***
Эта ночь для всех стала бесконечной. Будто одна минута была ровна часу, настолько медленно всё тянулось. Только пару человек смогли уснуть, и то, те «пару» были ранены, и оставаться бодрыми у них просто не выходило. Остальные разгребали кучи трупов Голодников, ибо сидеть в этом облаке тухлятины не было сил. Зато вороны были обеспечены кормёжкой, сидели пачками на плоти, склёвывая мягкие ткани. Пять солдат с каким-то пассивным омерзение и опаской наблюдали за этой дичью, сидя на брёвнах у костра. Вскоре к ним присоединились остальные. Оскар наблюдал за тихим трауром, ведь двоих заживо растерзали, а третий скончался прямо в руках санитара. Дёрнул щекой, устало понурив голову в ладонях. Окинул взглядом лес, одинокую Луну, пусть и висящую в звёздной россыпи, и ему вдруг стало невыносимо холодно и одиноко, до тоскующего воя. Всё это казалось нереальным; осознал, что Голодники это крохотная часть от всего живого мракобесия, а впереди, в северной столице, они будут иметь дело со Всадником смерти. Захотелось бежать и не оглядываться. — «Лучше пойду к сестре» Но зайдя в палатку он никого не обнаружил. Только следы её сапог уходили куда-то в чащу. Стиснув зубы и перепроверив наличие патронов в магазине, ступил в лес, манимый течением бурной реки. Полоса сосен шла недолго и вскоре парень стоял на каменистом побережье. Небо акварельным рисунком растекалось по поверхности воды, которая из-за течения воды рябила. Брызги от воды ледяной коркой осыпали точёные гранитные валуны. Ненароком загляделся, проникся удивительному спокойствию природы, но та мгла и тишь почему-то казались последними. Словно три счёта, и всё это исчезнет, обращаясь в прах. — «Заткнись. Не выспался, так бред себе не думай» - отмахнулся от пугающего наваждения, как от мухи, раздражающая своим жужжанием. Пройдя вдоль реки влево пару метров, увидел знакомую фигуру сестры. В одной рубахе и брюках шла по берегу, держа в руках пару сапог. Окончательно потемневшие волосы бились об лопатки, путались на порывах ветра. Оскар рванул к Виктории. — Не думаю, что ледяная вода когда-нибудь шла на пользу, - поравнялся с ней. — Мне не грозит смерть от переохлаждения. Не беспокойся, - опущенным голосом произнесла, продолжая наблюдать, как маленькие волны разбиваются об её шаги. Ансберг продолжал буравить её взглядом, что вынудило поднять голову, и криво улыбнуться. - Знаешь, ведь холод одна из немногих вещей, которая заставляет почувствовать себя живым. — Говоришь так, будто умираешь, - хмуро буркнул. — Возможно, так было бы лучше для всех, - пожала плечами, отворачиваясь в другую сторону, не в силах смотреть брату в глаза. — В каком смысле? Хватит бред нести. Слушай, давай ты пойдёшь и выспишься, ты перегрузила себя в бою, - было, обхватил сестру за предплечье, и потянул за собой, но та даже не шелохнулась. - Вик… — Неужели ты до сих пор не понял, что всё, что происходит сейчас из-за меня? - усмехнулась. - Естественно нет. Я же и сама не смогла допетрить, - поджала губы. Вывернулась из хватки, принимаясь вытирать ноги об штанины. Натянула сапоги, отряхнув брюки от песка, и так остро глянула в глаза. - Алтан мне всё рассказал. Оскар молчал, не отводя взгляда, нахмурился. Понял, что утвердила она это без всякого злого веселья, удовлетворения. А с болью, горечью. — Тот тип с лютиками? - хрипло отозвался. — Ну, это не лютики. Но да, это он, - отошла на шаг, обращая взор за горизонт, разрезанный горными хребтами.— Всё свалилось на меня резко. Как снег на голову. И он, он был так не вовремя.
В столовой, на веранде, не было ни души. Но тут раздался стук, после которого в помещение вошёл Алтан Дагбаев. — Извиняюсь, что прерываю во время трапезы, но, - он ещё не дошёл до стола, за которым сидела Виктория. На нём стоял поднос с обедом. Аппетитная тарелка с супом перед ней, остывший чай и свиной рулет. И книга. Вики не двигалась, даже маска лежала сбоку. Как обычно сидела, держа идеальную осанку. — Виктория?… - тихо позвал. Однако вскоре заметил, как плечи мелко ходили туда-сюда, а змея будто пыталась не дышать. Сделав ещё пару шагов, заметил стоящую бутылку виски, стакан, намертво зажатый в левой руке. Сжатые в линию губы, заплаканные глаза и тоненькие дорожки слёз на щеках.— Я плакала. Мой мир перевернулся пять минут назад. И последнее, чего я хотела, это видеть кого-то.
Одна за другой, малюсенькими капельками соли, слёзы стекали по лицу, очерчивая щёки, скапливаясь посередине подбородка. Дагбаев нервно пытался просчитать причину столь болезненного состояния Ансберг, но разглядев обложку, всё стало ясно. — Виктория…- начал, но ему не дали. — Интересно, наверное все играют в игру: «Соври Вики», а я не в курсе, - сжала челюсти. Рот исказила горькая улыбка, похожая на оскал. Подхватила за корешок книгу, поворачивая обложкой к Всаднику. - Эту вещь я стащила у Птицы, которую он так старательно припрятал, - швырнула её под ноги, отпив из стакана. - Можешь передать вашей семейке Адамс, что вы проиграли. Я всё знаю. Она нервно дёргала головой, отводя подбородок. Её обуял такой гнев, жгучий, словно кислоты напилась, из-за которой в груди всё зудит и горит. Слёзы полились сильнее, и в конце концов осанка искривилась, а стёкла веранды сотрясались от жалобного воя. Впилась пальцами в волосы, точно скальп с себя содрать хочет.— Я, наверное, не помню, чтобы я так когда-то плакала. Я чувствовала себя отвратительно, мерзко. Угнетённо, использованной, брошенной. Разломавшейся.
Виктория поднялась, упираясь руками в столешницу, а взглядом в Алтана. — И теперь ты не посмеешь отвести взгляд, слышишь! Никто из вас! Какой идиоткой я была! Не могла увидеть, что вся эта муть кружится вокруг меня, - истерично покрутила пальцем в воздухе, вырисовывая круг. - Из-за этой книги Оскар попал в плен, чуть не решившись жизни. А потому что в книге всё обо мне. Из-за меня война. Не потому что кому-то что-то не нравится. Просто видимо я взъелась вашему папаше. И, очевидно, эти два решили сделать из меня пешку, в королевской обёртке! В гонки, в игру, кто быстрее мной завладеет. Отвечай! Крикнула, сорвав голос. Вдруг стеллажи, оконные рамы затряслись. Зрачок на глазах вытягивался в тонкую линию, волосы чернели, а по телу ползли чешуйки. Хищное, заострённое лико Богини Перворождённой смотрело на Всадника Голода. Готовая испепелить на месте. Но Алтан оставался непоколебим, смело глядя в глаза одному из самых опасных существ. И видимо такая реакция усмирила поднявшуюся волну. — Изначально, всё так и было. Отец прознал, что Перворождённая переродилась в тебе, и со временем захотел уничтожить тебя раз, и навсегда. Обьявил охоту и наказал Птице и Джеку найти, и привести к нему, - говоря это, заметил как на имени рыжеволосого Виктория вздрогнула, а новая слеза упала. Её сердце разбивалось прямо у него на глазах. - Но потом отец охладел, ведь ты почти не использовала свою силу, лишь в критических моментах. Подумав, что угроза, в лице тебя, миновала его, унял свою жажду. Однако Джек в погоне за победой, доказать, что он стоит на много больше нас, уже не смог остановиться. А Птица, разглядев в тебе нечто прекрасное для себя, влюбился. И теперь он не боролся за тебя как за награду, очередной подарок отцу. А боролся, как за любимую женщину. Она замотала головой, стиснув зубы и веки, препятствуя очередной волне. Но не смогла. Упала на колени, без всякой задней мысли. Царапая слегка пол, словно там таиться решение всего навалившегося. — З-за что…Почему я…- хнык. Спрятала руки в чёрной мантии, понурила нос в вороте кафтана. Тихие всхлипы разносились, нарушая гробовую тишину. - Я в-ведь хотела…хотела стать солдатом…спасать л-людей от нечисти…Но, н-но, - поперхнулась, пытаясь вдохнуть, но душащая истерика не позволяла. - Я сама нечесть. Из-за м-меня всё гибнет… Алтан опустился на колени, к ней. Только смахнул упавшие пряди со лба, как его ладони схватили и вложили в них нож. — Убей меня, - быстро отчеканила, мигом выйдя из того состояния. Уверенно направляла лезвие в район, где бешено билось её сердце. Облизнула губы, с мольбой и решимостью глядя в глаза Всаднику. Глаза дикие, умалишённые. - Убей. И всё закончиться. Все будут жить, как раньше. Убей, - сильнее прижала нож к груди, от чего заскрипела ткань одежды. - Ну же! - вновь срывается голос, вновь слёзы. — Нет, - твёрдо ответил, с сожалением глядя в алые глаза. Видя, как зрачок опять переменился в змеиный. Только положил руку на женское плечо, как Виктория забарабанила кулаками по его груди, да с такой силой. И отчаянием. — Убей! Убей! Убей, сволочь! Дайте мне уже умереть! Всё равно ведь убили бы потом! УБЕЙ! Вырвалась из его хватки, вскочив на ноги. Убрала обратно нож в сапог. Утёрла нос, с вызовом смотря на Алтана, который не спешил подниматься. Откинула волосы назад, а после со всей ненавистью провозгласила: — Тогда, если вы станете у меня на пути, я прикончу не только вашего братца. Но и всю вашу шайку. Вы с Кутхом станете, как я, изгоем, проклятьем и ночной страшилой для деток, в книжке с легендами и мифами. — Даже Птица? - усмехнулся. — Даже Птица, - стальным голосом закончила. Молча схватила маску, нацепив на лицо. Отдёрнула подолы мантии и невозмутимо перешагнула через ноги Алтана. Двери за ней захлопнулись, и стало ясно, что они только что создали монстра. А точнее, возродили.***
Оскар упрямо держал взгляд потупленным. Виктория же на нём. Усмехнулась. — Н-да. Как это и бывает, - похлопала по карманам, явно сконфуженно от подробностей. - Зря я наверное, - сделав шаг прочь, на плечо мягко опустилась рука, разворачивая к себе. — Нет, не зря, ma brave princesse , - притянул к себе, укутывая в объятия. Вики прикрыла глаза, наслаждаясь долгожданным покоем, крепко сжав спину родного человека. — Прости, Оскар. Из-за меня ты чуть дважды не погиб. Тогда, в плену, и…сам знаешь, - глазное яблоко обожгло, а нос засвербел. Брат, словно почувствовав, запустил пятерню в копну шёлковых волос, массируя затылок. — Да, но, каждый из этих двух ты спасла меня, - отнял слегла сестру, установив зрительный контакт. - Мне плевать, что о тебе написано в этих идиотских книжках, за кого считают тебя те, кто никогда по-настоящему и не ценили человеческие жизни. Ты единственная, ради кого я готов прыгнуть в костёр, мчаться мили. Только за тобой, - благоверно улыбнулся. - Ты ведь моя сестра. Вредная правда, mais aimé, - Виктория шуточно ткнула его вбок. — Проблема в том, что все во мне хотят увидеть Перворождённую, - высвободилась из объятий, потупив взор туда, куда вода между камней на берегу забегает. - От неё во мне лишь сила, и очень абстрактное сходство во внешности. Хотя её описывали как женщину с весьма пышными формами, но не менее изящными чертами лица. Искусительница. — А что на счёт трёх масок? — Ах, это, - небрежно махнула рукой. - Это байка, которая не стала явью. Просто не была бы я такой жадной, и вам чего-нибудь досталось, ибо всё сложилось так, что я в утробе поглотила всё от Неё. Обделила я вас талантами, - ухмыльнулась. — Не сказать что я уязвлён от этого, - отзеркалил Вики, вызвав у той фырканье. — Поэтому я Ненависть, Обман и Месть в одном лице. — Типа вот никто не заметил. — Schurke! - Ансберг подняла пару кумушек, и отправила их в Оскара, заставив уже его выпустить пару лестных, только на французском. - А если отбросить ребячество, то я для себя всё решила. Мы закончим эту битву, а после я растворюсь. Мне удавалось, и удаётся держать годами личность Молчаливого в секрете, подстроить собственную смерть и жить в радости. Поэтому проблем с залеганием на дно не возникнет. — Ага, - Оскар достал сигарету, зажав её между зубами. - Есть правда малюсенькая заминочка. Нам бы выжить, - промямлил, копошась в карманах кафтана. — Огоньку? - усмехнулась, покрутила перед носом коробком спичек. - Не тебе о выживании беспокоиться. Я уже сомневаюсь, кто из нас по-настоящему бессмертен. Ты, - черканула. - Или я. - прикурила парню. Блаженно выпустил из рта дым, откинув голову. - Пойдём в лагерь. Я должна что-то сказать ребятам. И кстати у тебя шевелюра уже длиннее моей. Ступила на землю, слыша хруст снега и сосновых иголок под сапогами. — А что с твоим ангелом хранителем рабочего характера? - не спешил вслед за Викторией, оставшись стоять на месте, расслаблено покуривая табак. Ансберг обернулась, вскинув бровь. - То есть с Птицей. Змея скукожилась в секунду, поникнув всем своим видом, но через секунды махнула головой, вернув уверенную осанку. — Тогда я погорячилась. Ясно дело, что я просто не смогу ему что-то сделать. Но и доверия у меня ровно столько же, сколько и в нашу первую встречу. Оскар пробарабанил носком об землю, и погасив об камень фильтр, побежал за сестрой. — И кстати волосы я не дам обрезать. — Да пожалуйста, только если разрешишь заплести косички. — Нет. — Тогда будь осторожен во сне. А то, вдруг, без волос проснёшься. По дороге в лагерь, они старательно толкали друг друга, надеясь утопить лицом в сугроб, однако каждый раз оступаясь, отдёргивали за руку, не давая упасть. Миниатюрная фигурка Элин окутана мраком ночи. Словно в неком предчувствии, сидела в кресле у окна, окунаясь всем своим естеством в желтоватое марево ночного неба, что исходило от теплиц в паре километрах от поместья госпожи Нуланд. Юная девушка прибывает здесь с того момента, как Молчаливый, вместе с армией отправились прорывать позиции врага, расчищая путь. И сказать, что находиться здесь её инициатива—солгать. Элиния долго хотела сопротивляться, но только одно безмолвие Молчаливого, направленное в её сторону, заставляло резко внутреннего бунтаря утихомириться. И сейчас грех жаловаться. Вдова Этна относилась к девушке добродушно. Работой не нагружают, по-сколько срок не малый. Только изредка выполняет мелкие поручения хозяйки, и то, в знак чистой благодарности. Посидеть с женщиной, прогуляться по саду, иногда почистить и перетереть яблоки, которые госпожа обожала, но в силу заболевания сама не могла грызть. Бывшая служанка не раз ловила себя на мысли, что Молчаливый очень часто становился причиной задумчивости. Где он, что с ним? Жив ли вообще? Не убил ли Вильяма? Каким-то образом его отстранённость и загадочность сыграла с обоими злую шутку. Она внезапно для себя открыла, что после всего уже не сможет его назвать монстром, и с верностью хранит секундные проявления человечности, слов, затрагивающие непосредственно его самого и прошлое. Вспомнился их последний диалог, когда Элин без всякого сомнения уловила чистое опустошение в нём: — Простите, что? - стопка полотенец с хлопком упала на матрас. — Мне позвать лекаря? - спешно произнёс, нервно барабаня пальцами по бедру. — Зачем? — Правду говорят, что женщины с беременностью становятся глупее, - Элиния не побоялась метнуть в него недовольным взглядом, - Хорошо. Повторю ещё раз: вы сейчас идёте собирать всё необходимое, и перебираетесь в поместье мадам Нуланд завтра утром. — Это приказ? - негодование росло в ней с геометрической прогрессией. — Пока всего лишь просьба. — Не похоже, - буркнула себе под нос. Глубоко вдохнув, оглядела порядком взвинченного Молчаливого, видя как тот мнётся с ноги на ногу. - Что-то случилось? Зачем мне это делать? И что с вами, в конце концов? — Слишком много вопросов. Для вашего же блага, - служанка просто так не сдавалась. Скрестила руки на груди, которые можно было спокойно положить на круглый живот. Наёмник цокнул, видимо по простому не выйдет. - Мадам Нуланд—пожилая одинокая вдова, которая не возражает о вашей компании. Там свежий воздух, фермерская здоровая еда, плюс вы будете под контролем врача. И никакой работы. — Неужели дело только в этом? — Простите, но я не изъявляю желание читать вам рапорты об обстановке в столице. Разве вас здесь что-то держит? - сделав шаг вперёд, окинул девушку с ног до головы испытывающим взглядом. Заметил, как понурилась после заданного вопроса. Утвердительно хмыкнул. - Ну конечно. Как же вас найдёт ваш ненаглядный в лесной глуши. — Нет. — Да ну? - склонил голову вбок, испытующе буравя взглядом. Отошёл обратно, принимаясь собирать некоторые свои вещи в кожаную сумку. Воцарилось неловкое молчание, но не надолго. - Хотите совет? Не тратьте своё время на такую хрупкую и привередливую вещь, как любовь. — Не вам об этом говорить. Не забывайте, что я ношу под сердцем его ребёнка. — Если ваша с ним связь заканчивается на выражении «его ребёнок», так просто смените его на «мой ребёнок». Вот увидите насколько станет легче, - беззаботно предложил. - И хватит думать, что человеческие мелочные радости жизни мне незнакомы, - тон Молчаливого сменился на угрожающий. Оторвался от шуфлядки, возвращая вектор внимания на Элин. - Знакомы. От этого и мелочные. Потому что не стоят ни гроша. — Может, просто ваш опыт неудачный, - призадумалась, скептично поведя бровью. - Неужели кто-то любил его. - прошептала, тем самым добив его. С грохотом что-то уронил обратно в комод, выдавая тремор рук. — Не поверите. Я даже любил, - глаза девушки сверкнули, в предвкушении и неподдельном интересе. Поддалась всем телом вперёд, присев на подлокотник кресла. Молчаливый хмыкнул. - Как просто вас удивить. — Расскажите, - ей вдруг захотелось стать обладателем этой, возможно сокровенной, тайной. Без всякой чопорности. — Хорошо, я расскажу, - всем телом обернулся к ней. - Но взамен, вы отправитесь в поместье мадам Нуланд. — «Засранец» - сжала губы в тонкую линию. - Я согласна. — Это было довольно давно. На тот момент я уже кое-что имел, но был на пороге приобретения большего. И имел резонные причины подвергать всё сомнению, однако не отрицал возможности проживания таких чувств, как: любовь, жажда, тепло. Хоть и они были порядком притуплены. Я выполнял свою работу, и сказать, что я сразу проникся вожделенными чувствами к тому человеку—соврать. Я со скепсисом отвечал на мелкие, и не очень, знаки внимания. Но моя жизнь подбросила пару сюрпризов, входе которых, под эффектом благодарности человеку, я начал испытывать некое подобие влечение. Потом пошёл этап заигрывания, когда оба ведут себя как студенты с огромным либидо, - девушка только успевала схватывать информацию, ведь говорил он без запинок, монотонно и безучастно. - Чувство доверия сломило мой стержень и я даже готов был признаться, что люблю этого человека. Но к его сожалению, и сожалению окружающих, я прознал обо всём, не без помощи третьих лиц, естественно. Мой мир перевернулся, заставил почувствовать себя пешкой. И открыл глаза на многие вещи, раньше казавшиеся правдивыми, - тяжёлый выдох. - С тех пор я понял, что единственный, кому я доверяю—себе. И никому больше. А любовь глупая, бесполезная вещь, которая в очередной раз ослепила и заставила почувствовать себя вошью. Поэтому…- подошёл вплотную к шокированной служанке. - Если хотите дать вашему ребёнку нечто большее, чем подваленную и неудовлетворённую мать, то выкиньте эту глупость из головы. Его лицо было близко к её носу, побуждая отклониться головой чуть назад, подальше от этого ядовитого шипения, что показалось смутно знакомым. И эти слова тоже имели тёмный оттенок. С таким же цинизмом и иронией Виктория Ансберг рассуждала о подобном: любовь, секс. От этого ледяного, без эмоционального рассказа сквозило куда большей горестью, чем от слезливого выливания души, которое, зачастую, обращается в мыльную оперу. — Вы мне так говорите, ради моего блага или из-за того, что хотите свести на тот свет моего возлюбленного? - прошептала. — Двойственно. — Не будь вы в маске, с радостью отвесила бы вам пощёчину, - шикнула, надув пухлые щёки. Молчаливый в ответ на это рассмеялся. — Вот видите. Я вам преподнёс желаемое, раскрыв крохотный атом своей души, однако получил от вас возмущение. Несправедливо, гражданочка. А чего вы ожидали? Раскаяния, слёз? Как мелки ваши представления о душевной боли, - закинул какой-то свёрток в конную сумку, затягивая ремешок. - Завтра утром в шесть за вами зайдёт Оскар. Надеюсь, к это времени вы соберёте все необходимое, - повесил сумку на плечо. — Почему не вы? — Я отбываю через полчаса. — А Оскар..? - он вновь начал суетливо теребить шов на брюках, отдёргивая плотную ткань кафтана. Упёрся колючим взором, который ощущался даже сквозь маску. — Желаю чудного прибывания в гостях у Этны Нуланд, - бросил на прощание, уйдя от ответа и вышел, оставляя Элин наедине с собой и собственным угрызением.***
Воспоминание оборвалось так же резко, как распахнулась дверь покоев девушки. Неожиданно очень быстро сюда доковыляла сама Мадам в паре со служанками. — Одевайся, девочка, - кинула в неё одежду, нервно постукивая тростью по полу. — Ч-что такое? На дворе ночь! - принялась натягивать на себя выданное платье, едва заметив, что сшито оно далеко не из дешёвой ткани. - Зачем такое платье? — Слишком много вопросов, девочка! Поживее, скоро сама всё увидишь. Сама спустишься в залу? — Б-безусловно, мадам. После хозяйка вместе с подчинёнными так же быстро покинули комнату, не переставая шушукаться. Но тут же осеклась, посылая тёмноволосую девушку, приказав той поправить Элин волосы. И сама Этна облачена в более парадное платье. — «Что чёрт возьми происходит?» Когда она в сопровождении слуги спустилась в главный зал, её сердце ушло в пятки. — Ваше Величество?! - в ответ на осуждающий взгляд вдовы, Элиния быстро опомнилась, низко кланяясь и опуская глаза в пол. Граф был одет в дорогой кафтан из чёрного бархата. Манжеты, воротник расшиты золотом. Драгоценные нити заворачивались в витиеватые узоры, похожие на листы с шипами. На груди орден, погоны на широких ровных плечах, говорящие о верховном статусе. Высокие сапоги, из которых торчали брюки, идеально отглаженные, строго по лампасам. Ножны с мечом. Но даже этот лёгкий шлейф перфекционизма в одежде не мог скрыть явного нервяка. Справа от Верховного лидера стоял Олег Волков, которого Элин удавалось увидеть пару раз в коридорах. Этого строгого и холоднокровного вояку. Облачён в военную форму, уже кафтан по проще, без излишек. Но не менее добротный, чтобы не терять статности и соответствовать его Величеству. Сероватого оттенка, с серебряными вышивками на рукавах и районе около погон. Пояс-ремень с множеством кармашек, ножны с мечом и будто этого мало, винтовка на спине. — Ваше Величество, вот, как вы и просили, привели, - дёргано отозвалась Этна. Птица кивнул. — Я буду краток. Соберите только самое необходимое, Элин. — З-зачем? - Графу сейчас было не до субординации, поэтому стиснув зубы, ответил: — Чтобы спасти Викторию Ансберг от самой себя, а Вильяма Ансберга от её меча.