***
Невилл затаил дыхание. Спёртый больничный воздух вызывал лишь першение в горле, но он силой заставил себя молчать и не двигаться. В детстве бабушка всегда говорила, что подслушивать нехорошо. Вообще, она много чего ещё говорила, и Невилл уже к пяти годам понял, что не всему стоит верить. Но строгое воспитание всё же не прошло даром, и сейчас Невилл боролся с собой, чтобы не пошевелиться и не выдать себя. Удивление от новых посетителей быстро прошло, особенно после того, что ему довелось услышать. Невилл сжал простынь в кулак под одеялом, когда услышал, что именно директор просит у Рона. Он думал, что Рон откажется, потому что так поступил бы любой, кто имеет хоть каплю благородства. Но Рон не отказался. Втянув медленно воздух, Лонгботтом едва не вскрикнул, что это подло, что директор, которого многие так уважают, сейчас опустился до банального шантажа. Нет, Невилл знал, конечно, что Рону приходится нелегко, ведь он живёт в такой большой семье, которой денег едва хватает на нормальное существование. Но чтобы вот так продаться, предать друга? Но больше всего Невилл думал не о себе, потому что он, даже если очень захочет, не будет представлять никакого интереса. Невилл ничего такого не делает, кроме того, во что его впутывал Рон. Но вот Гарольд… Гарольд Уэллс был интересен, и Невилл понимал директора. Особенно то, что у Гарольда, как оказывается, мать была волшебницей. Но разве Уэллс подпустит к себе Уизли? Позволит дышать с собой одним воздухом? Сможет проникнуться состраданием к тому, кто презирает его из-за факультета? Когда Дамблдор ушёл, Невилл, не поворачивая головы, с дрогнувшей, затаённой злостью и обидой посмотрел на сжавшегося на кровати Рона. Тот сидел, обхватив себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Понял ли он, что подписал себе приговор? Невиллу стало тошно и противно от одного только осознания, что он находится с ним в одной палате. Внутри вспыхнуло чувство, незнакомое и чуждое ему до этого момента, совершенно холодное — ненависть. Он никогда не злился, привыкший к придиркам бабушки, к постоянным подколам дяди и насмешкам других родственников. Но никогда и ни к кому он не питал ненависти, наверное, потому, что научился жить с этим, принимая за нормальное поведение. Ведь, должно быть, все так разговаривают со своими детьми, да? Приехав в Хогвартс Невилл, впервые ощутил поддержку в лице уверенного в себе Гарольда, оба вели борьбу внутри себя за выживание и умение приспосабливаться. Позже Невилл обрёл друга — Рона Уизли, которому доверял, и с которым было интересно. Невиллу было невдомёк, что в мире существует что-то куда большее, чем одиночество, куда страшнее, чем холод в глазах бабушки. Предательство. Он прикрыл глаза, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Вскоре Рон перестал дрожать. Мадам Помфри дала ему какое-то снадобье, и Рон, успокоившись, лёг на подушки. Спал ли он или просто лежал, Невилл не мог узнать. Тело всё ещё неприятно ныло, отзываясь болью на каждое неосторожное движение. Двери Больничного крыла вновь распахнулись, и на пороге показался растрёпанный Гарольд. Он что-то тихо спросил у подошедшей к нему мадам Помфри и неспешно двинулся в его сторону. Невилл следил за каждым его движением из-под опущенных век. Уэллс неспешно подошёл к его кровати и, положив принесённую книгу на прикроватную тумбу, сел на стоявший тут же стул. В следующий миг что-то зашуршало, заставив Невилла вздрогнуть и тем самым выдать себя. Гарольд приложил палец к губам в немой просьбе сохранять тишину. Невилл понимающе кивнул и слегка приподнялся на локте. Тело отозвалось острой вспышкой боли, перед глазами всё поплыло, и он упал обратно на подушки. — Всё в порядке. Уизли спит, — Гарольд кивнул в сторону, где лежал Рон. — Почему ты… Пришёл? — спросил Невилл с трудом. Язык будто окаменел. — Узнать, как ты себя чувствуешь. Кажется, вчера тебя бладжер буквально раскатал по трибуне, — улыбнулся Гарольд и, склонившись ниже, буквально к самому его лицу, внимательно посмотрел в глаза Невилла. — Почему профессор Квиррелл пытался тебя убить? Лонгботтом распахнул глаза и открыл рот. В тот момент, когда на него летел бладжер, он и не думал о том, что кто-то подстроил это специально. Тем более не мог помыслить, что это может быть кто-то из преподавателей. Невилл был… Просто Невиллом. Неважно, какой титул ему присвоили, неважно, что ему пророчили, даже не важно, что о нём думали. Он всегда считал себя самым обычным. Бабушка говорила, что Невилл слабый, что его магия едва ли дотягивает до среднего уровня. Откуда Гарольд вообще взял, что виноват именно Квиррелл? — Прости… Что? — промямлил он охрипшим голосом. — Я видел, как он что-то шептал и смотрел в твою сторону. Никто ничего не понял, и поэтому среагировать не успели. Я уверен, что это его рук дело. Так ты знаешь, почему он хотел тебя убить? — Н-нет, — дрожащим голосом просипел Невилл, начав задыхаться от накатившей паники. — Тш-ш, — Гарольд приложил палец к его губам и покачал головой. — Только не реви, Лонгботтом! Если ты не знаешь, то нужно сказать директору. Думаю, он, пусть и говнюк, вряд ли не заинтересуется. Невилл вдохнул глубоко, насколько позволяли сломанные рёбра, и так же медленно выдохнул. Паника медленно отступала, но руки всё ещё дрожали. Его хотели убить! Услышав имя директора, он вздрогнул и, скосив взгляд в сторону безмятежно спящего Уизли, поднял взгляд на всё ещё наклонившегося к нему Гарольда. — Нет. — Нет? — Только не директору, — тихо прошептал Невилл и, освободив руку из одеяла, потянулся к галстуку слизеринца, чтобы подтянуть его ещё ближе. Гарольд понял намёк и нагнулся ухом к самым его губам. — Директор… попросил Рона, чтобы… чтобы тот шпионил за нами. Нельзя директору ничего говорить, — едва прошептал заплетающимся языком Невилл, пальцами крючковато вцепившись в ворот рубашки. Силы окончательно покинули слабое тело, и, едва договорив последнее слово, он, тяжело выдохнув, расслабил пальцы и сонно моргнул. Гарольд отстранился, в упор посмотрел на бледного и измученного Лонгботтома, словно пытаясь на глаз определить, врёт он или нет. Кивнув, снова принял сидячее положение и задумчиво посмотрел куда-то в окно. И, прежде чем покинуть лазарет, кивнул на лежавшую на тумбочке книгу. — Я принёс тебе книгу, как мне показалось, интересную. Она про дикие растения, которые давно исчезли с земли. Просто… я наслышан, что ты увлекаешься травологией, и посчитал, что тебе будет это интересно. Поправляйся. Гарольд скупо улыбнулся обескураженному Невиллу и покинул лазарет. Когда за дверями стихли его удаляющиеся шаги, Невилл перевернутся на спину и уставился в потолок, обдумывая разговор. Они с Гарольдом пересекались редко, в основном на уроках или в библиотеке, и почти не общались из-за глупых стереотипов. Сам Уэллс не выказывал никакой агрессии или презрения в сторону гриффиндорцев, его словно вообще не беспокоило это противостояние между факультетами, будто это была просто детская возня в песочнице. Гарольд казался куда более взрослым и сдержанным, с трезвым взглядом на жизнь, без предвзятости. Возможно, всё потому, что сам Гарольд вырос в приюте, в жёстких условиях, и ему никто не ставил каких-либо границ. Поэтому он и не опирался ни на чьё мнение, у него не было авторитетов, и от него не ждали ничего.***
Погода разгулялась. Дождь косыми струями бился о карниз, размазывая мутные капли о стекла витражных окон. Двор сквозь марево дождя и лёгкую пелену тумана казался огромным размытым пятном, медленно переливающимся тёмным силуэтом. В камине тихо потрескивали поленья, будто дополняя кантилену водной стихии своим шепчущим напевом. Лорд Малфой смотрел на огонь из-под полузакрытых век, сложив руки на подлокотники большого тёмно-изумрудного кресла. Огонь рыжеватыми пятнами переливался на бледной коже, заставлял белые волосы и ресницы почти что светиться лёгкой позолотой. На его губах играла слабая улыбка, которую вряд ли заметил бы кто-то сторонний, приняв за очередную игру пламени. — Ты всё-таки пришёл, Северус. Мрачная фигура за спиной Малфоя дёрнулась, выдавая своё неиллюзорное происхождение. Мужчина, несмотря на ту неосязаемую, но при этом такую весомую силу, тянущуюся за ним безмерным шлейфом и окутывающую всё вокруг полотном мрака, почти сразу влился в атмосферу слабо тлеющего уюта, погрузившую в себя всю Зелёную Гостиную. — Не мог не прийти, ты же знаешь. Так о чём ты хотел поговорить со мной, Люц? Повисло недолгое молчание. Дымка расслабленности ещё не развеялась до конца, и Малфой всё ещё бездумным взглядом скользил по помещению, не пытаясь сосредоточиться на чём-то конкретном. — О многом, Северус. Снейп резко выдохнул сквозь зубы, закрывая глаза. На Люциуса часто накатывали эти приступы размышлений, когда он был особенно пьян. И, видимо, ему не особо повезло прийти именно в такой момент. Оставалось лишь замереть и ожидать слов самого Малфоя. Обойдя кресло, в котором тот сидел, Снейп опустился в соседнее. — Странности… — наконец-то продолжил свою речь Люциус. — Северус, ты заметил, что в последнее время происходит такое множество событий? Уход почти трети учительского состава по невероятным причинам и замена их на полнейших идиотов. Ещё и этот, как его там… Квиррелл, — он неопределённо взмахнул ладонью, будто указывая на что-то очевидное, но неприятное для озвучивания. — Квиринус? При чём тут он? — впервые за весь разговор в голосе Северуса послышалось слабое удивление. — Разве мой сын не говорил тебе об этом? Его защитные амулеты в последнее время постоянно сигналят об опасности, заставляя меня нервничать. Причём это происходит только тогда, когда Квиррелл рядом. Точно с ним что-то не чисто. Северус тихо хмыкнул в ответ, чуть пожимая плечами. — Но бездействие Альбуса отвратительнее всего. Выглядит слишком подозрительно. Он точно снова ведёт какую-то игру. — Ты, как обычно, до безумия догадлив, Люциус. — Прекрати язвить, Северус. Я ненавижу неизвестность. Особенно, когда она исходит со стороны «Светлых». — на последнем слове Малфой чуть скривился, одним только взглядом показывая всю неприязнь и пренебрежение. — Я даже пока и не думал язвить, просто удивляюсь твоим способностям мыслить в таком состоянии. Ну и тому, что ты первым заговорил об этом. — Голос профессора так и сочился сарказмом, хотя, несомненно, в глубине души он был доволен, что разговор без особых усилий с его стороны свернул в это русло. Люциус склонил голову набок, внимательно глядя на собеседника и будто выискивая какую-то непривычную, выбивающуюся деталь, сощурив веки. Тихо хмыкнув своим мыслям, он слабо взмахнул рукой, и к Северусу сразу же подплыл бокал, абсолютно идентичный его собственному, с отличием лишь в том, что он был полон почти до краёв. — И ты, как обычно, пытаешься споить меня, — Снейп фыркнул, всё-таки принимая поданное вино. — Или в этот раз ты меня успокаиваешь перед шокирующими новостями? Сегодня меня ждёт что-то ещё, кроме нытья? — несмотря на тон, внутри у мужчины всё неприятно сжалось от ощущения тревоги. Вряд ли дело было только в школе, ведь подобный разговор Люциус мог вести, как обычно, через письма или камин. Что-то здесь не сходилось. — Смею заметить, что меня ты обычно успокаиваешь уже после сказанных тобою же слов, так что я сама щедрость. Снейп слегка нахмурился, скрыв вырывающуюся колкость за привычной мрачностью, и поднёс к губам бокал, отмечая запах любимого эльфийского вина. Приятный аромат лишь подтверждал его неутешительные догадки. Похоже, всё и вправду было серьёзнее некуда. Блики на стенах будто задвигались медленнее, вглядываясь в действия сидящих у камина магов, то и дело подрагивая от нетерпения. — Знаешь, Люциус, — он тяжело выдохнул, признавая, что нужно скорее дать другу высказаться и не мучать тишину. — Ты прав в одном. Событий и правда слишком много. Но ты позвал меня для обсуждения одного конкретного? Тяжёлый взгляд исподлобья сверлил друга, улавливая малейшие панические нотки в его выражении лица. — Ты всё уже заметил и понял, не так ли? Северус горько усмехнулся, показывая, что знает, о чём идёт речь. Да. Сложно не замечать странностей, когда предплечье уже месяц как горит огнём. Прежде тусклая и безжизненная, метка вновь начала наливаться силой. Лорд явно был не в лучшем состоянии, раз тянул силы из своих вассалов, но, видимо, готовился к возвращению. — Ты что-то знаешь? — констатировал очевидное Снейп, усмехнувшись. Малфой как-то сразу подобрался и поджал губы, отводя взгляд. — Немногое. И большая часть из этого — лишь догадки. Но… — пробормотал он в бокал, смотря на огонь. — Месяц назад мне пришло письмо. Откуда-то с небольшого стеллажа, заставленного книгами и различными дорогими побрякушками (преимущественно фигурками и статуэтками различных птиц), вылетел небольшой конверт. Снейп напряжённо замер, не решаясь брать его в руки. Ему казалось, что если сейчас он прочтёт написанное, то сомнений уже наверняка не будет. «9217051740.183840.15S.» — Что это? — Снейп сощурился и ещё раз прошёлся взглядом по тексту. Уж что он совершенно не ожидал увидеть, так это ряд чисел. — Это шифр, — хмыкнул Люциус, скривив губы. — На самом деле, довольно простой. — Да? Ни черта не понимаю, — буркнул Снейп. — Поделишься своими наблюдениями? Люциус улыбнулся. В его глазах впервые за долгое время вспыхнуло веселье. Возможно, его позабавило растерянное выражение на вечно невозмутимом лице, а, может, он просто наслаждался тем, что в кои-то веки знает что-то, неизвестное для Северуса. — Гораздо веселее будет, если ты расшифруешь его сам, — фыркнул Люциус, явно наслаждаясь происходящим. Снейп хмыкнул и, сделав магией копию, положил письмо в карман. Позже он обязательно разберётся со странным посланием — в том, что он его расшифрует, не было никаких сомнений. Сейчас был не лучший момент для того, чтобы вдаваться в подробности странного письма. — Где Нарцисса? — спросил он, смотря куда угодно, но не в сторону Малфоя. — Навещает заболевшую троюродную кузину во Франции. Кажется, та захворала, — скривил губы Люциус. Он не особо любил родственников Нарциссы, как и большинство Блэков, хотя и нечасто говорил об этом. — И бросила тебя одного? — насмешливо спросил Снейп, оперевшись локтём о подлокотник и кулаком подперев подбородок. В его глазах начали зарождаться дикие огоньки. — На что ты мне тут намекаешь, похотливое животное? — искренне поразился сиятельный лорд, подавившись воздухом, но даже и не пытаясь оказывать хоть какое-то физическое сопротивление. Впрочем, во взглядах двух мужчин уже пылало что-то забытое, покрытое пылью от долгого ожидания. Бутылка наполовину опустела, и шелест огня поутих, тихий мелодичный звон настенных часов разогнал притаившуюся по углам неуютную тишину. Послышался шорох одежды, стук бокала о стол, ладонь коснулась чужого острого колена, порождая волну мурашек. Тихий вздох послужил одобрением, и льдистые глаза потемнели в предвкушении. Северус медленно провёл ладонью по ноге Люциуса, задирая домашнюю мантию. Дождь мерно барабанил по окнам, алкоголь, до этого будто не оказывающий никакого влияния, резкой волной ударил по сознанию, и маги, не сговариваясь, с громким хлопком аппарировали в одну из спален.