Мой

В ушах звенело. Сперва Гарри решил, что этот звон — протяжный, пронзительный, граничащий с визгом — идёт откуда-то снаружи. Он медленно моргнул, прогоняя дрёму, и потёр глаза тыльной стороной ладони. Мир казался смазанным пятном. Звон и не собирался стихать, пока он нащупывал очки на прикроватном столике. Что ему снилось? Кажется, это было что-то... важное. Как ни странно. Гарри нахмурился и попытался вспомнить детали, пока цеплял на нос очки. Всё вокруг тут же обрело чёткость, вот только сон следовать этому примеру не желал. Гарри накрыл уши ладонями, пытаясь хоть как-то спастись от оглушительного звона, и тут звук и впрямь пошёл на убыль, как нота, взятая на ксилофоне, сперва невыносимо высокая, а потом — словно её эхо. Гарри замер, заворожённо вслушиваясь; кажется, он слышал за ней голос... Его привёл в себя звонкий цокот по стеклу. Он резко сел и, к собственному удивлению, увидел за окном огромную сову. К её лапе был привязан свиток, исписанный яркими изумрудными чернилами. Гарри так быстро подорвался с кровати, что едва не свалился на пол. «Я приду за тобой», — забрезжили на краю сознания неясные, похожие на недавний звон в ушах слова. Он распахнул окно и поспешно отвязал крепко скрученную записку с нахохлившейся совы. Ему снилось, что Дамблдор его заберёт? Спасёт от отвратительно монотонной жизни у Дурслей? Гарри неуклюже развернул пергамент, и впервые за много недель у него появился проблеск надежды. Сова укоризненно ухнула и влетела в комнату, примостившись у блюдца с водой для Хедвиг. Гарри не отрывал глаз от письма.

Дорогой Гарри, если ты не возражаешь, я хотел бы забрать тебя с Прайвет Драйв, 4 в 11 вечера этой пятницы и сопроводить в Нору, куда тебя пригласили провести оставшиеся летние каникулы. Если ты не будешь против, я надеюсь на твою помощь в одном деле по дороге. Подробности объясню при встрече. Пожалуйста, ответь этой же совой. Надеюсь увидеть тебя в пятницу. Искренне твой, Альбус Дамблдор.

Гарри застыл, распахнув глаза. На секунду — восхитительную секунду! — на губах его появилась самая настоящая улыбка. Дамблдор придёт за ним. «Я приду за тобой». И снова вспомнились те слова, но теперь он знал, чьи они. Обрывки сна возвращались вспышками воспоминаний... Помост, коснувшаяся кожи ткань и красные, красные глаза... Гарри выронил письмо, как будто обжёгшись, и не успело оно коснуться пола, он уже знал: ловушка. Это ловушка. Гарри помнил сон — кошмар — урывками, но голос точно принадлежал Волдеморту. Это он обещал прийти за ним, а не Дамблдор... Гарри, наверное, заглянул в мысли Тёмного Лорда… а потом случайно увидел во сне проблеск его очередного коварного плана... и вот перед ним письмо от Дамблдора. Гарри уставился на кусок пергамента, будто боялся, что тот вот-вот подскочит и швырнёт в него убивающим. Сова в другом конце комнаты нетерпеливо ухнула, и совершенно забывший о ней Гарри вскрикнул. Потом он откашлялся, осторожно поднял с пола письмо и положил его на стол. «Возьми себя в руки, — уговаривал себя Гарри, — не взорвётся же оно». По крайней мере, он на это надеялся. Мог ли Волдеморт достать его через письмо? Очень вряд ли, иначе это стало бы огромной дырой в охранных чарах. Но разве не искал бы Тёмный Лорд способ их обойти? Хм, а может, и правда не искал, в последний год он словно бы притаился... Так, ладно, если это не он, то кто? Гарри ни за что не поверит, будто письмо от Дамблдора. Нет, нет и нет. Директор никогда на его памяти не появлялся в доме Дурслей. И забрать его отсюда всего через несколько недель с начала каникул? Гарри ни за что бы этого не позволили... Слишком хорошо для правды. Сова ухнула ещё раз, перелетела комнату и уселась у него на плече, требовательно щёлкнув клювом возле уха. Ах да, в письме просили ответ. «Точно — ответ», — горько подумал Гарри и быстро нацарапал «да» на подвернувшемся под руку кусочке пергамента. Сова вылетела в распахнутое окно, и он смотрел, как она растворилась в небе. Уже скоро рассвет, и на ум ему приходило только лишь одно решение. Нужно убираться с Прайвет Драйв. Сегодня. Хедвиг ещё на охоте, но она скоро вернётся... Написать Рону? Или Гермионе? «Да нет же», — одёрнул себя Гарри. Почту наверняка отслеживают, и если он напишет друзьям, Волдеморт поймёт, что он знает, и будет действовать быстрее... Но как Тёмный Лорд вообще собрался это провернуть? Гарри заметался по комнате, задумчиво покусывая нижнюю губу. Он не явится прямо сюда из-за маминой защиты... Может, он подошлёт Пожирателя под оборотным? Что, если Волдеморт раздобыл где-то длинный седой волос директора?.. Перед ним мигом предстала Беллатрикс на пороге дома Дурслей, прикидывающаяся бородатым стариком с блестящими голубыми глазами. Это ведь для Волдеморта не внове, кивнул себе Гарри, вспоминая Барти Крауча-младшего. Совсем поехавшего, да, но вместе с тем — гениального... Гарри звучно сглотнул и принял решение: нужно бежать. В чемодан вперемешку полетели книги, перья, одежда — всё, что могло пригодиться. Прошло минут десять, прежде чем Гарри застыл, настигнутый осознанием: он ничего из этого не сможет взять. Ему шестнадцать, и на нём След. А тащить за собой огромный, неподъёмный чемодан без магии... этот балласт может буквально стоить ему жизни. Гарри зачесал волосы пятернёй. Мысли в голове бились в истерике, а он прикипел взглядом к невинно лежащему на столе письму. Хедвиг возвестила о своём приближении тихим уханьем и спланировала в комнату. Заметив, что хозяин в раздрае, она не подлетела к воде у клетки, а осторожно приземлилась на его плечо. Её большие янтарные глаза могли бы показаться обеспокоенными, но она была слишком близко, не говоря уж о дохлой крысе у неё в клюве. Хедвиг снова гортанно ухнула. И Гарри, сдерживая отвращение к покачивающейся тушке, осторожно пересадил сову на предплечье. — Славная добыча... послушай, Хедвиг. Я хочу, чтобы ты улетела отсюда. Кое-что произошло. Отправляйся в Нору, но не сразу. Полетай сперва где-нибудь, если за тобой вдруг следят... Сделаешь это для меня? — обеспокоенность в её глазах сменил упрёк. Гарри застонал. — Хорошо-хорошо, сначала поешь, но быстро. Всё это очень серьёзно. Обиженная сова примостилась на жёрдочке в клетке, а Гарри опустил взгляд на чемодан и творящийся там бардак. «Ладно, — подумал он. — Только самое необходимое». Достав лёгкий рюкзачок, Гарри упаковал в него смену одежды, зубную щётку и ещё парочку туалетных принадлежностей, карту Мародёров и мантию-невидимку. Палочку он для надёжности сунул в задний карман. План действий Гарри составил прямо на ходу, так что рюкзак на плечи он закидывал уже с твёрдым пониманием того, что собирается делать. — Тогда отправляйся. Увидимся в Норе, — сказал он Хедвиг, которая уже разделалась с добычей и теперь пила воду из блюдца. Перспектива лететь куда-то после затянувшейся ночной охоты явно не воодушевляла её, но она согласно заклёкотала, приземлилась ему на плечо, ласково ущипнула за ухо и вылетела в окно. Гарри улыбнулся ей вслед с горькой нежностью. Он ещё раз взглянул на письмо «Дамблдора». Волдеморт хорошо подготовился: зелёные чернила, убористый почерк с наклоном, витиеватые, осторожные формулировки... что ж, этого и следовало ожидать. Гарри сверкнул глазами. Если подумать, удар был подлый даже для Тёмного Лорда. Внушить надежду, будто за него переживают; будто директор явится на порог дома Дурслей и отправит его в Нору до конца лета... — Хорошая попытка, — сказал Гарри пустой комнате и вдруг кое-что осознал. Впервые за последние недели он... что-то чувствовал. Ведь со дня возвращения на Прайвет Драйв в нём царило только одно — безразличие. Оно было куда хуже депрессии прошлого лета, когда Гарри ночами оплакивал трагическую смерть Седрика Диггори, которая целиком и полностью была на его совести... когда ему снились кошмары о кладбище и призраки родителей... Этим летом всё было по-другому. Гарри казался себе марионеткой, которой посреди представления обрезали ниточки, и теперь он бесформенной грудой валялся в ослепительном свете прожектора. А зрители застыли и всё ждали, когда «Избранный» поднимется и отыграет свою роль, но Гарри не мог подняться. Нет, не так — не хотел. Но что-то в том кошмарном сне словно... зажгло в нём искру. Гарри изо всех сил пытался вспомнить это что-то, но вспомнить никак не выходило, и это злило. Перед глазами мелькали смазанные образы: помост, голос, красные-красные глаза и... счастье. Дикое счастье... «Потому, что он поймал меня», — понял Гарри. Волдеморт радовался тому, что загнал Мальчика-Который-Выжил в угол. Гарри усмехнулся и зашагал к двери. «Что ж, но в действительности я ведь свободен», — подумал он, бесшумно спускаясь по лестнице. Не хватало ещё разбудить «родственничков» и объяснять им, что Гарри уходит. Навсегда. Воздух на улице овеял лицо прохладой. Он вдохнул поглубже, восхищённо рассматривая занимавшееся рассветом небо. Восходящее солнце окрасило его в пастельные розово-золотые тона. «Я приду за тобой». Если подумать, эти слова, то и дело эхом отдающиеся в голове, звучали как-то не угрожающе, а... заботливо? Словно Волдеморт спутал зловещую угрозу с успокаивающим обещанием. Гарри не удержался и рассмеялся, сворачивая в пустой переулок. Забота? Тёмный Лорд? Он опять хохотнул и только тогда понял, что это первый его смех за много недель. «Пошлю Волдеморту открытку», — решил Гарри, вскидывая волшебную палочку для вызова Ночного Рыцаря. Он чувствовал себя живым. Из ниоткуда вдруг вынырнул автобус дикой фиолетовой расцветки, свернул на углу и понёсся прямо на Гарри. Колёса завизжали, и огромная махина замерла в дюйме от его руки. Улыбка ещё не сошла с губ, когда распахнулась дверь и явила знакомую физиономию Стэна Шанпайка. — ...вуйте, сэр, как... — он замолчал на полуслове, разглядев, кто перед ним, и выпучил глаза. — Гарри Поттер! Гарри по привычке потянулся к волосам, уже напрасно пытаясь прикрыть ими шрам. Искренняя секунду назад улыбка стала натянутой. — Здравствуйте, Стэн. Рад вас видеть, — поздоровался он. Стэн схватил его за свободную ладонь и затряс её с излишним, по мнению Гарри, энтузиазмом. — Гарри Поттер! — повторил Стэн, улыбаясь во весь рот. — И зачем же ты сигналишь Ночному Рыцарю? Уж ты-то можешь позволить себе колымагу получше, а? — и он указал большим пальцем на дребезжащий автобус. Гарри с трудом вырвал руку из крепкой хватки и застенчиво поскрёб затылок. — Хм, ну, да. Но мне очень нравится ваш автобус. — А говорят, все знаменитости снобы, — рассмеялся Стэн и хлопнул его по плечу. — Куда двигаем? — Лондон. — Диагон-Аллея? Гарри кивнул, и Стэн снова расплылся в зубастой улыбке, продолжая восторженно пялиться на него. Гарри переступил с ноги на ногу и окинул многозначительным взглядом рокочущий мотором автобус. — Эм... До Стэна дошло. — Да, конечно! Запрыгивай на борт!.. Чёрт, да все рехнутся, когда прознают... Последние тихие слова, похоже, не предназначались для ушей Гарри, и он сделал вид, будто действительно их не услышал. Стараясь держаться от кондуктора на расстоянии, Гарри кивнул ему и водителю Эрни — кажется, так звали этого старика, похожего на сову из-за круглых очков с невероятно толстыми стёклами — и взбежал на верхний этаж. Стэн пришибленно замер: он, наверное, ждал, что они поболтают. Салон был почти пуст, и обрадованный Гарри негромко выдохнул, усаживаясь у окна и опуская на колени рюкзак. Автобус задёргался, трогаясь с места — Гарри едва не слетел на пол от этих рывков — и понёсся прочь от Прайвет Драйв, Дурслей и кошмарного, кошмарного лета. Когда они набрали скорость, он, наконец, смог откинуться на спинку кресла, не боясь вылететь из него. Похоже, Ночного Рыцаря в такую рань тормозили нечасто. Гарри покрепче прижал к груди рюкзак. Что ж, первый пункт плана выполнен. По прибытии на Диагон-Аллею он направится прямиком в главную общественную совятню и напишет Рону в Нору. Уж оттуда слать письма должно быть безопасно. Или — в голову вдруг пришла совершенно гениальная мысль — можно сразу пойти в Министерство. Там он встретится с мистером Уизли, а тот после работы заберёт его в Нору... Автобус вдруг резко затормозил, и Гарри в последний миг успел вцепиться в ручки кресла. «Просто чудо, что на этом хоть кто-то ездит», — подумал он, снова устраиваясь поудобнее. Удовольствие, прямо скажем, сомнительное. Но, похоже, Ночного Рыцаря как раз кто-то вызвал: за окном был явно не Лондон, а какой-то маленький городок. Гарри задумчиво рассматривал своё отражение, по-прежнему крепко цепляясь за кресло, чтобы не свалиться от резкого — и наверняка скорого — старта. Собственные ярко-зелёные глаза за стёклами очков иногда нервировали даже его самого. Неудивительно, что все первым делом обращали внимание на них и вспоминали о глазах его матери. Их пронзительный цвет временами казался каким-то неестественным. В окне вдруг отразилось какое-то движение у него за спиной, и Гарри замер. Он не слышал, чтобы к нему кто-то подходил, но в отблеске оконного стекла он увидел его чётко, как во сне... в кошмаре... Вперившийся в него кроваво-красный взгляд. Гарри вскочил — рюкзак полетел на пол — и, выхватив палочку, обернулся так резко, что закружилась голова. Сзади никого не оказалось. К горлу подкатила тошнота напополам с паникой, и он шагнул к лестнице. Может, ему померещилось, может, просто воображение разыгралось, но... Гарри застыл на первом этаже автобуса. Обмер, не дыша, словно кто-то разом выбил из лёгких воздух. Водитель Эрни был мёртв. Непоправимо мёртв. Он бесформенной грудой лежал на полу, глядя куда-то пустыми, увеличенными линзами очков глазами. Над стариком с высоко поднятой палочкой стоял невозмутимый Стэн Шанпайк. Он отрешённо повернулся к Гарри и прицелился в него. В голове щёлкнуло, и Гарри мигом вскинул собственную палочку: — Expelliarmus! Но Стэн отразил заклинание, и только Гарри приготовился к очередному броску, на него вдруг — почти сшибая с ног — хлынули чужие чувства. Счастье. Гарри попятился, а в сердце его — проникая в саму душу — уже расцветала дикая радость. Стэн подошёл ближе, не опуская палочки, но и не пытаясь напасть. Гарри хотел было бросить очередное заклинание, но голова кружилась так сильно, что мир заплясал перед глазами... На секунду ему даже показалось, что автобус опять тронулся с места. Гарри отступил ещё на шаг, понимая, что вот-вот упадёт, как вдруг вжался во что-то за спиной. Он не успел оглянуться, а его уже так крепко обнимали за талию, что он даже пошевелиться не мог. Безумная радость пропитала с головы до пят, вытесняя его собственный ужас от осознания произошедшего. Они возвращались вспышками. Воспоминания о сне, о кошмаре, о видении. Чёрная мантия, белая кожа и красные-красные глаза; а вот он беспомощно висит в воздухе, почти ощущает прикосновение большого пальца к губам, чувствует на себе голодный взгляд... То, что произошло потом, навеки выжглось у Гарри в памяти. Последнее чёткое воспоминание. Ясное осознание. — Я же обещал, что приду за тобой, мой хоркрукс... Шёпот в ухо и сопровождающий его смех не позволили усомниться в том, кто стоит за спиной. От высокого, почти страстного шипения Лорда Волдеморта, выдохом коснувшегося уха, сердце в груди замерло. Гарри открыл рот, сам не зная, закричит он или рассмеётся — слишком уж сильно наслаивались на него чувства Тёмного Лорда — но не успел выдавить ни звука. Последнее слово, произнесённое ласковым, успокаивающим шёпотом, выключило его будто по щелчку пальцев. — Спи. Тьма. Необъятная, чёрная и удушливая. Поглотила его целиком.