«Подобное всегда притягивает подобное»
- Это полный бред. - Бредом принято называть всю нашу жизнь, Олег. Несмотря ни на что, Птица был в достаточно возбуждённом состоянии. Особенно учитывая ту обстановку, в которой эти трое решили всё обсудить. Рыжий аж изнемогал от гнева на брата и желания скорейшего его осаждения. И забава в том, что ему не так сильно хотелось бы пришибить наглеца, если бы тот оказался кем угодно, хоть бабой Ягой, но только не братом. - Я бы…фух, с радостью предпочла бы это за бред, а не реальность…Олежа, - Виктория не успевала выговаривать что либо, ибо буквально пару секунд назад та еле отбилась от их атаки, - А вообще вы—гады! - С чего? - весело усмехнулся Птиц, бросая мимолётный взгляд в сторону Вики, находу отбиваясь от внезапной атаки Волока. Да, они решили, так сказать перетереть, на тренировке. - Фе, с каких пор ты используешь такие грязные приёмчики? - Приёмы у меня точные, а грязные у тебя мысли. Разумовский промолчал, правда разошёлся не по-детски, что аж Волкову пришлось отступить. Виктория порадовалась, что пока эти два петушатся, можно восстановить дыхание и нормально подумать. Но думать, знаете ли, очень тяжело, когда перед тобой два красивых мужчины борются. - «Душу бы продала за такие вторники. Загляденье» Волосы Олега пропитались потом и на фоне солнечных лучей, затылок напоминал больше хохолок цыплёнка. Настолько сильно отливал жёлтым. Тёмные глаза сосредоточены, ноздри часто раздувались. Тело у него конечно Греческого бога, тот самый Геракл, идеал любого живописца эпохи Ренессанса. Птица же не много уступал ему в мышечной массе, но Виктории импонировало больше его телосложение. Может действительно нравится ей до ужаса, его жилистая, стройная и нагруженная фигура, сильные руки виднеющиеся из под ткани влажной рубахи, пресс… Его алые от прилива крови приоткрытые губы, которые он старательно облизывал моментами. Тяжело вздымающаяся грудь, потемневшие медные пряди. И глаза, ставшие для неё искусством. А может просто её сердце льнёт к нему, поэтому ей вдруг в нём всё нравится? Ну почти… - Эй, Белоснежка! Беловолосая отдёрнула саму себя от непрошеного вожделения, фокусируя взгляд на очень, очень довольном лице Графа. - Залюбовалась? - игриво протянул. - Да нет, стою думаю, сколько кубиков пресса у Алтана…Должно быть, - на полном серьёзе тянула, - он слажен не хуже. - пернатый не успел ещё оскорбиться, как со стороны донёсся вопль. Волков завопил на полу, от чего оба резко обернулись. Такие приступы смеха у Олега были настолько же редкими, сколько раз рак на горе свистел. - Видел бы ты свою рожу! Вики, разрешите подать вам руку! - С радостью, сударь, - Ансберг порядком повеселела от подобного. Подойдя, помогла встать. Хихикая, встали на позиции и приняли стойки. На счёт «три» ринулись в бой. Каждый сам за себя. Вики кожей почувствовала, как кровь ударила в виски, принося какую-то конную дозу адреналина. Столкнувшись с мечом Олега, её катана упрямо звякнула, чуть ли не бросая искры. Напор конечно у него сильные, что аж плечо свело, но Ансберг выпускает из руки оружие, перебрасывая в другую и сделав грациозный перекат, ей же столкнулась уже с мечом Птицы. - Двое на одного! - Ты начала эту войну. - обаятельно улыбнулся, гадёныш. - Ох и клоун ты. Волков резко смещает вектор Графа на себя, позволяя уйти из западни Вики, хотя какое-то время оба не давали, поджимая с двух сторон. К стене при чём! Но Ансберг вспомнился один хитрый манёвр из детства, когда сбегала из своей комнаты к няне. Поднырнула и разбежавшись, запрыгнула на плечи Птице, перемещая весь свой вес на переднюю часть тела, кувырок и пробежав по стене, отскочила, сразу принимая боевую стойку. Взгляд свирепый. - Ты заканчивала академию ниндзя? - Могу диплом показать. А если по-правде, - звон металла, трое лезвий соприкоснулись, - Мы отошли от темы. - Да…э! А можно нежней! Граф на резкую атаку Волкова, сделал пару шагов назад, скользя по полу. Вики воспользовалась этим и решила отомстить. Перекатившись за его крылья, собиралась нанести фатальный удар от локтя, но… Рыжий резко отталкивает Викторию в сторону, но так чтобы не навредить. А сам выходит на дуэль с товарищем. Всё происходит стремительно. Птица очень хорошо управляется с оружием, мог вести бой свободно и левой, и правой, что усложняло ситуацию. Но Олег, очевидно, в силу их дружбы и бесконечное количество совместных тренировок, мастерски уходил от атак. Только вот Разумовский проигрывать был не намерен. И когда Волче уже ринулся на него, забирая главенство боя на себя, Птица делает мощный взмах крыльями, что диким порывом сметает с ног мужчину. Осталось только подойди и приставить к горлу лезвие. - Туше, дружище. - Хитрозадый…- усмехнулся, принимая руку помощи и поднимаясь, прекрасно осознавая, что спокойно мог осадить друга в конце. Ансберг уже расслабилась, думая, что дальше они продолжат разговор, но к ней обратилась довольная рожа. - Теперь ты, Белоснежка. - Э не-не, я уже остыла! - спохватилась, выставляя вперёд катану, как-то нервно посмеиваясь. Птица ни на шутку разошёлся. - А я разгорячу. - улыбнулся во все тридцать два. Олег отошёл к стене, жадно отпивая прямо из кувшина воду, не спуская взгляда с этих двух. Те, словно два хищника посреди леса, кружили вокруг, сцепившись взглядами. Но они были скорее игривыми, нежели гневными. Птицу распирал интерес увидеть, почувствовать её в бою. Какая она, стремительная, в своих движения холодная и расчётливая. Миг, и оба ринулись навстречу друг другу. Но Вики в последний момент отклоняет торс назад, проскальзывая прямо под мечом. Раз, вскинув ногу, выбивает из рук оружие, перехватывая в другую руку и отбрасывая. Безоружным он не остался, выхватывая второй меч со стены. Клинки перекрестились. Ошибка Виктории в том, что даже на тренировках она забывается, что перед ней не враг. От этого каждый раз всё тело поглощает гнев, искрящийся в алых глазах и в напоре ударов. Отражая удары, они будто хотели разжечь пожар. От металла летели искры. Птиц решил схитрить. Когда они приблизились в схватке, обхватил кисть девушки, притягивая ещё ближе, а другой рукой метил мечом под горло. Но беловолосая прогнулась в коленях, выгибаясь змеёй так, чтобы поднырнуть под меч, а после нанести ногой удар в торс, тем самым возвращая дистанцию. Разумовскому нравилось, очень нравилось. Особенно её вид сейчас. Белёсые волосы, выпавшие из пучка и спадавшие на влажный лоб, пунцовые щёки, блестящие глянцевым на свету. Глаза, такие опасные, завораживающие и бездонные. Острый взгляд исподлобья, катана отведена назад, а левая рука впереди, согнутая в локте. Под штанами виднелись упругие бёдра. В области шеи, точнее ложбинке меж грудей, проступило тёмное пятно пота. - Хороша… - Благодарю. Звяк. Жалостливый звон и скрежет резал воздух вокруг. Ансберг молниеносно пресекла атаку Птицы, накрывая его меч вертикально своим. Но он без труда отшвырнул её катану своим в сторону. Снова приблизились, скаля зубы от давления друг на друга. Вики делает подножку, опуская моментально пернатого на пол, но не растерялся, и подняв нижнюю часть тела, ногой оттолкнул. Рывком вскочил, еле успевая поставить блок. Они уже дрались на кулаках. Опять нырок под его руку. Мигом присев и выставив левую ногу, попыталась сделать ещё одну подножку, но Разумовский успел подпрыгнуть. Преимуществом Виктории была лёгкость. Ей как-то удавалось двигаться очень чётко, тонко, даже моментами грациозно, но удары, что она наносила, далеки были от лёгких. Птице же немного мешали крылья за спинной, которые приходилось старательно прижимать к себе, отчего спина быстрее уставала. Но зато была крепкой и сильной. А в остальном он был очень хорош. Если что не так, брал хитростью. Крыса. Тактика Ансберг была далеко от фехтования из учебников. Это что-то иное. Словно она брала уловками и изворотливостью, а все удары на целены на фатальное поражение, либо же в несколько подходов. В бою особо не любила отступать. Ныряла под врага или исполняла кувырок. Вот как сейчас. Перекинув собственное тело назад, после оттолкнулась руками об пол, делая перекат, схватила с пола отброшенную катану и рывком ринулась к рыжеволосому. Повалив, зажала бёдрами его торс, фиксируя положение. И было уже приставила лезвие к его шеи, провозгласив свой выигрыш. Однако на собственное горло лёг нож чуть надавливая, а на лице Разумовского расцвела ухмылка. - Ничья. - Ничья. Послышались хлопки со стороны. Вики быстро опомнилась о присутствии Олега и поспешно встала с Птицы, который явно был не прочь полежать так ещё. Ну или не только полежать… - Мисс, я сражён на повал. Вы шикарны. Ворон обворожительно улыбнулся, целуя тыльную сторону женской руки. Почувствовал солоноватый привкус кожи. Как хорошо, что Белоснежка и так красная. Так было бы неловко краснеть перед Волковым. - Взаимно, Граф, - подмигнула. Оба почти не шевеля ногами, доползли к Олегу, начиная поглощать содержимое кувшина. Ансберг взглянула в зеркало рядом, морщась от собственного растрёпанного вида. Волче подтолкнул её бедром, чуть улыбаясь. - Красивая ты, красивая. - ласково прошелестел, излучая тепло взглядом, от которого недовольство Вики сразу тает. Смущённая комплиментами, заправила белую прядь за ушко. - Не могу не согласиться, - отозвался пернатый. - Так что ты там говорил? - пытаясь игнорировать неловкость, быстро переключилась на тему. Птиц хмыкнул. - Мне надо будет познакомить тебя с Алтаном. - Но… - Ты знакома с ним в качестве Молчаливого. А надо и как Виктория. Чтобы в случае чего защитил. - Меня не надо защищать. Завтра я отбываю к своей мачехе. Утром. - Стоп. - возмутился Птиц, скидывая с лицо полотенце, - Ты забыла егопопытки убить тебя или того хуже— подчинить? - Вообще, я должна отбыть была ещё утром, но…не сложилось. Братья уже в пути в поместье. - Так ещё и в одиночку. Вик, Птица прав. Тем более, ты нужна здесь. Зачем тебе туда вообще? Я думал, ты не желаешь и слышать о ней. - Так и есть. - Ансберг начала раздражаться, - Но пора бы подставить все точки над «и». Братья до сих пор в неведении. Я устала молчать. - Ну так…- ненавязчиво протянул Олег. - Нет. Я не хотела говорить. Я хочу чтобы она сама, взяла и сказала. Хоть что-то пусть сделает. - твёрдо чеканила. - И я тебе уже рассказывала об этом. - Хорошо, ваши семейные разборки, пусть. Но, ты не думала, что все нападения на тебя, зачастую, когда я отсутствовал? - Птица. - И? Я жива. Руки, ноги есть, в бреду не валяюсь. - Это показатель того, - игнорировал, - Что он нападет только в моё отсутсвие. Значит, пока ты под моим крылом, как бы это не звучало, он тебя не тронет. - Это значит, - хмуро продолжала, с суровым взглядом, - Что я в состоянии за себя постоять. Как бы по-детски это не звучало. - закинула на шею махровое полотенце и резче чем хотелось завязала волосы. - Поверь, не он первый, не он последний. Развернулась на пятках, но тут же остановилась. - На счёт последнего я бы не был так уверен. Как бы я его не любил, - кисло сморщился, - но должен признать, что брат силён. И он непросто какой-то очередной человек и т.д, он — Смерть. - А я жемчужная змея, род которых был сослан куда по-дальше, в силу того что все фантастические твари испугались силу, что взросла в Перворождённой. - Так значит ты всё прочла? - усмехнулся. - Да. Я вот не понимаю, вы, что, сомневаетесь в моих способностях? Или того унизительнее, приплетаете к связи с Мэри Ансберг? - бровка недовольно поднялась. - Заметь, я этого не говорил. - Но мог подумать. - Олег молчал. - Вики, услышь меня, - Птица подошёл, беря за плечи девушку, сжимая, - Ты туда не поедешь. - Поеду. Тем более, мачеха связана чем-то с Громом. Нам необходимо знать зачем и почему. В конце концов, - отняла его руки от себя, - Мы можем воспользоваться этим. Просто обхитрить и сделать так, чтобы он сам пришёл куда нам надо. - Ты намекаешь о том, чтобы Виктория покинула Адрию…- оживился Волков. - А Молчаливый остался. - закончил мысль Разумовский. - Именно. Вот как раз, - Вики продолжала своё наступление, давя своим хитрым взглядом рыжеволосого, обходя со спины, - Виктория покинет Адрию. Уходя, как ты там сказал? - в отместку издевательски-милым тонном тянула, - Из под твоего крыла? - Птица в ответ наигранно дружелюбно улыбнулся. - Да, разумная. Виктория отошла к двери. - Но я всё равно поеду. - Виктория, - твёрдо, с укором произнёс Птиц, поджимая губы в тонкую линию. Тёмно-рыжие брови упали. - Нет. - Виктория да. - зеркально произнесла, развернувшись на пятнах, широкими шагами пошла прочь. Стража закрыла за ней двери. Вдох. Выдох. Птица рывком снимает с шеи полотенце, зло кидая на пол. - Упёртая! Упёртая до мозга костей! - пыхтел, сжимая кулаки. - Упрямая, гордая… - Неправильно говоришь. Она скорее принципиальная. А к подобной заботе всегда будет холодна, - Олег явно не был удивлён от подобного. - Да тут даже… Осекся. Он хотел сказать, что не в заботе дело, но в голову стукнуло противоположное. Сначала страх, страх за то, что с ней что-то случиться. Только после уже какие-то политические мотивы. - Вспомнил, что влюбился? - И не забывал. - Вау, пойду в лес схожу чтоли. Поди, сдох там кто. - Провакатор. Вообщем, говорить со мной явно она об этом болей не будет, - покачал головой, - намекни, чтобы взяла собой хоть пару человек. Вдруг, сунется кто. Крыс хватает. - с подозрением взглянула на товарища, - Ты же уже занялся делом об Исааке? - Обижаешь. - Чудно. Тогда в два зайди ко мне ещё. - Хочешь совет? Не надо ей этого всего. Просто доверься, и сам не заметишь, как станешь предметом влюблённости. Если, конечно, тебе это надо. Птица прищурился, глядя на Олега как-то не понимающе. Он был в курсе о чувствах Волкова к ней. Но, он давал советы. Всячески способствовал их, так сказать, союзу. - Почему ты это делаешь? - Что? - Говоришь всё это? - лицо Олега исказилось грустной улыбкой, а тёмные глаза упали, светясь нежностью и досадой. - Потому что я люблю её. И хочу чтобы она была счастлива. - в полтона проговорил, отрывая что-то от сердца. - Я бы так не смог, - честно ответил. - Я тоже так думал, пока не осознал, что лучше я отпущу то, что потерять боюсь. Отошёл на несколько шагов, глядя в окно. Сложил руки за спиной, глубоко вдыхая. Повисло щемящее, скребущее чувство. Птица наверное впервые за долгое время почувствовал себя…виноватым? За что? За чувства? Вот перед ним стоит верный друг, грезящий девушкой, которую целует не он. Какого это? Пернатый даже не хотел представлять. Нет ничего хуже, чем внутреннее угрызения. - Но ты не смог. - не вопрос, а утверждение. - Да. - чуть ли не выдавливал слова из себя. - Признался? - Да, мы поговорили, даже лучше чем мог предположить. Но знаешь, - повернулся к рыжему, поджимая губы, - Теперь я понимаю какой я жалкий трус. Иронично, я имел смелость убивать, но не смог сказать три заветные слова. Когда…когда это было необходимо. Любовь—страшная болезнь. Потяни чуть больше времени, она утащит тебя в свои оковы и будет медленно пожирать. Тяжело выдохнув, подошёл к Птице, ложа на его плечо руку, чуть сжимая. - Не повторяй моих ошибок. Было так тихо, что можно услышать как пыль оседает на мебель. - Спасибо, Олег. - тёмноволосый кивнул. Олежа прекрасно понимал, знал, что говорит он это всё не ради их дружбы, не ради Птицы. Нет. Он делал это для Вики. До беспамятства хотел, чтобы она обрела кого-нибудь, кто будет видеть и любить её как женщину. Не как друга, сестру. Как женщину. И честно, он бы всё отдал, только бы Вики прекратила свою деятельность, за столько лет наконец ушла на пенсию. И жила в своё удовольствие. А она может! Виктория любит читать, и как не странно, порой в её библиотеке оказывались романы. Но зачастую любовь, которую описывали там, перекрыта такой философией и психологией, что дай бог один раз за 500 страниц встретится слово «поцелуй». И именно в этом Виктория видела всю суть, хотя по факту это была лишь красиво написанная драма. Другие же на дух не переносила. Все эти метания, розовые сопли и воздыхания. Для Ансберг это не свойственно. Она тихо, почти прозрачно восхищается предметом интереса, а когда поверит в искренность его взгляда — становится самым прекрасным. - Не за что, друг. Волков верил или хотел верить, что Птица поступит правильно и не растопчет всё к чертям. Не убьёт веру в любовь в ней окончательно.***
- Элин!!! Виктория стояла около зеркала, завязывая халат. На кровати лежал небольшой чемодан, в который она сложила что-то для вида. Элиния показалась в дверном проёме, по обычаю беря расчёску в руки. Вики обожала когда её волосы расчёсывали, так ещё и обычно параллельно что-то делает. А служанка только и рада, уж больно ей нравились волосы Ансберг, только сейчас беловолосая заметила нечто не ладное. Когда Элин проходилась по влажным прядям, её руки дрожали, а нижняя губка дёргалась. - Элин? Девчушка вздрогнула, встречаясь с внимательным взглядом змеи в зеркале. На лбу у военной появилась морщинка. - Вы дурно себя чувствуете? Покачала головой. И расплакалась, оседая на колени перед пуфиком на котором сидела Вики. Сказать что она была в шоке, ничего не сказать. Златовласая закрыла лицо руками, плача навзрыд. Виктория не знала, что в этом случае делать. Поэтому просто притянула голову слуги, кладя на свои колени, начиная пропускать меж пальцев русые волосы. От подобного проявления осторожности, слёзы из серых глаз хлынули сильнее. - П-простите меня…Виктория… Дрожащий голосок донёсся из под ладошки. Виктория стало не по себе. Что такого могло случиться? - Вы меня пугаете…что произошло? - самой стало боязно. Вдруг что-то в дороге с братьями? - Я беременна… Руки в волосах замерли. Комната закружилась, завертелась, а всё из стекла, словно лопнуло. Такая муть перед глазами, а в ушах звон. В голове тысячи колоколов звенели одним: «Беременна». Как гром среди ясного неба. - «Глубокий вдох…Вики, дышим, дышим…» Молча встала, аккуратно отодвигая голову Элин. Девушка неуверенно, непонимающе покосилась на Викторию, поражаясь её спокойствию. Ооо детка, там было далеко от спокойствия. Внутри творился такой ураган, и самое плохое, что он перерастал в гнев. Ансберг подошла к своему столу, копошась в нижнем ящике. Послышалось звяканье чего-то из стекла. С грохотом на столешницу приземлился хрустальный графин с прозрачной внутри жидкостью. С невозмутимым лицом Виктория заполнила рюмку и опрокинула её залпом, крепко морщась. Опустив посуду обратно, упёрлась руками в стол. Голову накрыла упавшая копна белых волос, лица не было видно, от этого Элин стало ещё страшнее. - Ч-что это? - просипела служанка. - Водка. Хрипло произнесла, обессиленно опадая на кресло. Сжала руками голову, сгорбившись так, что спина походила на вопросительный знак. Такой же огромный вопрос стоял перед ней. Покачиваясь туда сюда, впервые почувствовала себя беспомощной. В груди от спирта разливалась горечь, пытающаяся перекрыть чувство, точно кто-то под дых зарядил со всего маху. - О…чём вы д-думаете? Вопрос повис в воздухе, и где-то с минуту так и провисел, как странная картина на стене. Вики достала лицо из ладоней, ставшее таким серым и помятым. - Думаю, кто из нас идиот. Я, потому что позволила этому случиться? Или вы? - усмехнулась, откидываясь на спину. - Хотя, Вильям уже совершеннолетний и, ну как я думала, надеялась, он думает головой. А вот нет. Оказалось головкой. Элин поджала губки, виновато опуская взгляд. - «Этой скотины и во дворце сейчас нет. Его счастье! Таких тумаков он от татар даже не получал» - И? - неловко. - Что «и»? Вы конечно молодцы, заделали дитя, в такое удобное время, - зло иронизировала, но благо не повышала тон. Голосовой связки как будто провались, голос был низким, с хрипотцой. - Когда мы стоим на пороге войны. - В-войны…? - девчушка аж побелела. - Войны! Войны блядь! - втянула сквозь зубы воздух, - Я уже херовы сутки не сплю, только и делаю, что винчусь вокруг пернатого, говоря что всё ещё можно решить мирно! Мне нахер не сдалось вот это всё! И жителям, никому! И делать, знаешь ли, это очень тяжело, когда те мрази под свою гребёнку мирных зажимают! А вы! Вскочила со своего места. Накипело. Сохранять спокойствие ну просто уже невозможно! - Элементарного соблюсти не можете! Сколько зельев есть, люди же столько всего напридумывали, только бы сексом заняться, и от отвественности себя отодвинуть! И к повитухе не смей даже ходить, девочка! - пригрозила, - Себя в могилу сведёшь. А теперь, ты поднимаешь, вытираешь слёзы, снимаешь этот чёртов фартук и становишься на учёт. Я лично прослежу, чтобы лекарь сделал всё, чтобы он или она, родились в здравии. И ты от родильной горячки не скопытилась. Элин не знала, что и думать. Вроде накричала, а вроде и заботиться. Стихия спала с лица змеи, возвращая хоть капли успокоения. - От работы тебя отстранят. Возражений слышать ненамеренна. - отвела взгляд в сторону, усмехаясь, - Быть значит мне тётей. Элиния вымученно улыбнулась, сидя вот так на коленях. Как камень с плеч. Девушка боялась, что Виктория отправит её к повитухе, делать оборот, но этого не случилось. И высшей благодарности служанка не испытывала.***
Виктория после разговора побоялась оставлять Элин одну. Прочесть, что было у той в голове она не способна, не дай бог ещё руки наложит на себя. Поэтому от греха по-дальше, завела непринуждённый разговор, в течении которого златовласая уснула. Будить не хотелось, пусть спит, ей нужны силы и здоровье. Так что Вики накрыла её пледом и тихонько вышла из своих покоев. Слугу не принято оставлять вот так, но, какая к чёрту разница? Тем более исходя из последних событий, Вики даже порой забывала, что Элин служанка. Решив проветриться, взяла Уголька и помчала в лес. В нём царило всё таинственно зимы, а эта тишина ласкающая слух…прервавшаяся добрыми матами. - Сука!!! Как же меня всё это затрахало! Пинала всё, что попадалось под ноги. - И главное трахались одни, хреново другим. Пиздец. Как же я люблю русский язык! Такие чудные слова! Ударила по веткам деревьев. - И эти ещё. Ну вот какого дьявола этот мудила возник?! Жилось плохо?! В жопу никто не ебал давно! Почему никто не может жить спокойно! Всем, сука, скучно видимо! Так меня позовите! Я вам бантик из ваших же кишек сделаю! Вот такой фокус! С одним провернула, его жене и детям не понравилось…Жаль! Металась из стороны в сторону, выставляя руки и корча странные рожицы. Эту дамбу несло и дальше бы, если бы прямо на макушку не приземлилась добрая охапка снега с ветки. Виктория замерла, а потом медленно покосилась на Уголька, стоящего рядом с сосной, откуда упал снег. - Ты сдурел? А если бы там была сосулька! Мне бы прямо в тыковку прилетело и всё! Написали бы на памятнике, что сдохла Виктория от падения сосульки. Уголёк недовольно фыркнул и подойдя, в спину толкнул Вики, роняя прямо в сугроб. Глубокий, между прочем. Загоготал, довольно топчась на месте. - На сегодня для тебя сахар закончился. - холодно заключила. Конь копытом резко провёл по снегу, который прилетел прямо в лицо хозяйке. - Дожили. - пробубнела из под слоя снега.***
Возвращаясь обратно, думала обо всё произошедшем. Коридор погружён в ночную синеву, и единственное живое, что его наполняло—неспешные шаги генерала. Ансберг думала, много думала и в каждой детали, в каждой вещи видела новую мысль. Всё ведь хорошо? Чего накручивать. Да, беременность Элин совсем не кстати. Да и всё творящиеся вообще не кстати. Всё вдруг налаживается и одновременно летит в Тартарары. Если бы не предвоенное состояние государства, не было этого революционного запашка, грех было бы жаловаться. Наконец Вики рядом с братьями. Они живы, здоровы. Один правда коньки чуть не откинул…Но сейчас же всё хорошо—это главное. Возлюбленная Вильяма импонирует Виктории, почему-то. Раньше не переносила подобных девушек, однако искренность, хрупкость и доброта Элин очаровывали. Вики наслаждается заботой Олега, и чувствами Птицы. Глупо вышло тогда в зале. - «Если бы не мой бурный нрав и собственная гордость, недопонимание уладилось бы» Да и ей было лень, если честно, что-то строить. Зачем? Поэтому без всякого смятения спросила у стражников, где находился Граф.***
Она нашла его в одиночестве. Мелодичном и прекрасном, и сначала хотела уйти, дабы не прерывать его музыкальный дебют. Но желание остаться щемило, хрустело в костях, не позволяя развернуться. Странно, что подобные нежные чувства вдруг в ней оживают под покровом ночи. Ночь вообще всё преувеличивает. Пусть так. Вики опёрлась об дверной косяк, наблюдая за его игрой. Как его руки ласково, с нажимом касались клавиш фортепиано. И от каждого нажатия нити инструмента вздрагивали, разнося великолепные, животрепещущие звуки. Словно его прикосновения к ним было нечто настолько нежное, чарующее, что инструмент не мог иначе. Только таять искусством от ласки. Девушка неустанно им любовалась. Всем им. Его руками, волосами, глазами, крыльями. Всем им. Его улыбкой, решимостью, умом, честностью. Да, порой эта честность перенимала отрицательный характер в виде прямолинейности. И в этой ночной тайности, когда его белое лицо озарял серебряный свет луны, а плечи опущены, Вики находила в нём то красивое. Красивое потому что, именно сейчас она видела его не Предводителем, не каким-то там революционером, а тем, кто тоже устаёт. У кого спина не всегда струнной натянута, а устало опадает, как ноябрьская листва. Она видела его сейчас уязвимым. И от этого вдруг самым ценным. Осторожно подойдя со спины, мягко обхватила его плечи, ложа подбородок на плечо. - Красиво. Шепнула, прикрывая глаза, наслаждалась мелодией. Птица под её руками растаял, расслабляясь ещё больше. - Спасибо, милая. - ответил, прижимаясь своей тёплой щекой к её холодной. От этого «милая» в женской груди всё с жаром содрогнулось. Не от самого слова, а от интонации. Обыденной, без всякой напускной чувственность. Просто «милая». И эта простота, пропитанна куда большим количеством любви, чем что либо. - Прости меня, - хрипло продолжила, закусывая губу. Птица обернулся к ней, мазнув губами по щеке. - За что? - легко улыбнулся, правда не понимания. - За упрямство своё. Я как обычно слышала свою точку зрения. Золотые глаза мужчины смеялись. Мелодия подошла к концу, и теперь уже его руки лежали не на клавишах. Вики сидела на пуфе спинной вперёд, он наоборот. - Я и не думал о плохом. И не смел обижаться, соловушка. На кого угодно, но не тебя. Сели лицом друг к другу. Большой палец Птицы лёг на щеку девушки, гладя место, где проступал румянец. Прикрыв глаза, Виктория разомлела от этого полушёпота, аккуратных касаний и нёги, которая свинцовым наплывом пленила тело каждый раз рядом с ним. - Ты не должна извиняться за себя, за то, какая ты есть. - Вики прыснула смешком. - Звучит так, будто ты завуалировано говоришь, какая я гадина, - улыбнулась. На это его губы растянулись ещё шире. - И не думал. - Говорить? Или то что я гадина? Прижав её к своей груди, оставил эфемерный поцелуй на виске. Каким же он разным был. То страстным, бурным порывом адской агонии, то млеющей, тихой океанской волной, что еле касалась побережья. Птиц хрипло засмеялся в висок, опаляя горячим дыханием кожу. - Засранка. - прошептал над самым ушком.Two feet — “Quick musical Doodles”.
Из горла вырвался сдавленный стон, когда его губы обжигали шею, оставляя после себя отметины. Руки— жадные, беспощадные. Под ними кожа таяла. Кисти Виктории связанные лежали над её головой, и честно, это так возбуждало. Обоих. Это странное чувство беззащитности медовой гущей текло по венам, утекая в область паха. Птица раздевал её, параллельно зарывшись носом в расстёгнутый ворот военной рубашки, осыпая ложбинку меж грудей мокрыми, кусачими поцелуями. Серебристые пуговицы жилетки послушно выскальзывали под длинными пальцами, беспрекословно позволяя Викторию раздевать. - Кто придумал эту одежду, - хрипло посмеялась Вики, сразу давясь стоном, когда набухший сосок обхватили губами, сквозь ткань бюста. - Очевидно, девственник. Когда с пуговицами на рубашке было покончено. А точнее они звёздной россыпью валялись на тёмном ковралине на полу. Птица спустился вниз, к пупку, проведя дорожку языком. - Ты такая сладкая, господи…будь моя воля, так бы и съел. - щекотал кожу. От ласк беловолосая металась на постели, пожираемая страстью. По-змеиному выгибала поясницу, заводя этим ещё больше. Ловко скользнула ножкой вдоль внутренней стороны бедра мужчины, а после надавливая на характерный бугор. Ниже пупка всё запылало от жаркого выдоха. Резко поднялся к её лицу, кусая нижнюю губу и оттягивая. - Ты доиграешься…- баритон. Такой же эротичный как и этот лунный свет. - Может я этого и добиваюсь? - с вызовом ухмыльнулась. Из под прикрытых век горели возбуждённые, чёрно-алые глаза. Послышался треск. Пояс отбрасывается, и Птица не успевает понять, как женски ножки обхватывают его торс и резко переворачивают. Теперь она сверху, зажимала своими бёдрами его. Вцепился в них, оставляя даже сквозь ткань брюк круглые следы от ногтей. Виктория охнула, ёрзая. Сквозь плотно сомкнутые зубы втянул воздух. - Вики… Её глазки вспыхнули азартом. Рукой провела по торсу, опираясь об него. Они даже толком не разделись. Впрочем, было плевать. Это был куда больший позыв, чем просто наслаждение телами друг друга. Это был первый раз, когда она себе позволила. Позволила себе первой его поцеловать, коснуться. Но в голове приятно пусто и единственное о чём возможно было думать, насколько она была сейчас бесподобна. Как её аккуратная, небольшая, но красивая грудь наливалась томными стонами, как трепетали ресницы после каждого толчка. Пальцами зарылся в белоснежную копну, вновь поражаясь на сколько волосы мягкие и шёлковые. Притянул к себе, а она зернистым кончиком языка провела по губам, утягивая в животрепещущий, чувственный поцелуй. Надавил на поясницу, выдыхая в поцелуй от осознания насколько тугой и узкой она была. Слишком узко. Всё было слишком хорошо. Оторвавшись от сладких губ, Ансберг восстала на нём. Дикой, необузданной животной волной. - Дьявол…- выпустила из своих губ ругательство, заставляя Разумовского расплыться в плутовской улыбке. От одной мысли, что причиной такого удовольствия был он, сходил с ума. Встав на локти, приблизился к румяному личику, игриво прикусывая нижнюю губу. Сделал это сильнее, чем хотелось. Прикрыв веки, в изменении слизывал капельки крови, смакуя металлический привкус. Приостановился, что далось ему с очень большим трудом. Вики же последовала за ним, пылающая всем своим естеством. А потом заворожённо выдохнула, когда ощутила, как с плеч резким движением сбросили всё, а обнажённая спина коснулась холодной ткани постельного белья. Птица закинул её ногу к себе на плечо, целуя сначала щиколотку. Уперевшись до жути вожделенным, томным взглядом в её, заставил покраснеть ещё больше. Губы коснулись колена, продолжая смотреть в глаза. И то было куда интимнее, чем их бесстыдные касания. Укус на внутренней стороне бедра. - Невероятная. - прошелестел. - Иди ко мне. - поманила к себе, а сопротивляться он был не в силах. Разомлевшая от резкой смены окраски их ночи, утянула в нежный, почти неощутимый поцелуй, после которого на кончике губ оставался сладкое послевкусие. А сердце выпрыгивало из груди. - Не отводи взгляд. Соприкоснувшись лбами, Птица медленно-медленно входил в неё, наблюдая, как пухлые губы приоткрываются, стоня его имя. От этого, готов поклясться, чуть не кончил. Постепенно с медленного, неспешного темпа, ускорялся до резких, глубоких толчков. Виктория впивалась своими ногтями ему в спину, зарываясь в мягкое оперение. На это с гортанным рыком ускорился. А у Вики голоса уже нет. Только беспомощный, молитвенный шёпот. А на губах одно: «Птица» — «Птица!». Трепетала это как молитву—единственное спасение. - Я…скоро, ах! - выгнулась в пояснице, касаясь его груди своей. Теснее, ближе. Ещё и ещё. Длинные ножки обвили крепкий торс, прижимая к себе. Резко припав в плотоядном, голодном, глубоком поцелуе, чувствовал как ребристые стенки сжимаются вокруг него. Другой рукой бесстыдно залез под бюст, сжимая женскую грудь. Последние три толчка, и всё тело вытянулось в одну тонкую струнку. Всё парализовало. Каждый нерв словно внутри превратился в стержень, а после порвался. Это был оргазм, но другой. Настолько яркий, незабываемый. Птица долго не смог продержаться, поэтому сам кончил, и не выходя лёг на часто сокращающийся живот, наслаждаясь пульсацией внутри, как стенки влагалища приятно обхватывают. Бояться было нечего. Оба выпили специальное зелье, предотвращающие появление нежданных гостей. Потные, горячие, счастливые они так и замерли. Дрожащими пальцами зарывалась в растрепанное рыжие каре, массируя. Тяжело дышали. Птица приподнялся, обхватив пылающие щёки, поцеловал в лоб. На этот раз нежно-нежно. Трепетно-трепетно. - Я не сделал тебе больно? - голос хрипел, а Вики готова была расплакаться от обычного вопроса, казавшийся верхом заботы. - Нет, милый. - горло саднило, - Только ног не чувствую. - засмеялась, глядя сверху вниз на довольное лицо своего мужчины. - Я старался. - расплылся в хитрой улыбке. Подбородком упирался в солнечное сплетение, чуть ли не мурлыча от касаний в волосах. - Неужели это правда? - Вики впервые увидела настолько влюблённый взгляд. И прилагался он ей. Никому другому. Ей. - Правда, - нежно улыбнулась, щурясь от накатившей нёги. - Не вериться? - Просто у меня впервые так крышу рвёт. - Прям каждый раз, - игриво протянула, играя бровями. - Каждый, Виктория, - золотистые очи вновь потемнели. Подкрался к ушной раковине, - Каждый раз, видя тебя. Даже до первого поцелуя. - прикусил мочку, а Вики завороженно к нему прижимается, чувствуя как в паху всё снова туго натуго стягивается. - Не уж то? - пленённая им, испытывала, играла. - Тебя удивляет моя страсть к тебе? Удивляет, что ночами в моей голове была только ты? - мурлыча, тянет над ушком. Змей искуситель, - Что хотелось взять тебя на каком-нибудь столе, развести прелестные ножки и выбивать эти чудные звуки, пока без голоса не останешься. Дух перехватило, а Птица с упоением наблюдал, как алело женское личико. Как глаза сияли. - Меня никто так никогда не желал…- опьянённая любовной поволокой, произнесла это в слух. - Я никогда и никого так не желал, как тебя. Ты моя, только моя. Моя великая, моя красивая. Моя, чёрт возьми. - губы в опасной близости. Улыбнулась, ложа руки на шею. - Твоя, и ты только мой. И их губы вновь соприкоснулись, а руки дерзили.Прильни ко мне, любимая, возвращенная мне после провалов в бездны сна, после бескрайних лунных полей ночи, ибо они предательски коварны - и сон, и ночь. Помнишь ли ты, как мы засыпали этой ночью, тесно прижавшись друг к дружке, мы были так близки, как только могут быть близки люди. Наши лица, наша кожа, наши мысли, наши вздохи соприкасались, мы сливались друг с другом.