Ты — всё для меня

-POV Марк- Моё тело странно болело после неудавшейся попытки пробежаться с утра. Хотя я всё равно чувствовал себя более спокойным: то ли из-за того, что сегодня был такой день, то ли потому, что я приблизился к цели заставить Джека вести здоровый образ жизни, а не затворничать вечно в доме. Глубоко вздохнув, я ничего уже не мог поделать, кроме как поудобнее растянуться на диване в гостиной. В душе не знаю, зачем мне дома телевизор, если я включаю его, только чтобы поиграть с Итаном и Тайлером в Марио Карт. В остальное время он совсем не нужен, да вот и сейчас по нёму идёт какая-то странная реклама. Кухонный гаджет, который вызывает только смех… Но Джек всё равно бы захотел купить его, просто чтобы запустить новую рубрику на канале. В следующее мгновение я услышал, как босые ноги ритмично стучат по деревянному полу, и быстро переключил канал в тщетной попытке защитить то, что осталось от нашей кухни. Он завернул за угол и остановился передо мной. На нём были только те его голубые шорты с фламинго, а плечи и волосы всё ещё слегка влажные после душа. Джек подозрительно посмотрел на меня. — Почему ты вдруг переключил канал? О, чёрт. — Просто так, — сказал я, мои мысли лихорадочно метались. — Смотрел… порно? — Эта ложь на самом деле оскорбительна не только для меня, но и для всей индустрии порно, — с призрением произнёс он, наклонившись ко мне. — Кто вообще смотрит его по телику? Он протянул мне свою руку, и, глубоко вздохнув, я отдал ему пульт. Долго не думая, он переключил обратно канал... Сначала Джек даже не понял, почему я прятал от него телемагазин. Но вскоре он посмотрел на меня, размышляя о возможностях для будущего контента, а я — о скоро разрушенном доме. — Ясноглазик, — мой тон был оправданно настороженным, — если ты купишься на это, я не буду тебя жалеть на пробежках. — Хорошо, — коротко сказал он и переключил канал обратно на новости, хотя я поверить не мог, что он может так быстро о таком забыть. Джек тут же лёг рядом со мной для недолгого перерыва. Наши ноги слегка переплелись, и его голова лежала на моей груди. Я инстинктивно обнял его крепче. В какой-то момент Джек посмотрел на меня снизу вверх, его блестящие голубые глаза сверкали в ярком дневном свете, он меня почти загипнотизировал и всё для того, чтобы медленно приблизиться к моим губам и поцеловать их. Тепло, которое я почувствовал, было мгновенным, оно быстро растеклось по всему телу. Он углубил поцелуй, а я запустил пальцы в его растрёпанные волосы. Я даже забыл, что телевизор включён, когда мы сосредоточились на наших поцелуях, теперь всё вокруг казалось лишь размытым облаком. Я чувствовал, как его тонкие пальцы стягивают мои спортивки, мне самому было стыдно, какой я уже был твёрдый, от одних только поцелуев. Приоткрыв глаза, я увидел сквозь пелену возбуждения, как его силуэт лениво отстранился, опускаясь вниз, однако я чётко следил за его мягкими розовыми губами, которые обхватили головку моего члена. Не удержав в себе всплеска эмоций, я протяжно застонал и вцепился в подушку под головой. Я отлично почувствовал, как он хмыкнул, и всё тело мгновенно напряглось, пока его язык исследовал мою эрогенную зону. Снова нуждаясь в его губах, я отпустил из хватки подушку, из-за чего пальцы противно загудели, но это не помешало мне положить ладони на его щёки и притянуть ближе. Но Джек не позволил мне себя поцеловать, а лишь начал расцеловывать мою шею и покусывать левое ухо. Но одна из его рук снова нежно спустилась вниз, продолжая поглаживать внутреннюю строну бёдер. — О, Шон, — прошептал я, почувствовав, как его пальцы вновь обхватили мой член. Его глаза были прикрыты тяжелыми веками, когда у меня хватило сил прикоснуться к нему, и Джек прошипел мне на ухо. Наконец, его губы снова встретились с моими. Ещё через несколько мгновений я нуждался в нём больше, чем когда-либо, поэтому мы и не поняли, когда вся одежда оказалась на полу, а я, не в силах больше терпеть, грубо схватил его за волосы и прошептал ему несколько несвязных слов, после чего Джек послушно насадился на член. Мы оба застонали. Это был рай. Это ощущение всегда возникало, когда я был только с ним. Я переплёл наши пальцы, позволяя ему медленно начать двигаться. Его белая, как фарфор кожа, так прелестна в угасающем послеполуденном свете. И только ожерелье на шее ловило яркие лучи. Но вскоре я отпустил его, чтобы схватить его за задницу, не давая и шанса отдышаться. На его лицо было так удивительно смотреть. Он всегда прикусывал нижнюю губу, а его стоны всегда оставались невероятными. И время от времени он шептал что-то на ирландском. Больше для себя, чем для меня. Но постепенно я начинал понимать, что означают некоторые из произнесённых слов. «Mo Chuisle», к примеру, означало «Мой пульс», а «gra mo chroi» — любовь моего сердца. Были и другие, но в такие моменты я помнил лишь его силуэт. Теперь его стоны стали длиннее, его пальцы пробежали по моим волосам, когда он продолжал шептать что-то на своём языке. Из-за того, что я ускорился, он схватил меня за плечи, впиваясь ногтями в мою кожу, но так не желая отпускать и на секунду. И через мгновение я понял, что был очень близко, и снова притянул его к своим губам. От одних только наших стонов я вновь потерял голову, но почувствовал, как Джек очень сильно сжал меня. Его тело резко напряглось, голова запрокинулась, и волны его удовольствия прокатились по мне, как теплый летний ветерок. Он сделал большой глубокий вдох и медленно выдохнул, позволяя кончить и мне. Его рот был слегка приоткрыт, Джек тщетно пытался отдышаться, а затем, обессиленный, он полностью закрыл глаза и медленно упал в мои объятия. Я поцеловал его в щеку, опять, но в этот раз нежно, запустив пальцы в его волосы. — Это было потрясающе, — сказал Джек, и его глубокий голос и ярко слышимый акцент наполнили мои уши. Снова поцеловав его, я почувствовал, как Джек засыпает в моих объятиях. — С тобой всегда потрясающе, — я вздохнул, поглаживая его напряжённые лопатки, и после нескольких глубоких вдохов он начал тихо посапывать. Только теперь я обратил внимание на телевизор и, осторожно наклонившись, чтобы не разбудить Джека, переключил канал обратно на тот проклятый телемагазин. Теперь какой-то актёр с тёмно-каштановыми волосами и идеальной улыбкой держал в руках какую-то форму для выпекания, его темно-голубые глаза восхищались свежей буханкой хлеба, наполненной висконсинским чеддером. Мне не было бы так смешно, если бы эту рекламу кто-то всерьёз не крутил по ТВ. Я вздохнул и, молча попросил прощения у себя будущего, который скоро, по-видимому, будет убирать кухню, взял свой мобильный телефон с журнального столика и зашёл на первый попавшийся сайт.