Предрождественские будни придворных

Размеренно перетекающий морозный день в звёздный свежий вечер принес с собой в Везувийский дворец массы гостей вкупе с ощущением долгожданного волшебного праздника. В окнах, разукрашенных причудливыми орнаментами, зажёгся пронзительный свет, который тут же приветливо подхватили переливающиеся густые сугробы. Даже снаружи, если прислушаться, можно с лёгкостью уловить голоса разной высоты, доносящиеся из комнаты для прибывших гостей и хрустальный звон бокалов. Классическая для главного зимнего торжества музыка на фоне удачно дополняла безмятежную атмосферу. Лёгкий цокот каблуков, шелест нарядных одежд, вежливые приветствия и любезные комплименты, пожелания прекрасного вечера. Банкет, пусть и размеренно, но набирает обороты. Консул Валериус расположился возле активно подготавливаемого к предстоящему пиру столу по традиции с бокалом в руках. Удостоившись чести руководить и отслеживать, чему из напиток и закусей бывать, а что убрать с глаз долой, он пристально оглядывал чинно преподнесённые яства и алкоголь. Любая неприглянувшаяся мелочь в виде подгоревшей корочки, недожаренного кусочка или недостаточно ослепительно сияющей бутылки заставляли аристократа брезгливо кривить и надувать губы, затем выносить конечный вердикт. Очевидно, не в пользу повара, старательно сварганившего блюдо. Вульгора возникли перед напряженным придворным неожиданно. Никакого приветливого «добрый вечер», никакого почтительного «как Ваше ничего?» Негаданно, резко и спонтанно. Просто потому, что им либо стало скучно среди сборища чопорных и до чертиков надменных представителей высших обществ, либо по делу, либо занять своей важной персоной время. — Выглядишь относительно неплохо для того, кто выбухал больше половины бутылки винища вчера и проспавшего добрую половину дня, — громко подытожили Понтифик, покончив с ритуалом бесстыжего пожирания глазами. Валериус недобро прищурился и вычурно поправил многочисленные кружевные оборки на пышном, так и бросающимся в глаза своей фасонистостью, жабо. По неочевидной причине при виде Вульгоры хотелось невольно привести в порядок внешний вид и бросить на них один из самых горделиво-презренных взглядов, имеющегося в арсенале, высоко вздернуть нос и отойти на несколько метров прочь. — «Относительно неплохо»? — в недовольстве услышанным комплиментом, процедил он, сдавив в руке хрупкое стекло. — Ну, да, — Понтифик важно оглядели тщательно оформляющийся стол. — Одежду поменял, — они подметили деталь так, словно разглядеть столь кардинальную перемену во внешности способен отнюдь не каждый, — и причёска теперь не напоминает осиное гнездо, — глаза, оторвавшиеся от содержимого на однотонной скатерти, наскоро обвели грациозно струящийся по утонченным плечам шелковистый пучок, сверху элегантно подобранный обилием заколок и шпилек. Неизвестно, сколько времени ценитель красоты потратил на воссоздание эпатажного вида с нуля, но судя по количеству собираемых чужих восхищённых взоров, постарался на славу. — Благодарю за сей…лестный отзыв, — сухо протянул Консул. — Если на том наша беседа окончена, будьте так добры не напрягать меня своим присутствием.  Он не терял надежду, что Вульгора оставят затею принимать попытки обсудить то, насколько «увлекательно» прошел вчерашний вечер. Забыть — вряд ли, такие согревающие буйный нрав воспоминания пылкая душонка хранить будет еще очень долго. Но не заговаривать об этом каждые несколько минут они вполне в состоянии, стоит лишь потрудиться держать язык за зубами. Особенно в моменты, когда сотни ушей внимают каждой щекотливой сплетне или новости. — Что, а о вечерочке не желаешь поднять тему? — Понтифик поигрались бровями и развязанно оперлись о край стола, благодаря чему вывели Валериуса на взбешённый вздох. — Нет, просите, что сердцу угодно, — фразу аристократ сказал особенно сокрушенно, — только отвяжитесь и не трепайтесь об этом хотя бы единственный вечер, — он замолк, стиснув зубы, стоило стайке новоприбывших пройти прямо под носом. — Если у вас нет цели испортить мою репутацию окончательно, конечно же, перед гостями. Перед нашими портьте, сколько влезет, — именно такой компромисс вынужденно пришлось предложить после расстановки приоритетов. Вульгора помолчали. Задумчиво побарабанили металлическими когтями по поверхности.  — Скучный ты, — наконец сделали они финальный вывод. — И праздник этот тоже. — Что, без нашего Квестора все совсем таки мрачно? — не упустил драгоценной возможности подначить Валериус. Шутить над Понтификом — это не просто наступать на грабли. Это самоотверженно и сугубо добровольно спрыгнуть на острые зубья невинного на первый взгляд инструмента. На придворного обратилась пара больших, грозно сверкнувших глаз.  — А тебе какое дело?! — последовал грубый вопрос. — Да так, — аристократ поднес ладонь к лицу и скромно прикрыл ею расплывшиеся в насмешливой улыбке уголки губ, — просто вчера вы, по всей видимости, были окрылены танцем с дворцовым доктором, м-м? — несмотря на по-прежнему ровно звучащий голос, предательское подрагивание с головой выдавало неожиданно поднявшееся настроение. — Как ты смеешь, хлюпик?! – широкие темно-алые брови едва не соприкоснулись между собой. Заставить Вульгору закипать и заливаться краской не так уж и сложно. — Значит, вам можно проявлять ко мне неуважение и насмехаться, — Консул убрал от лица руку и продемонстрировал снисходительную ухмылку, — а мне нет? Нечестно выходит, уважаемые. Вульгора в порыве накрывшей ярости и отчаяния хотели было как следует вдарить по хлипкому столу и развалить на доски, но остановленные остатками здравого смысла и совести, успели только размашисто замахнуться и хищно зыркнуть на аристократа. — Держите себя в руках, пожалуйста, — вернувшись к прежнему хладнокровию, добавил молодой человек и зарылся пальцами свободной руки в каштановый водопад с пшеничными концами. Идеальная причёска, предел совершенства которой, казалось, был достигнут, стала благодаря короткому, но ловкому жесту ещё ровнее, аккуратнее. Дабы не разгромить к чертям заботливо обставленный стол, Понтифик оттолкнулись от угла, об который опирались всем телом и разгневанно потопали прочь. Обладая невероятно ускоренной отходчивостью от бурных эмоций, они обрели прежние, более-менее мирные намерения на празднество и относительное спокойствие, хоть и со стороны выглядели так, словно прямо сейчас ни с того ни с сего схватят первый попавшийся под руку предмет мебели и беспощадно швырнут об мраморный пол так, что та за единственный удар превратиться в гору щепок. Недружелюбная мина — неизменный спутник практически во всех случаях, будь то бал или рабочий день. Вульгора пригрелись возле окна, откуда веяло ледяным холодом. Нет информации, как много взглядов было брошено в сторону парадной двери, которая издевательски открывалась и закрывалась, впуская новых посетителей. Знакомой фигуры застать не удалось ни через несколько минут, ни через десять. И гарантировано не появится даже через пару-тройку часов. Даже к концу мероприятия. Вальдемар держали слово. Пообещали явиться — приходили, стоило стрелке часов замереть на очерченной отметке, ни секундой позже. Пунктуальность, само собой. Механическая, отточенная, нечеловеческая, не присущая никому более из обитателей дворца. Даже тому же Валериусу.  Рождество — это формальность. Это бесполезно. Это так по-человечески. По-человечески наивно, мечтательно и бестолково. Именно так, не в лучшем свете, о традиции выражались Квестор без жалости в вечно холодном голосе. Людям свойственно верить в несуществующее чудо, которое, якобы, в один прекрасный момент до неузнаваемости перевернёт их жизни. Непременно в лучшую сторону. Одарит самым-самым. Но сколько времени бы ни шло, расклад остаётся неизменным лишь потому, что из-за безрассудной веры в волшебство те снимают с себя ответственность за собственное существование, возложив призрачные надежды на сказку. Именно сейчас Вульгора вспоминали ту монотонную рацею. Совершенно случайно. Без прямой цели. Все-таки, иногда они действительно выдают дельные размышления, понимаемые при определённом стечении обстоятельств. — Умничают больно много, — Вульгора усмехнулись и развернулись всем телом к виду из окна. Поток непредсказуемых мыслей увлек за собой на неопределённое время. Нечасто Понтифик, находящиеся в непрерывном движении, по-настоящему окунаются в хаос внутри собственного сознания, где роятся случайные идеи. Они могли бы отправиться в эпицентр зала, задать ритм и подхватить общий энтузиазм, как и происходит в подавляющих процентах случаев, экспромтом затеять драку с неизвестной персоной, перевернуть вверх дном абсолютно все, что здесь подвластно грубой силе, но глядя на эту тошнотворную аристократично-нерасторопную суету, хотелось, скорее, провалиться в сон. И это они называют банкетом? Нет, это всего лишь жалкая пародия. Но гораздо серьёзнее прочих ранее устраиваемых вечеринок, где царствовала вседозволенность. Быть может, проявление Люцио скрасит унылость. А пока — отдых. Безо всякого интереса Вульгора изучали вид снаружи. Вязкие черные облака почти заслонили собой некогда звездный небосвод и теперь перекрывали остатки лунного света. Ночь обещает быть вьюжной и беспокойной. Завывающий ветер подхватывал кружащиеся в воздухе крупные снежные хлопья и уносил с собой в неизведанном направлении. К утру заметёт. И вглядываясь во всепоглощающую черноту, вспоминались вечно занятые и загадочные Квестор. Сегодня им крупно повезло. Не придётся скучать среди наигранно веселящейся толпы. Но с другой стороны…пропускают самое захватывающее, происходящее, как правило, ближе к развязке мероприятия. Мордобои, пьянки, крики, улюлюканья и бешеная пляска. Сладостные мечты заехать крепким кулаком по лицу, не важно, кому принадлежащему, вытянула из глубоко задумавшихся Понтифика полную грез улыбку. В сочетании с жестокими думами, выражение лица явно таковым не соответствовало. «Времяпровождение, не приносящее ни толики пользы», — прямо выразились бы Вальдемар, заговорившие своим бархатным бесполым голосом в воображении. Опять они. Вульгора раздраженно хмурятся, но отогнать от себя зарождающиеся размышления не могут, поэтому покорно пускают на самотёк. А что им, собственно, вообще может нравиться? Помимо препарирования и скармливания жукам мертвечины, само собой. Чистота, порядок и спокойствие. А как иначе? Подходящая обстановка, чтобы полностью погрузиться в рабочий процесс. Но это настолько очевидное, настолько нематериальное. Это нельзя подарить, завернув в коробочку… — ДА КАКОГО ЧЁРТА?! — на весь зал прогремели Понтифик Вульгора так раскатисто, что присутствующие с видом запуганных оленят развернули головы, увенчанные сложные причёсками к источнику жуткого звука. Да, вышло не так тихо, как ожидалось. Подарить? Завернуть в коробку?!Понесло совсем не в те дебри. Какое бы то ни было существо в мире однажды вообще имело смелость задуматься о подарке на Рождество для самих Квестора Вальдемара?! Что за несуразный бред? Вопреки сопротивлениям живое воображение настойчивым течением несет в неизведанные дали. Упираться поздно. Увы, но та самая личность, рассуждающая над до абсурда сказочными идеями, одержав победу, с ликованием повелевала шевелящимся в голове тараканами. Вульгора отступили ровно на три шага назад. Военная точность в действиях сопроводила их не менее негаданно.  Итак. Если рассуждать, то так, чтобы давало плоды, верно? Иначе это не мозговой штурм, а пустое прокручивание несбыточного тумана. Да, Понтифик поймали себя на желании подарить рождественский сюрприз этому пугающему существу. Который те с огромной долей вероятности проигнорируют и не откроют, а если и удосужатся, то даже не удостоят принесенное вниманием, которое нужно уметь заслужить, ибо практически ничто в этом мире не умеет ни удивлять их, ни ахнуть, ни охнуть. Исход один: заветная упаковка будет обнаружена в куче общего мусора. Вульгора не имели свойства додумывать дальнейшие действия окружающих, так как безмятежно вертели их заботы и мнения в самых замысловатых позициях, но Вальдемара знали достаточно сносно, чтобы судить. Любят ли вообще Квестор хоть что-то на свете? Никто не видел, как они во время пиров или совещаний украдкой подворовывали со стола лакомства, как скрытно занимались бы чем-то, что не связано с медициной. Доктор не требовали деньги, новые вещи и даже новые приборы. Не материалистичны. Нисколько. Данный нюанс значительно усложнил ситуацию. Но разве этот подарок если и будет сделан, то как нечто серьёзное? Отнюдь. Под предлогом развлечься и посмотреть на дальнейшую реакцию, только и всего. Напихать в пеструю коробку всякой ерунды, на скорую руку перевязать лентой или что люди используют ещё, да подбросить под дверь подвалов, авось заметят.  Решено. Упаковкой для изготавливаемого дара послужила случайная алая коробка не слишком выдающегося размера, зато эстетичная и приятная на ощупь. Хотя какая разница? Вальдемар не высвобождают руки из плена плотных латексных перчаток. Но озарение пришло слишком поздно, ровно в тот момент, когда Вульгора, скрывшись за ветвями ёлки и плюющиеся иглами, вытряхивали незамысловатое содержимое. Какие-то письма на желтоватой бумаге, исписанные корявым почерком, конверты, компактная бутылка, возможно, коньяка…и какой жлоб, не заполнив короб до конца вещами посущественнее, подложил его? Люцио обратил бы внимание в последнюю очередь. Больно нужно ему до неприличия скромное подношение. — А теперь с дороги, плебеи! — в следующий момент Вульгора яростно отмахивались от возникающих на пути голдящих людей ворованной основой для подарка, пока упорно пробирались к столу. Благо, еще никто не успел стащить оттуда ни маслины. Угрожающая тень нависла над сладкими угощениями. Будь бы Понтифик Вальдемаром, что бы они выбрали? Если, конечно, те вообще умеют принимать пищу. Но проколоться не страшно. Гадать — оставшийся ход. И он гарантировано потерпит провал. Но Квестор тогда сами виноваты в том, что не смогли сказать раньше о предпочтениях и имеются ли таковые вообще. Поэтому Вульгора беспорядочно нахватали три толстые плитки шоколада из высокой вазы, завёрнутые в фольгу, подцепили легко крошащееся злаковое печенье, щедро сдобренное шоколадной крошкой, а главное — сдобный маффин. Всего понемногу. Сойдет. Сладости пристроились в углу коробки, где оставалось место для чего-то ещё. И знать бы, чем может стать это заветное «что-то» еще. Несмотря на испытательный посыл сего подношения, провалить по всем параметрам желания нет. Традиционно вместе с едой принято дарить или полезную, или просто приятную глазу мелочь. В случае придирчивых нравов Вальдемара предмет непременно обязан быть практичным и приносящим пользу в повседневности. Эстетика ставится на последнее место. Впрочем, даже справедливо. Не придется заморачиваться по поводу внешнего вида и дизайна. Но сам факт незнания того, что бы такое пристроить ещё, ничуть не облегчал задание. Ради осознанного рассуждения, Вульгора шустрым чумным жуком шмыгнули за дверь злосчастного парадного помещения. К черту праздник. К черту скорое появление Графа Люцио. К черту увеселение. Явиться можно и в середине сборища, и в конце. Ничего не изменится, карнавал не пропадёт, а навязчивая идея в любой момент может перегореть подобно дешёвой свечи. Пустынный коридор встретил непроглядной темнотой. Но это не оказалось помехой для того, чтобы продолжать сверлить несчастную коробку, перепачканную кондитерским кремом и крошками от печенья, пронзительным взглядом, будто та знала ответ на молчаливый вопрос, но упрямо молчала просто потому, что являлась неодушевлённым предметом. Звонкий топот медленных шагов эхом отдавался от пола. Вероятность встретиться лицом к лицу с кем бы то ни было ничтожно мала, поэтому, лениво добравшись до лестницы, соединяющей этажи, Понтифик пристроились на одной из каменных ступенек. Свесив ноги, они в порыве глубокой задумчивости, принялись озадаченно болтать ими в воздухе. Подарочная упаковка уютно устроилась на коленях. Так. Заново. Дано: Вальдемар. Совсем не падкие к красивым вещам. Ценят практичность и полезность что в первую, что во вторую очередь. Материализм на уровне нуля, если не уходит в минус. Предметы, не находящие применение на рабочем месте, немилосердно и неумолимо отправлялись в мусор. И совершенно не имеет значения, насколько высокую имеют цену. Квестор выше того, чтобы гнаться за бумажками с циферками. Найти: нечто действительно нужное для них. С каких-то пор идея утратила шуточность. Но частично. — О! — Вульгора усмехнулись, наспех похлопали по ткани одежды и вытащили изящный компактный нож с кроваво-красной переливающейся рукоятью. Совсем как радужка глаз доктора — насыщенные и яркие. И блестят.  Оружие в тот же момент нашло свое место в коробочке. Под стать ее благородному оттенку. Правда, уже постепенно приходящие внешне в негодность сладости портили общую картину, но Понтифику до этой мелочи дела нет. Они не беспокоились о возможном будущем ножичка. Да, для них эта вещица являлась зачастую важной и нужной, но не столь дорогой сердцу. Всегда можно достать новенький, лучше и удобнее предыдущего. Пусть и некоторая серьёзность намерения насчёт рождественского сюрприза присутствовала, но цель впечатлить Квестора отсутствует. Все-таки, интересно взглянуть, что из этой шалости получится. * * * * Классический маршрут, знакомый, как пять пальцев быстро привел быстроногих Вульгору к заветным дверям подземелий. Нет сомнений — Вальдемар на месте. Лязг медицинских приборов не стихал ни на мгновение. Несмотря на завидную плотность двери, определить происходящее внутри слишком просто. На данный момент дворцовый доктор наверняка старательно раскладывали многочисленные приборы по местам, а то «лежат нехорошо».  Ощущение времени здесь напрочь исчезает. Ни окон, ни источников света. Лишь ясные факелы, никогда не перестающие освещать потрёпанные временем туннели.  Вальдемар вряд ли примут решение покинуть излюбленное рабочее место раньше рассвета. По крайней мере, сейчас они явно не собирались уходить. Рабочая деятельность в самом разгаре. Неутихающему трудолюбию позавидовал бы каждый. Им не нужен ни сон, ни обыкновенный отдых.  Подношение успешно было положено совсем близко к двери. Расстояния достаточно, чтобы отпереть ее и ненароком не смести приметную коробочку. Внимательные глаза Квестора уж точно не упустят из виду маленький яркий предмет в поле зрения. Перед тем, как решающе постучаться, Вульгора в последний раз изучили подарок и едва сдержались от звонкого хохота. Чувствовать себя первыми, кто делает подношения этому существу странно, а азарт берет верх над прочими чувствами. Приятно представлять округлившиеся глаза доктора и сведённые вместе узкие брови при виде не совсем уместного объекта на личной территории. Хотелось, конечно, думать, что их реакция станет более-менее эмоциональной. Чуть живее камня — и того хватит. Но осознавать тот факт, что узреть возможную, пусть и маловероятную трансформацию чувств на вечно неживом лице не удастся, вынуждал отставить фантазии. Сохранение анонимности — главный критерий, а значит, придётся неуловимо смыться. Железный кулак от души забарабанил в дверь. Приложи бы Понтифик в два раза больше сил, она, вероятно, слетит с петель и тогда сюрприз будет испорчен, но удары успешно оказались выдержаны. Вульгора замерли в ожидании и приложились к поверхности. Деловитые шебуршания прервались. Отлично. Уголки губ поползли вверх, обнажая предвкушающую зубастую улыбку. Ни одного вопроса из помещения в стиле: «Кто там?» Размеренные шаги направились вперёд. И чем ближе, тем отчётливее чувствовалось приближение. Неизвестно, сколько Квестору оставалось метров, чтобы добраться до дверей. Понтифик подорвались и со всех ног пулей метнулись вперёд. Лишь золотистая вуаль на головном уборе мелькнула в ночи. Они миновали коридоры вплоть до выхода, с трудом сдерживая гогот. С губ уже начинали срываться хриплые смешки, но Вульгора на ходу зажимали рот ладонями. Бежать. Нет, лететь. Лететь до самого выхода, где гарантировано нет шансов быть пойманными. Спасибо следовало сказать любви к извечным военным тренировкам и дракам. Выносливость на высоте. Они и не помнили, как мимо пронеслись огненные шары на стенах, как лифт помог добраться до верха. Все, что успело запомниться — это забивший прямиком в сузившиеся зрачки свет. И новые впечатления. Миссия выполнена, можно спокойно вздохнуть. Да уж, давно Вульгора не тешились столь нестандартными способами. Мысли о следующем дне мигом заполнили некогда пустую после бодрящей пробежки голову. Любопытно, с каком лицом Вальдемар будут завтра расхаживать по дворцу. Натянут маску поддельной невозмутимости или с надеждой начнут выискивать, чьих же рук творение нашлось под дверью? Смешно представлять серьёзных Квестора с алеющими ланитами и бегающим по сторонам взором. Мечтать не вредно. И Понтифик прыснули. Излишне долгое воздержание на протяжениие нескольких минут от звучного гогота никак не ослабило порывы. Наоборот. И до сих пор неясно, какова точная цель проделанного. Просто весело. Разве это не может назваться весомым аргументом? Зато будет, чем похвалиться на банкете, пока другие тратили время на пустые танцы и разговоры.  — ДА! С РОЖДЕСТВОМ, ДОКТОРИШКА! — захлебывались они от смеха.  Мотив очень неоднозначный. Развлечься, поставить Квестора в неудобное положение, подшутить…зато какой эффект! Отныне вечер, переходящий в ночь, не казался настолько унылым, как в самом начале, когда торчание в зале без вседозволенности и анархии виделось пыткой. Оставшуюся часть карнавала Вульгора проведут в отменном настроении, абсолютно довольные собой и в ожидании нового дня.