Забавно, что откровением стали называть правдой.
Округлое, вытянутое к потолку здание залито солнечным светом, что здесь было скорее пыткой. Душевнобольные слонялись туда-сюда. Кто встанет у стены и начнёт её лизать, а потом тереться. Кто-то в инвалидной коляске собственными слюнями давиться. А кто-то что-то под нос бормочет, словно проклинает всех и вся. Санитары, напоминающие больше надзирателей в тюрьме, сложа руки перед собой, с высоко поднятой головой наблюдают за мракобесием, которое со временем стало обыденностью. Один оторвался от рассматривания стены и направился в нужную сторону. - На приём, - отворил дверь, приказным тоном сказал. Они чувствами себя королями, императорами в этом дурдоме. В прямом смысле слова. Исхудавшая фигура в белом халате и штанах, сидящая в позе лотоса, оторвалась от нагретой телом плитки. Пошатываясь, обошла санитара с таким видом, будто он вошь. Пустое место. Скривился, специально подрезал, становясь спереди. Зашагал, ведя личность столь уставшую, отрешённую. Посмотришь в глаза—закричишь. В них нет ничего. Не апатии, не эмпатии. Вообще ничего. Вновь петлили по уже знакомым коридорам. Проследовав к нужной двери, громила пропустил вперёд и специально резко захлопнул дверь за спиной. Фигура пожала плечами, и с равнодушным видом уселась за стол, с видом, будто так и надо. Всё нормально, и ничего не трогает. Мужчина, сидящий спереди поднялся, как бы приветствуя. Та его не окинула даже взглядом. - Здравствуйте, давайте сразу приступим, - кивок, - Как вы себя чувствуете? - Паршиво, - безнравственный ответ. - От чего? - врач пытался сформировать жалостливую интонацию, от которой пациента чуть не вывернуло прямо на стол. - Может потому что, меня считают конченой? Простите, душевнобольной. Ах, да. Ещё меня подбешивает ваша напускная жалость, - мужчина в широких очках хотел что-то сказать, но в кармане зазвонил телефон. Метнула полный гнева взгляд в сторону странного плоского предмета, что к тому же светился и издавал звуки! - Прекратите этот звон из этого хера сатаны…- сжала челюсть. - Кхм, простите. Мне казалось, что в двадцать первом веке вы наслышаны, что это называется «Телефоном». Весьма полезная вещь. - Ей убить можно? - Н-нет.. - Прокормить? - покачал головой, - Значит бесполезная. - Так, мы ушли от темы. Почему вы не принимаете препараты и не едите? - Вы сами это пробовали? Да у нас пленных лучше кормили. Это раз. А второе, повторю для ограниченных, я.не.бо.ль.на.я. - Я понимаю.. - Нет. - И хочу помочь, - проигнорировал упрямство, - Мы желаем нашим пациентам только добра и здоровья. Поверьте мне! - проникновенно взглянул в тёмные глаза, пытаясь внушить призрачное доверие. Но уловил только вымоченную, полную боли улыбку на истощённом лице. - Он тоже так сказал, тогда.***
Виктория в сопровождении Ивана Макарова спустились в самую мрачную часть дворца. Подземелье. Это масштабное пространство, утопленное глубоко под замком. Далеко не все о нём знали, даже среди чернознаменных в курсе об этом месте старшие по рангу. Подземелье своеобразная Петропавловская крепость. И если туда кто-то попадал, то оставался там навсегда. Страшное место пропитанное кровью, истошными стонами боли и воплями, слезами. Смертью. Это так называем укрепление, на случай катастрофы, но сейчас здесь заточали и пытали, так сказать важных королевству, узников. Идя по каменным коридорам, освещаемые хмурым светом от факелов на стенах, невольно оборачиваешься за спину, боясь, что в пройденном пролёте, где-то в тени, таиться что-то. Нереальное, ужасающее. И судя по скомканному, дрожащему порой телу Ивана, если за спиной что-то произойдёт, то в лучшем случае заверещит и описается, а в худшем его хватит приступ. Ансберг тоже не в восторге от данного места, но чувство собственной силы надменно возвышалось над возможным “нечто”. Миновав коридор, наконец зашли в тюремное отделение. Через две, три двери высовывались еле живые, словно не человеческие руки вовсе. Ну и, часть так-то принадлежала нежити, которая сидит здесь ещё со времён войны с ней. Один всё таки прижался вплотную к решётке, резко протягивая костлявую, ледяную руку-клешню из тьмы решётки и схватил за пояс. И тут же пожалел. Заорал так сильно, что Иван схватился за голову, когда кисть чудовища отсекло катаной. Брезгливо отбросила конечность, наблюдая как существо с зелёной кожей трусливо, по собачьи скуля прижал руку. Тут его жуткое лицо, перекосилось отвратительной, маниакальной улыбкой. - Змея! Змея! - засмеялся как сумасшедший, падая на спину, содрогаясь от смеха. Вдруг, точно ящерица подобрался к ржавым прутьям, обнажая гнилые клыки. Глаза—две чёрные точки, полные безумия, - Такая великая! - вновь залился кровавым смехом, - Но однажды ты станешь нечем! Виктория перекосило от этого взгляда, пробирающего до костей. Поспешила уйти от безумца, но в спину кричало: - Ты потеряешь всё! Ты сойдёшь с ума! ТЫ СОЙДЁШЬ С УМА!!! Последним стал очередной приступ смеха нечисти. Стараясь игнорировать внутреннее волнение, вошла в камеру. Там стояло минимум пять человек. На цепях, прикреплённые к потолку, весел мужчина достаточно крепкого телосложения, но явно не в лучшей форме. Наел себе доброе брюшко. Широкий подбородок, достаточно угловатый профиль, покрытый ссадинами, синяками. Нос сломан, на губах следы от собственной крови. Пошевелился, испуская жалобный стон. - Кто он? - офицер опомнился. - Александр Морозов. По нашей информации сорокадвухлетний рабочий, семьи нет. Пропагандист. - Освободите его. Охранник непонимающе покосился на генерала. Как будто этот взгляд кого-то сможет переубедить. - Генерал, вы уверены? Он одного нашего чуть в могилу не свёл. - Вы плохо слышите, лейтенант? - сглотнул, глядя на Волкова, возникнувшего у стены коридора. Тот кивнул. Цепи звякнули, падая на каменный пол, воняющий гнилью и испражнениями. Мужчина громко упал, скуля, потирал запястья. - И выйдете. - Что? - Солдаты, выйдите, - подал голос Олег. Когда все вышли, громила резко сделал выпад в сторону Вики, пытаясь схватить за ноги и завалить с прогиба. Военные было ринулись, но замерли. Ансберг подпрыгнула прямо над ним, пока он пластом развалился, так как не успел словить. Сделал перекат, но вставая на ноги пошатнулся, что позволило выиграть время. Занеся ногу, со всей силы врезала ей прямо по голове. Потом последовал удар по печени, оттолкнула мужика уже правой ногой, врезая одновременно под дых. Тот задышал ещё чаще. Смачно ударился лысым затылком об грязную стену, разбивая кожу. Сполз на пол, со свистом выдыхая, когда лезвие катаны касается сонной артерии. Хрипло засмеялся. - Х-хорошая реакция, - погано ухмыльнулся. - Была бы такая же, если бы не злоупотребляли алкоголем, - вскинул удивлённо бровь, - Одышка, жёлто-красного цвета лицо, с явными синими капиллярами. Плохая координация и отёчность. - Что вам от меня нужно? - прошипел. - Я думала приспешники белых фигур умнее. Однако все маргиналы одинаковы, - кисло поморщился от предпоследнего слова, - Слово из десяти букв, начинается на «и», заканчивается на «нформация». Есть догадки? - Хрена с два вы что-то получите, ублюдки. И ты, политическая шлюха, ничего мне не сделаешь. Отвела алые глаза, от которых он каждый раз вздрагивал. Пожала плечами, оттопыривая губу. Потом начала помахивать рукой и оттягивать ворот плотного кимоно. - Господа, не найдётся графина с водой…что то мне дурно стало, - жалостливым голосом произнесла, пошатываясь. Те сразу опомнились и протянули графин, непонятно откуда взявшийся. Жадно, медленно отпила, прикрывая веки от удовольствия. Все почему-то заворожено следили за ней. Поставила чашу на дряхлую табуретку, начиная развязывать ткань под кимоно на шее, скрывающие округлую грудь под майкой. - А вы пить не хотите, милостивый? - Н-нет…- промямлил, находясь в ступоре от сцены перед ним. - Неправильный ответ. Всё произошло стремительно. Виктория одним шагом сокращает расстояние, крепко обматывает морду пленника, отклоняет его лысую башку и начинает лить воду, с высока наблюдая как тот начинает судорожно хвататься за ткань, но змея Силой обездвиживает всего его конечности. И громиле остаётся захлёбываться. - Ну как, напился? - прекращает поток, отдёргивая подобие шарфа. - Сука… - Что? - состроила невинную эмоцию, продолжая лить воду, слушая как тот захлёбываясь, кряхтит и булькает, - Я не слышу? Повтори ещё раз? - Вики, - отзывается Волков, - Ты же убьёшь его! - но под взором, пылающий красным, отступил. - У нас наверное такая вкусная вода…вам нравится?! - бинты порядком уже промокли. Задыхающиеся начал активнее булькать, поэтому Виктория дала ему ещё один шанс. - Ха! - прокашлялся, выплёвывая из легких воду. Всё плыло перед ним, - Я…я..я всё скажу…клянусь! - Я жду. - Я слышал, там какой-то скользкий тип появился, - и замолчал. Тут послышался хруст, взревел как резанный. Ансберг сломала один палец. - Всего у человека насчитывают около 206-208 костей, - склонила голову вбок, - у вас уже на одну меньше. Можем дойти до сотни, если вы так желаете, - сломала ещё один. Тот пуще заорал. - П-пощади, ради всего святого! Г-гром не доволен действиями наших сил…Особенно после появления этого типа.. - Что за тип? - Гм, высокий такой, - скорчился от боли по всему телу, - Всё время в каких-то чёрных тряпках и капюшоне, худощавый. Мерзкий очень, молвят…хочет развязать войну, - беловолосая недоверчиво нахмурилась, - Прошу, я больше ничего не знаю!!!! Клянусь! А ещё! С ним какая-то лысая мадам таскается, со странными фиолетовыми узорами! Ведьма! Тот кстати тот ещё артист, наши мужики его фокусником прозвали! - В каком плане? - Шарлатанские замашки. Вот и фокусник поэтому. Встала, дёрнула мокрую ткань, забирая и собиралась уже на выход, но остановилась в проходе от заданного вопроса. - Генерал, что с ним делать? - та уксусно сморщилась, оглядывая еле живое тело в конвульсиях. - Семьи точно нет? Родственников? - Так точно. - Ликвидировать. - Что, нет!!! Я же всё вам рассказал!!! Уходя, напоследок услышала выстрел и посмертный хрип.***
Завтра поезда загудят,
И мы расстанемся.
Ты вчера был друг,
Завтра ты воспоминание.
Сука тоска, душит меня.
***
После Виктория перерыла всё, что только можно было. А нет, она сначала переоделась в официальную форму, и уже тогда пустилась во все тяжки. Несколько раз посетила архив, из-за чего существа с длинными, острыми ушами и серой кожей странно косились на неё. Это существа, охраняющие и следящие за порядком и сохранностью документов в архиве. Несколько раз чуть ли не поссорилась со старухой из библиотеки. Сейчас же не стерпела, когда та в открытую начала докапываться со своим кроссвордом. - Наглость, восемь букв по вертикали, - невинно похлопала мелкими, гадкими глазёнками. - Карга. Пять букв по горизонтали. Вдоволь умаявшись, только к полночи оторвала глаза от многочисленных строчек. Сил уже не было. Про этих двух нет ничего. Только про эту мадам. Неизвестная принадлежит к расе Гранул. Это древние существа, что стали неожиданно вымирать почти с полвека назад. Есть своя культура, язык и магия. Их по другому называли дочерями луны из-за их белой кожи и необычных узоров по всему телу. Олег хотел поговорить с Вики, но обойдя не одно крыло уже припас эту идею на утро, но проходя мимо очередной террасы, застал её сидящей на каменной ограде. Белоснежное личико уставшее, брови хмуро налегали на погасшие глаза. Жемчужные косы перебивались за спиной и были не в самом первозданном виде. Спиной опёрлась об колонну, ноги согнула в колени, сама глядела куда-то сквозь кобальтовое полотно небосвода, на котором серыми красками намазаны тяжёлые облака. - Я думал, ты не куришь, - мягко улыбнулся, опираясь об оконную раму. Змейка не повернулась. - А я и не курю. Всего лишь расслабляюсь, - не решался сделать и шагу. Не хотелось смывать с неё это чарующее спокойствие, которое застать даже во сне у Вики почти невозможно, - Не стой. Не люблю когда со спины разговаривают. - Есть ещё сигареты? - девушка залезла во внутренний карман мундира, доставая табак. - Как для тебя у Оскара взяла. Одну себе, другую тебе, - посмеялась, - Небо тяжёлое, поди снегопад будет. - Не вовремя, - на миг профиль мужчины вспыхнул оранжевым светом от зажженной спички. Втянул терпкий дым, протяжно выдыхая с прикрытыми глазами. Ансберг хмыкнула. - Так странно. - Что? - Тебе легко пытать людей? - Честно? Мне убить проще. - Тоже самое. Я вроде держалась крепко, но всё равно, эти глаза…Каждый раз их стоят передо мной, - докурив, потушила об перила, оставляя пепельный след, - Этот человек мне ничего не сделал. Многим из нас в принципе никто ничего не сделал, но мы почему-то рвём друг другу глотки. - Без борьбы нет жизни. Пока есть жизнь, есть борьба, - Виктория Ансберг устремила взгляд на сонное лико луны, что порой выглядывала изо туч. - Ты, по-видимому, меня искал, - не вопрос, утверждение. - Как ты?… - Я несколько раз видела тебя в окнах и как ты носился по всему дворцу. А нашёл покой только щас. - Да, хотел сообщить что мы завтра с Птицей отправляемся в дорогу. - Что? - наконец повернула голову, устремляя полный негодования взор, - Большей глупости я не слышала. - Почему это? Я буду с ним и несколько человек охраны, тем более волнения на севере. И чуть на западе, что может произойти? - Мало дезертиров как будто. Вон, сам в допросной слышал про одного. Сиди думай, что за хмырь. А вдруг что-то с вами случится? И вообще, куда вы намылились? - Я уже доложил пернатому о добытой тобой информации. Тот почти сразу сообщил, что ему надо поговорить с братом. - Братом? - опешила, - А с каким именно? - вопрос возникший так спонтанно. - Объяснишь откуда такая формулировка вопроса? - поджала губы, устало потирая пальцами переносицу. - Я не знаю как это объяснить. Мне периодически снится, скорее мерещиться всякий бред во сне. Что и становятся, собственно, причиной бессонницы. И в последнюю мне виделось, точнее виделся Птица. - Что именно? - Там он, он был напуган. Даже в жизни не могу представить эту гримасу ужаса на его лице. Мне казалось, что Птиц не способен на такие эмоции. Он словно, родился. Но, почему-то помнил другую жизнь. В этом же кошмаре сбросился с горного отступа, разбиваясь об шпили снизу. И валяясь в луже крови пришёл странный, теневой образ. И сказала что-то типо…эм: «Это твоё рождение». А и ещё назвал всадником чумы! - на последнем воскликнула, вспомнив обрывки диалога. - Это всё? - голос Олега был серьёзен, с нотками волнения. - Нет. До этого Птица мне рассказал о его встрече с посланником от всевышних. Мельком упомянул четвёртого брата и что он оскорблён. Чем-то. Это всё. - Забавно, - усмехнулся, присаживаясь на тёмную ограду рядом с Викторией, - Тебе открылся момент из его жизни. Который он уже не помнит. - Почему? Из-за пройденного времени? - Нет. Тут всё куда сложнее. Если тебе интересно… - Интересно! - Волче посмеялся. Выпустил горячий воздух из рта, который так хорошо заметен на морозе, - Тебе не холодно? - Задолбался сидеть в духоте, хоть воздухом подышу. Вообщем. Птица—своеобразный проект Кутха. Как и три других его брата. Каждый из них наделён частью его Силы. Птица жестокостью и радикализмом, - Вики ухмыльнулась, - Созданы они были, чтобы Кутх миновал полное своё уничтожение, ибо его Силы были слишком велики и в какой-то момент, дабы спасти собственную шкуру он создаёт четырёх сыновей. - А почему он ничего не помнит? - Птица изначально не был создан. Его тело принадлежит Сергею Разумовскому, живший много веков назад. Тот ещё мерзавец был. Родителей нет, благодаря своей хитрости и уму выкарабкался и низших слоёв. Богачом в итоге стал. Пижон, да и сердцеед. Но его обострённое чувство справедливости было настолько извращённо и маниакально, что тот ради “благой” цели похищал людей самой низшей прослойки общества, и в собственном саду убивал направо и налево. - Кошмар, - передёрнула плечами. - Кутх посчитал его идеальным вариантом, тем более мерзавца надо как-то наказать. Вот и в один прекрасный день появился Птица. Так что, можно считать что «Птица»—это кара за деяния Разумовского, - поёжился, хмурясь на серебряный диск в небе, - А не помнит он, потому что воспоминания Кутх расценивал как врага, помеху к созданию идеального покровителя тьмы. И спустя века жесточайших тренировок, пернатый вовсе забыл о своей прошлой жизни. Наградой за это стали крылья. - Откуда ты это вообще знаешь? Олег загадочно улыбнулся, залез рукой под камзол, выуживая странный ключ. Ансберг испустила восхищённый вздох. - Этот ключ! Он.. - Да. Из той самой комнаты, - Вики потянулась к нему, но Волче вскочил, не давая забрать, хрипло посмеиваясь, - Не всё так просто, змейка. - Просто, - хотела сделать красивый манёвр, но Олег схитрил, накидывая чёрный капюшон накидки Виктории, ей же на голову. Та что-то пробурчала, скидывая ткань с лица. Олег засмеялся громче, глядя на это по-детски недовольное, смешное лицо, - Смешно тебе? - У меня есть два условия. - Ух, выкладывай, шантажист. - Первое, ты этой ночью пойдёшь спать, а войдёшь в ту комнату только в наше отсутствие. - Их уже два! Ладно, ладно, какое второе? - Что между вами с Птицей? - Белоснежка аж покраснела от такого вопроса, заданный прямо в лоб, так ещё и так резко. - Воздух, стены, - начала ехидничать. - Змейка, хватит юлить. Я же не слепой, - девушка раздражённо нахмурилась, так как всякие мысли об этом не на шутку раззадоривали. - У него самого спрашивай! - фыркнула, отходя в сторону и развернулась к нему спиной. А Олеже стало неловко и совестно за такую манеру подачи. - Вик, прости. Я не хотел тебя задеть. Но и хочется знать, что с тобой происходит. Как никак, ты мне дорога. Молчит, опираясь двумя руками об бортик, рассматривала кривой горизонт. Послышался тяжёлый выдох. Вики покачала головой, облизывая губы. - Я не знаю. Я не знаю что в его голове. Не знаю что в собственной. И порой, когда не вижу его днями, чувствую как легче думается. Но, мне так нравится играть на его отношении ко мне. Мы как два клоуна, ей богу. Строим из себя что-то, в открытую флиртуем. По первой меня это раздражало до невозможности, из-за чего я и вспылила тогда на балу, - её голос хрипел, достаточно низкий, но мелодично лился из вишнёвых уст, - А потом я подумала, почему одному ему издеваться над моей выдержкой? И сама втянулась в этот спектакль. Но, в какой-то момент Птица использовал запрещённый приём. - Твой брат. - Да. Сохранив ему жизнь, во мне взросло странное чувство, что всякий раз сбивает моё дыхание при разговоре с ним. Потом Птица, без напускного благородства, как мне показалось, не дал свалиться на пол и расшибиться. Крайним случаем стало, увидев он меня в том состоянии, в котором я не хотела чтобы он меня видел. Убитая, бледная, растрепанная. Как тряпка, - прошипела на последнем. - Это, похоже на симпатию. - Возможно. Только я себя об этом не просила. - Но твоё сердце просит, - Вики порывисто развернулась, расстегнула три пуговицы красной рубашки, обнажая левую ключицу и часть кожи над сердцем. Она пересекалась тонким, как от лезвия шрамом. - Видишь шрам? Мне патологически запрещено это делать. Я любила однажды, но каждый несчастный конец этого приводил к наказанию меня. Мол я воспользовалась чьими-то чувствами, как это делала Перворождённая. И проклятью плевать, что не я виновата в том, что Джек умер от чахотки. А не я его убила. - А вдруг это твой шанс? - подался вперёд, ложа руку на женское плечо, - Излечиться? - Излечиться?! - горько засмеялась, - Как это может излечить, если даже смерть на это неспособна! Эти, которые создали это всё, те ещё изощрённые! - Просто я слышал, любовь смерти неподвластна. - Увы, но у алтаря священник сразу обрекает суженных тем, что они вместе, пока смерть не разлучит их. - Так вы с Птицей высшие существа! Вы неподвластны старухе с косой! - Достаточно! Ты так говоришь, будто уже сватаешь нас. Зачем это вообще! Хватит! - развернулась на пятках, намереваясь уйти, но: - Потому что я хочу, чтобы ты обрела того, для кого ты станешь воздухом! - они перешли на какой-то отчаянный крик. Грудные клетки часто вздымались, пульс стучал в ушах, а кровь закипала в венах. - Почему?! - Потому что я люблю тебя, чёрт возьми!!! Олег будто проснулся. Зрачки расширились, смущённо отвёл взгляд в сторону. Он забоялся этих гранатовых глаз перед ним. Виктория не верила. Она этого не хотела. Не хотела. Правда. Грудь пробило ударом, а всё тело содрогнулось. Необычайная тяжесть осела к ногам, будто к лодыжкам что-то прицепили. Пудовые гири, с эффектом заморозки. Она впервые почувствовала холод, обуявший тело и это отнюдь не приятное чувство. - Как долго?…- собственный голос звучал с каких-то недр океана. Шептала. - Если бы я считал, то сошёл бы с ума. Я влюбился в тебя давно. Твоё рвение, ум, храбрость, но вместе с тем умение быть искренней, честной восхитили меня. И твоя исключительная внешность добила меня совсем. Возможно, это на фоне службы и юношескому плотскому голоду. И по первой я так и думал. И окончив академию, когда нас расфасовали в разные полка, я надеялся что это наваждение отступит. Оно нахлынуло ещё сильнее. Я грезил тобой, ночами мечтал о тебе. - Олег… - Нет, дослушай, - оборвал, всё так же пряча собственный взгляд, - Но началась революция. И мы вновь встретились. Я увидел тебя другой. Тогда, ты была более хрупкой и желание защитить тебя от невзгод росло во мне. Но когда ты предстал передо мной, тогда, с теми горящими глазами и охладевшей грудью, я понял что ты изменилась. Ты стала стойкой, сильной. Но вместе с тем жестокой и моментами безрассудной. Однако мои чувства это ничуть не спугнуло. Спугнуло другое. Твои глаза и сердце, что горели при любой возможности переступить ещё одну ступень карьерной лестницы. И я понял, что не хочу собой ломать тебе жизнь. Твою цель. Я боялся оттолкнуть тебя своим признанием. Осознал, что раз мне не суждено любить тебя как мужчина женщину, то могу любить как душа душу, - прикусил губу, стыдливо поднимая наконец тёмные очи, раздражаясь от чувства, что щёки предательски горят, а сердце отбивает страстное танго, - С того момента я понял, благодаря тебе понял, - подошёл ближе, вглядываясь в блестящие глаза Вики, - Что нет болей высших чувств, как любовь к душе. Не взирая на пол и тело, - его широкая ладонь легла на фарфоровую щёку, поглаживая большим пальцем, - Я люблю тебя, Вики. Больше всего на свете. Но не как женщину. Как душу. Слеза. Хрустальная слеза сползла с ресниц, скользя по морозной щеке. - Не плачь, молю тебя. - Это было больно? - голос дрожал. - Нет ничего больнее, чем твои слёзы. - Ох, Волчонок, - прижалась к крепкой груди мужчины, чувствуя как по ледяной коже скользят холодные слёзы, от чего ткань мокла, - И я тебя люблю, - эти слова его добили, подняв голову ввысь, сжимал челюсти, только бы не проронить ни одной. Ближе прижимает к себе, обхватывая за спину, гладя белёсые волосы, - Спасибо. Ты всё правильно с-сделал. - Наверное, - низким, дрожащим голосом прошептал. На более он не был способен, - Прошу, Вики, дай шанс своему сердцу. Ведь оно у тебя ещё бьётся, глаза твои ещё способны сиять, губы улыбаться, а душа о чувствах молвить. Подари, доверь кому-нибудь этот бесценный дар. И защитить ты это от страшных рук сможешь, на то ум тебе дан и катана за пазухой. - Если бы было так просто. - Это просто. Взгляни хоть на меня. - Нет, Волчонок, глядя на тебя я понимаю что тяжелее ничего нет, - прижимаясь к нему, болезненно улыбнулась.***
На утро Вики поднялся не в самом лучшем состоянии. Уснуть нормально она не смогла, но усталость была просто немыслимая. Поэтому пришлось выпить специальную микстуру, последствия от которой не очень приятные. Тяжёлая голова на утро, опухшее лицо как у заядлого алкаша, решивший отпраздновать очередной придуманный им праздник. Так ещё и по ощущениям она простыла. Как? Она же хладнокровное существо! Говорят, всему виной не холод, а какие-то липкие невидимые штуки в воздухе, про которые змея читала в книге учёного, что в 16 веке был сожжён на костре. Да, всему виной сделка с дьяволом. Которую, конечно же, доказали беспроигрышными «Потому что!». Раздался стук в дверь, после которого показалась голова Элин. Сидя у туалетного столика, в отражении Виктория заметила что та просто сияла. В принципе как обычно. - Доброе утро, Виктория! Ваш завтрак! - зазвенел мелодичный голосок. - Доброе, Элин. Спасибо, - Ансберг уже доплела последнюю косу. Поднявшись с мягкого пуфа надела оставшиеся элементы одежды. И сегодня они явно отличались. - Вы куда-то собираетесь? - проговорила, наблюдая как Ансберг застегнула последние пуговицы. На ней была одета белая блуза, с высоким витиеватыми воротником и длинными, немного широкими рукавами с аккуратными манжетами. Поверх любимый элемент гардероба—жилет. Он приталенный, с крепкими ремешками утягивающее талию. Классические лацканы, сам жилет в серую, еле видную полосу. Такого же цвета брюки, прямого кроя, при ходьбе выгодно подчёркивающие узкие бёдра. Сапоги, обязательно кожаные перчатки и любимое пальто из того же материала. Прикрепила ножны с катаной, а на голень ремень с ножом. - Да. Мне надо наведаться к одному человечку. К ночи скорее всего доберусь обратно, приготовьте мне постель и новые чернила, хорошо? А, да, предупредите Эрика, конника, чтобы уже Уголёк был готов. - А, конечно! - спохватилась, почти вылетая из покоев. - Спасибо, можете идти…- не успела договорить, так как русая уже скрылась. Усмехнулась. Сама уже уходила, но с собой завернула приготовленный завтрак. Всё, теперь можно ступать. Пока будет ждать, можно и сопроводить Птицу с Олегом. Так и случилось. Хотя, она так то специально шла туда. Не подходила, но и пряталась. Своеобразной тенью стояла у ступеней. Но Птица её, конечно же, заметил. Что-то сказав Волкову, направился в мою сторону. Выглядел конечно, сносно… Чёрный костюм, с явно не высшим официозом, но всё таки. Несколько орденов на левой стороне груди, под низом белая рубашка. Серебряные манжеты, длинная накидка с капюшоном обшитый чёрным мехом. Грудь пересекал грубый ремень, к которому крепились ножны и серебристые косы, не дающие плащу спадать с широких плечей. - Какая честь, - хитро улыбнулся в своей манере, - Не ожидал вас увидеть сегодня. - Я полна неожиданностей, Граф. В конце концов, вы мой начальник и не сопроводить я вас, увы, я не могла, - хмыкнул. - Дело только в этом? - заигрывает, гад. - Нет, не только. Я жду своего коня, - явно не то что он хотел услышать, - Ну или другими словами, хотелось вам пожелать удачи. - Третий вариант мне больше по душе. А вы? - Мне надо встретиться кое с кем. Не беспокойтесь, уже сегодня я буду во дворце. - Стойте, стойте. Вы беспокоитесь за меня? - издевается, улыбнулся ещё шире, сверкнув янтарными глазами. - А что если я скажу да? - взглянула серьёзный взгляд в его очи. Молчал, прищурился, отвечая на зрительный вызов. - Я скажу, что не ожидал от вас подобного ответа, - тут раздался голос Олега, подгоняющий пернатого. Тот цокнул и закатил глаза. Взял Вики за руку, стягивая перчатку и оставляя на тыльной стороне поцелуй. - По-моему, когда это делают сначала просят, - по-доброму усмехнулась, улыбаясь. - Да? Вы почему-то не спрашивали об этом, когда целовали меня в щёку. С тех пор я думаю, что мне всё можно. - Заметно. Улыбка Птицы резко приобрела другую тональность. Подойдя ближе, наклонился к уху, но всё ещё оставаясь на безопасном для Белоснежки расстоянии. - Кажется, у нас с вами совершенно разные представления об этом. Поверьте, если бы не чистое уважение к вам, всё давно уже было, иначе, - специально остановился, проговаривая последние томно, заостряя внимание на значении этого «иначе». Сглотнула, глядя как он в открытую любуется краснотой её щёк. Отдал бы всё за эту персиковую палитру, - Не скучайте, а и прошу, присмотрите за Марго. Насколько чудное существо оказалось. - Конечно, ваше Величество. Хотел было ещё что-то сказать, но прикусил язык. Уходя, они просто взглянули в глаза друг друга, и оба расценили это как за самое правильное прощание. С Олегом Виктория попрощалась ещё вчера перед сном, поэтому сейчас она просто улыбнулась ему и кивнула. Да мужчины большего и не надо. Красавцы запрыгнули на своих сильных скакунов и в сопровождении личной охраны двинулись прочь с площади. Как раз к этому времени впопыхах нарисовался Эрик с Угольком, взятый под поводья. Сзади волочилась замёрзшая Элин. - Доброе утро-с, госпожа. Уголёк готов, - Виктория поздоровалась и оставила коннику добрые деньги за уход, заставляя того вновь смутиться и быстро удалиться, чтобы не раздражать своим смущением. - Элин, если не сможешь сама, попроси пожалуйста Вильяма, пусть клетку с белой вороной притащит ко мне в покои из покоев Графа, - та сразу округлила глаза, - Не надо дрожать, он только что покинул дворец. Не волнуйтесь и оставайтесь в моей комнате до моего приезда, - призадумалась, - Хотя нет. За вами Вил поплетётся, а я не хочу находиться в собственной комнате с одной любопытной мыслью. Догадываетесь какой? - та залилась краской, - Чудно. Просто в течении каждого часа заглядывайте к ней. Спасибо. На этом всё, дёрнув поводья и стремена, понеслась в путь дорогу, рассекая воздух наполненный снежными хлопьями. А направлялась она в поместье своей хорошей подруге, которая часто становилась автором гардероба Виктории.