«Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит в прошлое — воспоминания; то, что уносит в будущее — мечты»
«Машина времени» — Герберт Уэллс.
Первое, что мелькнуло перед глазами, это два тёмных размытых силуэта, активно ведущие диалог. Лихорадка, накрывшая тело уже как несколько часов назад не отступала и позволяла лишь изредка открывать глаза. Элин и без того дрожала, но разыгравшийся мозг на фоне шока начал вырисовывать жуткие сюжеты. Словно смерть стоит перед ней. Испустила хрип, на что одна из фигур обернулась. Тихо подплыла к ней и коснулась лба, возвращая девушку обратно в забытьё. — Да уж. Мало вам проблем. Алтан всё это время переводил взгляд то на Молчаливого, то на слугу, пытаясь понять что к чему. Но выходило плохо. — Как так случилось? - кивнул в сторону кровати. Маска на лице Виктории была неполностью опущена. Как-то странно поиграла щеками. — А как так случилось, что Вы здесь? - она не знала, можно ли ему доверять в плане того, не разболтает ли он всё Птице. А Вики не хочется ни себе проблем, ни Элин. И ссориться лишний раз тоже желания нет. Усмехнулся, понимающе глядя на Ансберг. — Допустим…Что ж, слуги такой кипишь подняли и вы на глаза попались, неся столько хрупкую девушку на руках. Не мог не обойти вас стороной. Но и поверить что она упала в пруд тоже не могу. В это время кроме стражи в коридорах никого нет. Тем более в саду. А тут слуга. Да ещё как из проруби. — Складно, - «В какого такие умны?» - нахмурилась. — Не беспокойтесь, мне не зачем обо всём докладывать Птице. Я не мальчик на побегушках, - вскинула бровь. - Это логично, Молчаливый. Ведь сама странность, что Вы заботитесь о жизни слуги уже наталкивает на мысль. — Хотите потешить своё любопытство? - одобрительно улыбнулся. Сдержанно, как и всегда. Порой казалось, что мышцы на его лице атрофированы. — Именно. — Эту девушку я знаю достаточно хорошо, чтобы иметь мотивы о ней заботиться. Она возлюбленная Вильяма Ансберга. Судя по всему, бывшая. Она пришла с просьбой встретиться с ним и я дала выбор. Уйти навсегда или проститься с ним. Видимо, прощание выдалось тухлым, - безучастно проговорила. — А что вы там делали? - не унимался. — Я должна была знать, какой выбор она совершила. Возможно, я бы даже воспользовалась этим, ведь я частично манипулировала ей и подстрелила бы обоих зайцев разом, но…Сейчас понимаю, что вряд ли смогла бы. Алтан ничего не ответил, явно анализировал полученное. Ансберг он не мешал и никак не смущал, поэтому прочь не гнала. Сама просто села в кресло неподалёку от кровати, чтобы следить за состоянием служанки. — Вы бы в любом случаи встали на сторону Птицы? Этот вопрос так чесался в голове, что не смогла его сдержать. Она не смотрела на Дагбаева, так проще задавать вопросы. Он же задумчиво почесал подбородок. — Вам ведь закон не писан. Что тот брат, что этот. — Ошибаетесь. Между ними колоссальная разница. С Птицей я достаточно в хороших отношениях, со всадником Смерти я не в ладах ещё до первой и второй войны. Джек всегда был слишком обидчив, порой высокомерен. Птица же…он сам по себе такой говнюк. Властный, но рациональный. Но на первый взгляд. Ведь с вами он другой, я прав? Кивнула, не сумев сдержать улыбки. Теперь одной мысли хватает о нём для улыбки. — Никогда не думала, что он настолько разносторонний. Я представляла его тем, кому чужды подобные явления. Точно они одной полярности, два минуса. И вы были созданы вряд ли ради мелких человеческих радостей. Но…но иной раз, когда он сам льнёт ко мне, как домашний кот, я понимаю, что вообще его не знаю. И вас. — Никто по-настоящему никого не знает. Может лишь догадываться, строить хитроумные и заурядные предположения. Именно поэтому я уважаю одну категорию—манипуляторов, - Виктория как-то неоднозначно хмыкнула, вынося для себя какой-то вердикт. — Звучит чёрно. Даже антагонистически. Но ведь правда часто владеет подобными оттенками, - последнее проговорила двойственно. Не то вопрос, не то утверждение. — Возможно, и я не стыжусь своих слов. Ведь это гениальные, сильные личности, способный абстрагироваться от всего и так умело владеть не только собой, но и окружающими. Думаю, это достойно уважения. Но вы другой случай, ещё хитрее и диковиннее. — Забавно, - повернулась торсом к нему, предоставляя своё внимание, с видным скепсисом и надменным любопытством. — Право, вы очень ловко умеете находить изъяны и выворачивать их наизнанку. И пользуетесь этим, безусловно. Вы не отказались от возможности попытать шанс и найти что-то ментальное, живое в своей жизни. Отобрать для себя лакомимый кусочек счастья, - Ансберг очевидно не была удивлена произнесённым, и было уже отвлеклась, но Алтан не любит не договаривать. - Но и отошли от этого, завоёвывая место под солнцем. — Не кажется ли вам это тавтологией? Что то, зона комфорта, что это. Лишь в условиях рознь. — Но ведь от условия и зависит вся суть. Не видите ли вы этот примечательный факт? Виктория—альтруист. Молчаливый—эгоист. — Этим вы хотите показать, что я для вас интересный экспонат для наблюдения? — Этим я показываю своё уважение. Вы профессиональный манипулятор и законченный мечтатель. Не чудо ли это? Разделить себя на две составляющих, проживая сразу две жизни? Виктория молчала, подперев подбородок, прячась в раздумьях. Дагбаев убрал косы за спины, пытаясь скрыть набухшую неловкость, что вылезла как уродливая попилома на идеально чистой коже. — Извиняюсь за порыв. Как вы могли понять, я жаден ко всему, что хоть на долю секунды завладевает моим мозгом. Ведь секунда, это непомерно много. — «И вправду всадник Голод» - Да, много. Но и одновременно до ужаса мало. Зависит от условия, - улыбнулась, видя, что Алтану приятно слышать, что его слова не пустозвон. — Идеи оскорбить вас у меня нет, поэтому надеюсь, однажды ваш скепсис исчезнет. — О, не сочтите это так. Ко всему я отношусь с абсолютным скепсисом, а иначе нельзя. Жизнь слишком строга и у неё довольно мрачное чувство юмора. Тем более, мы с вами довольно мило беседовали два раза до моего отъезда. Жаль, что я не развеяла эту дымку. — Не стоит. Куда интереснее смотреть на всё через дымку. Иначе теряется вкус.Спустя несколько покушений Гражданина, он вышел на связь с неким Молчаливым и заключает с ним сделку. Организовать подрыв некоторых объектов и подогреть ситуацию.
Но всё усложнилось…
«— Пошли! Взять его живым! Ночь. Тихая и ясная была нагло нарушена свистом армейцев. Луна, словно сценичный софит, освещала блекло улицы, где творился дикий шухер. Перекрывались проходы, каждого прохожего допрашивали. Пятёрка юных солдат, заступивших ещё пару месяцев назад стояли в оцепенении. Им было страшно от одних рассказов о том, на кого они охотились. Они то ли дело переглядывались, шугались в разные стороны, дабы не толпились на пути у других. Тут к ним подошёл командир. Усатый мужчина был очень зол. Его пышные усы и такие же густые брови раздувались на ветру. Утёр пот со лба, кидая громкое: — Иш, цыпеня! Слышали приказ?! - те быстро закивали, похватали своё снаряжение и выдвинулись в указанный переулок. - Стоп, голубчик, а ты кто? - голубоволосый паренёк обернулся, хлопая глазками. — Так я ж новобранец, командир! Александ! Вы чего, забыли? -развёл руками, безобидно улыбаясь. Встрепенулся, догоняя отряд. Двигались неспешно, крутя головы. — Хочу обратно в свою маму… — Да заткнитесь вы! Надо быть начеку! - прошептал тот ,что был в очках на конопатого. Остальные энергично закивали. Только Александр сохранял спокойствие. Их топот отскакивал от стен жуткого переулка. — Обычно именно в таких местах Джек потрошитель орудовал…- не унимался. Теперь уже все разом на него шикали. Серебряный диск на тёмном небе лениво наблюдал за этим действием. Его загадочный силуэт будто проткнули острые шпили дворца, выглядывающий и козыряющий своим великолепием, на фоне убогих трущоб. Эти каменные обшарпанные стены возвышались вверх, к небу, точно огромный тубус, поставленный вертикально вверх. Серпантин из улиц плёлся всё вперёд-вперёд. Никого. Только гробовая тишина, что щекотала нервы и играла на них, как на скрипке. Любой шорох доводил до инфаркта. Один из солдат уже начал заикаться. Таков накал. Но шли минуты, а никого нет, только сигналы патрульных где-то со стороны. Они уже привычны. Однако где-то правее что-то упало с глухим звуком. Все кучкой отшатнулись, ловя взглядом каждое падение кусочков черепицы. — Кто здесь?! Покажись! - воскликнул парень в очках. Словно в ответ на его слова выплыл Он. Белый клюв, запачканный в песке очертил лунный свет. На плечи полились тени. Молчаливый выплыл из тени, как из своего дома. Безоружный. Но это ничуть не обнадёжило. Тут послышался звук падения оружия. — Какого хрена ты творишь! - воскликнул один из них, наблюдая как солдат кинул мушкет, бросаясь в бегство, что только и пятки сияли. — Я, спасаюсь! Молчаливый усмехнулся. Наклонил голову вбок, поднимая руки вверх на приказ. Но руки солдат дрожат так, что еле держат оружие. Секунда, и наёмник, непринуждённо махнув рукой, откинул их всех в разные стороны. Кроме Александра. Те со стоном припечатались к стене, пытаясь крикнуть хоть что-нибудь, но что-то словно леской утягивало горло, не позволяя даже этого. И ничего бы не помешало ему прикончить их если только не: — Хватай его!!! — Закончи дело! Я задержу легавых! - отозвался голубоволосый. В рамке появился целый наряд с мушкетами посерьёзнее. Молчаливый кинулся опять в бегство, успевая только специально уронить бойцов на толпу армейцев. Скользнул на другую улицу и прямо со ступенек вскарабкался на пристройку, слыша сзади шакальный свист белых фигур. Скрючился, пытаясь отдышаться, находу осматривая крышу, пытаясь осмотреться куда податься. Запрыгнул на уровень выше, доковылял к ограде, видя снизу толпу и Грома. — Спускайся! Поговорим! Однако дверь на крышу резко отворилась и прямо из неё хлынул поток солдат, настроенных очень воинственно. И Молчаливому ничего не осталось, как сигануть прямо вниз, на другой парапет. Благодаря многочисленным тренировкам приземлился идеально. Точно не прыгал на высоте нескольких метров. Тенью, дитё ночи, рассекал туманное пространство. Поднялась и ринулась прямо по каёмке изящной крыше церкви. Дыхание было ни к чёрту. Пульс бил в затылок с бешеной скоростью, все мышцы настолько напряжены, что при малейшей заминке отзывались нестерпимой болью. Кровь бурлила в ушах, а желудок застрял в районе горла. Но Молчаливый бежал, бежал сломя голову. Главное он почти выполнил задание, устроил теракт, за который получит хорошую сумму. Вот мотиватор выживания сейчас. Осталось ещё одно, где проживали местные шишки, и можно умирать с чувством выполненного долга. Иронично. Раздались выстрелы, пули с остервенением вонзились в бетон. Наёмник со злостью скинул свой плащ, который мешал и путался под ногами. Помассировал плечи, находясь в каком никаком укрытии и только с первыми выстрелами кинулся вперёд, подобно дикой кошке в окно, успевая прикрыться руками от стекла. Хотя всё тело защищено, особенно лицо. Кубарём пролетел несколько пролётов по лестнице. — «Мой этаж» Подполз, шипя от ноющей боли в пояснице, к тумбе в холе, где лежал ничем не примечательный чемодан. Правда, в нём пороха большем чем воздуха. Всё надо было делать незамедлительно. Высунула, ставя под одну из колонн, проходящая прямо у несущей стены. Разрушь её—обвалиться всё здание. — Отче наш, ежи еси на небеси, господи, помилуй, блядь! - щёлкала спичкой, пытаясь зажечь фитиль, но пламя как назло вспыхивало и сразу угасало. Как надежда на то, что Виктория уйдёт отсюда живой, ибо снизу уже загромыхали. — Есть! - огонёк перебежал со спички на фитиль. Тот словно недовольно зашипел и заискрился. Счёт шёл на секунды. Ровно через столько это здание взлетит на воздух. Оглядевшись, Молчаливый тряханул всем телом перед тем, как со всей дури навалиться на одну из дверей апартаментов и вышибить её с петлями. Быстро очухался, вбегая в комнату. В ней горел свет. — Пардон, месье. Проговорил, пока пролетал над столом у окна, за которым сидели хозяева в шикарных домашних халатах, явно опешившие от того визита. Чай полился мимо ртов, когда наёмник улетел в окно. Уже снизу стояла павозка с сеном, в которую Молчаливый приземлился. Вернее, нырнул. — Но! - наездник сразу дал коням нагоняй и те, загоготав, пустились галопом. Спустя считанные миги послышался оглушительный удар, а после здание треснуло и рассыпалось, точно карточный домик. Во время взрыва всё вспыхнуло кроваво-оранжевым светом, словно свечу зажгли. А после всё с грохотом обвалилось, оставляя шлейф пороха. Молчаливый победоносно засмеялся, подняв руки в высь. Устало сполз в телегу, откидываясь спиной в мягкую солому. Но его привлёк голубоволосый паренёк, который с ним выполнял задание. Он держался за лицо, тяжело дыша сквозь зубы и прикрывал один глаз. Плечи дрожали и самого бил озноб. — Эй. Договорить не удалось, ибо парень отнял руку от лица, заставляя подавиться ужасом. Его глазное яблоко пробито осколком. Нечто торчало почти из середины зрачка, а сам белок красный от крови. Вокруг начало синеть. Вся кожа на лице в мелких порезах. — Не успел убежать…ударная волна отбросила. Прямо на осколки. — К лекарю тебя, подлатает, - у Ансберг под маской всё сжалось, но нельзя показывать жалость. Ему не надо ещё сильнее нервничать. - Не нервничай. А не то сердце кровь быстрее погонит. — Да…только вот глаз походу мне не вернуть. А мне он так нравился… Молчаливый усмехнулся. Как забавно. Александр сохранял позитив, пусть и возможно напускной, даже в подобные моменты. Хотя, возможно, это защитная реакция. — Кстати, зови меня Шурик, Молчун, - он показательно вынул нож из рукава, демонстрируя «мир». То же сделал и Молчаливый, ответно пожимая руку. После всего они ночь добирались до своего пристанища. Удивительно, но оно было у Этны Нуланд. Уже на тот момент она овдовела и рада была оказывать услуги своему спасителю, так что найти врача, ложу и еду было не сложно всё предоставили»***
— Хм, то есть вы… — Наёмник. Да. — Но на какой стороне? — Ни на чьей. Ну на данный момент ясно дело на чьей. Но тогда мне было всё равно. Я слишком сильно ненавидела и тушила это как могла. Я была вне закона у всех и каждого. Я тогда—вольный ветер, дышащий свободой. Я убивала и тех, и тех. Так ещё и получала за это деньги. И не принадлежала. Никому. — Хах, уже лучше промышлять коррупцией, - усмехнулся Алтан. — А разве это не доводило до убийств, мистер Алтан Дагбаев? - невозмутимо повернула голову в его сторону, сложив руки за спиной. - Тем более, так я проложила свой карьерный рост. Ведь именно благодаря Молчаливому я приблизилась к верхушке. Я жгла мосты, брала своё и играла ва-банк. Молчаливый—чёрная звезда на этом бескрайнем небосводе, что полон приблизительно одинаковыми искорками. На это всадник улыбнулся, но в глазах мелькнуло уважение. — Никогда бы не подумал, что Вы—Молчаливый. Начиная от вашей прекрасной внешности, и заканчивая известными установками. Выбор брата оправдан. Только вот, думаю он скоро меня не будет подпускать к вам, - прыснул смешком. — Почему? — Нуу, сами подумайте. Сначала всадник Смерти, сейчас Чумы. Глядишь и будет голода, - не сдержала смех. — Не переживайте. Эта ужасная участь вам не достанется. — Не сказал бы, что Птица страдает. — Мазохисты они такие, - заметила, что мужчина редко и медленно моргал. Понимающе улыбнулась. - Ступайте, утро вечера мудренее. — Право, признаю. Я устаю, как никогда сильно. Что ж, завтра свидимся. Доброй ночи, В…- осёкся. - Молчаливый. — Доброй. Она думала, что посидит ещё немного около Элин, но вернувшись обратно в комнату, где она лежала, поняла, что чары погрузили её в долгий и глубокий сон. И самой пора бы уже отдохнуть. Тем более, когда тебя ждут сильные руки любимого мужчины.***
Виктория быстро справляется с надоедливыми пуговицами на рубашке, и порывисто притягивает Птицу за воротник, впиваясь жгучим поцелуем. Этот наплыв уверенности и страсти в девушке, заставляет мужчину упоённо простонать в губы и ухмыльнуться, дёргая за талию змею. Ближе, теснее. Перехватив под поясницу, аккуратно опустился вместе с ней на пуф, расположив Ансберг удобно на своих бёдрах. Он не ожидал подобной инициативы, особенно завидев это сонное личико, показавшееся в дверном проёме. Ладони девушки ласкают его затылок, шею, перебирая шёлк рыжих волос, пока его руки скользят от лапоток вниз. Плавно, пересчитывая позвонки и проникая через широкие рукава прямо непосредственно к коже. Тело отзывается лёгкой дрожью, когда горячие пальцы вырисовывают витиеватые линии у груди. На несколько секунд они отрываются от поцелуя, тяжело дыша в губы друг друга. Её руки так и замерли у него на затылке. Кадык Птицы то нырял, то вновь подпрыгивал. Коснулся выбившийся прядки на лбу Вики, нежно заправляя за ушко и скользя ей к щеке. А она в любовной поволоке только жмётся к ладони, прикрывая глаза. Внезапно Птица улыбнулся. Мягко, без намёка на пошлость. Так, как смотрят на свою любовь. Его жёлтые глаза сияли ярче и прекраснее звёзд на небе. Они—два маяка, за которыми Вики самозабвенно следовала. Почувствовала, с какой силой забилось сердце мужчины под её руками. — Чудесная. Самая нужная. Слов больше не надо. Викторию словно охватила лихорадка, пьянящая, сводящаяся с ума, до ужаса требующая нежности. Скинула рубашку с его плеч, не без помощи. Единственный момент, где мешали эти бесподобные крылья. Её ласковые губы скользили по его ключицам, плечам…вдыхая такой родной запах. В то время как он бодал носом её шею, осыпая каждый миллиметр кожи трепетными поцелуями, переходящие в укусы. Не заметила, как предстала перед ним почти обнажённой. Словно одежда растаяла от жара. Только рубашка болталась на двух пуговицах. Приподнялся, освобождаясь от ремня. Беловолосая не сдерживает стон, когда его губы находят её, целуя, куда глубже и проникновеннее. Вики было потянулась, чтобы снять с себя всё окончательно, но Птица перехватывает её руки — хочет сделать это сам. Хлопок медленно стекал с плеч Виктории, опадая вниз. Приник к груди, зная какова реакция. Мужчина оказывается в ней одним плавным движением, заставляя Ансберг грязно охнуть ему в ключицы. Он же издал какой-то гортанный хрип, прикрыв глаза и подняв голову вверх. Вся агония, тёмная страсть сошла на нет, оставляя за собой только бесконечную нежность и заботу. Эти два вымученных не были способны разговаривать, дарить друг другу что-то подобное. Сейчас они могли дать только свои тела. Получить разрядку и потеряться в своих душах, утопая в медовом наслаждении. Их сознания, сердца не здесь. Они, слившись воедино и срастившими, упорхнули в даль ночных грёз, зная только единственное — имена друг друга, что они шептали с упоением, словно молитву. Его пальцы, горячие требовательные, проходятся по позвоночнику, поглаживают лопатки, помогая настраивать темп. Кожа горела от поцелуев. Расцеловывал ключицы, оставляя красные отметины, слыша над ухом тихие стоны и ощущая, как с каждым толчком её ногти царапали спину. Зарылась пальцами в мягкое оперение, слыша жалобное и ловя тяжёлый выдох у груди. Ресницы обоих трепетали. Губы опухли, груди соприкасались. Мазнула поцелуем скулу, вжимаясь сильнее, когда фрикции участились. — Птица…милый, ах! Милый, милый, милый. Громко отозвалось в голове, ударяя и пьяня хуже алкоголя. Агония слившихся теней на стене в оранжевом свете свечей. Ночь, наполненная рваным дыханием, жаром сплетённых тел. Её короткий вскрик, его глубокий поцелуй, вновь стон. До обессиливающего изнеможения. Запах близости, смешавшиеся с кофейным привкусом и её кожи. Точно впитавшийся аромат расплавился и выступил наружу вместе с потом, делая тело девушки притягательней, желание. Вспыхнувшая страсть забрала все силы окончательно, заполняя тело тяжёлой, сладостной нёгой. Лёжа в некогда холодных простынях, их голые тела всё ещё неотрывны. Мужские руки на спине беспрерывно бегали по ней. И любая попытка выбраться пресекалась. Птица просто в один момент сплёл их ноги, протестуя. На что Вики лишь улыбнулась. — Не уходи. Ты мне слишком нужна, - прошелестел хрипло. Устало пробормотал, находясь на границе между сном и действительностью. Веки наливались свинцом и каждый раз всё тяжелее поднимались. А он всё что-то бормочет. — Ты помнишь? Мне надо завтра отъехать, - перевернулась в его сторону, легла на живот, а голову положила на руки. Рыжеволосый нахмурился, но и это получилось плохо. Устал. Повернул голову, отвечая на взгляд. — Вечно сбежать от меня хочешь. — Нет, без тебя я не сбегу. — Ещё бы…- еле разговаривал. Не открывал уже глаза, только пальцами гладил женское бедро. - Детей надо. Девочку, на меня похожую, рыжую такую…И мальчика…чтоб твоя копия… Виктория смотрела на этого жестокого и радикального, и умилённо улыбалась, не веря в его слова. И явно не воспринимала это всерьёз. Как нелепость и секундную глупость. Но до ужаса милую. — А почему мальчик на меня похож? - он приоткрыл один глаз. Усмехнулся. — Потому что двух шикарных мужчин ты не вынесешь… — Ты пьян? - поматал головой. — Я слишком мало пьян, и слишком сильно влюблён. Сразу после этого и его голова упала набок, а сам погрузился в сон. Будто избегал последующих вопросов. А Вики они и не нужны. Зачем? Если сердце от этого каждый раз оживало.Первая встреча двух убийц лицом к лицу.
Спустя уже полтора месяца отряд чернознамёных освоил позиции в стране. Даже отвоевали неплохой особняк. Эдакое пристанище главарей-революционеров. Гражданин стоял в своём фиолетовом плащом, сложив руки за спиной, пока Волков копошился позади, пытаясь внушить ему, что вся эта идея—сплошной сюр. Находились они в поистине роскошном зале. Он был погружён в загадочный полумрак, только канделябры, местами оторванные от стен, освещали ступени лестницы, спускающуюся с верхнего яруса. Тёмного цвета, чёрный шоколад. Оливково цвета обои с многочисленными золотыми рамами. Некоторые висели набекрень. Пол вымощен квадратной плиткой, формируя некий узор. У стен спускались пышным шторы, слегка запачканные в пыли. Всё свидетельствовало о недавнем сражении. — Ты—идиот! Мы бы и сами справились, а ты в столь не устоявшийся момент хочешь встретиться с этим…я не знаю даже, как охарактеризовать этого персонажа. — Олег, как ты себе это представляешь? - оторвал взгляд от китайской бронзовой статуэтки, эпохи Сун. - Мы пытаемся захватить власть в свои руки, установить новый порядок, пока некто свободно может убить нужного нам человека. Тем более, можно спокойно переманить его на свою сторону. Думаю, за хорошую плату наши ряды пополняться полезным человечком. — Человечком…Об этом человечке даже я ничего не откопал, - на тот момент Волков ещё не знал, кто прячется за маской Молчаливого. Замолчали. В тишине разделись неспешные, уверенные шаги. Показались два силуэта. — Рад вас видеть, Гражданин. Молчаливый спустился со ступенек. За счёт ковровых дорожек его шаги были куда тише. Походка уверенная, немного расслабленная и не зажатая. Внушающая мужчинам, что наёмника вообще ничего здесь не трогает. — Взаимно, Молчаливый. Крепко пожали друг другу руки. Сзади пришедшего стоял охранник. Птица кивнул ему, чтобы тот покинул их. — Тянуть не буду. У меня к вам дело. Поправил воротник, вернув его в вертикальное положение. Не подозревал, что разговаривать с ним будет куда тяжелее из-за этой детали. Полной закрытости лица. Отследить реакцию невозможно. Злорадствует он, негодует. Ещё и молчит. Волков же стоял на стрёме. — Думаю, вы наслышаны о моей деятельности и хочу предложить вам встать на мою сторону. Выполнять некоторые вещи, не бесплатно, естественно, - опять тишина. Молчаливый хмыкнул, или показалось. — Сначала деньги, потом стулья. Птица повёл щекой. Непростой случай. Молчаливый же продолжал невозмутимо стоять. На его широкие плечи и вытянутую фигуру легли охровые огоньки, а сама его фигура поглощена тенями, особенно со стороны спины. — Вы какой стороне принадлежите? - наёмник постучал пальцами по своему бедру. Ему явно не понравился вопрос. — Ничей. И не собираюсь. Меня не интересует это. — Зато нас интересует…- пробурчал Волков. — Олег, - командным тоном отозвался пернатый, многозначительно дёргая головой. Волче немного застопорился, но в итоге изъял стопку и кинул на соседний стол. Это была толстая стопка купюр, привлёкшая взгляд. - Это аванс. При условии, что вы согласны. Птица игнорировал раздражение, накатывающее с огромной силой. Мало того, что он борется с подобным контингентом, делающих всё ради денег. Так ещё и должен прогибаться под кого-то. Чтобы он, прогибался?! Но ничего не поделаешь, на кону стояло многое. Молчаливый потянулся к деньгам, рассматривая перед огнём на подлинность. — Что требуется? - казалось, оба выдохнули с облегчением. Уломали. — Подорвать пару зданий, мой товарищ укажет детали, - не сдержал ухмылки. После ещё нескольких подобных вылазок у Виктории возникли резонные причины всё таки встать на сторону чёрных фигур. По личным мотивам. С тех пор Молчаливый стал тенью чернознамёных и самого Предводителя.