3.
30 декабря 2021 г. в 22:20
Прохладный воздух летнего вечера обдал раскрасневшееся от волнения лицо Марко, когда тот, скрипнув дверью террасы, вышел на улицу. Кирштайн, облокотившись на деревянные бортики, стоял ко входу спиной и, выпуская клубы дыма, задумчиво вглядывался в темноту собственного садового участка.
— Дядя Жан? — позвал Марко, приближаясь к мужчине и, вставая рядом с ним, прижался спиной к бортам.
— Не тот Браун, так этот, — ворчливо заметил Жан, избавляясь от окурка и, не медля, доставая очередную сигарету.
— Огня? — улыбнулся Марко, чиркая зажигалкой.
Жан сощурился, наклоняясь к его рукам, огонёк сверкнул в серых глазах, из зажженной сигареты потянулась струйка дыма.
— И давно ты дымишь? — затянулся Кирштайн, наблюдая за тем, как Марко, следуя его примеру, прикуривает собственную сигарету.
Убрав зажигалку в карман, блондин, расправив плечи, исподлобья взглянул на Жана. Волнение в его голосе пропало, словно уединенная обстановка и дымящаяся сигарета придавали ему уверенности для предстоящего разговора.
Выдохнув очередной клуб дыма, Жана пронзила мысль о том, как чертовски сильно вымахал этот парень напротив него. Казалось, ещё вчера неразлучная троица едва доставала ему по пояс, а теперь…
Марко не уступал в росте даже ему самому, а Жан, подобравшись к двадцати годам, вымахал выше даже Райнера, о чем частенько любил напоминать закадычному другу, насмешливо называя его «малышом». Хитч, смеясь, просила Жана не торопиться с выводами, от чего щеки Райнера тут же вспыхивали огнём — блондинка не отличалась излишней стеснительностью, в отличии от сдержанного в эмоциях Брауна.
К тому же, Марко был почти полной копией отца — за исключением чуть более вздернутого кончика носа и лисьего разреза глаз, доставшегося ему от мамы вместе с их цветом.
Неудивительно, что Марко Браун пользовался популярностью среди дам — он вырос видным парнем с добрым сердцем, и, наверное, Жан бы даже смог понять Сашу, если бы не думал, что ей все ещё шесть лет и она все ещё, падая с велосипеда, закусывает губу, лишь бы не заплакать и не опозориться перед мальчишками, но, ощутив крепкие объятия отца, даёт волю слезам.
— Ты же сам застукал меня с сигаретой в шестнадцать лет, — голос Марко вырвал Жана из размышлений о минувшем прошлом.
— Точно… — рассеяно согласился он. — Сколько с тех пор прошло? Кажется, лет семь?
— Восемь, если быть точнее, — заметил Браун.
— Восемь… — приподнял бровь Жан, удивляясь скоротечности времени. — Неужели вы с Сашей действительно так выросли? Давно ли вы рассекали по этой лужайке, едва справляясь с собственными ножками?
Жан мог поклясться, что почти видит эту неразлучную троицу, резвящуюся на траве у дома Кирштайнов, вечно разбивающих свои коленки и устраивая всевозможные шалости.
— Да уж… — улыбнулся Марко, наблюдая за переменами в лице мужчины.
— НЕ ДУМАЙ, ЧТО ИЗ-ЗА ЭТОЙ ТРОГАТЕЛЬНОСТИ Я РАЗРЕШУ ТЕБЕ ВЗЯТЬ ЕЕ В ЖЕНЫ, БРАУН! — взревел Жан, понимая, что, кажется, потерял лицо.
Марко, затушив сигарету, развернулся корпусом, копируя позу Жана. Сделав несколько глубоких вдохов, он сказал без лишних обиняков:
— Я люблю Сашу. А ей надоело скрываться и делать вид, что ничего не происходит.
Жан опешил от честности Брауна и простоты, с которой он сказал ему о таких вещах.
— И давно вы?… — почти смутился он.
— Последние четыре года, — усмехнулся Марко.
— Вы делали из меня идиота четыре года?… — не переставал удивляться Жан, вспоминая собственные надежды о том, что увиденный им поцелуй полугодовалой давности ничего не значит.
— Ну… — ещё шире улыбнулся Марко, отводя взгляд.
— Боже, моя маленькая принцесса Саша… — наигранно всхлипнул Жан, впиваясь пальцами в дерево бортиков.
Марко поёжился от дуновения прохладного ветерка. Нужно было, последовав примеру дяди Жана, накинуть на плечи кардиган, подаренный ему четой Арлертов на Новый Год.
— Она не перестанет ей быть, — заметил Браун, надеясь тем утешить мистера Кирштайна.
— Заткнись, Марко, — поморщился Жан, но тут же добавил, переводя взгляд с темноты сада на лицо парня. — Правда любишь ее?
— Я думаю, я всегда любил только ее, — глаза Марко вспыхнули, едва тот подумал о чувствах, испытываемых им к своей невесте. — Как будто, находясь рядом с ней столько лет, возможно было по-другому.
Это было чистой правдой. Только рискнув признаться в своих чувствах, Марко понял, как велико было его сердце и таящаяся в нем любовь. Саша стала ее катализатором — и Марко обрёл то, за что был готов бороться со всем миром.
— Пытаешься растрогать старого идиота? — фыркнул Жан, понимая, что ему это удалось.
— Может быть, — подмигнул мужчине Браун.
На террасе вновь воцарилось молчание. Правда, атмосфера сменилась — и на место напряжения пришло неуловимое ощущение, что ветер изменился, и теперь дело оставалось за малым. Марко, как и все остальные члены их огромной семьи, знал: Жан быстро вспыхивает — но не теряет разума, и также быстро отходит, принимая верное решение.
— Я не против, — как бы между прочим бросил Кирштайн. — Свадьбы.
— А? — мотнул головой Марко, вглядываясь в лицо мужчины.
— Я не против вашей свадьбы, Марко, — повторил Жан, протянув ладонь и растрепав светлые волосы новоявленного жениха.
— Чего?… — застыл Браун, не обращая внимания на примирительный жест Кирштайна. — Так резко?…
Жан хмыкнул, убирая руку. Его губы растянулись в широкой улыбке, когда он произнёс:
— Вспомнил того придурка, что вечно шатался за Сашей в старшей школе, как приклееный.
Марко, поняв, о чем именно идёт речь, улыбнулся ему в ответ.
— Того, что ты спустил с лестницы? — не без удовольствия отметил блондин.
— Это же была твоя идея, — Жан боднул кулаком плечо Брауна. — Знатно мы тогда повеселились!
Парень рассмеялся, вспомнив, как они вдвоём с дядей Жаном строили несчастному парнишке всяческие козни. Мотивация Жана была абсолютно понятной, тогда как сам Марко ещё не осознавал, от чего чувствует это желание избавиться от навязчивого Сашкиного ухажера.
И только Эрвин, слушая о планах дяди и товарища, хмыкал с видом всезнающего человека, но не делясь своими мыслями с присутствующими.
— О, да! — хохотнул Браун. — Меня он тоже бесил.
— Ну, вот, — Жан довёл мысль до конца, — лучше уж будешь ты, чем такой… очередной.
— Как-то быстро ты сдался, дядя Жан, — тяжёлая ладонь блондина опустился на его плечо.
— Да ладно, — Кирштайн не стал стряхивать ее с себя. — Наверное, в глубине души я, как любой хороший отец, догадывался.
— А? — удивился Марко.
— А спектакль был для Райнера, — продолжал ухмыляться Жан. — Ну и чтобы ты не расслаблялся, раз решил стать мужем Саши Кирштайн.
Деревянные половицы террасы скрипнули за спинами мужчин. Вслед за скрипом до их ушей донёсся голос вышедшей на улицу Саши.
— Господи, папа… — закатила глаза она, становясь в этот момент такой похожей на собственную мать.
— Саша? — воскликнул Марко от неожиданности.
Девушка улыбнулась развернувшейся перед ее взором картине. Не то чтобы она не догадывалась о том, что эти двое, в конце концов, объединятся, как делали это всю жизнь, легко находя общий язык и слаженно действуя в общих интересах. Нет, она была уверена, что все случится именно так — а от этого совсем не переживала по поводу устроенного отцом спектакля.
Знала наверняка — все это было лишь папиной любовью к драмам и лишним поводом поводить дядю Райнера за нос. Но от этого представшая сцена не казалась ей менее милой — она была рада тому, что ее отец, на самом-то деле, любит Марко как родного сына.
— И как мама тебя терпит столько лет? — качнула головой она, приближаясь к своим мужчинам.
— Просто я очень харизматичный, — Жан улыбнулся, освобождая Саше место рядом с Марко. — Ну и…
— О, нет! — запротестовала она, морщась и шуточно прикладывая ладошку ко рту отца. — Избавь от подробностей.
Кирштайн хохотнул, отметив про себя теплоту, с которой Марко смотрел на пришедшую к ним Сашу. На мягкость его рук, легко обвивших ее немногим выше талии. И на то, как естественно и спокойно ощущала себя Саша в этих полуобъятиях.
— Ладно, пойду ещё подразню этого остолопа, — Жан подмигнул Марко, и последний мог поклясться — в глазах мужчины заплясали чертята, так часто замечаемые им в темных глазах Саши. — Ведётся каждый раз, как девка.
— Ну? — нетерпеливо заерзала Хитч, едва Жан пересёк границу столовой.
— Пришлось дать ему в нос, — спокойно заметил Жан, стряхивая с рукава рубашки невидимую пыль.
Райнер, захлопав ресницами, медленно поднялся со стула, непонимающим взглядом впиваясь в лицо друга. Одно дело — сцена драмы, другое — распускать руки.
Армин, переглянувшись с Энни, заметно напрягся, но последняя оставалась беспристрастной, с едва заметной ухмылкой наблюдая за развернувшимся шапито. Уж слишком хорошо она знала Жана, чтобы верить в его непрофессиональную актёрскую игру.
И ещё лучше знала Райнера — тот велся на уловки Кирштайна как рыба на крючок с червяком, и с годами так и не научился различать его провокации.
— Жан, — вкрадчиво произнёс Браун, — Ты совсем?…
— Боже, Райнер, сядь, — великодушно махнул рукой Жан и тут же, глядя на непередаваемые эмоции в лице Райнера, заржал, как конь. — Я прикалываюсь.
— Ты невыносим, Кирштайн, — расслабился Райнер, опускаясь на стул и пытаясь не рассмеяться за компанию.
Энни хмыкнула, отметив собственную правоту.
— Да вы оба те ещё придурки, — безапелляционно заявила она.
— Сложно поспорить, — согласно кивнула Микаса, потянувшись за шампанским — выпить после всех этих сцен хотелось неимоверно.
— Ладно, — окончательно разрядил обстановку Армин, перехватывая бутылку из рук подруги и, надавив на пробку, открывая ее с громким хлопком, — давайте за наших детей, что ли.
Толпа загудела, загремев приборами и зазвенев бокалами. Микаса вспомнила о принесенном Браунами жарком, оставленном ими на кухне и, позвав Эрвина к себе в подмогу, отправилась разогревать его, дабы возобновить приостановленный большой новостью ужин.
— Забирают мою девочку… — жалобно протянул Жан, слету выдув целый бокал шампанского. — Совсем один я останусь.
Райнер участливо погладил поплывшего от пузырьков товарища по плечу.
— Пап, — позвал Жана Аарон, набив рот пирогом, — ты же помнишь, что я тут?
Подняв голову, Жан наигранно удивился:
— А, Аарон? У нас разве есть ещё один ребёнок?
Райнер пихнул Кирштайна в бок и, воспользовавшись его замешательством, треснул тому лёгенький подзатыльник.
Аарон напоминал ему маленькую Габи, а потому он, на пару с Микасой, выступал его главным защитником от подколов Саши и Жана. Не то чтобы Аарон не справлялся с этим самостоятельно — в конце концов, мальчишка был сыном Аккерман и Кирштайна, но, все же, Райнер видел, что его поддержка придавала пацану уверенности.
— И почему из дома уходит Саша, а не я… — с не меньшей, чем у отца, наигранностью, вздохнул Аарон.
Столовая взорвалась смехом.