Абонемент на Малфоя

Гермиона Грейнджер сидела на постели в Больничном крыле и обдумывала все, что только что произошло. Зачем Малфой явился к ней в такую рань? Выглядел он странно: да, на нём все также была скучающая маска противного хорька, но ей показалось…  Впрочем, какая разница? Не сказать, что ей действительно хотелось разбираться в оттенках настроения Слизеринского сноба-принца. Уж точно не в этой жизни.  «Хотя, интересно, конечно», — природное любопытство Грейнджер даже спустя столько лет все еще было с ней.  Голова нещадно гудела, будто вчера она участвовала в знатной попойке, а не мирно лежала в палате. Похоже, процедура, проведенная специалистом из Мунго, не прошла даром для ее организма. Да и в самой голове царил полнейший кавардак.  — Целитель Септик приходил из-за лихорадки, вызванной зельем, — неторопливо рассуждала она. Гермиона специально проговаривала мысли тихим шепотом, что отдавался небольшим эхом в пустующем ранним утром Больничном крыле. Девушке казалось, что это помогает ей разложить все по полочкам. — Да, запрещенным зельем… совместимости же? Мысли ускользали, как мокрый брусок мыла. — Оно… притягивает тебя к совместимому. Кто мне это рассказал? Черт, кто-то из Слизерина, точно… ? И кто же мой совместимый? «О, не переживай, дорогуша, ты умчалась самая первая», — так говорил противный голос. Девичий. Чей? — девушка упорно продолжала вещать себе под нос. — Не помню… Впрочем, раз я согласилась запереть воспоминания, значит, или не было никого, или это было неважно. Я помню… Что-то… смутно... Силуэт… Ммм... нет… Это она не смогла произнести вслух: образы пронеслись в голове стремительно, они были похожи на кучу деталей некогда прекрасного и сложного механизма. При попытке ухватиться за воспоминание, связанное с чертовым зельем, девушку начало мутить, виски запульсировали. Схватившись за них, Гермиона со стоном откинулась на подушку. «И все-таки, что здесь делал Малфой?» — от вопроса, никак не связанного с чертовым зельем, боль остановилась, в голове немного прояснилось. Гриффиндорка с радостью ухватилась за это состояние, которое не грозило ей тошнотой и при этом развеевало скуку. Надо же было о чем-то думать: спать уже не очень хотелось, подушка казалась жесткой, помещение холодным и неуютным, совсем скоро ее ждали процедуры, от них она никогда не была в особом восторге. Рассуждения о сегодняшнем утреннем посетителе помогали немного отвлечься.   Идей на этот счет было ноль целых фиг десятых. Они с хорьком совершенно точно не перекинулись ни словом с начала года. Пока они с Тео встречались, в поле зрения Гермионы, в основном, обитал Блейз Забини. А еще Дафна Гринграсс, да. Малфой же с другом не разговаривал. Очевидно, не оценил его подружку-грязнокровку.  Чуть позже она мысленно признала свое поражение на счет цели посещения Малфоем ее палаты, так что Гермиона решила заставить себя немного поспать, пусть и до прихода мадам Помфри оставалась каких-то пара часов. Тогда, может, и мысли бы встали на место? Девушка нутром чуяла — что-то не так. Она совершенно точно осознавала, что, проснувшись сегодня, она помнила гораздо больше, чем час и два спустя. Мысли расползались в разные стороны. Все черные пятна были связаны с дурацким зельем.  Септик кажется говорил, что в итоге просто заблокируются воспоминания, которых и так не было. Но эти-то воспоминания были! Или их не было?! Так, Гермиона, не сходи с ума… Расслабься. К тебе приходил опытный целитель, он все сделал правильно. Настроение, которое после начала лечения и так нечасто поднималось, теперь совсем опустилось до отметки «ниже нуля». Даже видеть никого не хотелось, но желанию Гермионы не суждено было сбыться. Стоило ей прикрыть глаза, как послышался скрип входной двери и шаги в сторону ее ширмы.  Девушка открыла глаза и вскинулась на постели — уж больно странная к ней направлялась делегация. К кровати широким шагом приближалась директор Макгонагалл, за ней семенила недовольная мадам Помфри и серой тенью плыл мрачный Драко Малфой. Медиведьма с укором смотрела на профессора и громким шепотом вещала: — Госпожа директор, при всем уважении, девочка только вчера перенесла сложнейшую процедуру, на дворе утро, она очевидно еще не успела восстановить силы. Кроме того, учитывая, с какими кошмарными травмами она ко мне поступила, я бы…. — Поппи, — резко прервала женщину Макгонагалл, сверкнув глазами из-под строгих очков. — Если бы это не было важно, я бы не пришла. Ты не могла бы оставить меня и мистера Малфоя с мисс Грейнджер? Этот вопрос не терпит отлагательств. Мадам Помфри нахмурилась, с неохотой кивнула и, повернувшись на низеньких каблучках своих потертых кожаных туфель, отправилась в недра Крыла. Макгонагалл проводила ее взглядом, а затем обратилась к Гермионе.  — Мисс Грейнджер, я не хотела бы беспокоить вас так рано, но это действительно необходимо. Вы сможете ответить мне на несколько вопросов? У Гермионы в голове в этот момент у самой был тысяча и один вопрос: начиная от того, почему Макгонагалл выгнала мадам Помфри, заканчивая тем, что здесь делает Драко Малфой. Снова. Однако директор обозначила, что его присутствие было нужно. Так что девушка решила повременить с собственными расспросами и слабо кивнула: — Конечно, профессор. Но… я действительно не очень хорошо себя чувствую. После вчерашнего у меня жутко болит голова и мысли… путаются, — сбивчиво объяснила она.  Макгонагалл помрачнела и почему-то оглянулась на Малфоя, который после слов Гермионы как-то странно побледнел.  — И все же, — помолчав, снова заговорила директор. — У нас есть все основания полагать, что зелье попало к вам в организм не случайно. Что это была попытка вас отравить. Дело может быть передано в Аврорат. Гермиона округлила глаза, внутри все похолодело. Теперь присутствие Малфоя было объяснимо. Не сказать, что это заявление директора ее порадовало. Он что, приходил меня добить?! Мерлин, я думала, что все это осталось в прошлом. Он опять действовал по чей-то воле? Или сам решил от меня… Макгонагалл прервала поток кошмарных мыслей: — Вы сказали вчера целителю, что выпили зелье с магловским алкоголем. Причем ненамеренно. Это так? Гермиона потерла виски, которые снова заныли, стоило ей только подумать о дурацком вечере. Голова девушки при этом нещадно загудела, в ушах зашумело так, будто внутри заиграл целый оркестр. — Директор, я правда, не очень хорошо себя… — пролепетала гриффиндорка. — А затем вы назвали имя мистера Малфоя, — продолжила директор, не дождавшись внятного ответа от девушки. — Так вот, мистер Малфой утверждает, что вы выпивали алкоголь и далее зелье вместе с ним на, простите, свидании. — Что-о-о-о-о? Нет, какая чушь, — вскинулась девушка, удивленно посмотрев на Макгонагалл, ожидая, что директор сейчас с улыбкой скажет «шутка». Боль отошла на второй план. Профессор смотрела на нее со всей серьезностью и действительно ждала какого-то ответа. Затем Гермиона перевела взгляд на Малфоя, который все также молча стоял, глядя куда-то в стену. Сейчас слизеринец был несколько напряженнее, чем, когда вся делегация только входила в палату. Его выдавал четкий контур подбородка, неестественно прямая спина и сжатые в кулаки пальцы рук. Однако он не пытался опровергнуть слова директора и, конечно, не удостоил ее даже взглядом. Чего он этим добивался? Неужели думал, что я подтвержу такую ерунду?  Нахмурившись, девушка немного помолчала в попытке соединить образы в голове в слова. — Я точно не пила зелье на свидании, — медленно произнесла она. — Я пила его в гостиной Слизерина, когда… Я помню стакан, я помню, как мне дали его в руки, я-я-я-я… Я не помню! — Гермиона беспомощно взглянула на Макгонагалл. — Я не помню, директор! Простите! Ещё пару часов назад я помнила, а сейчас все как будто смазано… Я-я-я-я… Я знаю, что была где-то в подземельях, да… М-м-м-м-м… — боль в висках снова усилилась, Гермиона зажмурилась на мгновение и попыталась унять её массирующими движениями кончиков пальцев. — Я, ох, простите. Я не могу вспомнить, где и с кем я была. Профессор Макгонагалл поджала губы, но взгляд ее смягчился при виде страдающей и растерянной Гермионы. — Не волнуйтесь, мисс Грейнджер. Сегодня к вам еще раз заглянет целитель Септик. Однако до его прихода мне нужно в этом разобраться. Иначе в дело вступит Министерство. Давайте чисто гипотетически. Могли бы вы этот вечер провести в компании мистера Малфоя?  — Только Малфоя? Исключено, мы даже не дружим… — поморщилась Гермиона. — К тому же, до недавнего времени, я состояла в отношениях с Теодором Ноттом. Я бы не пошла на свидание с кем-то другим… Это исключено. Макгонагалл кивнула, соглашаясь с логикой лучшей ученицы Хогвартса.  — Простите за бестактный вопрос, но это может быть важно. Вы сказали — до недавнего времени. Вы поругались с мистером Ноттом? — поинтересовалась директор. — Да, на следующий день после принятия зелья. Я помню, что мы поссорились и сильно… Кажется, из-за зелья… Он что-то кричал. Я помню, как плакала, — отрывки воспоминаний стали причинять Гермионе еще большую боль, из уголков глаз брызнули соленые капли. — Простите, это все. Но так же не должно быть? Я должна была это помнить?! Девушку затрясло. Она испуганно взирала на профессора, вопрос так и повис в воздухе. Директор совсем помрачнела, вызвав патронуса, она отправила какое-то сообщение. Полосатая кошка умчалась, а Макгонагалл стремительно добралась до кабинета медиведьмы и пригласила в её палату. — Поппи, нам нужно немного успокаивающей настойки для мисс Грейнджер, — затем она осторожно положила девушке на плечо свою сухую ладонь и легонько сжала его. — Мисс Грейнджер, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я вызвала Септика. Мы во всем разберемся. Вам вредно нервничать, Поппи права на этот счет. К сожалению, это не решает вопрос причастности к вашему отравлению мистера Малфоя.  Гермиона была в панике. Теперь в ее лишенном целого куска воспоминаний мозгу строились догадки о произошедшем — и одна была хуже другой.  Значит ли все это, что Малфой пытался меня отравить, Нотт его защищал, а, когда все вскрылось, мы с Теодором поругались и расстались? Мерлин, какой кошмар…  — Я докажу, что не причастен, — разрезал густую тишину холодный голос.  Макгонагалл и Гермиона воззрились на молчавшего до сих пор Малфоя. Теперь он стоял, облокотившись на ширму и засунув руки глубоко в карманы. Похоже, он справился с охватившим его напряжением, потому что теперь он выглядел скучающим. Гермиону это возмутило и даже разозлило. Эта непонятная взрывоопасная ядовитая злость теперь приятно разливалась по ее венам, когда директор сложила руки на груди и строго сказала «Я слушаю». Но, похоже, это не произвело на Cлизеринского принца никакого впечатления.  — Не при Грейнджер, — ее имя он выплюнул, будто ему было неприятно даже просто его произносить.  Серьезно?! Гермиона закатила глаза. — Типичный Малфой: соврать, а когда все вскроется, попытаться вывернуться. Но здесь больше нет Снейпа, чтобы защитить тебя, хорек, — едко отметила она и зло ухмыльнулась. На это заявление Малфой ответил яростным взглядом и, судя по всему, хотел ввязаться в перепалку, но отчего-то передумал. Он отвел от нее тяжелый взор и вперился глазами в Макгонагалл. — Не при Грейнджер, — повторил он. Директор с подозрением разглядывала его сквозь очки, но затем сухо кивнула. — Хорошо, мистер Малфой. Пройдемте в мой кабинет, — она стремительно развернулась и направилась к выходу. — Мисс Грейнджер, я скоро вернусь, чтобы обсудить с мистером Септиком ваше состояние. Поверьте, все виновные будут наказаны.  — Но профессор! — возразила было Гермиона, но тут у ее губ оказался Умиротворяющий бальзам. Поппи все же добралась до нее со своей заботой, и как же не вовремя. Когда гриффиндорка отделалась от медиведьмы, то ее утренней делегации уже и след простыл. 

***

— Итак, мистер Малфой, — Макгонагалл все также строго смотрела на слизеринца, но теперь их разделял дубовый стол ее кабинета. Сесть ему снова не предложили. Впрочем, он прекрасно понимал, что в глазах директора не заслуживает не только присесть, но даже говорить.  — Я не травил Грейнджер, — повторил Драко, но Минерва уже ни на йоту ему не верила. Не после того как пообщалась со своей любимой ученицей. Женщина подняла одну бровь и молча ждала, когда он начнет оправдываться.  — Я не могу доказать, что не травил ее, — директор понимающе хмыкнула, будто только и ждала этого признания. — Но я могу доказать, что этой ночью мы были вместе, — медленно произнес Драко, будто пробуя эту мысль на вкус. Глаза Макгонагалл сузились.  — Что вы хотите этим сказать, мистер Малфой? — строго спросила она, ее спина напряглась, сейчас она как никогда походила на кошку, которая вот-вот выгнется и зашипит. Драко даже сделал небольшой еле заметный шаг назад.  — Что зелье выявило нашу совместимость, — поморщился он, теперь воспоминания об этом приносили ему только ощущение горечи с привкусом тоски. — И что под действием зелья мы вместе провели ночь. В моей спальне. Он твердо посмотрел в глаза задохнувшейся от возмущения Макгонагалл. — Мистер Малфой, это переходит все границы! Вы осознаете, что несете?! — вскрикнула она. — Вполне, — процедил Драко.  Конечно, речь же идет о ее святой Грейнджер! Уж кто-кто, а она, по мнению старухи, могла быть причислена к лику святых при жизни.  Даром, что он точно знал много такого, от чего прилизанные волосы Макгонагалл бы встали дыбом.  — У меня есть свидетель, — с еле заметной издевкой произнес он, с мрачным удовольствием наблюдая, как директор изменилась в лице.  Да, в суде или в Аврорате вряд ли он мог бы воспользоваться этим, но перед директрисой этот аргумент сойдет. — И что же это за свидетель? Ранее вы утверждали, что были только вдвоем, — директор закипала, как шотландский чайник. Кажется, у нее даже задергался глаз. — А я и не беру своих слов назад, — пожал плечами Драко. — Это портрет Башни старост. — Невозможно! Все портреты отчитываются мне, я бы узнала, — строго сказала Макгонагалл, вспоминая, как сама пугала мисс Грейнджер вездесущими шпионами в деревянных рамах. Они действительно рассказывали, что девушку видели у гостиной Слизерина, в том числе, по ночам. Когда Гермиона начала встречаться с Ноттом, директриса решила, что нужно присматривать за ней. Портреты докладывались безупречно. Никогда эта система не давала сбой, никогда!  Мальчишка просто лжет. Снова.  Но Минерва Макгонагалл все же решила вызвать стражника Башни старост и расспросить. Директор тяжело встала из-за стола и ухватилась за висевшую на стене массивную позолоченную раму за своей спиной — вместо изображения там было пустое черное полотно.  — Парацельс! — четко произнесла Минерва в глубину потрескавшегося холста.  На зов директрисы вскоре прибыл тот самый сухонький старичок, который сетовал на невоспитанную молодежь и постоянно раздражал Драко своим брюзжанием. Портрет смотрел на директора вежливо, но довольно отстраненно. Драко рассматривал своего невольного свидетеля и изнутри закрадывалась тревога: а вдруг вредный старикашка не захочет рассказать правду? Отношения у них были так себе… — Доброе утро, директриса, еще раз, — проскрипел старичок. — О, вижу и невоспитанный юнец тоже здесь.  — Собственно, о нем сейчас и пойдет речь, — сухо заявила директор, кинув взгляд на Малфоя. — У нас дело чрезвычайной важности. Этого юношу могут ждать большие неприятности, мы подозреваем его в отравлении ученицы.  — Что? Опять? — хохотнул Парацельс. Похоже, что старик был собирателем школьных сплетен и прекрасно знал, кто такой Драко Малфой и чем он прославился. — Этот мог, да. Трусоват, но, в целом, задатки есть… — портрет просканировал Малфоя.  Слушая алхимика, слизеринец понимал, что дело — труба.  Кажется, матушке придется поискать для меня хорошего магвоката. Теперь, даже если я расскажу правдивую версию произошедшего, мне уже никто не поверит… Салазар, гриффиндорское благородство передается половым путем?! Нахрен я вообще взял это все на себя? — И кто же несчастная пострадавшая? Очередная гриффиндорка-грязнокровка? — хищно улыбнулся Парацельс.  Похоже, кто-то учился на Слизерине. — Парацельс, что за выражения! — шикнула на портрет Макгонагалл. — Хотя, суть ты уловил с ходу. У меня сейчас в Больничном крыле лежит Гермиона Грейнджер.  Алхимик прекратил улыбаться и перевел взгляд на Драко.  — Эту не мог, — нахмурившись, произнес Парацельс, в его взгляде на слизеринца читалась угроза. — Эту он не мог отравить.  Верно, отвратительный старикашка.  — Почему ты так уверен, Парацельс? — подняла бровь Макгонагалл. — Между прочим, его имя она сама и назвала.  — Что произошло? — спросил нарисованный алхимик таким тоном, что даже директор невольно вздрогнула. Видимо, почивший маг переживал за Грейнджер. Макгонагалл кратко обрисовала ситуацию. Пожилой мужчина дернул себя за бороду и наградил колдомедика Септика несколькими красочными эпитетами. Затем он замолчал, обдумывая случившееся. — Есть подозрение, что кровь мантикоры в зелье была забродившая и вступила в необычную реакцию с кровью мисс Грейнджер, — наконец произнес он. — Дело в том, что статус крови, как бы вы, проклятые маглолюбцы, не пытались это отрицать, очень важен. Особенно при применении некоторых зелий и заклинаний. И это нужно учитывать при проведении медицинских процедур, о чем ваш идиот из Мунго, конечно же, даже не подумал. Над мисс Грейнджер нужно было проводить совершенно другой ритуал и сейчас мы бы не имели, что имеем.  — Прелестно, Парацельс, — поджала губы Макгонагалл. — Кроме проблемы памяти мисс Грейнджер, которая, хоть и очень важная, но вполне терпящая до завтра, поскольку девушка пока еще находится в Больничном крыле, у меня есть другая, более серьезная беда. На пороге школы практически трется Аврорат. И мне нужно знать, виновен ли этот мальчишка или нет. Малфой замер в ожидании вердикта Парацельса. Старичок наклонил голову и снова дернул свою небольшую бородку. Он нарочно затягивал паузу, чтобы вдоволь насладиться видом испуганного парнишки, чья судьба сейчас была полностью в его нарисованных руках.  — Нет, Минерва, мистер Малфой не виновен. В ту ночь он действительно приходил к себе в комнаты с мисс Грейнджер на руках. Она была в добром здравии. До утра они не покидали комнаты, — наконец произнес старик.  От этого заявления Минерва даже охнула. — И ты позволил?! — прошипела она. Парацельс пожал плечами: — Я всего лишь портрет. Мне сказали пароль — я отодвинул картину.  — А почему ты не доложил мне?! — повысила голос мадам директор. — Это же внештатная ситуация! Кошмар, позор! Но старичок нисколько не испугался гнева Макгонагалл. Он смотрел на нее, как на несмышленую девчонку, легко улыбался и качал головой.  — Ой, брось, Минерва. Ну почему же кошмар и позор? Это юность, дорогуша, — проскрипел он назидательно. — Ещё пару-тройку десятков лет назад я ловил в темных коридорах тебя с мистером… как там его звали? Скотт?  Директор густо покраснела, но довольно быстро пришла в себя, осознав, что сейчас у их с портретом диалога есть нежелательный свидетель.  — Значит, это правда, — хмуро констатировала она. — Что ж, мистер Малфой. Этот вопрос исчерпан, но теперь мне совершенно неясно ваше поведение сегодня.  Внутри Малфоя все аж растаяло от всепоглощающего облегчения. Но он постарался сосредоточиться на вопросах Макгонагалл.  — Почему же, мэм? — как можно более вежливо спросил он.  — Почему вы не хотели рассказать все это при мисс Грейнджер? Она непосредственная участница событий, полагаю, что она должна быть в курсе, — отметила Макгонагалл, усаживаясь обратно в кресло.  «Мерлин, старая кошка, серьезно, тебя это не касается», — простонал про себя Малфой.  — Полагаю, мисс Грейнджер не была слишком довольна результатами, которое получила вместе с зельем — поскольку она знала, что произошло, и решила отказаться от воспоминаний. Ее магия начисто стерла меня из ее памяти, — с трудом проговорил он. Внутри это ощущалось Драко, как прикладывание раскаленного железа к кровящей ране. — Полагаю, это произошло не просто так. Возможно, это подсознательный ответ мисс Грейнджер на ее желания? В итоге я решил, что будет лучше умолчать о произошедшем.  Он действительно верил в это: что такое решение приняла сама Грейнджер, хоть и чисто на подсознательном уровне. Когда он произнес свой страх вслух, легче не стало ни на грамм. Стало просто до скрежета зубов тоскливо. Но он напускно безразлично посмотрел на директора. Минерва воззрилась на Драко и, спустя кажется целую вечность, кивнула.  — Да, девочка и так пережила достаточно. Полагаю, вы поступили верно. Однако вас ждет взыскание. И, раз уж вы благородно решили не вводить в курс мисс Грейнджер, наказание будете отрабатывать за двоих. Я оставлю за вами пост старосты. Пока что. Можете идти, мистер Малфой.  Драко развернулся и, мысленно отсчитывая шаги, отправился в свою спальню. Сердце стучало как бешеное. Директор, соглашающаяся с тем, что он — не лучшая партия для Золотой девочки, это было мерзко. Хотя, ничего удивительного. Кто он был в ее глазах? Пожиратель смерти, слизеринец. Кто угодно для Макгонагалл был бы лучшим вариантом для Грейнджер, чем он сам. Зачем об этом думать, если теперь она меня не помнит. Даже если я ей все расскажу, это вряд ли что-то изменит. Видели бы вы ее взгляд утром, директор. Эта злость вперемешку со страхом и отвращением заставили его сердце покрыться ледяной коркой. Каких усилий ему стоило взять себя в руки! А потом, пока он смотрел как она мучается от боли… Как хотелось ее успокоить! Он даже пару раз дернулся, но, благо, этого порыва никто не заметил. Она бы все равно отшатнулась от него, прокляла, ударила бы. На душе было противно, горько. Одиноко.  Драко и не заметил, как добрался до Башни старост, где на холсте его уже поджидал алхимик Парацельс.  — «Гениальная идея», — буркнул Драко. Но портрет не сдвинулся с места. Старик разглядывал слизеринца, словно пытаясь принять для себя какое-то решение. — Блять, серьезно?! «Гениальная идея»! — снова процедил Драко. — Все они вернутся, куски ее памяти, — неожиданно произнес портрет. Драко задержал дыхание, стараясь никак не выдавать жгучей заинтересованности в том, что вещал противный старикашка. — Наберись терпения, малец.  — Когда? — слова сорвались слишком быстро, он не успел вовремя закрыть рот. Теперь он скинул ставшую ненужной маску. Ой, какая разница, нарисованный гад все равно раскусил меня. Малфой с жадностью всматривался в алхимика. Во взгляде Парацельса было даже какое-то подобие сочувствия пополам с жалостью. Но Драко было уже все равно.  — Понятия не имею, — ответил алхимик, Драко даже дернулся от разочарования. — Завтра, через месяц, через год. Думаю, что рычагом послужит какое-то эмоциональное напряжение. Не могу сказать, какое. Будет какой-то толчок, импульс. И после она все вспомнит.  Значит, он будет ждать.