Что до меня касается, то я всегда смелее иду вперёд, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!
«Герой нашего времени» — М.Ю.Лермонтов.
Гром оседает на пол, хватаясь за горло. Тяжело дышал, лицо красное, опухло. Нлаза чуть ли не выпадают. — Ещё раз справшиваю. Где она?! - высокая фигура ходила диким зверем вокруг задыхающегося майора. — У-мерла… — Сволочь! - силой пинает вбок, отчего Игорь складывается по полам. Четвёртый всадник садится на кресло, около подыхающего мужчины. Надменно смотрит снизу вверх. — Что мне мешает прикончить тебя прямо здесь и сейчас? - испустив тяжёлый выдох, произнёс. — На кой чёрт она вам сдалась! - резво откликнулся Гром, скалясь от боли. - И так ежу понятно, что хер бы она перешла! Сама бы убилась бы! — Идиот! Она в силе залечивать находящихся при смерти! - втянул воздух сквозь плотно сомкнутые зубы. - Пора кое что прояснить. Начну сначала, пожалуй. Будучи богом Смерти, четвёртым всадником, я никогда в глаза не видел земли и человеческого мира. Забирал жизни я очень просто, отец сделал так, чтобы нужные имена я просто записывал на специальный пергамент. Имена тех, кому настал час. А моим братьям было дозволено посещать мир людей. И однажды я выбрался из этой погнанной пучины тьмы! И узрел вас. Забавно, вы люди тратите свою жизнь на такие мелких делишки, никчёмные переживания. Но вами сложно не восхищаться. Вашими руками создано нечто…нечто невообразимое! Это поражало. Ещё больше поражала эта штука в груди. Сердце. Какое странное это чувство, ощущение биения чего-то внутри. Я первое время не мог свыкнуться. Гром вытер кровь из носа. Ковыляя, подошёл к стулу, садясь и горбясь от боли в брюхе. А всадник продолжал свою повесть. — Джек. Это имя я выбрал. Короткое и быстрое. Я посетил много мест, поражаясь с каждым днём все больше и больше красоте этого мира. И ненавидел своих братьев за то, что они имели к нему доступ. И вот однажды захотел попасть туда, где люди сами себе выдвигают смертные приговор. Жилище камикадзе. Другими словами — армия. Там я и познакомился с Викторией Ансберг. Она показалась мне такой…прозрачной, но отличной от всего. С этим Волковым вечно шаталась. Но я иногда ловил на себе взгляд этих красных бусинок. А после пошло: первое слово, первое совместное задание. Первый поцелуй. Сердце внутри так билось! Думал вырвется! Мне нравилась она. Я вожделел её. Я любил её. Смех, характер, принципы, привычки. Знал сколько сахара она сыпет в чай, как точит оружие. Знал и любил. Но случился удел смертного тела. Туберкулёз. Мне пора было возвращаться в свой мрак. Видел слёзы, видел её в последние минуты свиданья с этим миром. Я дал себе клятву, что вернусь. Поднялся, брезгливо морщась. — И сейчас ты имеешь наглость мне говорить, что она умерла, спасая брата от пули? Гром думал, что этой ночью и он умрёт.***
Тишина звенела, ощущалась так остро и громко. А это тиканье часов…Оно колокольным звоном сейчас било по голове, отправляя все мысли в дикий ход. Птица, Олег, Оскар, и что-то делающий здесь Алтан, сидели на мягкой софе в зале крыла Графа. Все молчали, упирая пытливый, полный умирающий надежды взгляд. В чёрных одеждах перед ними стоял Молчаливый. Казалось, он не дышал и сердце его не билось. Птица не думал, что когда-то будет испытывать подобные чувства. Его состоянии болталось на тонкой нити. И сорвётся ли он с неё или нет, зависло от лица, которое будет под этой покалеченной маской. Сердце пернатого билось быстро, аж рёбра болели. Горячий орган в груди пылал и с болезненным жаром содрогался, рвался наружу, словно зверь в клетке. Он не спал, много ночей. Его даже почти никто не видел, а если и встречали, то казалось в последний раз. Волосы отрасли, а без того худые щёки будет втянули с другой стороны. Благо, политическую ситуацию держал под контролем и не чудил чего не следовало. А война, что ж…Это было неизбежно, даже при всём рвении. Волков прицелил револьвер, меча прямо в голову Молчаливого. — На всякий случай. Или я поверю в Бога. Руки в перчатках потянулась к маске, снимая. Щёлкнули замки и вместе с ней упал капюшон. Олег опустил оружие, а Птица подскочил, словно его место, где сидел, было горячее раскалённой лавы. — Думаю, вам всем есть куда посмотреть. Не смотря ни на что, все отвернулись, пока рыжеволосый, обхватив бледные щёки, оставил короткий, но жадный поцелуй. Перед ним стояла Виктория. Живая. Она улыбнулась ему, самой своей нежной улыбкой. Касаясь её лица, ощущала, как дрожат пальцы мужчины. Его глаза сейчас светились утренним солнцем. Птица нехотя отошёл, дабы не смущать возлюбленную, но всё равно стоял рядом. Невольно, как-то неосознанно левое крыло само легло поверх женской спины. — Тебе придётся много объяснить, змейка. Олежа поступил не свойственно себе. На людях он проявляет еле различимые, но трепетные знаки внимания. Сейчас же он прижал к себе Вики, крепко-крепко, чуть ли не скуля от боли в сердце.Выглядело это забавно, и не глядя на весь шарм одежд Молчаливого, по сравнению с Волковым змейка была мала. — Кхм, - Ансберг прокашлялась. Все поочерёдно сели на свои места. Только Граф расположился на кресле рядом с девушкой. — Стоп, - покосился на Оскара. — Ты знал? - Алтан же молчал, находясь в крайней степени удивления. — Да. — Ах ты…- Олег. — Так, я начну? - Виктория с доброй усмешкой наблюдала за мужчинами.— Скажу сразу: я не умирала. Ещё до прибытия туда я знала о связи Мэри Ансберг с Громом. Опаска поселилась во мне ещё за дни до приезда. Брать туда с собой отряд—глупо. Теоретически взять с собой охрану действенно, но в практике трудно. Тем более: на что мне Сила? Поэтому я тренировала способность воздействия. И всё бы вышло хорошо, но подлянка от Вильяма выбила меня из колеи.
Гром и Вильям скрылись в дверях, оставляя Оскара наедине с запахом смерти и горем. Он захлёбывался в беспомощности и слезах. Отчаяние достигло максимума, что сил трясти, умолять сестру открыть глаза, вдохнуть, не было. Ансберг мог лишь разглядывать эти безжизненные алые глаза и жемчужные волосы, местами пряди которых окрасились в чёрный. Встал, упал от головокружения. Утерев нос от крови и соплей, подобрал оружие. Дрожащими руками пытался поднять ещё тёплое тело. Но не мог. Каждый раз, касаясь Вики, он осенней листовой опадал вниз, начиная молиться и кричать. Горло саднило, а желудок внутри подпрыгивал, что казалось он его сейчас выплюнет. Но произошло невероятное. Кашель. Кровавый кашель раздался и разнёсся отголоском жизни по залу. Среди трупов вдруг зажглась жизнь. — Вики?… Не веря, не веря своему чуду, перевернул Виктория на спину, давая откашляться. — Вики!!! — Я уж думала я, - с придыханием, скрепя хуже старой двери шептала, опираясь руками об окровавленный пол. - Думала я сдохла… Оскар кинулся к ней, окольцовывая крепкими объятиями. Горячие слёзы счастья текли по щеками юноши. Виктория зашипела от боли в боку. — К-как…я потерял надежду…- сжался в калачик у колен сестры, не переставая плакать. — Всё хорошо, - поцеловала в макушку. - В прицепе, мой план удался. — П-план? Привстал, более детально рассматривая Вики. Она потянулась к рубахе, нервно и поспешно дёргая её. На месте, куда попала пуля была глубокая, касательная рана, но она словно частично зажила. — Ты стоял в нужном месте. Здесь как раз был полуживой, истекавший кровью. — Ты пила кровь? - округлил глаза. — Нет, - тяжело дышала. - Помоги, - Оскар поднял Вики, - Это кровь вытекала не из меня, а из него, - кивнула в строну трупа. На руке, поверх бинтов надет браслет в виде змеи, который она сняла с Мэри. - Я просвищу чуть позже, а пока подожги шторы. И пусти каждому в лоб по пуле. — Зачем поджигать? — Узнаешь, когда мой труп найдут. Виктория начала раздеваться, предварительно не до конца зажившее место обмотала куском ткани. Зайдя за угол, откуда не возьмись достала свёрток, ранее лежавший в чемодане. Это были какие-то ветхие тряпки, а не одежда. Одевшись, была похожа на спитого мужика. Обмазала лицо чем-то, на голове трухлявая кепка, а поверх вязанный кардиган. В это время шторы уже вспыхнули. Ансберг переодела убитую женщину в свою снятую одежду, прострелила бок. — Готово, а теперь уматываем, пока мы не задохнулись. Вики взялась за плечо брата. Оба пустились наутёк. Спустя около километра остановились в дремучем лесу, под возвышением. Вышли на дорогу, больше похожую на песчаные выбоины в поле. — И? — Жди, когда будет телега, выйдешь и останови. Постарайся отвлечь, там дело за мной. Спорить не собирался, ибо толку? Он не знал её плана и оспаривать глупо.— Я рассчитывала риск. В конце я немного расслабилась, потому что разведчики были убиты. Это как раз те пятеро. Единственное, нельзя было утверждать, что это все разведчики. Именно поэтому я переоделась и вместе бросились в лес. Он не был велик и спрятаться там отряду затруднительно, вокруг поле. То бишь возможным крысам прятаться там глупо и очень очевидно.
Через пять минут Оскар, войдя в роль, начал просить подвезти. Позади него стоял «мужик», пошатываясь. — Почему не едем, господа? - из окна дилижанса раздался женский голос. — «Этна!?» — Прошу вас! Помогите ему! - брат пытался изо всех сил, но Вики, обойдя чуть влево, пустила невидимый магический порыв. Он словно поманил Этну Нуланд. Её глазки из под вуали упёрлись в замаскированную Вики. — Ах, боже мой! Вы, глядите, человеку плохо! Идите же сюда! - худая рука интенсивно подзывала к себе. — «Боги храни Этну» Двое быстро шмыгнули в кабину дилижанса. С мадам была ещё одна девушка, поэтому Виктория насунула кепку ещё сильнее, складываясь в три погибели. Оскар поблагодарил Эт. Та глядела на Ансберг с явным вопросом, и девушка лишь ухмыльнулась, да кивнула. — Если кратко, то у Эт меня заштопали. Так же мне пошили пару камзолов. В одном из них я перед вами. Тело в гробу не моё. Логично. — А чьё тогда? — Той женщины. Мы устроили поджог, чтобы тела было сложнее опознать. Именно поэтому меня хоронили в закрытом гробу. А, исходя из того, что в глазах многих Молчаливый и Виктория—два разных человека, моё существование вполне возможно. Только под маской. Теперь Виктории Ансберг нет. Есть только Молчаливый. Все молчали. Виктория держала лицо. Так за эти две недели ей было больно смотреть на бледные, исхудавшие лица родных. — А твои волосы? Почему чуть ли не половина чёрного цвета? - Олег. — Так бывает, когда жемчужные змеи поддаются ненависти. Опять тишина. Отвратительная. — Вы либо гений, - проговорил Алтан, устало проводя рукой по лицу. - Либо… — Конченная, - прошептал Олег в кулак. Вики было стыдно. Стыдно перед ними. — Простите меня, - голос непрошено дрогнул. Подняла подбородок выше, чтобы ненужная соль в глазах не накапливалась. - Мне нет оправдания. Я виновата перед вами, за те эмоции, состоянии, которое пришлось поневоле пережить вам. Но и предупредить я не могла. Эффект другой. — Брат, - отозвался Птица, - Думаю, у тебя есть чем заняться, не так ли? - красноречиво вскинул бровь. — Гм, да. Как только он вышел, Олег и Птица подскочили с места, утягивая в крепкие объятия. Оскар же остался с улыбкой на это смотреть. Всё таки одна слеза скатилась с женской щеки. — Главное, что ты здесь, родная. Шепнул рыжеволосый, целуя нежно-нежно висок своей любимой.***
Ходя по дворцу, многие слуги, особенно женщины, пугались, когда на их пути встречался Молчаливый. Его личность пропитана дурной, тёмной славы. Это холоднокровный убийца и о нём нет ничего больше, чем просто слухи. Разные. Вот сейчас, идя по коридору, служанка увидев перед собой идущего Молчаливого, резко решила сменить свой курс. Вики же каждый раз усмехается на это. Не впервой, да и иногда забавно. И даже приятно. Само чувство, что ты наводняешь на кого-то смертный страх тешило. — Бояться, - усмехнулся Олег, поглядывая на спутника. Свойственно Молчаливому, он молчал. Только кивнул. Двери открылись и они вошли в уже знакомый тренировочный зал. Там расположился отряд Чернознамённых, бывший отряд Виктории Ансберг. Завидев фигуру в маске некоторые поёжились, кто-то шептался, а кто-то брезгал. Но при правой руке правительства все отдали честь, становясь по стойке смирно. — Смирно! - крикнул заместитель командира, приставляя руку к виску. - Товарищ…! — Вольно. Вам уже известны печальные известия, - Волков говорил своим монотонным голосом. - Думаю, ваш генерал не хотел бы, чтобы вы оставались без дела и нового командира. Собственно, с этого дня Молчаливый имеет полное право издавать указы. Вопросы? Произнеся как заученную, холодную речь, военный думал, что никто не осмелиться их задать, но: — А если мы не хотим? - раздался голос из конца зала. Толпа солдат сразу разошлась, выдавая парня. — Простите? — Если мы не хотим, чтобы Это возглавляло наш отряд, - бунтарь скривился, глядя в сторону Молчаливого. — «Подонок, тоже так на меня когда-то говорил» - подумала про себя. Молчаливый лишь наклонил голову вбок, шагая уверенными, но беззвучными шагами к солдату. Из-за мантии не было видно как шевелятся его руки, ноги при ходьбе. Навис над ним, а юнок стушевалась, глядя в эти алые линзы. Стало жутко. — Вы в праве отказаться, но автоматически решаетесь всех офицерских званий. Не думаю, что ваша семья будет в восторге…особенно ваша дама сердца. На больное. Виктория знала каждого из них наизусть. Вот этого звали Влад Мирт. Его возлюбленная с ним, только потому, что тот солдат. Семья мягко говоря разочаруется в нём, а с самооценкой у парня очень плохо. Нос только высоко и может поднимать. Зрачки Влада в страхе забегали, глядя на Молчаливого и этого тихого, низкого голоса из под маски. Ещё страшнее стало от мысли, что тот ознакомлен с его личностью. Жуткий тип. — Вопросы? - обратился ко всем. - Давайте жить дружно и никто не пострадает. Болей слов не было. Молчаливый, высунув руку в перчатке, поправил подолы и направился прочь. Олег Волков же о чём-то ещё беседовал с замом. После прелюдий, Молчаливый отправился в свои покои. Там ему встретилась Элин. Румяная кожа превратилась в серую, лицо осунувшееся, живот уже немного выглядывает. Она, поглощенная своей работой, и не замечала стоящую сзади тёмную фигуру. Поэтому солдат, характерно прихлопнул дверь. Элин резко обернулась, прижимная к себя новое постельное бельё. Опустив голову, глубоко поклонилась. — Вы беременны. Но работаете. Девушка смутилась, отвела взор. Невыносимо было смотреть на эту маску. — Откуда вы знаете? - девичий голосок дрогнул. — Знаю. А вы знаете о вашем возлюбленном? Резко подняла голову. Глазки забегали , а зрачки расширились. Всё тело обуял жар незнания. Дыхание сбилось. Она понятия не имела где он и что с ним. — Его убили?! - Молчаливый покачал головой. Девушка выдохнула с облегчением. - А…Виктория…Виктория Ансберг, вы знали её? — Знал. Вы не в курсе? На глазки Элинии навернулись слёзы. Такая невинная, хрупкая и эфемерная. Виктория сгорала от гнева на брата. Как он мог…Как?! Он предал не государство. Он предал Вики, своего брата. Родину. — Может, что-то передала?… — Нет, но думаю вы должны знать. Виктория Ансберг не убила Вильяма Ансберга только из-за вас и вашего ребёнка. Элин, дрожащей рукой отыскала позади себя матрас, садясь на него. Внезапно губы растянулись в улыбке, но серые глазки пусты. — Вы лжёте. Это…она так любила своего брата! Хоть под плаху ведите, не верю! Причины даже для этого нет! — Есть. Вильям Ансберг дезертир. — Ложь! - вскочила с места, кривясь. Тыкнула пальцем в грудь Молчаливого. - Я не верю и не собираюсь верить холоднокровному, бесчеловечному монстру перед собой! Ни единому слову! — Монстру? - невинно произнёс, склоняя голову вбок. — Да! Я наслышана о вас! Вы, не смотря на весь ваш профессионализм, убийца! Кто в здравом уме пойдёт убивать кого-либо! Так ещё и за деньги! Только такие как Вы! Наёмники! Виктория мягко говоря…кхм, удивилась. Этому порыву, этой злобе, что сочилась из неё при разговоре, как она выплёвывала слова. И честно Ансберг это порадовало. Значит у Элин есть стержень, без него никуда. — Зачем мне это? - спокойно начал. — Что? — Врать вам. Выгоды я в вас не вижу. — Многие лгут ради потехи. — Я похож на потешного? - поджала губы. - Люди врут в двух случаях: либо они влюблены, либо слабы. — Вы второй вариант! — Ложь обычно приятнее правды. Тогда, каково моя правда, если такова ложь? Произнёс это, обходя распылённую слугу. Что ж, отрицание первая стадия. Гнев — вторая. Элин хотела что-то ещё ответить, было раскрыла рот, но не смогла. Растерянная, обескураженная и гневная, она забрала вещи и покинула комнату. Сняв маску, Вики взглянула на себя в зеркало. — «Монстр» - усмехнулась, проговаривая в голове это слово так, будто не знает его значения. Провела по впалой щеке рукой, морщась. - «Надо бы питаться нормально начать. Виски вряд ли едой считается» Те две недели в течении которых искали Викторию, она находилась в крайне подвешенном состоянии. Она много злилась, много пила. И порой курила. Гневалась на Вильяма, на всех. Коробило ещё больше, что в случае чего в лучшем случае он будет отправлен в вечную ссылку на исправительные работы, а в худшем его ждёт участь Роберта Ансберга. А Вики его любит, до боли в сердце. И настолько же на него зла. Ещё и личность Молчаливого под угрозой, но ничего, Гром сам себя загнал в могилу. От безысходности и усталости, когда уже физически не могла вымещать всю ненависть в себе она её запивала. Что говорить о крови её мачехи на руках, то Виктория для себя приняла позицию: она ей никто. А убила её за связь с противником. И как бы Оскар не говорил, что зря Вики так, особого зазора она не ощущала.***
После работы Виктория не стерпела и побрела туда, где ей уж точно будут рады. К Птице. Змея и не подозревала, что находясь в поместье Этны эти две недели, сердце будет резать ещё и тоска. Дикая и жадная. Настолько, что от одного вида ворон хотелось напиться вдребезги. Только бы ничего не понимать и не метаться от этого едкого чувства. Скрываться не приходилось. Все сами обходили Молчаливого. Поэтому без лишних глаз она попала в крыло Графа. Сняла маску и мантия, накрывая каким-то покрывалом. На всякий случай. В зале его не было, в спальне и в кабинете тоже. Вики почти разочаровалась, но уходить не собиралась. Поэтому решила побродить, да порасматривать интерьер. Тут на глаза попалось полотно, завешанное фиолетовой тканью. — «Ну, думаю он не обидится» Воровато оглядевшись, с каким-то детским интересом поддалась к раме. Стянув ткань, обомлела. На нём была изображена она. Мазок мягкий, нежный. Цвета неяркие, приглушённые, спокойные. Эти постельные цвета ласкали взор. На картине была Вики, но не такая, какой её изображали на портретах. Здесь её глаза сияли, смеялись, губы улыбались. Волосы разбросаны по плечам. Изображена в повседневной, расслабленной позе, сидя на пуфике. Ни намёка на какой либо политический, военный характер. Плечи обнажённые, бежевого цвета пеньюар на теле держался на бретелях. Хороша. Виктория за всю свою жизнь не видела в себе этой нежности, чувственности. А здесь, в этих мазках, Птица вложил всю свои чувства, изобразив такой, какой она была только для него. Чуть небрежная, хрупкая и эфемерная. Она была такой для него и только. По ночам, когда утопала в его руках, распаляясь от трепетных поцелуев. После вспыхнувшей страсти, лёжа бок о бок. Без стеснения, обнажённые, мокрые, счастливые. Да и просто наедине с ним. — «Либо я люблю его, либо стала слишком сентиментальной» Зашторила картину, улыбаясь подобно дурочке. Пусть он не знает, о её знание. Маленькая тайна. Да и смущать мужчину не хочется, захочет—покажет. Чего навязываться и хитрить. И в этом полотне было куда больше, чем думалось. Вики не нужны эти пустые слова, они и рядом не стоят с этим. Настроение резко подскочило вверх, как по вертикальному метру, и стучало в колокольчик сверху. Хотелось улыбаться, что-то делать. Все клетки в организме словно шли волной и возбудились. А сердце тук-тук-тук. Была бы это не её комната, начала бы куролесить. А так сейчас глубоко вдохнула, взяла лежавшую на столе книгу и плюхнулась на софу, ожидая пернатого. Прошло полчаса, а стрелка часов уже спешила за десять. Наконец дверь приоткрылась. Птица явно уставший, не так аккуратно как хотелось бы, положил папки на комод. Разулся и повернув голову, дёрнулся. Вики обаятельно улыбнулась. — Не себя, так меня в могилу сведёшь, соловушка? - Проговорил с улыбкой, стягивая с себя камзол, отправляя куда подальше. — Иди сюда, - распахнула руки для объятий, не вставай с мебели. Рыжеволосый быстрым шагам приблизился, буквально падая на Вики. Животом вниз и положив голову на живот Ансберг, уместился между ног. Медные пряди рассыпались в руках Вики, когда её пальцы забежали в шелковистую шевелюру, немного массируя кожу головы. Птиц же чуть ли не урчал. Его сильные руки нашли покой под спиной девушки, крепко обнимая. Будто вот-вот и она убежит из под его пальцев. Как пески сахары. — Говори, - голос мужчины осел от усталости. — Что? — Что-нибудь. Мне нравится твой голос. Поцеловала в рыжую макушку, вдыхая запах волос. Как же она скучала…Как же он скучал… Начала напевать какую-то мелодию. Тихонько, так шелестит июльская трава в ночи. — Я думал…что потерял тебя, - руки на спине Вики сжались куда сильнее. — Я думала, что оставила тебя. Какая же это страшная вещь. Разлука. Она изводит душу и тело хуже яда. Напевает на ухо знакомый голос, возрождает о любимом самые яркие моменты. И деться от неё никуда нельзя. Как клещ на сердце, сосёт всю энергию и соки жизни. И когда этот паразит покидает тебя, то наступает пора чего-то нереального. Какого-то радостного воспаления организма. Когда даже видя перед собой человека, каждая клеточка дрожит и вибрирует. Всё вытягивается в тонкую струнку. Наступает успокоение, источающее крайнюю хрупкость и необходимость. Даже страсть, голодная и необузданная не нужна. В нежности после тоски куда больше жадности, нежели в вожделении. Там ты обладаешь телом, здесь душой. А душа всегда голоднее тела. Птица лежал в руках дорогой ему женщины, по-соловьиному моргая. Эти недели казались вечностью. Всё накопленное перетекало в крови и откладывалось в конечностях, вешаясь гирями. Веки наливались свинцом. Окутанный, разомлевший, его тело словно обтекали незримые дуновения. Закрывая глаза, казалось, что лежит на морской глади, покачиваясь на усталых волнах. Сознание уплывало куда-то в мир сумеречных грёз, а замедлившееся биение сердца поднималось этой зеленоватой дымкой над горизонтом, окутывая разум в пленительное спокойствие. Перед сном, на закоулках, звучало туманное, тихое эхо. Ласковое и чарующее. Как голос Вики. Этот туман обхватил лицо Птицы, оставляя на нём педантично-нежные, кроткие поцелуи. — Родной мой, любимый мой.