Совёнок

Зайдя за ворота, Шастун огляделся по сторонам. Прямо на входе стоял поржавевший стенд с картой лагеря. «Изучу позже…» — вглядываясь в неё, подумал Антон. Отвернувшись от карты, он собирался идти дальше, как вдруг на него, словно гром среди ясного неба, обрушилась женщина, лет тридцати пяти. — Ты Антон Шастун? — женщина лучезарно улыбнулась. — Я… я, — от её внезапного появления студент начал заикаться. — Сорокина Нинель Борисовна — старшая пионер вожатая, — протянув руку для рукопожатия, отчеканила она. — Будем знакомы. — Будем, — Антон пожал руку. Сорока, именно так у себя в голове прозвал её Антон, посмотрела куда-то ему за спину, выглядывая кого-то. — Значит так, Антон, жить будешь на третьей линии в пятом домике с… о, Попов, иди сюда! — Вожатая подозвала Арсения жестом, — с Поповым, вы как раз два новеньких, будете держаться вместе! Шастун и Попов переглянулись и пожали плечами. — Ну вместе так вместе, — ответил Антон, нелепо почесав себе затылок. Арсений лишь улыбнулся и опустил голову. — И ещё, — Сорока подняла указательный палец, будто что-то вспомнив, — сейчас вам пятнадцать минут на то, чтобы отнести вещи, а потом все на площадь на линейку. Синхронно кивнув и ещё раз посмотрев на карту парни отправились к домику. Весь путь ни Шастун, ни Попов не решались заговорить друг с другом. «Слишком неловкая тишина… Слишком…» — думал Антон, пока не увидел спасительный домик в нескольких метрах от себя. Небольшое одноэтажное строение с выцветшей, местами облупившейся, краской, маленькое крылечко с деревянной лавкой, по обе стороны от которого росли огромные кусты жасмина, а их запах ощущался везде и приятно щекотал нос своей сладостью. Внутри жилище выглядело так, как его Шастун себе и представлял: две кровати по бокам, тумбочки возле них, небольшой стол с деревянной табуреткой, шкаф и раковина с зеркалом возле входа. — Чур я слева! — заорал Антон и прыгнул с разбега на кровать. — Понял, не возражаю, — подняв руки в капитулирующем жесте сказал Арсений и подошёл к своей кровати. Наспех разложив вещи в шкаф и нацепив на шею красные галстуки, новоиспечённый вожатый и тренер двинулись на площадь. Площадь была небольшая. По бокам стояли скамеечки, рядом с ними клумбы, в центре парка расположился флагшток с советским флагом, а возле него памятник Ленину. «Куда же без него…» Перед памятником стояла уже знакомая парням старшая пионервожатая, а вместе с ней четверо, пока незнакомых, мужчин и одна, довольно-таки молодая, женщина. Постепенно подходили и ребята, во главе со своими «наставниками». Арсению доверили курировать и воспитывать третий отряд, он сразу направился к ним, а Шастуну ничего не оставалось делать, как просто идти за ним. Из установленных на фонарных столбах колонок заиграла музыка.

«Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры — дети рабочих! Близится время светлых годов Клич пионера: «Всегда будь готов!»

Как только этот своеобразный пионерский гимн подошел к концу, к микрофону подошла Нинель Борисовна. — Здравствуйте, ребята и добро пожаловать! — Раздались приветственные хлопки. — Мы рады приветствовать вас на особенной, на лучшей смене этого года — олимпийской смене! — Блин, я надеюсь тут есть телевизор, олимпиаду очень хочу посмотреть, — слегка повернув голову в сторону своего нового товарища, сказал Арсений. — Я тоже надеюсь… — Позвольте представить наш дружный коллектив, — проложила Сорока свою речь. — Директор нашего лагеря — Николай Семёнович Макаров! — Низкорослый, усатый мужчина возле неё приветственно кивнул и вновь раздались аплодисменты. — Надеюсь, вам у нас понравится, — наклоняясь к микрофону сказал Макаров. — Далее, заведующая нашим пищевым отделением — Янченко Нина Михайловна, — представила свою коллегу вожатая. — Ну, этого человека вы уже знаете. Капитан нашего корабля — Матвиенко Сергей Борисович, — невысокий мужчина со смешным хвостиком приветственно махнул всем. — Хочу есть, — обреченно и грустно выпалил Шастун, на что Попов одарил его нечитаемой эмоцией и смешком. — Ну и наконец, доктор Аайболит нашего лагеря — Позов Дмитрий Темурович, — Сорока указала на низкого мужичка в очках слева от себя. Он лишь приветственно отсалютовал и улыбнулся. Вновь раздались бурные аплодисменты. Все радовались началу смены, ну или же все думали, что так ускорят окончание линейки. Сорокина так не думала. — Самый важный человек нашего лагеря, герой, ветеран великой отечественной войны — Старозубов Лев Юрьевич. Седоволосый, приветливый мужчина помахал рукой. — Лев Юрьевич, Вам слово. — Добрый день, дорогие ребята, пионеры, — начал свою речь ветеран. — Я надеюсь мы с вами подружимся и весело проведём время, — раздались аплодисменты. — Но учтите, я люблю дисциплину, живу тут неподалёку, возле старого корпуса, поэтому буду часто вас навещать! — Слушаемся и повинуемся, — шепотом сказал Антон. — С удовольствием и сам буду ждать вас в гости, напою чаем с печеньем, конфетами. — Льву Юрьевичу мы предоставляем почетное право поднять флаг! — Строго и громко произнесла Нинель Борисовна, после чего ветеран подошел к флагштоку. Заиграл гимн советского союза, и Старозубов стал поднимать флаг, поочередно дергая ниточки флагштока. Красное полотно красиво развивалось на легком ветру, а в сочетании с зелёной гущей леса, выглядело словно огонёк в глуши. Гимн закончился, флаг поднят, раздался звонок, напоминающий трель соловья. — Торжественная линейка подошла к концу, а теперь всех прошу обедать, — с улыбкой произнесла старшая вожатая. — Наконец-то, — синхронно выпалили Попов и Шастун, после чего залились смехом и вместе с третим отрядом направились к столовой. Зайдя внутрь, они увидели помещение, стены которого были выкрашены в бледно-голубой цвет, а пол покрывал кафель такого же оттенка. Железные стулья возле деревянных столов и, не отличающаяся изысканностью, местами потрескавшаяся посуда. «Могло быть и хуже…» — подумал Антон и направился к вожатскому столу, где всё было уже накрыто. Ну, как всё, тарелка щей, где худо бедно плавали пара овощей и кусок мяса, размером с мизинец Шастуна, тарелка со вторым, в состав которого входило пюре, котлета, видимо на пару, и зелёный горошек. А также компот, яблочный. Сев за стол, Шастун принялся за поедание супа. «Мда, супом это назвать сложно. Невкусная… безвкусная вода» — с этой мыслью Антон отодвинул тарелку и принялся за пюре и котлету.