Одно и то же.

Наступил день X — день спектакля. Ребятам не привыкать, это уже стало частью рутины, хотя перед каждым выходом волнение накрывает с головой, словно это первый выход на сцену. Даша всячески старается поддержать своих подопечных, приходит почти на каждый спектакль, насколько это возможно, оказывается рядом. Кого-то обнимет, кого-то погладит по руке, в общем, мама «Фулкро» и его фулкрят, заботящаяся о том, чтобы все чувствовали себя хорошо. Для Шаминой ожидание выступления было таким же тревожным и, казалось бы, как режиссёру ещё более наполненным переживаний. Судьба та ещё шутница и с осознанием и долгим принятием чувств к Асе стало куда больше поводов нервничать. Поскольку девушка была новым лицом в команде, каждый раз присутствовали тревоги о реакции публики, к ним примешивалось восхищение этой молодой актрисой и страх показаться чересчур заинтересованной в этой фигуре. К ней Даша неосознанно была нежнее. Когда руки Аси тряслись от ожидания людей в зале, Даша сильнее, чем остальных сжимала её ладони, ласковей гладила, дольше обнимала хрупкие плечи, облачённые в тот, или иной костюм. — Хорош уже обжиматься, дамы, — посмеялся Серёжа Горошко, глядя на двух обнимающихся девушек, и те быстро от неожиданности отпрянули друг от друга. — Никто не обжимается, вообще-то! — с неловкой усмешкой ответила Даша и с укором во взгляде, понятным только молодому человеку, посмотрела на него. — Ну это пока что, — тихо добавил он и поспешил удалиться, чтобы не получить нагоняй за свои провокационные шутки. Жесты были красноречивее любых слов, по реакции Даши Горошко в очередной раз убедился в своих подозрениях и поскольку ему уже порядком надоело, что Шамина только ходит вокруг да около, хотя и так понятно, что её чувства взаимны, он решил подтолкнуть хорошую подругу своими неоднозначными подколами. — Прости его, не знаю, что на него нашло, — знатно нервничая, произнесла Дарья, обращаясь к Асе, на что та улыбнулась своей нежной улыбкой и похлопала режиссёра по плечу. -Ничего страшного, это, наоборот, очень забавно, — проговорила Ася, стараясь успокоить вечно невозмутимую Шамину. -Мне пора, — с трепетом произнесла актриса, покусывая нижнюю губу и удалилась, оставляя Дашу наедине. -Удачи! — напоследок воскликнула темноволосая девушка, глядя в след элегантной фигуре в бордовом платье, подобранном для «Шутки» с помощью самой Дарьи. Челюсть чуть не упала на пол от той красоты, которую лицезрела она, впервые увидев Асю в этом платье. -Это именно то, что нужно! Дорогая, у меня нет слов, это восхитительно, — промолвила тогда Шамина, хотя хотелось засыпать её лестными словами, но они были не одни и к собственному сожалению пришлось прикусить язык. Она невольно задумалась о том, как Ася кусает нижнюю губу практически каждый раз, когда нервничает. Шамина усмехается. «Как давно я знаю её наизусть?». Каждый раз при взгляде на искусанные губы, одолевает практически зверское желание накрыть их своими, ощутить, какие они на вкус, узнать, как целуется эта русая фурия. Становилось стыдно порой от подобного рода фантазий, но никуда сбежать от них не получалось, избавиться от мечтаний было невозможно — Ася всегда на виду. До начала спектакля оставались считанные минуты, когда на телефон пришло сообщение от Горошко. «Я сегодня не буду танцевать» — гласило содержание, заставившее Дарью нахмуриться, поскольку Сергей никогда не отказывался от сценария. На кабаре «Шутка» у зрителей была возможность пригласить актёров на танец, за исключением некоторых лиц, Сережу в том числе, поскольку он обычно танцевал с Дашей. Когда та, или иная девушка приглашала Асю на танец и та, разумеется, соглашалась, в душе режиссёра рождалась ревность, съедающая изнутри. Всё, что оставалось — это беспомощно смотреть на неё и ловить насмешливый взгляд Сережи. «Почему???» — быстро, пока не началось кабаре, ответила Шамина. «Не хочу, танцуй с Асей)» — пришёл ответ. «Ах ты подлец!» — Дарью бросило в краску от одной мысли, что целых две с половиной минуты можно будет обвить руки вокруг утончённой талии Аси, вдыхать терпкий аромат её духов и смотреть в эти полные доверия зелёные глаза. «Не стоит благодарности» Дарья тяжело, даже слишком, вздыхает и выходит в полных зрителей зал, занимает место поближе к сцене, приветливо отвечает на улыбки тех, кто её узнает, но на душе неспокойно, томительное ожидание выхода ребят на сцену терзает, особенно она ждёт её. Наконец, появляются ребята, начинается настоящее шоу, игра неона подсвечивает ребят, они то синие, то красные, толпа одобрительно откликается, раздаются аплодисменты, душа режиссёр ликует от того, что её работа находит признание. Появляется она и сердце напрочь уходит в пятки. Ася красива как никогда, играет так, что не придерёшься, толпа встречает её с восхищением, не меньшим, чем Дашино. Всё замирает, когда Шамина ловит её взгляд на себе. Он совсем иной, в нём есть смелость и что-то ещё, что-то многозначное, не поддающееся объяснению. Это замечает и Сергей, верный зритель развивающейся любовной истории, которому не терпится увидеть развязку. Наступает тот самый момент, которого ждали все: актёры, зрители, Даша, Серёжа и, наконец, Ася, которую Горошко осведомил о своём решении. Самые смелые подходят к Кате Тихоновой, к Саше Другову. Серёжа восседает рядом с не танцующим Ильей, а Ася выжидающе и немного неловко стоит в стороне, ожидая Дашу. Шамина, конечно не оставляет её без своего внимания, подходит кое-как, поскольку от волнения ноги стали ватными, приобнимает, чувствует руки актрисы вокруг своей шеи. Горячее дыхание обжигает кожу режиссёра, они двигаются в такт музыки безмолвно, каждая думает о чём-то своём, слишком сокровенном для того, чтобы говорить вслух. Время пролетает неумолимо быстро, минуты словно беспощадно превратились в секунды и наступает пора расстаться. Дарья нехотя отстраняется, и Ася ей кивает с широкой, довольной улыбкой на губах, а затем Шамина возвращается на своё место, преисполненная счастья и радости, наивно-детской, заставляющей чувствовать себя здесь и сейчас. Остаток спектакля проходит спокойно, ребята безупречны и Даша нисколько в них не сомневается. Овации публики наполняют зал, а потом пространство так неожиданно пустеет, что Шамина невольно потирает глаза. Видимо, слишком ушла в себя. Взгляд останавливается на Серёже, Насте Гордымановой и Асе, которые о чём-то увлечённо то ли спорят, то ли разговаривают, то ли всё вместе. Сергей, заметив взор Дарьи, оставляет своих оппонентов наедине, а сам с насмешливой улыбкой приближается в сторону темноволосой девушки. -Ну как? — самодовольно спрашивает Сергей. -Вы как всегда большие молодцы! — улыбается Шамина, отводя взгляд от Насти и Аси, которые продолжают разгорячённый разговор. -Я не про это, Даш. Тебе ведь понравилось? — Горошко оборачивается туда, куда мгновение назад был устремлён взгляд режиссёра и видит своих коллег, которые до сих пор ведут спор, свидетелем которого он сам являлся. И если бы Даша знала, о чём они ведут полемику, то непременно накинулась бы с расспросами. — Что понравилось? — она начинает действовать тактике «быть умным — значит вовремя прикинуться глупым». -Ты издеваешься что ли? — усмехается Серёжа и щёлкает пальцами перед лицом подруги, — Танцевать с ней, конечно! — Не надо так громко! Вдруг кто-нибудь услышит. И вообще, хватит, Серёж, это уже не смешно. — серьёзно произносит девушка, сжимая губы в тонкую линию. Внутри всё застывает от некоего страха. -Так я и не смеюсь. Ну то есть…смеюсь, но в каждой шутке есть доля правды! — он делает шаг навстречу, отчего оказывается ещё ближе и теперь на его лице нет и остатка прежней насмешки, -Хватит противиться этому. -Я и не противлюсь, Серёж, — Даша кусает губу, точь-в-точь как это делает объект её вожделения. -Хорошо, давай по-другому. Сделай шаг навстречу! -Как? Это не так просто, вообще-то! Никто не поймет меня! -Даш…то, что ты неровно дышишь к нашей новой актрисе, поняли уже практически все. И никто, чёрт возьми, не против. Мы в двадцать первом веке, всем уже давно всё равно на то, кто кого любит. Иди и поговори с ней! Сейчас же! -Что…-- внутри всё с грохотом переворачивается от его слов. Это было чересчур неожиданно, хотя, честно говоря, от того, что никто не против, разумеется, становится легче. Но нужно время на то, чтобы всё переварить, а Серёжа не оставляет его. Однако этих двух молодых людей связывает такая крепкая дружба, что Дарья безапелляционно верит ему, ведь он уж точно не будет желать ей плохого. Поэтому Шамина быстро принимает для себя решение поговорить. -Мы с тобой ещё вернемся к этому разговору, — напоследок, бросает она, не желая оставлять его монолог без ответа. Сергею только и нужно было это, вся серьёзность мгновенно пропадает, уступая улыбке, искренней и радостной. -Непременно! — произносит он и подталкивает Дарью в сторону двух девушек, который, по-видимому, забыли о существовании остального мира вокруг. Шамина быстрыми шагами приближается и до неё, наконец, доносятся обрывки спора, и режиссёр всеми силами пытается понять, о чём он. Дарья слышит то, что заставляет её остановиться в метре от них, а сердце сжимается от проронённых Асей слов. Малахитовые глаза встречаются с её взором, на лице актрисы читается ужас от осознания, что Даша всё слышала. У актрисы срабатывает защитная реакция «борись или беги» и она срывается с места, скрываясь от всех за углами завода, а Даша понимает, что если не сейчас, то уже больше никогда не поговорит с ней о чувствах и бросается следом, желая прояснить ситуацию.