3№».5№?//!1?
Просторная спальня погружена во тьму. Голубые сумерки ложились из окна на кровать, озаряя голубоватым светом светло-серую постель. Шторы колыхались в такт движения ветра. Тёмноволосая девушка в кровати зевнула. Хоть и было поздно, но на её коленях покоился ноутбук, а пальцы старательно что-то набирали. Вдруг за окном вспыхнула молния. Белая сетка разрядов острыми ветвями расползлась по небу, а гром сотрясал землю. Гроза бушевала как никогда. Девушка оглянулась в панорамное окно, наблюдая за тем, как дождь барабанил по машине. — «Чёрт, только сегодня помыла. Надо в гараж поставить» Прикрыв ноутбук, поднялась с кровати. В доме всё было тихо. На цыпочках прошла на первый этаж, едва не наступив на рассыпанный конструктор Лего в гостиной. А не то криков не избежать. В шёлковом халате прохладно, поэтому схватив пальто и ключи от машины, очень тихо прикрыла дверь и вышла на улицу. После так же аккуратно вошла, стараясь не хлопнуть дверью, чтобы никого не разбудить. — Твою м…! - во время замолчала. Поспешно стянула верхнюю одежду, глядя на это маленькое чудо. - Элиза, почему ты не в кровати? - ласково произнесла. Рыжеволосая девочка в пижаме и в обнимку с акулой из Икеа смотрела заплаканными глазами на свою маму. Босые ножки похолодели, стоя на голой плитке. — Иди сюда, куколка моя. Тёмноволосая присела на колени, расставив руки для объятий, в которые малышка сразу же упала, сжимая ручками торс матери, а носиком уткнулась в шею. Заботливые руки легли на спину девочки, гладя и успокаивая. — Мамочка, я т-так испугалась! - всхлипы. - Н-на улице гроза… — Чшш, - чуть отстранилась. Нежно заправила волнистый рыжий локон за ушко, стирая с глаз слёзы. - Тише, королевы не плачут. Пойдём-ка. Чуть по-кряхтев, подняла на руки. Голова Элизабет упала на плечо, крепче хватаясь за тело девушки. Таким Макаром они дошли до кухни. Усадила девочку за стойку. — Давай я тебе молочка тёплого с мёдом сделаю? Хочешь? - малышка энергично закивала, теребя глазки. Девушка заботливо собрала длинные волосы Элизы в пучок и подняла с пола любимую акулу, укладывая на соседний стул. — Мамочка… — Да? - копошась в шкафу в поисках мёда, отозвалась. — А ты боялась грозы, когда была маленькая? — Не-а. Я наоборот любила смотреть на это. Меня завораживали подобные моменты. Мы с твоим папой как-то вечером сидели и считали сколько раз ударила молния. Бояться нечего, ты ведь дома, в тепле. — И возле тебя, - Элизабет наконец улыбнулась своей обворожительной улыбкой. — И возле меня, - подмигнула девочке, ставя перед ней стакан горячего напитка. Та с наслаждением припала к нему, прикрыв глазки. - Осторожно, может быть горячий. Когда молоко было выпито, девушка взяла за руку дочку и они вместе поднять наверх, в комнату Элизы. Та уже менее недоверчиво легла в свою кровать. Присела рядом с малышкой, накрывая одеялом. — Мама, а папе там не страшно? - девушка сглотнула, глядя на грозное небо. Мягко улыбнулась дочке, гладя по голове. — Нет. Твой папа очень храбрый. Он на своих крыльях рассекает небо и прогоняет прочь тучки, чтобы завтра его красавица проснулась, а солнышко ярко светило. Девочка мигом посмотрела в окно, видя, как быстро плывут по небу чёрные тучи. — Засыпай, родная, - поцеловала в лобик Элизабет, следя, как по-соловьиному она моргает. Подойдя к окну, потянулась к шторам, чтобы задвинуть их, но девочка остановила. — Нет, не надо. Я хочу засыпать и смотреть, как папуля прогоняет тучи. — Хорошо, - грустно улыбнулась. Напоследок сказав доброй ночи, прикрыла дверь. Перед тем как зайти в свою комнату, аккуратно заглянула в комнату Александра. Он спал как обычно крепко. Его тёмные волосы разбросаны по мягкой подушке. Длинные ресницы подрагивала во сне. После уже сама пошла ложиться. Засыпая, ощущала мёртвый холод от простыни.***
Солнце ещё даже не напоминало о себе, но жизнь в лагере била ключом. Кто размещался в палатках, наскоро, намётанно сворачивали их. Фляжки уже наполнены прохладной водой из под горного ключа. В знак благодарности жители предлагали им свёртки с молочными изделиями и вареньем. Солдат они не боялись и открыто вели с ними беседу, если та завязывалась. Однако население всё равно сторонилось Чернознамёных. Пусть и находясь на стороне нынешнего правителя. Этих наездников в чёрных камзолах, помня, на что те способны. Оскар сам уже собрался, где-то подгонял и раздавал команды. Шурик же лежал на лавочке, у терема, похрапывая. Одна нога свешена, касалась собранного рюкзака, который был заботливо поставлен на предварительно постеленную тряпочку. Не гоже вещам стоять в грязи. — Эй, - Ансберг толкнул того в бок, но на это колдун лишь что-то промямлил. - Голубой. — Сам петух! - как ледяной водой облили. Поднялся, потирая глаза. Оскар хмыкнул, садясь рядом. — На, - протянул кувшин, наполненный молоком. Жирненьким таким, что аж на стенках собиралось масло. - Парное. — Благодарствую, сударь, - прохрипел, а после мыча от удовольствия, поглощая питьё. — Ну, раз от тебя не несёт перегаром за километр, то смею предположить, что тебя мучала бессонница. — Ага, мучала, - передав кувшин, рукавом вытер рот. Лукаво стрельнул глазами. - Бессонница такая, брюнетка, с четвёртым размером груди. — Время идёт, а ты не меняешься, - усмехнулся Ансберг. — Стабильность настоящее чудо в наше время! Кстати, а где Молчун? - поспешно оглянулся. — Такой же вопрос.В это же время.
Обтекаемая северными ветрами, фигура Молчаливого продвигалась по крутому горному склону. Как назло выпавший снег, да, снег в апреле, словно масло под ногами, из-за которого даже весьма устойчивая подошва бессильна. Резво, но осторожно ступал, ставя ступни боком, за счёт чего куда увереннее продвигался. — Чёрт ногу сломит, - буркнул. Виктория откровенно радовалась в очередной раз, что в образ и экипировку Молчаливого входит эта маска. Какой жизнь с ней становится лёгкой. Точнее, облегчённой. Наконец над макушкой пространство горизонтально разрезалось лучами вышедшего солнца. Это означало, что осталось совсем чуть-чуть. Ступив на более менее площадку, встряхнула всем телом, оглядываясь вниз. — «Падать долго» - было действительно высоко, особенно с учётом того, что основная часть лагеря была разбита в низине. Красное солнце сонно блестело где-то на горизонте. Свет от него ложился на землю красным шёлковым платком, укрывая и крыши домов, и тенистые сосновые боры. Только точёные вершины гор величественно возвышались над эти полотном, точно разрезая и сверкая горделиво. Тут раздалось отчётливое, хищное карканье. Вороны, которым было приказано следовать за отрядами, тёмной пернатой материей нависали в небе. Огромный косяк, нет, скорее туча, выпалывали из своего временного убежища, будто недовольно каркали рассвету. Молчаливый отступил, позволяя им немного рассосаться и облюбовать каждый выступ, на который можно сесть. Это было жутко, но столь же завораживающе. Основная масса так и сделала, только самые большие и привлекательные особи сгруппировались. В мгновение ока, начали налетать друг на друга, превращаясь в некий силуэт. У него не было лица, конечности еле различимы из-за обилия перьев и теней, что формировали это нечто. В центре, где у человека сердце, расположился самый сильный ворон, главарь (если не учитывая Птицу). Его тело было исполосовано шрамами, отчего местами были проплешины. Силуэт под острым взглядом Молчаливого зашипел, перетекая вперёд. Иной раз, от этого страшного, поистине уродливому нечто, можно облиться холодным потом и молиться, чтобы тебя не заклевали насмерть. Но Ансберг видела и похуже, так что их вид только вызывал интерес, и только. А может ощущение власти Птицы над ними и его чувства к Вики ослепили её? — Тыыы…иссскал..вссстречиии…с намииии… Едким, отвратительным голосом протянул силуэт. Фигура не была едина, напоминала дымок из перьев, не имея чёткой, единой формы. Очевидно, вожак властвовал над подобием тела. — Сстрах…в теебе его нееет…человечишка…- фыркнул, принюхавшись. Но тут голос с омерзения, превратился в усмешку, какое-то тёмное упоение. - Затооо есссть гнев…Ссколько неннавесссти… — Не волнуйся, я не пришёл к тебе за консультацией. — Не ссмеей храбритьсяяя перед нами, беспечный. Мы не станеем тебе прислуживать, - ядовито протянул. — Если вы до сих пор не поняли, я не собирался спрашивать у вас разрешение. Внезапно раздался протестующий, ужасающий вопль, который был до того силён, что снег с верхушек начал опадать. — Глупецц! Ты нам не хозяин! Ты не имеешь власссти! Ты принадлежишь нашему хозяинууу! А мы ему! — Да? Молчаливый усмехнулся. Маска резко упала на землю, открывая взору ворона истинное лицо. Тот, как испуганная кошка, зашипел и распушился, отпрыгивая на несколько шагов назад. — Зммеяя! Проочь, нечистиваяя! — Ах, сладкий запах страха, - её алые глаза опасно сверкнули. Кошачьей походкой наступала, а фигура пятилась. - Так вот слушай меня внимательно. Твоего хозяина здесь нет, поэтому ты в моей власти. И будешь делать как я скажу, - раздался насмешливый гогот, отдалённо напоминавший смех. — Хочешь, чтобы мы устроииили налёт. Табоой не правиит болей благородствоо. Нет жаднее души, чем та, что ищет мести. Ты несёшь раазрушение! Змеяяя глупая, мааленькая, вериит книжкаам. Его говор, словно мысли, что нечто озвучивало. Несвязно, мутно, с издёвкой. Виктория начала распаляться. — Благодаря своему гневу, в Его руки и попадёшь…ну кааккк, онаа, ложь на вкусс? Сладка? Змея не выдерживает. Её зрачки в один миг суживаются в змеиные, лицо заостряется, а чешуйки ползут по телу. Радужка всколыхнула кровью. В мгновение ока перемещается к фигуре, и резко выдёргивает из этого массива вожака, крепко хватая и сжимая в одной руке. Без него фигура рассыпается и вороны бросаются в разные стороны. — Мне плевать, что ты там думаешь. Я найду и убью каждого, кто причастен. Хватит с меня сострадания, - прошипела. Ворон теснился в руке, прикрывая глаза. - С этого момента твоя воля—моя воля. И если я прикажу, то вы склюёте любого. Когда вернёмся, вы вновь вернётесь под крыло своего хозяина. Виктория до последнего думала, что до такого не дойдёт. Подобные существа, владеющие невероятной силой и опасностью, и являющимися древними обитателями, божьими созданиями, имели стойкую волю. Их почти невозможно подчинить, потому что они могущественнее всякого. Однако, если сила потенциального хозяина выше их, они подчиняются. Иметь силу—иметь власть. Иметь власть—иметь всё. Вожак выскользнул из рук. Каркнув стае, те раскрыли крылья и приземлившись у ног Ансберг, коснулись лбами заснеженного покрова. Теперь—она их предводитель. Пусть и временный. — Так-то лучше. Вожак плотоядно каркнул и расположился на плече Ансберг. Вдруг она ощутила импульс, ударивший в голову, а после медовой гущей расплылся. Словно прибой, ушёл в объятия моря. Тут все особи исчезли, будто по щелчку.— «Ты доказала свою силу, змея» - зазвучал знакомый голос в голове, но уже более ровный и не шипящий.
— «Мы можем общаться в сознании?»— «Да. Все приказы, вопросы, всё звучит здесь»
Виктория вернула маску на лицо, и неспешно начала идти обратно. — «У тебя есть имя?»— «Гратион. Это моё имя, госпожа»
— «Вас величают посланниками Чумы. Хотя изначально вы служили Кутху. Как получилось, что теперь ваш покровитель Птица?»— «Мы так же служим нашему отцу и создателю— Кутху. Но после, в качестве подарка, были предоставлены его сыну. Великая Лондонская Чума—наше творение. Мы были посланы в человеческий мир, чтобы помочь людям начать двигаться дальше»
— «Путём выжигание половины Европы?»— «Не забывайте, госпожа, что наш хозяин — Всадник Апокалипсиса. Он несёт в себе тёмное созидание и светлое разрушение. Война—двигатель прогресса. Согласитесь, не будь хворей, никто бы и не стал углубляться в истину своего тела. Его Величество мало волновали жертвы»
В сознании воцарилось молчание, а немного хриплый голос стих, поэтому только сейчас Ансберг услышала жалобный вой ветра. Оставались считанные метры до конца уклона, и тут она решилась задать волнующий вопрос, хотя старательно пыталась сделать вид, что её это не трогает. — «Что не так с книгами?» - Гратион не спешил отвечать, однако после раздался насмешливый хохот.— «В книгах пишут то, что выгодно знать. Неугодные давно сожжены или спрятаны в недрах нашего гнилого мира»
— «Намекаешь, что мои знания—лживы?»— «Смотря с чем сверять, госпожа Змея. Поверь, то, что ты называешь знаниями, тонкая ледяная корочка над бездной. На которой ты неплохо балансируешь. Точнее, балансировала. Никогда не думала, почему твои волосы вдруг меняют окрас, а вокруг тебя слишком много изгнаний?»
— «Да. Потому что я прямая наследница сил Перворождённой, что была отправлена в гонения и все её отпрыски»— «Гм, да, только для истребления, жемчужных змей должно было быть много. Но никто в лицо их не видел. Я болей ничего тебе не скажу, дитя лжи. Лишь подумай, почему Перворождённая, а не допустим, Первая Мать. Ведь змеи, эти отвратительные существа, были рождены уже до неё»
— «Стоп, стоп, но ведь она была их создательницей. Гратион?» Но он стих, ушёл в тень, оставляя Викторию наедине со своими мыслями. Худшее наказание. К этому времени спустилась к подножью, направляясь к лагерю. На глаза тут и там попадались тонкие смоляные столбы дыма, напоминавший о разворачивающихся здесь днями ранее событиях. Идя мимо, Молчаливый всё таки остановился напротив библиотеки. Хотя сейчас от неё остался лишь пепел, пара деревянных свай, да каменный фундамент. Только печи хоть бы хны. Туда сюда слонялись люди, некоторые из них носили эмблемы картографов. В нескольких метрах стояли спасённые стеллажи и чуть не съеденные пламенем книги. Зрелище удручало. От него сквозило тоской, мёртвой, с запахом копоти и палёного дерева. — Раньше для многих это место было порталом в жизнь, за пределы этих горных оград. Молчаливый дёрнул плечом на внезапный голос. В метре слева стоял мужчина, горбатый, опирающийся на трость. У него были длинные седые волосы и бородка. Под пушистыми светлыми бровями прятались маленькие чёрные глаза. Руки бережно лежали и сжимали рукоять. Синие вены, как трубки, торчали из под морщинистой кожи. — Чтобы уничтожить народ, враг должен искоренить его культуру. Старик закашлялся, а после разразился ласковым смехом, точно Молчаливый маленький ребёнок, сказавший что-то по-детски наивно. — Гм, да, но пока есть народ, есть и язык, и фольклор. Всё есть. Глупо думать, что если сжечь библиотеку, можно выжечь нас. Да, досаду мою нельзя описать словами. Многие экземпляры здесь были единственными. Однако поистине драгоценные удалось спасти. Хранители—царство им небесное, - он повернулся, острым взглядом пробегаясь по наёмнику. - Но это и ваша заслуга. Kiitokset, - старец несмотря на свой возраст, низко поклонился. В это время Шурик подошёл, вопросительно поднимая бровь. — Tämä on meidän velvollisuutemme, - Молчаливый в ответ поклонился. Мужчине было приятно услышать ответ на родном языке. Челюсть же Мальвины валялась где-то на земле. — Вы можете осмотреть нашу уже скромную коллекцию. Там имеются рукописи, датирующийся до времени, когда ещё не было произнесено слова человеческого. Эти бесценные дары, некоторые из них—авторство Тёмных владык. — Тёмных? - внутри у Ансберг всё встрепенулось. - Не уж то его Величество позволило хранить записи здесь, - хранитель усмехнулся. — Нет лучше места, чем под носом у врага. Болей ничего не последовало. Мужчина лишь кивнул в сторону книг, и развернулся, неспешно шагая прочь. Подолы его платья шлёпнули по земле, но его мало это волновало. — Вау, у тебя, что не беседа, так философский трактат, - ухмыльнулся колдун. — Не ёрничай. Отряды готовы? - строго произнёс, витая где-то в своих мыслях. — Да, уже выступаем. — Прекрасно. Распоряжения надеюсь переданы, и вы их помните. Ты тоже иди. Не забывай, что мы не на прогулке, - хмуро произнёс, подходя к стеллажам и касаясь кончиками пальцев обожженных корешков. — Хорошо, я уйду, но обещаю остаться в вашем сердце! - Шурик удалось выбить смешок у Ансберг. - Стоит желать удачи, Молчун? — Себе пожелай, - на языке Виктории это означало «да». На прощание они сжали по-дружески плечи друг друга. Этого всегда им хватало, чтобы в случае чего цепляться за жизнь мёртвой хваткой. Перед глазами мелькнуло что-то смутно знакомое. Поколебавшись, Молчаливый потянул книгу к себе. На задеревенелой обложке бодрого цвета, золотыми буквари было высечено: «Tres personas» — «Три маски». Голову пробил стойкий отголосок воспоминания из детства, а что-то в груди словно тянулось к этому лёгкому наваждению, но такому тягучему… Вся Я тянулась…Даже зная, что обратного пути нет. Женщина сидела в шатком кресле, крепко жмурясь, в попытке уследить, туда ли игла попала. Хлипкий свет, едва освещающий каморку не оставлял попыток её осветить. Убаюкивающий треск, который так привычен слуху, что уже не обращаешь на него никакого внимания. Внезапный треск! Женщина подскочила, но увидев знакомое личико за оконной рамы, волнение только наросло. Или спало? — Юная госпожа! Что же вы делаете в такой сумрак! Вы должны спать, а не то ваша Матушка нажалуется господину Роберту. Вас накажут! Девочка ловко, как змея, соскользнула с парапета, прямо на подоконник, довольно накренённый вниз. Она дёрнула щекой и протянула женщине свёрток. — Пускай. Жить здесь—уже сплошное наказание. Служанка нахмурилась, вертя в руках нечто. Отступила, позволяя Вики встать на ноги и захлопнуть окно. На улице стоял лютый мороз. Ансберг хмуро огляделась, а после её колючие глаза сверкнули лаской. — Не волнуйтесь, няня. Вам никто ничего не посмеет сделать. Вы не виновны. Я сама прихожу к вам, а коль скажете уйти — уйду. Женщину всегда умиляла и восхищала эта властность со стороны юной особы. Она всегда иначе смотрела на всё и на всех, будто знала, видела куда больше, чем они. Так смотрят тогда, когда видели, как это создалось. — Вы же знаете, госпожа, я не имею права вам перечить. — Что ж, тогда я вам даю это право, - Виктория улыбнулась. - Разверните свёрток. Няня дрожащими пальцами принялась разворачивать свёрток, завязанный явно наспех. — Что это, госпожа? - в ответ Ансберг лишь кивнула и загадочно улыбнулась. Взору открылась целая горстка кедровых орешков. Няня удивлённо охнула, покраснела, и смущённо уставилась на ночную гостью. — Не стоит, дорогая няня. Я видела, как вы на них смотрели. Давайте так, взамен вы мне прочтёте это, - змея протянула книгу с мифами и легендами. — Госпожа, но вы превосходно читаете… — Мои глаза устали лишь от одного вида букв, а уши от тишины и команд. Позвольте моей голове насытиться, прежде чем мой «любимый» отец вытеснет от туда всё. Её алые глаза как обычно прищурены и очень редко раскрывались полностью. Словно она не смотрела, а наблюдала, следила за всем и каждым. И сейчас эти хитрющие рубины смотрели упрямо. Но с безграничной мольбой. И отказать ей было выше сил. Юная госпожа, как обычно, расположилась в кресле, прикрыв глаза, дабы не смущать слугу, а няня расположилась на краю кровати с книгой.Четыре тени разделились, ушли от создателя, в попытке найти свой мир. Но были те, кто не могли нести мир. Они—разрушители.
Нет цифры той, что смогла сказать, сколько их чёрные сердца бились на этой земле. Сколько шагов они сделали, сколько видели.
Три брата, именуемые самыми страшными ликами люда простого.
Месть. В нём пылала она кровавым огнём. Но внешне казался льдом. Говорят, что с ним нельзя было дел вести. Сделаешь ему зло, тем вдвойне он им обернётся.
Ненависть. У него гнилой облик, словно нечто пожирало его изнутри каждую секунду. И коснувшись, он разрушал ею всё.
И был главарь—Обман. Ему неведомо слово «нет». Он не знал преград. Он разрушал, подчинял и играл. У главаря два обличия. Создатель — светлый благодетель, покорно лежащий у ног Фемиды. Нёс службу, верно, как пёс. И разрушитель. Тёмный владыка, порождение тьмы. Дитя Эриды—богини хаоса и раздора.
Но всему однажды приходит конец. Их души потеряли тела, обретя пристанище в масках. Так и явились свету они: месть, ненависть и обман.
В нашем мире они есть. Но кто же те три души, что гордо носят бремя?