда я впервые попытался убить тебя. Ты, по сути, моё продолжение. Носитель частички моей души. Мой хоркрукс». «Но... я... ты не... Разве ты не хочешь её вернуть?!» В повисшей тишине отчётливо запахло изумлением, а потом отстранённость Волдеморта лопнула по швам. Он рассмеялся. Гарри растерянно нахмурился: он упускал что-то важное. «Что? Что смешного? Если во мне часть твоей души, так вытащи её! Я уж точно не хочу...» «Это невозможно», — резкий ответ полоснул смертоносным лезвием. Пустившееся в галоп сердце встало где-то поперёк горла. После недолгого напряжённого молчания Тёмный Лорд заговорил со сладкой, вкрадчивой язвительностью. Казалось, всё это безмерно веселит его. «Ты — вместилище моей великой души, Гарри. И теперь мы повязаны не только ею, но и кровью. Пока ты будешь жив — я не умру», — это шло вразрез с пророчеством, о котором недавно узнал Гарри. Но Волдеморт казался полностью уверенным в своих словах. «Так... ты запер меня там... где никто не найдёт», — Гарри слышал свой голос будто со стороны. Слабым отголоском. Он пытался говорить чётче, но лишь глубже проваливался во тьму. Погружаясь из сна поверхностного в сон глубокий. «Да». «Это... Нет. Ты не...» Гарри рвался к свету, упорно пытался продолжить разговор, но волны относили его дальше от берега... Всё кругом потускнело в секунду... И в то же время тело как будто стало легче... Это было такое странное состояние: где-то между осознанностью и... чем-то другим. Веки дрогнули и открылись. Дым. Над ним на расстоянии вытянутой руки клубился серый дым. Гарри заворожённо рассматривал его, когда вдруг тот стал ярко-синим. Гарри улыбнулся. Кажется, он уже где-то это видел; словно маленькое облачко было ему старым другом. Синяя дымка растворилась, но не успел Гарри расстроиться, как взвилась новая — насыщенно-розовая. Да, это было так ему знакомо, словно давно забытая игра из детства. Поддавшись невесть откуда взявшемуся желанию, Гарри протянул к розовому облаку руку и пошатываясь шагнул вперёд. Тут он и понял, что ему как-то неудобно в собственном теле: неуклюжем и неожиданно низком, но это понимание побороли простые ребяческие желания «хочу» и «дай». Гарри всё тянул и тянул ладошку и почти уже касался этой дымки, как вдруг понял, что при очередном шаге под ногой оказалось пусто! Он подошёл к краю обрыва и теперь готов был лететь вниз, чтобы разбиться о твёрдую землю... — Джеймс! Его тут же подхватили под мышки и подняли так легко, будто он был малышом. Гарри посмотрел на своего спасителя и вздрогнул от удивления: этот человек выглядел точь-в-точь как он. — Да, дорогая? — обманчиво невинно отозвался молодой человек со взлохмаченными чёрными волосами и карими глазами. Он прижал Гарри к груди. И только теперь на Гарри снизошло озарение. Это воспоминание? Сон? Его отец... — Давай без этих твоих «да, дорогая»! Я всё видела! — в дверях грозно застыла женщина, уперев руки в бока. Её длинные рыжие волосы были заплетены в косу, а ярко-зелёные глаза опасно блестели. Гарри смотрел на неё с благоговейным трепетом. Мама. — Да с ним всё нормально, мы просто развлеклись немного... — Развлеклись!.. — взвилась Лили, и Гарри почти посочувствовал отцу. Мама выглядела как настоящая фурия. — Богом клянусь, Джеймс, я сама тебя прокляну, если ты не перестанешь провоцировать у нашего сына магические выбросы. И не смей этого отрицать! — не дав Джеймсу даже воздуха набрать для возражений, она продолжила: — Я видела, как ты поставил Гарри на стул и отвлёк его любимыми разноцветными дымками, чтобы он сорвался с края и... что? Мячиком отскочил от пола?! — Ничего бы не случилось! — откликнулся Джеймс. Ответ был явно неверный, и взгляд у Лили стал совсем убийственным. Папа осёкся и попытался исправить ситуацию. — Ну п-правда же! Видела бы ты, что вытворял мой отец: почти сталкивал меня с лестниц, оставлял рядом с открытыми окнами... ты же выросла с этими магглами-перестраховщиками, так что не понимаешь... — И слава богу! У нашего ребёнка есть хотя бы один ответственный родитель! — всплеснула руками Лили и вошла в комнату. Джеймс крепче прижал Гарри к груди. Похоже, его собрались использовать как живой щит; этакая младенческая защита от гнева жены. Джеймс робко улыбнулся. — С ним бы ничего не случилось, Лили, ты же знаешь, я бы этого не допустил! У меня всё было схвачено, я бы его поймал. Но я готов дать правую руку на отсечение, что он бы отскочил или даже левитировал! Я же чувствую — он прямо звенит от магии. А мне очень хочется взглянуть на эту силу из пророчества, про которую нам все уши прожужжали! — он вытянул руки и легонько подбросил Гарри вверх, на секунду показалось, он вот-вот взлетит. Гарри заливисто расхохотался, когда папа его поймал. Это была ещё одна их игра. И снова вверх... Гарри взмыл к розовому облачку, из-за которого едва не упал со стула, и вдохнул немного дыма. В носу немедленно засвербело, и когда отец поймал его, он звонко чихнул. — А вот и она! — с помпой провозгласил Джеймс, неуклюже стирая рукавом сопли с лица сына. — Сила, неведомая Тёмному Лорду! — Так, хватит! — подлетела к нему разгневанная Лили, но Гарри она забрала очень осторожно. — У нашего сына и без тебя хватает тех, кто попытается его убить, — она прижала Гарри к груди, и его буквально затопило чувством безопасности. Не было на свете ничего естественнее объятий мамы. Гарри ощутил её губы на своей макушке и как она глубоко вдохнула его запах. — Да будет тебе, Лили... мы ведь потому и здесь, потому и прячем его... чтобы спасти... — сконфуженно забормотал Джеймс, но мама, похоже — как и сам Гарри — не услышала его. Во всём мире остались только мать, сын и их объятия, всё остальное — лишь фоновый шум. — Мммм, — тихо напевала она. А её следующие, полные ласки и заботы, слова предназначались одному только Гарри. Будь у любви собственный звук, им стал бы голос его мамы. — Я всегда буду защищать тебя, Гарри, — тихо прошептала она. — Моя любовь всегда будет защищать тебя.* * *
И снова прилив вынес его к свету. Сон — воспоминание? — вдруг распался... Гарри так и не успел досмотреть его, детали смялись и смазались, словно на абстрактной картине, в которой видишь очертания чего-то, а через секунду не видишь ничего. Свет будто вбирал Гарри в себя, и теперь он мог ясно отличить смутное ощущение собственного тела от глубокого сна. Тяжёлому его телу было тепло, но на сей раз Гарри смог открыть глаза. Белизна. Отовсюду бескрайняя, почти слепящая белизна. Кажется, он слышал ветер... нет; хотя это может быть шёпот... нет, нет; это уже до боли знакомый пронзительный звон... — Почему ты ушёл из дома родственников? Гарри медленно сел, щурясь в ярко-белое никуда. Он пытался найти того, кто с ним говорил, но вокруг было белым-бело. — Где ты? — с трудом спросил он. Горло явно отвыкло от разговоров. — Лорд Волдеморт не спрашивает дважды, — отрезали тем же острозаточенным голосом. — Что за вопрос такой: почему я ушёл? — нахмурился Гарри. — Мне что, нужно было дождаться тебя? Тишина. Гарри осторожно встал, и от этого подвига тут же закружилась голова. Тело казалось каким-то чужим, неестественным... Он был будто новорождённый оленёнок, делающий первые шаги на трясущихся ножках. — Где ты? — Гарри повторил вопрос и, обернувшись, увидел его. Лорда Волдеморта во всей его внушительной и ужасающей славе. Гарри с трудом сдержал испуганный вскрик — который вполне мог оказаться воплем — и неуклюже попятился от возвышающегося над ним Тёмного Лорда. Как же много изменилось с того раза, когда Волдеморт лично явился в его сон... Сейчас Гарри совсем не хотел умирать. Тёмный Лорд стоял неподвижно. Кроваво-красные глаза рассматривали Гарри, как примеряющийся к добыче хищник. Он вздрогнул. — Ты думал, я явлюсь за тобой в дом твоих родственников? — уточнил Волдеморт без единого намёка на интерес, будто спрашивал о прогнозе погоды на завтра. — Ты же знаешь, что это невозможно? Гарри почувствовал себя непроходимым тупицей, но постарался не показать этого. — Ну, да, в общем-то... но ты ведь собирался подослать ко мне Пожирателя Смерти и выманить из дома, будто это Дамблдор... Тёмный Лорд разглядывал его спокойно и невозмутимо. Гарри подождал немного, ощущая, как его обуревает дурное предчувствие. — Тем... тем письмом... — выдавил он, но Волдеморт опять ничего не сказал, только смотрел так же непроницаемо. — Ты... это же был ты, да? Письмо от Дамблдора?.. — голос Гарри вдруг стал на три октавы выше. Он вспомнил туго свёрнутый пергамент так ярко, что и вглядывающийся в него Тёмный Лорд, без сомнения, увидел его как наяву. Маска на бесчувственном лице дрогнула вместе с кончиками губ. И Гарри задохнулся от ужаса прежде, чем Волдеморт проговорил: — Похоже, Дамблдор оказал мне услугу. Я собственноручно пошлю ему открытку, выражающую мою глубокую признательность. У Гарри кружилась голова. — Нет... Он опять было попятился, но неуклюжие ноги подвели его. Гарри рухнул на колени, вцепился дрожащими руками в волосы и, крепко зажмурившись, неверяще покачал головой. — Нет, нет, ты лжёшь... — но он знал, что это правда. Он, сам того не желая, сбежал от Дамблдора и возможности остановиться на лето в Норе прямо в распростёртые руки Волдеморта... Безрассудный, тупой идиот... Гарри не знал, сколько просидел так: стенающий на полу над своей незавидной судьбой. А Волдеморт, похоже, просто наслаждался зрелищем. А как же, Мальчик-Который-Выжил валяется и дрожит у ног Тёмного Лорда. Гарри затошнило от отчаяния. — Все... все думают, что я мёртв? — глухо спросил он и, не открывая глаз, затаил дыхание в ожидании ответа. — Мысли и дела остального мира больше тебя не касаются. Гарри вскинул голову. Зелёные, горящие яростью глаза впились в холодные и равнодушные тёмно-красные. — И что, мать твою, это значит? — прошипел он. — Ты же не можешь просто запереть меня здесь и усыпить! Орден найдёт меня, они... Магия вздёрнула его с земли, и Гарри завис на уровне глаз Тёмного Лорда, руки — до жути знакомо — словно вросли в бока. — Я могу делать с тобой всё, что пожелаю, — проникновенно сказал Волдеморт и шагнул ближе к своей извивающейся жертве. — И поверь мне, Гарри, тебя никто... — он медленно погладил Гарри пальцем по щеке, и тот содрогнулся, — и никогда... — счастье, эта безумная, чистая радость вмиг смяла его собственные чувства, а Тёмный Лорд подался ещё ближе и выдохнул в самое ухо: — не найдёт. Гарри раздирало нездоровой смесью ужаса и желания, и Волдеморт расхохотался, когда его затрясло. Тёмно-красные глаза застыли на губах Гарри с той же жадностью, с которой они уже смотрели на них, когда Тёмный Лорд в последний раз обездвижил его магией. И до Гарри внезапно дошло, что от его вида — слабого, беспомощного, до смерти напуганного — Волдеморт... Он... Это возбуждало Тёмного Лорда. От нового осознания Гарри испугался ещё сильнее. — Н-н-нет... Т-ты не можешь... — жалко промямлил он. Но, похоже, эти мольбы прозвучали для Волдеморта музыкой: его похоть стала вдесятеро насыщеннее. Тёмный Лорд опять рассмеялся. — Чего не могу? — насмешливо протянул он, лихорадочно блестя кроваво-красными глазами. — Вне моих возможностей ничего не осталось... особенно когда дело касается тебя, Гарри. Уже — нет. Длинные бледные пальцы погладили его по лбу и зарылись в волосы, и будь эти пальцы чьими угодно другими, это нежное прикосновение могло бы показаться проявлением любви. Гарри ощутил, как теплеет внизу живота, и это было не его желание. Не его, не его. Но чем сильнее оно становилось, тем быстрее вытесняло его собственное отвращение. Это было так просто — невероятно просто — поддаться похоти Волдеморта. Тот усмехнулся зло, словно лукаво, и спросил: — Одолели смешанные чувства, Гарри? — П-пошёл т-ты, — выдавил Гарри, пытаясь высвободиться из магических пут и сохранить способность мыслить здраво. И проваливаясь по обоим фронтам. — Это твои чувства, н-не мои! Прекрати! — Ты никак не поймёшь, Гарри, — начал Тёмный Лорд, — мои чувства — твои. Твоя душа — часть моей. Ты мой... И здесь нечего прекращать. Он подался ближе; опасно, волнующе близко. Гарри мог поклясться, что видит собственное отражение в тёмно-красных глазах. В груди теснились желание и страх, и он чувствовал, как истончается надежда. — Пожалуйста, — выдохнул Гарри. Последняя отчаянная попытка. Волдеморт распахнул глаза и посмотрел на губы Гарри, прежде чем снова поднял взгляд. В нём прорастало какое-то новое неведомое Гарри ощущение. — Повтори, — тихо, почти утробно потребовал Тёмный Лорд. Гарри сам не знал, почему подчинился. — Пожалуйста, — теперь Волдеморт впивался в его глаза, как заколдованный. — Пожалуйста, я... п-прошу. Но чего он просит? Гарри не успел ответить на собственный вопрос, губы Тёмного Лорда накрыли его губы. Поцелуй поразил, как сошедшая с небес молния, заставившая его мир полыхнуть. Гарри больше не мог сопротивляться. Его до самых недр души поглотило лихорадочное жаркое желание Волдеморта. Он не хотел ничего, кроме языка Тёмного Лорда — неожиданно тёплого и сладкого — на своём языке. Всепоглощающая одержимость. Восхитительно. Мальчишка — его. Мальчишка останется с ним навечно. Да, да, да... Гарри горел. Но несмотря на то, что ему почти до крови прикусили губу, несмотря на то, что он застонал и ответил на поцелуй, пытаясь перехватить немного инициативы, мир вокруг начал темнеть. Белизну заволокло туманом, и Гарри понял, что его снова уносит на волнах глубокого сна... Волдеморт отстранился, и Гарри услышал его смех словно издалека. Он сонно заморгал и поднял взгляд. Пронзительные тёмно-красные глаза горели не только похотью, но и весельем. Лицо Тёмного Лорда — да и весь силуэт — расплывалось. — Сладких снов... — прошептал он, медленно растворяясь во тьме. Державшая Гарри магия пропала, и он начал падать... Всё ниже и ниже...* * *
Сверкнула молния, и Гарри открыл глаза посреди шторма. По лицу больно хлестал дождь. Он сощурился, пытаясь сориентироваться — капли воды отскакивали от очков, позволяя смотреть сквозь циклон — затем покрепче перехватил древко метлы и глянул вниз. Гарри наконец понял, где он. Поле для квиддича. Кольца внизу виднелись смутно, но это определённо были они. Вокруг сновали размытые силуэты красных и жёлтых цветов, отслеживающие квоффл... В голове щёлкнуло. Это же тот самый роковой матч против Хаффлпаффа на третьем курсе, когда Гарри едва не расшибся насмерть из-за... Стоило об этом подумать, и он их почувствовал. Дементоры. Сомкнувшийся на нём холод был хуже бушевавшей вокруг непогоды. Гарри развернулся на метле им навстречу, их плавно — вопреки шквальному ветру — развевающиеся чёрные одежды казались жуткими и в то же время завораживающими. Они летели к нему с нечеловеческой охотничьей грацией, тёмная ткань скрадывала их туловища, словно эти твари существовали сейчас вне великого шторма. На краю сознания забрезжил помост, и Гарри буквально кожей ощутил прикосновение изодранной ткани... Сириус падает сквозь Завесу... Он слышит крик: собственный душераздирающий вопль, когда крёстный не появляется с другой стороны тонкой арки, когда не возвращается из неё, чтобы и дальше сражаться... Люпин говорит, что уже слишком поздно, что он ушёл... Дементоры приближались. Их стало ещё больше, и Гарри показалось, что вот прямо сейчас он сорвётся с метлы и полетит вниз... «Нет», — с внезапным ожесточением подумал он. Ему больше не тринадцать; теперь он сильнее, лучше; Гарри нащупал в кармане мантии палочку... — Expecto Patronum! — заорал он, рассекая ею воздух. Из кончика засочился серебристый туман, и приближающиеся дементоры тут же нерешительно замерли... Но дымка быстро поблекла и растворилась. «Нужно счастливое воспоминание, — выговорил себе Гарри. — Думай о чём-нибудь хорошем...» Но на ум ничего не шло. Чему радоваться? Его похитили, заперли где-то из-за его же непроходимой тупости... Он всех подвёл... Никто его не найдёт; он навечно застрял в своих кошмарах... И некому его спасти... «Моя любовь всегда защитит тебя». Голос пробился невесть откуда, но перед глазами встало словно давно забытое, потерянное воспоминание: рыжие волосы и знакомый запах... Тепло и безопасно... Слова его мамы... — Expecto Patronum! — снова проревел Гарри, весь сосредоточившись на смутном воспоминании о неоспоримой любви, и разом выдохнул. Из палочки появился величественный, лучащийся светом олень. Дементоры бросились врассыпную, и Гарри рассмеялся их неуклюжему отступлению; патронус кругами гарцевал прямо в воздухе. В голову пришла внезапная мысль. — Сириус! — закричал Гарри и камнем рухнул вниз: к трибунам. Рядом, как неугасающий маяк надежды, летел олень. Гарри увидел его ровно там, где ожидал. В прошлом он принял его за Грима, но теперь Гарри знал, крёстный выбрался посмотреть за его игрой. В сердце расцвела радость, словно кто-то чиркнул спичкой и разжёг в нём огонь. Гарри больше не чувствовал холодного кусачего дождя. — СИРИУС! — взревел Гарри, но ветер унёс его крик. Он подлетел ближе, и огромный пёс как будто догадался о чём-то: он навострил уши, склонил голову набок... …и бросился бежать. — Стой! Сириус! СТОЙ! — кричал Гарри, понимая, что его не услышат за воем ветра. Патронус замерцал. На четырёх ногах Сириус оказался невероятно быстрым. Гарри едва поспевал за ним на метле, хотя проблема по большей части была в том, что чёрную собаку не так-то просто разглядеть на тёмной земле, да и спрятавшееся за свинцовыми тучами солнце всё вокруг окрашивало в серый. Гарри щурился, по венам разливался страх, пока он отчаянно рыскал взглядом по земле... Патронус растворился. Нет, Гарри найдёт его, Гарри увидит крёстного ещё раз... Вон там. Он заметил мчащуюся к Визжащей Хижине тень. Гарри почти лёг на метлу, но всё равно не успел. Сириус нырнул в туннель, проворно увернувшись от Гремучей Ивы. Гарри подлетел чуть ближе, приземлился и, отбросив метлу в сторону, бросился мимо хлещущих совсем рядом ветвей к тайному проходу. Он едва успел. Устремившаяся за ним ветка ударила в землю в дюйме от головы. — Сириус! — снова позвал Гарри, пробираясь глубже со всей доступной ему скоростью. Внутри было темно, но он даже не достал палочку, чтобы осветить себе путь, лихорадочно ощупывая проход руками. Гарри рвался вперёд, пока кончики пальцев не царапнули деревянный пол под Визжащей Хижиной. Он толкнул его вверх, старые половицы натужно заскрипели... и Гарри ввалился внутрь, тут же выхватывая палочку. — Lumos! Комнату залил свет. Это была не Визжащая Хижина. Впрочем, этому можно было даже не удивляться, ведь именно сюда его упорно приводили кошмары. Но сердце всё равно бешено заколотилось в груди, пока Гарри оглядывался в до жути знакомом зале. — Сириус! — позвал он, вставая на ноги. Паника поднималась в нём, как вода в запертой комнате, грозясь утопить, но Гарри старался сохранить хоть толику хладнокровия. Он найдёт крёстного; он ещё раз с ним поговорит... Гарри дёрнулся, услышав поступь лап по полу, и, мигом обернувшись, заметил, как в открытую дверь вошла огромная собака. — СТОЙ! — Гарри бросился за ней: он поймает Сириуса прежде, чем дверь закроется, он должен, иначе... Дверь захлопнулась прямо у него перед носом, и они закружились все разом... Гарри отшатнулся, затаив дыхание, пока они наконец не остановились. За которую из дверей вышел Сириус? Он не знал, не знал... Сердце стучало в висках, Гарри распахнул дверь наугад и бросился внутрь. И, разумеется, оказался в Комнате Смерти. — Сириус? — тихо позвал Гарри. Его ломкий голос эхом пронёсся по огромному залу. Он осторожно подошёл к каменной арке. Завеса почти интригующе всколыхнулась, а голоса зашептали мягко и успокаивающе: «Гарри... Гарри... Гарри...» Что произойдёт, если он пройдёт сквозь неё сейчас? И снова Гарри ощутил эту влекущую невидимую силу. Сириус ушёл за Завесу... Что, если на той стороне — не смерть?.. Что, если за ней нечто иное... Как и много раз до этого, Гарри стоял перед аркой на помосте. Кожи касалась развевающаяся ткань, и он закрыл дрогнувшие веки. Манящие голоса окружили его притягательной, но ненавязчивой музыкой... «Гарри... Гарри...» Потом шёпот смолк. Его оглушила абсолютная тишина; Гарри словно оказался в вакууме. Сердце пропустило удар, и только он открыл глаза, как что-то больно схватило его за лодыжку. Из-за Завесы вырвалась мертвецки бледная рука и судорожно вцепилась ему в ногу. Гарри заорал, извернулся и свалился с помоста, задом отползая подальше и не сводя глаз с появляющегося из-под ткани нечто. Оно выползало медленно, дёргано и как-то очень не по-человечески. Очередной крик встал поперёк горла, когда из-за Завесы показалась и голова со всклокоченными длинными чёрными волосами... Глаза у существа были совершенно белыми. А восковая, почти прозрачная кожа на измождённом лице облезала на черепе и местами казалась подгнившей. Существо низко, гортанно застонало... И быть может, оно и не видело ничего, но когда молочно-белые глаза остановились на Гарри, он оцепенел от страха. Из-за Завесы упорно выбирался труп крёстного. Гарри не находил в себе сил пошевелиться; ужас парализовал его, он будто прирос к полу под собой. Сириус подползал всё ближе, неестественно двигая полуразложившимися конечностями, словно в его теле не было ни одного целого хряща. Локти у него выгибались не в ту сторону, шея прокрутилась до совершенно дикого положения, а когда он открыл рот и страшно, влажно застонал, челюсть его повисла так, будто держалась на одной коже… — О, дорогой. Гарри готов был встретить в этом кошмаре кого угодно. Но не её. В дальнем конце зала показалась спокойная и невозмутимая Луна Лавгуд. Она вся была в жёлтом, как яркое солнышко. В волосы за ухом был вплетён подсолнух. Гарри растерянно вытаращился на неё. — Здравствуй, Гарри, — приблизившись, вежливо поздоровалась она. Гарри уже готов был закричать, предостеречь, сделать хоть что-нибудь... но когда он обернулся к искорёженному трупу, то буквально онемел. Крёстный пропал! — Ты тоже кого-то видел? — Луна села на пол рядом с ним. Она настолько не подходила этой тёмной мрачной Комнате Смерти, что это одновременно было и как-то дико, и приятно радовало глаз. — Знаешь, мне кажется, они обычно просто прячутся и стараются заманить тебя за собой. Но если остаться здесь надолго, то начинаешь видеть всякое. — Я... — мысли скакали в голове как бешеные. Луна же накручивала на палец длинную белую прядь и казалась почти скучающей. — Что... Почему ты вся в жёлтом? Гарри и сам не знал, зачем спросил это. Это что, было так важно сейчас? — Я? — Луна моргнула, перевела на него взгляд, потом посмотрела на себя и опять на него. — А, ну да. Это логично. Цвет солнца — цвет удачи, а тебе она пригодится. Она улыбнулась, встала и протянула ему руку. Гарри и не догадывался, как его трясёт, пока не сжал её ладонь. — Спасибо, — пробормотал он, и Луна, не отпуская, потянула его к двери. — Интересное это место, да? Отдел Тайн, — Гарри не сказал бы, что «интересное» — подходящее слово, но всё равно кивнул. Мысли никак не хотели приводиться в порядок. — Но... но это ведь просто сон. Они подошли к выходу из Комнаты Смерти. Гарри потянулся к ручке, провернул её и оказался перед знакомым уже белым миром. — Сны, знаешь ли, бывают очень важны, — с укором заметила Луна. — Нельзя недооценивать их силу. Ты и не представляешь, сколько власти у человека во сне. Думаю, сны бывают даже более реальными, чем то, что происходит с нами, когда мы не спим. Вот, — она достала из волос подсолнух, осторожно положила ему на ладонь, а потом отступила на шаг. — На удачу. — Ты не со мной? — она что, хотела остаться в комнате с этой зловещей каменной аркой? — Нет. Мне с тобой нельзя, — произнесла Луна, будто объясняла нечто очевидное. У Гарри сердце оборвалось, Луна Лавгуд в ярко-жёлтом платье казалась ему надёжнее патронуса. — Сегодня я должна остаться здесь. Я уверена, — она оглянулась на помост. Свет из-за открытой двери с каждой секундой становился всё ярче. — Но... — Иди, Гарри. И помни... В твоих снах сила на твоей стороне, — улыбнулась Луна. Гарри не знал, то ли сам попятился в проход за спиной, то ли свет подполз к нему и утянул за собой. Но он видел, как Луна выцветает в этой ослепительной белизне. Та будто размывала светловолосую девушку в жёлтом. — Удачи, — мягко произнесла Луна и исчезла.* * *
Пальцы Гарри неспешно, но выверенно касались клавиш. Белых, чёрных, безупречных. Они были гладкими, как стекло, а тишина так и ждала музыки. Сперва одна нота. Она навеки впечаталась в пустой белый мир. Потом — другая. И вот пальцы уже легко порхают, словно Гарри всю жизнь играл эту непростую мелодию. Он довольно улыбнулся; все его страхи и несчастья складывались сейчас в навязчивый мотив. В песню, которая никогда не видела свет и — внезапно подумал Гарри — которой не суждено было его увидеть, ведь она существовала только в его кошмарах. Мелодия стала мрачнее. Гарри, сам того не сознавая, растворившийся в звучании фортепиано, без слов подпевал нотам. Кажется, он готов был играть это вечно. — ...фортепиано? К этому времени Гарри уже почувствовал присутствие Волдеморта. Ощутил, что за ним наблюдали, но не подал вида, полностью отдавшись музыке. Он вообще был удивлён, что Тёмный Лорд не прервал его сразу, как появился. — Да, — Гарри не поднял взгляда и продолжил играть. — С чего вдруг это тебя заинтересовало? Гарри с трудом сдержал ухмылку. Он не сомневался, что Волдеморт задаст этот вопрос. Интерес Тёмного Лорда к его досужим увлечениям согрел приятным осознанием. Ведь это лишний раз подтверждало то, о чём Гарри и сам уже догадался. — В детстве, — начал он, не отрывая глаз от клавиш под пальцами, — в начальной школе у меня был замечательный учитель музыки. Славный старик и единственный, кто не делал вид, будто меня и вовсе не существует, единственный, кто хвалил меня за успехи. А ведь остальные учителя даже в глаза мне не смотрели... ладно, неважно. Он так здорово играл на фортепиано, что мне тоже захотелось научиться. Мне хотелось этого больше всего на свете, и я попросил тётю с дядей записать меня на занятия, — Гарри рассмеялся, сам удивляясь своему холодному и безрадостному голосу. Он не закончил рассказ, а Волдеморт не спрашивал. Гарри продолжал играть. Тёмный Лорд стоял перед ним, слушал и смотрел. Текли минуты, и у Гарри на губах расплылась широкая ухмылка. Музыка вдруг стала резкой, почти иступлённой. — Почему ты улыбаешься? Гарри разразился лающим смехом. — Почему ты здесь? — ответил он вопросом на вопрос, ощутил, как в нём зашевелилось глухое раздражение Волдеморта, и расхохотался ещё громче. — Почему впустую тратишь время? Здесь, в моём сне? Если ты запер меня там, где никто не найдёт, почему просто не оставишь в покое? У тебя ведь явно дел невпроворот, мир сам себя не захватит. Но ты, похоже, спишь сутками напролёт, лишь бы приходить сюда, — от последних слов его обожгло гневом, Гарри задушил грудной смех и продолжил: — Я скажу тебе, почему, — он наиграл лёгкую игривую мелодию и впервые за это время посмотрел на Тёмного Лорда поверх фортепиано, а потом широко улыбнулся. Бледное лицо напротив казалось бесчувственной маской, но багровые глаза рассматривали Гарри жадно, почти голодно. Волдеморт возвышался над ярко-жёлтым подсолнухом, который лежал на крышке фортепиано, и будто произрастал из него. Гарри улыбнулся шире. — Ты одержим мной, Том, — произнёс он, выговаривая каждое слово с отчётливым весельем. Лицо Тёмного Лорда исказилось от бешенства, и Гарри ощутил натиск его диких чувств: злость, горечь и... ах, а вот и он: стыд... обжигающий стыд, ведь это была чистая правда... Гарри рассмеялся в открытую и снова заиграл, громче и громче, почти срываясь в крещендо и внимательно следя за своими пальцами на клавишах. Белых, чёрных, безупречных. Он знал, что Волдеморт что-то говорит: кричит и сыплет страшными угрозами... но это — сон Гарри, и если он не хочет чего-то слышать, он не услышит. Здесь вся сила в его руках. Гарри недобро улыбнулся: да, он мог не слушать Тёмного Лорда, но его, Гарри, слова... Волдеморт вынужден будет услышать. — Ты одержим мной.