Абонемент на Малфоя

Драко Малфой проснулся в своей спальне с дичайшей головной болью, жесточайшим сушняком и, почему-то, ноющими мышцами. — Агуаменти, — парень потянулся за водой в стакане и достал из тумбочки антипохмельное. Мерлин, как же плохо. Антипохмельное помогло почувствовать себя человеком. Драко с облегчением вздохнул и устало опустился на подушку. Вчерашний вечер он помнил смутно: настроения не было, зато были не очень приятные думы и целая бутылка огневиски. Началось все весьма банально. Он в гостиной, выпивка и совершеннейшее безделье: такой простор для умственной деятельности. Все мысли крутились вокруг одной несносной наглой девицы, которая сегодня вечером была в компании его друга Теодора Нотта. Почему от этой картины Малфой испытывал тошноту, он предпочитал не анализировать. Но каждая минута, проведенная в обнимку со стаканом, заставляла его все больше мрачнеть и злиться. Блять, я же собирался расслабляться. Стало душновато, он решил открыть окно. Деревянная рама с трудом поддавалась, видимо, от времени она сильно рассохлась, Драко с силой потянул за ручку, упираясь второй рукой в ледяное стекло. Наконец-то! Приток свежего воздуха немного улучшил настроение слизеринца, но это продлилось буквально минуту. Ровно до того момента, пока он не увидел, как две небольшие фигурки вышли из «Сладкого королевства». Малфой сразу узнал Грейнджер и Нотта. Теодор прижимал рукой огромный пакет со сладостями, а у нее был букет, кажется, роз. Они обсуждали что-то невероятно интересное, судя по тому, как Грейнджер не сводила с кудрявого глаз. Внезапно она расхохоталась и повисла у него на локте (и как он не выронил дракклов пакет), Нотт свободной рукой обнял ее за талию и вторил ее смеху. За талию. И она не оттолкнула его! Мрачным взглядом Малфой проводил парочку до «Трех метел». Настроение испортилось окончательно. Появилось желание открутить Нотту руки. Ты с ума сошел? Почему тебя вообще это волнует?! Блять, ты влип. Просто невероятно влип. — Сука, СУКА! — взбешенный Малфой заметался по гостиной, ища на чем бы сорвать свою злость. Стопка пергаментов, книги с полок — все летело к чертям собачьим. — Эй, Малфой! Ты что делаешь?! Ненормальный! — послышался тоненький голосок. Это с прогулки вернулась Тесса Мит, староста девочек. Та самая пуффендуйка, имя которой так и не смогла вспомнить Гермиона. — Пошла нахуй, Мит. Вали отсюда, — проорал Малфой. — Офигел?! Не смей так со мной разговаривать! Приведи здесь все в порядок немедленно! — курносая брюнетка даже топнула ногой от возмущения. — Если ты этого не сделаешь, то докладная на тебя будет лежать у Макгонагалл уже завтра с утра. Я надеюсь, что ты не забыл чудесное правило, по которому тебя могут исключить из Хогвартса и отправить под домашний арест при проявлении актов агрессии, а?! Блять, вот же тварь. Знает, куда бить. — Репаро, Вингардиум левиоса. Все, ты довольна?! — прошипел Малфой, убирая за пазуху палочку. — Вполне. Я надеюсь, что больше не увижу такого в НАШЕЙ ОБЩЕЙ гостиной, — с этими словами Тесса, высоко задрав голову, прошагала в спальню. — Спокойной ночи. — Да пошла ты. — Малфой уселся на диван и глотнул еще порцию огневиски из стакана. Хлопнула дверь, затем Малфой услышал первую часть заглушающего — Тесса наложила заклинание на ночь. Окно все еще было открыто, пока он устраивал разборки, комнату выстудило напрочь. Малфой закрыл створки поплотнее и зажег камин. Ещё пара бокалов огневиски прошла в раздумьях. А затем… затем он почти ничего не помнил, какие-то обрывки, причем очень и очень странные. Больше похожие на бред. Где-то на середине «офигенного» вечера ему начала мерещиться Грейнджер: он выяснял с ней отношения, отчитывал ее, а она говорила ему, что он ей совершенно не интересен, какой охрененный Нотт и что она в восторге от свидания и сейчас уходит к нему, потому что они договорились встретиться после отбоя. Кристально ясно — зачем. После очередного такого «разговора» ему казалось, что он вскочил, перевернул диван, пытался разнести стену кулаком, разбил пустую бутылку и стакан. Драко осмотрел свою руку. Нет, никаких ран на ней не было. Крови тоже нигде не наблюдалось… Значит, показалось? Он натянул на себя пижаму, нужно было осмотреть гостиную. Уж там точно нашлись бы доказательства побоища. Но в комнате царил идеальный порядок. Вчерашние события выдавали только пустая бутылка из-под огневиски и стакан на столике в углу. Твою мать, я словил просто гигантскую белку. Обрывки вечера переросли в очень сладкое сновидение, где к нему снова приходила Грейнджер. Но она не оскорбляла его, не говорила о том, какой офигенный Нотт, вовсе нет. Она целовала его, поддавалась ему, текла под ним, стонала. Судя по засохшему пятну на простынях, он позорно кончил от одного крайне реалистичного сновидения с Гермионой Грейнджер. Все, звиздец. Больше я не пью. Вообще никогда. То, что происходящее было его фантазией, слизеринец даже не сомневался. В его сне Грейнджер была в красивом изумрудном платье — цвета его факультета. Грейнджер никогда не носила цвета Слизерина. За все время он ни разу не видел на ней ни одной зеленой вещи. Очевидно, что его подсознание выдало эту картинку, чтобы сделать ее ещё привлекательнее, хотя куда уже… Так, стоп-стоп-стоп. Ты считаешь Грейнджер крайне привлекательной? Вот же срань. Пора было признаться, что все вышло из-под контроля. С этим нужно было что-то делать. «Может, надо просто с кем-то трахнуться? Спать с одной только Грейнджер было плохой идеей, — размышлял Малфой, стоя под прохладным душем. — Срочно-срочно поискать цыпочку, зажать ее где-нибудь в углу и хорошенько снять напряжение. Давай, соберись, Драко, сходи на охоту! Все, решено, сегодня же отправлюсь».

***

Гермиона Грейнджер чувствовала себя паршиво. Прям паршиво с большо-о-о-о-й буквы «П». Как получилось, что она из обычной сделки на секс получила вот ЭТО? Теперь она врала уже двум парням. Обоим она очевидно нравилась. И оба нравились ей. С одним она спала, и это было волшебно (да, в этом она была готова себе признаться), со вторым она хорошо провела время, они были очень похожи, их интересы совпадали, а ещё он не скрывал ее как какой-то постыдный секрет. Постыдный секрет. Вспоминая прошлую ночь, девушка залилась краской. Платье пришлось сжечь — оно не отстиралось, кровь Малфоя оказалась въедливой штукой. Интересно, что больше он ничего не испачкал. Даже простыни с одеялом. Жалко, платье ей нравилось. Анализируя произошедшее, Гермиона укрепилась в мысли, что Малфой ее ревнует, но эти собственнические замашки не прибавляли ему очков в ее глазах. Что за требования такие, они же друг другу никто. Значит, не нравится, когда твою игрушку кто-то трогает? Но при этом играть в чужие — очень даже. Девушку это бесило. Гермиона все еще совершенно не знала Малфоя: с ним у нее были только секс и ссоры. Ее вводили в ступор его странные реакции и переменчивое настроение. На людях он вел себя надменно, среди друзей — немного развязно и нагло, а с ней наедине то ругался, то становился ее отчаянным поклонником, говорил ей вещи, от которых у нее подкашивались ноги. Но ведь этого не достаточно для… «Для чего, Гермиона?! Ты хотела сказать, для отношений?» — Гермиона мысленно застонала. Итак, она реально думает об отношениях с Малфоем, с которым у них БЫЛА сделка, которая не предполагала никаких отношений, только секс. Зато какой секс! Блин, ну, нет. Ты не можешь всерьез сравнивать просто секс втайне и свидание с Тео. Но она могла и сравнивала. В голову пришла шальная мысль: а если ей пойти и проверить, помнит ли Малфой хоть что-то из вчерашнего? А не будет ли это подозрительно? Откуда мне знать, что он пил вчера? В ответ на эти закономерные замечания в голове Гермионы Грейнджер созрел план. Она решила сделать вид, что, как нормальный человек, подождала до утра, чтобы поставить точку в отношениях с Малфоем и потребовать с него клятву о неразглашении деталей их сделки. А там, как пойдет разговор. Может, у нас есть шанс… С этими мыслями девушка отправилась на завтрак. Настроение значительно улучшилось. Это заметила и Джин, которая снова провела ночь в комнате мальчишек. — Гермиона, судя по всему, твое вчерашнее свидание прошло удачно? — улыбнулась она подруге. — Ты аж вся светишься. — А? — отвлеклась от своих размышлений Гермиона и покраснела. Ей стало неловко за свой счастливый вид. Но Джинни ведь не знала, где провела ночь ее подруга. — М-м-м, да, все было здорово. — О, я очень рада за вас. Смотри! Твой принц идет, — рыжая стрельнула глазами куда-то за спину Гермионы. Гриффиндорка обернулась. К их столу действительно шел Нотт. В руках у него был огромный букет кремовых роз. Он подошел и решительно вручил цветы залившейся от смущения девушке. — Вчера мы оставили букет в пабе, но после свидания со мной девушка не должна оставаться без цветов, — Тео нагнулся к Гермионе и хотел поцеловать в губы, но она немного мотнула головой и парень попал только в уголок и щеку. Нотт немного погрустнел, но настаивать не стал. Несмотря на невозмутимый вид, Гермиона была в абсолютной панике. Хорошего настроения как не бывало, взамен пришел жуткий стыд. Я не заслужила ни цветов, ни поцелуев. Я же… Охх. Мерлин, вот стоит передо мной Тео — такой красивый, галантный, дарит мне цветы, конфеты, не прячет, открыто восхищается и пытается добиться хотя бы поцелуя, а я как последняя… Уфф… Нужно бы поговорить с ним, желательно без свидетелей. Я его не достойна. Точно не после вчерашнего. — Спасибо, Тео. Нам нужно поговорить, давай после завтрака? — Она умоляюще взглянула на него. Парень нахмурился, очевидно, не ожидая ничего хорошего от предстоящего разговора, но кивнул. — Тогда закончишь — подходи к моему столу, — дернув плечами, он довольно резко развернулся и широким шагом направился в сторону слизеринцев. Гермиона пыталась впихнуть в себя овсянку и чай, но тщетно: в горле стоял неприятный ком, от еды тошнило, от себя самой — тоже. Отшивать Нотта не хотелось, но гриффиндорка понимала — так будет правильно. Хотя говорить правду, почему она это делает, девушка тоже не собиралась. А что, и у меня должна быть гордость. Хоть какая-то. С этими рассуждениями она добралась до слизеринского стола. Аххх... Увиденная картина заставила ее буквально прирасти к полу позади Нотта. Напротив Тео расположился Малфой, на коленях которого восседала Астория Гринграсс собственной персоной: они буквально поедали друг друга, слизеринец недвусмысленно прижимал слизеринку к себе, а она бессовестно терлась о его пах. — Фу, снимите себе номер, — подала голос Панси. — Серьезно, Астри. Здесь люди завтракать пытаются и всех от вашего вида тошнит. Давайте вы закончите где-то в другом месте. А ты что здесь забыла, Грейнджер? Столы перепутала? Астория отлипла от Малфоя и уставилась на застывшую гриффиндорку. Та как-то отстраненно рассматривала припухшие губы блондинки и чувствовала, как по телу растекаются горечь и разочарование. Но она удержалась от комментариев. В конце-концов, кто я такая Малфою, правда? — Паркинсон, я перед тобой отчитываться не собираюсь, — скрипнула зубами девушка. Нотт обернулся, в его лице читались тревога и какая-то обреченность. — Спокойно, Пэнс, она со мной. Все, всем приятного аппетита, пойдем, Гермиона, — напряженно проговорил он и, выйдя из-за стола, потащил девушку за собой в коридор. Пока они шли, в голове Гермионы творился какой-то бардак. Перед глазами все еще стояли припухшие губы Астории. Нотт остановился у подоконника в тупике этажа. Около минуты они провели в молчании. Теодор рассматривал девушку в ожидании, а она пыталась унять скачущие внутри нее мысли и чувства. — Ты хотела поговорить, а не помолчать, или я что-то путаю? — Тон Тео был прохладным, Гермиона поежилась. — Я догадываюсь, что именно ты хочешь сказать, твое вчерашнее и сегодняшнее поведение дало мне достаточно знаков, чтобы понять… — Вовсе нет, — выпалила вдруг Гермиона. — Я хотела сказать тебе, что мне все очень понравилось. И ты мне нравишься, Тео. Что ты сказала, Гермиона? ЧТО ТЫ СКАЗАЛА? Тео расплылся в улыбке, которая внезапно померкла. — Но ведь есть какое-то «но»? Иначе бы ты себя так не вела. Ну, давай, скажи мне как есть, принцесса. Я не обижусь. Так, просто отшей его. Просто возьми и отшей. Пока не поздно. Но перед глазами снова встали припухшие губы Астории и руки Малфоя, блуждающие по спине другой. — Никаких «но». Я просто… ну… мне стало неловко. Я давно не ходила на свидания, — сбивчиво проговорила Гермиона. — Вообще я не ханжа, но… — Переживаешь? Я слишком напористый? — понимающие спросил Тео. Гермиона кивнула, испытывая невероятное отвращение к самой себе. — Ну что ж, принцесса, я готов тебя подождать. Впредь постараюсь быть осторожнее, — в его голосе сквозила забота. — Можно я тебя поцелую? Гермиона не смогла выдавить ответ и снова просто кивнула. Он аккуратно приблизился к ее лицу и нежно, словно лепестками накрыл ее губы. От него пахло кофе и шоколадом, он снова будто обволакивал ее, увлекая в чудесный теплый и невероятно осторожный поцелуй. Она робко ответила, не ощущая внутри себя ничего, кроме всепоглощающего стыда. Тео оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза. — Гермиона, ты согласишься стать моей девушкой? — спросил он тихо. — Я не тороплю тебя, ни в коем случае. Ты можешь подумать. Думай, сколько угодно… — Я согласна, — выдавила из себя Гермиона. Счастливый Тео сжал ее в объятиях и закружил. А у нее перед глазами все еще стояли искусанные губы Астории Гринграсс.